Два суфия

Однажды Хасан алБасри пришёл к Рабие алАдавийе и увидел, что она сидит в окружении восторженных почитателей, отвлекающих её пустыми разговорами и глупыми вопросами. Хасан сказал: «Я умею ходить по воде. Пойдём к тому пруду, сядем посередине и поговорим на духовные темы, не отвлекаясь на мирские». Рабия сказала: «Я умею летать. Если вы предлагаете отделаться от назойливых почитателей, почему бы нам не взлететь и не побеседовать, сидя на облаке?». Хасан ответил: «Я не могу этого сделать». Рабия сказала: «Вашим умением не тонуть обладает и рыба. Моим умением летать обладает и муха. Эти умения сами по себе не ведут к истине и не свидетельствуют о духовном, но служат почвой для гордыни и соперничества».

Демонстративное обособление от общины, непомерное значение, придаваемое суфиями аскетической практике, и игнорирование установ «ленного ритуала богослужения представлялись знатокам традиционного ислама опасным уклоном в ересь. Действительно, у многих суфиев борьба с собственными грехами вела ко всё более изнурительным и утончённым истязаниям плоти и духа. В этом ревнители правоверия и часть самих суфиев видели противоречащую смирению претензию на личное совершенство. Не случайно об опасности искушений, подстерегающих суфия (в виде самомнения, тайной гордыни и лицемерия перед собой и окружающими), регулярно напоминает учебная суфийская литература.

Прежде чем оформиться в тарикаты (братства), суфийские обединения существовали как временные кружки для узкого круга последователей или учеников определённого наставника, старца, шейха. Ученики. свободно посещали проповеди учителя и покидали его, если не находили ответа на свои вопросы и не удовлетворялись его опытом мистического откровения.

Важнейшим элементом суфизма уже на раннем этапе являлось наставничество – овладение основами учения под руководством опытного наставника. Он учил прежде всего примером собственной жизни, давал своё понимание и обяснение мистических тайн, демонстрировал навыки умерщвления плоти. Без всего этого начинающий суфий (мурид) рисковал заблудиться в дебрях поисков истины, потерять рассудок и здоровье.

По мере развития суфизма появлялась и учебная литература, в которой излагались правила поведения ученика, описывались качества истинного наставника. Только в обществе наставника помыслы ученика действительно направляются к Богу и отвращаются от мирского. Истинный наставник не опровергает прежних шейхов и имеет благословение велиР кого шейха. Наконец, он соблюдает шариат во всех мелочах. В X–XI вв. популярность суфиев начала стремительно расти. Уже сложились собственная вероисповедная практика и внутреннее тайное учение, передаваемое устно от учителя к ученику. Необходимость сохранения, а следовательно, записи суфийских истин вызвала появление: трудов суфиев, в которых доказывалось право суфизма на существование с точки зрения шариата. К ним в первую очередь относятся труды алКалабади, асСарраджа и других суфиев, живших в Х в. В этих работах излагались «внешние» общедоступные положения суфизма, закреплялась особая терминология для обозначения этапов мистического восхождения к истине, состояний и переживаний суфия, а также обращенные к «своим» и «чужим» требования суфийского этикета (адаб).

Исключительную роль в развитии суфизма сыграли обители (хангах, рибат), подобия монастырей суфиев. Они являлись приютами для странствующих суфиев и обителями для местных суфиев, постоянно действующими школами, где наставник преподавал свой метод, местами встреч и диспутов представителей разных суфийских школ, и, наконец, местами проведения совместных обрядов.

Поначалу жизнь суфийских общин определялась минимальным сводом правил. Правила для муридов, составленные в XI в. шейхом Абу Саидом алМайхани, гласят:

«Члены сообщества... должны носить одежду и быть всегда в состоянии ритуальной чистоты.

Они не должны сидеть в мечети, праздно болтая, равно как и в другом святом месте.

Молитвы им надлежит отправлять всем вместе, особенно начинающим.

По ночам им следует многократно молиться.

На рассвете они должны истово испрашивать прощения у Господа и взывать к Нему.

Поутру им надлежит читать Коран столько, сколько смогут, и до восхода солнца ни с кем не разговаривать.

Между вечерней молитвой и молитвой отхода ко сну им надлежит отправлять особую молитву общины и совместный зикр (так назывались совместные экстатические богослужения суфиев. – Прим. ред).

Они должны сердечно оказывать приём всем страждущим и обездоленным и всякому, кто примкнёт к их сообществу, и смиренно заботиться о них.

Они должны вкушать пищу сообща и ничего не есть в одиночку.

Они не должны отлучаться, не спросив дозволения друг у друга.

Досуг им надлежит посвящать одному из трёх дел – либо изучать богословие, либо заниматься духовно религиозными упражнениями, либо утешать ближнего. Тот, кто любит своё товарищество и поддерживает его чем может, обретёт свою долю и воздаяние в будущем».

Показательно, что в этом своде правил ни разу не упомянут сам шейх. АлМайхани пытался утвердить в своей обители дух подлинного единства и взаимопомощи, бескорыстного служения ближнему и не хотел лишать муридов духовной свободы. Мурид не должен быть рабом шейха, даже самого сведущего, и шейх в свою очередь не должен добиваться от учеников беспрекословного подчинения своей власти. АлМайхани не одобрял излишнего усердия в деле самоотдачи Богу, которое может превратить обитель в сборище «нищенствующих дармоедов».

Когда алМайхани рассказали об аскетических подвигах некоего шейха из уединённой обители, он заявил, что все они лишены смысла, ибо истинный шейх живёт с людьми, ест и пьёт с ними, продаёт и покупает на базаре, женится и заводит детей. Короче говоря, он служит людям, ни на мгновение не забывая о служении Богу.

Последующие наставления для муридов содержали уже детальные нормы морали и правила, которыми руководствовались суфии в одежде, в молитве, в собрании, за столом, в гостях, в дороге. Например, «Адаб муридов», составленный в XII в., – это большой трактат, содержащий 279 положений этикета и правил вероис

поведной практики суфизма. Однако когда суфийские наставники перешли к массовому обучению, им поневоле пришлось заменить самодисциплину просто дисциплиной, самонаблюдение – просто наблюдением и т. п.

В XII–XIII вв. многочисленные суфийские братства стали силой, в значительной степени определявшей духовные запросы рядовых верующих. Связь простонародья с тарикатами была очень прочной. Господство суфиев над умами и душами верующих обясняется тем, что они ориентировались на культурный уровень своих почитателей, пользовались понятным для них языком. Простым людям были недоступны сложные построения догматики и абстрактные рассуждения хранителей официального вероучения – улемов, а также хитроумные спекуляции философов и гностиков. Религиозность масс в быту сводилась к буквальному следованию обрядовым предписаниям и механическому повторению догматов.

Притягательность суфизма состояла в проповеди нестяжания, деятельного благочестия и безграничной самоотдачи Богу. Большое впечатление производили красочные суфийские обряды, культ всеведущего наставника – обладателя благой силы, мотив служения бедным, защита шейхами интересов своих учеников и жителей округи.

Со временем изменилась и сама фигура суфийского шейха. Из наставника и советчика небольшого круга людей он превратился в руководителя большой религиозной организации, в которой муриды, лично знавшие учителя, были окружены большим числом почитателей, учеников второй, третьей и последующих степеней близости. Все эти ученики тоже считались суфиями, но в этом названии уже отсутствовало прежнее содержание. К ним обращался так называемый упрощённый суфизм.

Дата добавления: 2014-12-08