Комментарии 6 страница

Гамлет еще не знает себя, он мучится крестной мукой
безволия: опять остается один, опять сосредоточивается
па себе, на своем бездействии — ведь все это время, всю
трагедию он не действует, — почему? Это самое загадоч-
ное трагедии, ее центр.

Гамлет

Все мне уликой служит, все торопит

Ускорить месть. Что значит человек,

Когда его заветные желанья

Еда да сон? Животное — и все.

Наверно, тот, кто создал нас с понятьем

О будущем и прошлом, дивный дар

Вложил не с тем, чтоб разум гнил без пользы.

Что тут виной? Забывчивость скота

Или привычка разбирать поступки

До мелочей? Такой разбор всегда

На четверть — мысль, а на три прочих — трусость.

По что за смысл без умолку твердить

О том, что должно, если к делу

Есть воля, сила, право и предлог?

Нелепость эту только оттеняет.

Все, что ни встречу. Например, ряды

Такого ополченья под командой

Решительного принца, гордеца

До кончиков ногтей. В мечтах о славе

Он рвется к сече, смерти и судьбе

И жизнью рад пожертвовать, а дело

Не стоит выеденного яйца.

Но тот-то и велик, кто без причины

Не ступит шага, если ж в деле честь,

Подымет спор из-за пучка соломы.

Отец убит, и мать осквернена,

И сердце пышет злобой: вот и время

Зевать по сторонам и со стыдом

Смотреть на двадцать тысяч обреченных,

Готовых лечь в могилу, как в постель,

За обладанье спорного полоской,

Столь малой, что на ней не разместить

Дерущихся и не зарыть убитых.

448 Л. С. Выготский. Психология искусства

О мысль моя, отныне будь в крови,
Живи грозой иль вовсе не живи!

Гамлет сам не понимает, почему он не действует,
когда у него есть и повод, и желание, и силы, и сред-
ства сделать, а он повторяет: надо это сделать. Что же
удерживает его, почему он только «ест и спит», а не
свершает? Вдохновленный божественным честолюбием,
принц идет на смерть, на великие дела, а у Гамлета все
есть, и все же он не действует. Почему? Этого он сам
еще не знает, и это главная его мука. Раньше ему нуж-
ны были основания потверже, чтобы действовать; те-
перь он знает все — и все же не действует. Загадочность
и необъяснимость его бездействия, непонятного ему са-
мому, подчеркнуты в этой муке безволия удивительно
ясно, и с этим надо считаться. Он принял решение:
«мысль пусть будет кровавой», и все же продолжает
путешествие. Гамлет рассказывает Горацио:

Мне не давала спать
Какая-то борьба внутри. На койке
Мне было, как на нарах в кандалах.
Я быстро встал. Да здравствует поспешность!
Как часто нас спасала слепота,
Где дальновидность только подводила.
Есть, стало быть, на свете божество,
Устраивающее наши судьбы
По-своему.

Горацио

На наше счастье, есть (V, 2).

Далее следует рассказ о вскрытии пакетов и о при-
казе, данном Гамлетом убить их [Розенкранца и Гиль-
денстерна.— Ред.], причем он говорит, как он действо-
вал:

Опутанный сетями,
Еще не зная, что я предприму,
Я загорелся. Новый текст составив....

и т. д.

О печати он говорит так: «Ах, мне и в этом небо помог-
ло!» Гамлет смотрит на это, как и на убийство Поло-
ния, — это было неизбежно, они ввязались между силь-
нейших бойцов, вступили в зачарованный круг трагедии.

Гамлет

Сами добивались.
Меня не мучит совесть. Их конец —
Награда за пронырство. Подчиненный

Приложение 449

Не суйся между старшими в момент,
Когда они друг с другом сводят счеты.

Гамлет смотрит на это, как на предопределенное
событие, — есть божество, управляющее судьбами; об-
думанный план не удается, а безрассудство спасает —
это он узнал только теперь, почувствовав тайные зако-
ны событий, — вот где надо искать ответ на вопрос о
плане героя и плане пьесы. Гибель двух придворных —
и вся история с поездкой в Англию, которая здесь дана
лишь в отзвуках, — глубоко значительна; она меняет
Гамлета и короля, она последний толчок, непосредствен-
но вызвавший катастрофу, но об этом ниже. Еще: ги-
бель их не есть сторонний эпизод в пьесе, развязываю-
щий только историю с поездкой и незначительный сам
по себе, — она глубоко значительна и нужна для все-
общей гибели в трагедии — об этом свидетельствует то,
что в последней сцене послы из Англии сообщают об их
казни, в заключительный момент трагедии! После воз-
вращения из Англии и, главное, этой истории отноше-
ния Гамлета к королю меняются коренным образом.
Собственно, все эти события, которые мы рассмотрели,
были вызваны самым ходом действия трагедии во время
бездействия Гамлета. Так что это действование не ме-
няет основного характера его роли,— безволия, наобо-
рот, подчеркивает его. Все это было совершенно побоч-
но — ведь Гамлет не хотел вовсе, не поставил себе
целью убить Гильденстерна, Полония и т. д. В глав-
ном — в отношении к королю — он бездействовал, и эти
поступки только подчеркивают это: идя в Англию, он
упрекает себя за неделание и пр. Гамлет изнывал в
скорбной муке безволия — не понимал сам себя и пр.
Об этом говорено выше. Теперь все это коренным обра-
зом меняется. Хотя и раньше, до отъезда в Англию,
Гамлет говорил: все будут жить, кроме одного, и пр.,
после убийства Полония, которое случайно только не
стало убийством короля, он говорит о червях, о том,
что король может прогуляться по кишкам нищего, и пр.
На просьбу Розенкранца: «Милорд, вы должны сказать
нам, где тело, и пойти с нами к королю».

Гамлет.Тело во владении короля, но король не во владении
телом.Да и какую роль играет тут король?

Гильденстерн. Король, милорд?

Гамлет. Не более чем ноль (IV, 2).

15 Зак, 83

450 Л. С. Выготский. Психология искусства

Но его угнетала крестная мука безволия, которого он
не понимал, у него был план, было решение, было твер-
дое намерение, — и он все же не свершал. Теперь со-
всем иное. Он еще, правда, все выискивает земные
основания свершения, но до чего ясно, что не они ре-
шат все дело, а решит его совсем иное.

Г a м л е т

Вот и посуди,
Как я взбешен. Ему, как видишь, мало,
Что он лишил меня отца и мать
Покрыл позором, и стоит преградой
Меж мною и народом. Он решил
И жизнь мою отнять! Не тут-то было!
Я сам сотру его с лица земли.

И все же, несмотря на все это, Гамлет вовсе не прини-
мает и после этого определенного решения, ничего сам
не предпринимает, не идет к свершению, а все свершает-
ся иначе.

Горацио

Он скоро о случившемся узнает

Из Англии.
Гамлет

Наверно. А пока
Остаток дней в моем распоряженье,
Хоть человеческая жизнь и вся —
Чуть рот открыл, сказал раз, два — и точка.

Теперь безволия нет, теперь есть твердая уверенность,
знание, что он воспользуется промежутком, образовав-
шимся вследствие истории с пиратами и его возвраще-
ния в Данию. Дело в том, что всем ходом событий тра-
гедии образовался особый промежуток времени, роко-
вой, фатальный «остаток дней», в который и свершается
все, как предвидел Гамлет. Он чувствует, что он стоит
уже на грани свершения воли трагедии (а не отмще-
ния только, ибо он не только отмщает, а именно свер-
шает все — все равно что сказать «раз»). Он уже не
мучается мукой безволия. В его душе уже иная скорбь.
Что же вызвало эту перемену? Мы не знаем. Знаем
только, что ее не вызвало: не вызвал ее определенный
план, взятое решение, обдуманное намерение — все свер-
шается иначе, и сейчас, по свершении всего, приходят по-
слы из Англии известить о казни, то есть «остаток дней»
замыкается, и, следовательно, если бы не случилось все
так, как оно произошло, Гамлет не убил бы короля —

Приложение 451

ибо он вовсе не шел убивать его, а, напротив, шел на-
встречу желаниям его; этот же разговор и приход пос-
лов, то есть весь остаток дней — происходит в течение
одной сцены. Озрик предлагает Гамлету поединок с
Лаэртом, задуманный королем, просто состязание на
рапирах. Гамлет предчувствует все. У него срывается:
«А если я отвечу: нет?» — последнее колебание — уди-
вительная черта. Но он соглашается. Видимо, это про-
сто дворцовая забава, и, соглашаясь на нее, Гамлет не
только не имел в виду во время нее привести в испол-
нение свое намерение (на это указывает не только от-
сутствие всяких намерений с его стороны — он об этом
ничего не говорит, — но и анализ последней сцены, ни-
же, которая показывает, как Гамлет совершил все —
после того, как Лаэрт открыл ему все, после смерти ко-
ролевы, уже будучи сам убит и убив Лаэрта, то есть
непредвиденно, необдуманно; да он ведь не только убил
короля — смысл сцены в катастрофе в ее целом, но об
этом ниже, но не мог опасаться даже ничего. Все же он
предчувствует все. Перед поединком он даже мирится с
Лаэртом (не только по просьбе короля, он сам жалеет,
что обидел его, — его слова об этом Горацио).

Гамлет

Собравшиеся знают, да и вам
Могли сказать, в каком подчас затменье
Мое сознанье. Все, чем мог задеть
Я ваши чувства, честь и положенье,
Прошу поверить, сделала болезнь.
Ответственен ли Гамлет? Нет, не Гамлет.
Раз Гамлет невменяем и нанес
Лаэрту оскорбленье, оскорбленье
Нанес не Гамлет. Гамлет — ни при чем.
Кто ж этому виной? Его безумье.
А если так, то Гамлет сам истец
И Гамлетов недуг — его обидчик.

Здесь весь Гамлет: он страдает тяжелой болезнью; в
убийстве Полония, в схватке с Лаэртом он отрешен от
самого себя, он сделал это (все вообще), не быв самим
собой; это сделал не Гамлет; его странная рассеян-
ность, которая отдает его во власть какой-то силы, его
безумие, его «затменье». Король и королева говорят об
убийстве Полония, да и обо всем можно сказать то же:

Королева

Рвет и мечет, как прибой,
Когда он с ветром спорит, кто сильнее.

15*

452 Л. С. Вы готский. Психология искусства

В бреду услышал шорох за ковром
И с криком: «Крысы!», выхватив рапиру,
Убил одним ударом старика,
Стоявшего в засаде.

Король

В горячке принц Полония убил... (IV, 1).

Таковы все его поступки: он все время в течение
всей трагедии punish'd with sore distraction — он все
время отъединен от самого себя, — he's not himself, и
обо всем он может сказать: «оскорбленье нанес не Гам-
лет, Гамлет — ни при чем» *. Безумие — враг Гамлета,
его крест; он жертва своей «рассеянности». Вот смысл
Гамлета во всей трагедии: сам Гамлет будто «вынут из
самого себя», «невменяем», отсутствует все время, и, бу-
дучп не самим собой, он все время не здесь, это все «не
Гамлет», Hamlet does it not, etc. Вот высшая отъединен-
иость от самого себя. Он все время чувствовал себя,
как узник в оковах,— он скован все время. Гамлет сам
не свой, не — Гамлет, он «вынут из себя», он во власти
своего безумия, кто-то другой, чья-то неведомая рука
совершает все это — не Гамлет. В этом все, весь смысл
Гамлета. Теперь, перед поединком, Гамлет предчувст-
вует все. Наступает роковой «остаток дней». Гамлет
весь меняется. «Есть Божество», — говорит он после
убийства Полония. Он весь иной; и хотя он не идет с
намерением свершить все на поединке (это особенно
важно подчеркнуть), — безволия нет.

Горацио.Вы проиграете заклад, милорд.

Гамлет.Не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я
постоянно упражнялся. А тут еще льгота в мою пользу. Я вы-
играю. Но не поверишь, как нехорошо на душе у меня! Впрочем,
пустое.

Горацио.Нет, как же, добрейший принц!

Гамлет.Совершенные глупости. И вместе с тем какое-то пред-
чувствие, которое остановило бы женщину.

Горацио.Если у вас душа не на месте, слушайтесь ее. Я пой-
ду к ним навстречу и предупрежу, что вам не по себе.
Гамлет. Ни в коем случае. Надо быть выше суеверий. На все
господня воля. Даже в жизни и смерти воробья. Если чему-ни-
будь суждено случиться сейчас, значит, этого не придется до-
жидаться. Если не сейчас — все равно этого не миновать. Самое
главное — быть всегда наготове. Раз никто не знает своего смерт-
ного часа, отчего не собраться заблаговременно? Будь что бу-
дет!

* В оригинале: «Hamlet does it net, Hamlet denis it».

Приложение 453

Глубочайше потрясающий разговор. Гамлет пред-
чувствует, что надвигается страшное, он знает, что за-
клад он выиграет — он упражнялся беспрестанно (по
количеству ударов впоследствии это именно так), по у
него невыразимо тяжело на сердце. Это скорбь — пред-
чувственное переживание своей смерти ¹²⁸*, но это ничего,
он презирает предчувствия не потому, что не верит
им,— у него пророческая душа, и он все предчувствует
заранее ¹²⁹* — и это самое глубокое и важное. До явления
Тени он чувствует, что есть что-то недоброе, во время
разоблачения он говорит «о, дух прозренья», предчувст-
вует гибель Офелии, Гильденстерна и Розенкранца —
«тюрьма», Лаэрта — «есть кое-что опасное», короле-
вы — «сама погуби себя...», узнает тайну придворных,
подосланных королем, подслушивание Полония, тайну
пакетов, отъезд в Англию, — все решительно — в этом
смысл взаимоотношения его роли и фабулы пьесы. Те-
перь он предчувствует катастрофу в поединке — роко-
вую минуту трагедии, «остатка дней». Как эта минута,
это чувство минуты определено здесь: теперь — так, не
после; не после — так теперь; а не теперь — так, навер-
ное, после. Все совершается в свою минуту. Без воли
провидения не погибнет и воробей. Быть готовым — вот
все. Вот все. Этого нельзя комментировать: это все.
Таково состояние Гамлета теперь, таково его чувство
роковой минуты, катастрофического «остатка дней».
Он ощущает под влиянием неотразимых предчувствий,
такой скорбной тяжестью залегших в его сердце, в сво-
ей душе высшую готовность ¹³⁰. Быть готовым — вот все.
Гамлет готов. Не решился, а готов; не решимость, а го-
товность. Вот отчего нет больше непонимания себя, упре-
ков, осуждения, несмотря на то, что он не идет испол-
нить свое намерение, — что особенно важно еще и еще
раз отметить и подчеркнуть.

Гамлет предчувствует в томящей скорби, что минута
пришла, срок исполнился, час пробил ( вот отчего нет
безволия больше!), роковой, трагический «остаток дней»,
отведенный самой трагедией (всем ходом действия, всей
фатальным сцеплением крупных и мелких случайных
событий образованный «промежуток времени») для со-
вершения всего, замыкается.

Он готов: пусть будет — Let be!

454 Л.С. Выготский. Психология искусства

Если мы сравним Гамлета, его положение и роль в
пьесе с магнитной стрелкой, находящейся в поле дейст-
вия магнитных сил, в водовороте — невидимыми ни-
тями протянутыми через трагедию и направляющими
ее, — то остальных действующих лиц в пьесе надо срав-
нить с железными, ненамагниченными стрелками, по-
павшими в то же поле: направляющее влияние маг-
нитных сил (лежащих за сценой) сказывается непо-
средственно в Гамлете, но через него их действие пере-
дается и «ненамагниченным» остальным лицам; как
магнитная стрелка магнетизирует железные, так Гам-
лет заражает всех трагическим. В этом смысле его роль
центральная в пьесе, — трагедии остальных лиц пока-
заны как бы вполоборота, в намеках, в штрихах, с той
только стороны, которой они обращены к Гамле-
ту; сами же по себе они протекают в стороне от
главного русла пьесы. И нас они все могут интересо-
вать только с этой стороны (той, которой они обраще-
ны к Гамлету), на которой отражается действие «маг-
нитных» сил трагедии, которая озаряется отблесками
трагического пламени. Из этого уже ясно, что не «ха-
рактеристика» их нужна нам, а только уяснение их ме-
ста и значения в трагедии, поскольку это необходимо
для того, чтобы наметить ход действия трагедии и вы-
явить ее смысл в целом, отражение и преломление в
них магнитных лучей. Прежде всего, переходя к дру-
гим действующим лицам, необходимо отметить резкую
грань, отделяющую Гамлета от них,— это совсем иные
люди, два мира в трагедии: Гамлет и остальные, ночь
и день в драме. Гамлет подлинно трагический герой,
герой трагедии, носитель ее начала, и поэтому эта пье-
са есть именно трагедия о Гамлете, принце Датском.
У остальных действующих лиц есть драматические
коллизии (не у всех), борьба с внешними и внутренни-
ми препятствиями, одним словом, все те моменты пе-
реживаний, которые характерны для драмы и могли
бы каждое из этих лиц сделать героем самостоятель-
ной, отдельной драмы; это суть лица драматические в
пьесе по смыслу роли и по качеству переживаний. Но
нам интересны не сами по себе отдельные драмы этих
лиц, как бы выделенные из трагедии, а только падаю-

Приложение 455

щий на них отсвет, отблеск трагического пламени, ко-
торый делает их из возможных героев отдельных, вы-
деленных драм — трагическими жертвами трагедии о
Гамлете.

Прежде всего по силе и яркости трагического от-
блеска невольно нужно остановиться на Офелии. Образ
Офелии глубоко необходим трагедии, без него она не
полна, не имеет своего смысла. Этот достигший послед-
них глубин поэзии и запечатленный их неземным пла-
менем образ как бы господствует над всей трагедией,
над ее «музыкой», составляя постоянный, слышимый
все время ее «подголосок», аккомпанемент тихо, па
много нот ниже основной мелодии, звучащей под
(над) ней. Трагедия Офелии та же, что и трагедия
Гамлета, но в ином воплощении, в ином проявлении, в
иной проекции, в ином отражении — или, лучше ска-
зать, в иной лирике, в иной музыке. Вот эта лирика ее
трагедии (лирикой трагедии мы называем глубоко ли-
рическое по существу переживание героем своей тра-
гедии, то есть то, как Офелия сама переживает свою
трагедию) составляет под легким покровом высшей поэ-
зии самое глубинное место трагедии. Офелия связана
с фабулой пьесы двояко (и тем самым двумя истока-
ми входит в главное русло пьесы, но есть у нее и осо-
бое русло своей трагедии, которое, видимо, не соединя-
ется с общим, но внутренне глубоко ему родственно,
кровно с ним связано): через то же мистическое нача-
ло своей жизни, рождение связью кровной, семенной,
убитым отцом, начало отцовства, и через Гамлета —
мистической связью любви (мы имеем в виду здесь на-
метить «магнетические» связи, а не формальные, внеш-
ние). Первое — это и есть основная тема всей траге-
дии¹³¹* — общая ее трагическая почва: Гамлет, Офе-
лия, Лаэрт, Фортинбрас — все это трагические дети
умерших отцов; тема этих образов одна; почва их —
трагическая, общая; но тема разработана в четырех
образах, из которых глубоко важен каждый, но наибо-
лее интересен после Гамлета — один. Второе — через
любовь Гамлета связывает ее со всей семейной траге-
дией его, с королевой-матерью, и, таким образом, свя-
зывает этих двух женщин в пьесе — мать и невесту
Гамлета, не ставшую женой и матерью. И грех коро-
левы, грех матери, отозвался в ней, в невесте, — пре-

456 Л. С. Выготский. Психология искусства

кращением брака, отказом от рождения, материнства.
И оба эти — внутренне связаны между собой в своем
интимном переплетении. Офелия обрисована очень
смутно, неуловимо; это один из самых неисчерпаемо-
глубоких и сокровенно-очаровательных по силе чистой
поэзии образов. Но все же обе эти связи можно свести
к одной в драму Офелии, любящей трагического Гам-
лета, вплетается через Гамлета (ибо обе нити идут че-
рез него — убитый отец и любовь!) «магнетическая»
нить, которая бросает на всю ее драму особый отблеск,
связывает ее всю и притягивает к гибели. И брат и
отец глубоко чувствуют гибельность любви Гамлета,
волнуемые смутным ощущением ее трагической осно-
вы («Гамлет — раб рождения» etc. см. гл. II). Офелия
сама говорит на вопрос отца: «Не знаю я, что думать
мне...» (I, 3). Офелия знает один ответ на требования
отца порвать с Гамлетом: «Я повинуюсь». Момент глу-
боко важный (сравни с Гамлетом — поездка в Виттен-
берг, Англию), указывающий в проекции на житейско-
семейные отношения, ее податливость, покорность (го-
товность) «магнитным» нитям, мистическую сущность
ее глубоко пассивной, женской души. Гамлета, пришед-
шего прощаться, — она все еще не знает, что думать,
не понимает, — она испугалась: «Боже правый! В каком
я перепуге». И на вопрос отца: «От страсти обезу-
мел?» — Офелия: «Не скажу, но опасаюсь» (II, 1).
Вот, хоть она и не знает, что думать о нем, она почув-
ствовала все — она ужаснулась, она боится. Ее рассказ
об этой сцене должен быть положен в основание все-
го Гамлета. Королева хочет, чтоб она стала женой
Гамлета:

Я вам желаю,
Офелия, чтоб ваша красота
Была единственной болезнью принца,
А ваша добродетель навела
Его на путь, к его и вашей чести (III, 1).

И над могилой — опять то же самое. Первая ее мука —
это любовь Гамлета. После подстроенного свидания с
ним она прямо говорит: все, все погибло. И свою муку
она определяет, как воспринимание трагедии Гамлета
(слышать разногласящую игру колокольчиков и т. д.—
см. выше), как отражение его трагедии: «Боже мой!

Приложение 457

Куда все скрылось? Что передо мной?» В этом ее тра-
гедия, но это еще не воплотившаяся трагедия: она есть
отраженная трагедия Гамлета, и это надо выявить.
Еще один глубоко важный «лирический момент»: Офе-
лия молится за него — он просил ее помянуть свои гре-
хи в молитвах?

Офелия. «Святые силы, помогите ему! Силы не-
бесные, исцелите его!» Это молитвенное в Офелии, что
возвышается над трагедией, и завершает и преодолева-
ет ее (ср. солдаты: Горацио. «Небо да сохранит
его!» Maрцелл. «Да будет так» (I, 1). Это молитва
за Гамлета, но об этом дальше. Образ ее обрисован в
высшей степени неуловимо. В этой сцене, как и в сце-
не представления, она почти не говорит, только пода-
ет реплики, поддерживая разговор, и эта ее невыска-
занностъ ¹³²* в трагедии придает немало очарования ее
роли: вся она полусвет, полутень. И этот незначитель-
ный характер ее разговора (только реплики) весьма
замечателен. Это Офелия до безумия. Ее трагедия на-
чинается тогда, когда Гамлет убивает ее отца. Здесь
оба русла ее трагедии соединяются: трагическая лю-
бовь Гамлета и убийство им же отца. Это сводит ее с
ума и убивает впоследствии, ведет к гибели. Недаром
Гамлет назвал ее отца Евфаем — есть в ее смерти что-
то жертвенное (за отца и вообще), как было молитвен-
ное в ее безумии. Связь с иным миром через убитого
отца, смерть которого по мистической связи отдается в
дочери, проявляется у нее тоже в «ином бытии», в бе-
зумии. Офелия в безумии является к королеве — это
глубоко замечательно: точно в ней отозвался грех ко-
ролевы, который она искупает. Недаром Гамлет прямо
связывает мысль о позоре матери с разрывом с невес-
той: «имя женщины — хрупкость» — смысл его разгово-
ра, недаром он посылает ее в монастырь; браков боль-
ше не будет, не надо рождений, она умирает небрач-
ной — искупительной, жертвенной смертью в трагедии.
Прежде чем появиться, она опять является в рассказе
придворного королеве.

Королева

Я не приму ее.

Горацио

Она шумит.
И в самом деле, видно, помешалась.
Ее так жалко!

458 Л. С. Выготский. Психология искусства

Королева

Что такое с ней?

Горацио

Все тужит об отце, подозревает

Во всем обман, сжимает кулаки,

Бьет в грудь себя и плачет и бормочет

Бессмыслицу. В ее речах сумбур,

Но кто услышит, для того находка.

Из этих фраз, ужимок и кивков

Выуживает каждый, что захочет,

И думает, нет дыма без огня,

И здесь следы какой-то страшной тайны (IV, 5).

Вот ее безумие — плачущее, темное, видимо бессмыс-
ленное, но самая бессвязность которого весьма глубо-
ка, пересыпанная бредом об отце, биением в грудь,
жестами, — все оно наводит на мысль, что в нем есть
что-то хоть и неопределенное, но ужасное. Нигде так
слово не бессильно, даже в Гамлете, как в сценах без-
умия Офелии — это глубины поэзии, ее последние глу-
бины, не освещаемые ни одним лучом; свет этого безу-
мия — необычный и странный — неразложим ¹³³*. Все
впечатление совершенно непередаваемо. Ее безумный
бред переплетает Гамлета и отца. Здесь тоже видение
отца, его тени, она видит старика с белыми волосами.
В ее безумии — все о смерти и саване. Король говорит:
«Воображаемый разговор с отцом».

Офелия.Об этом не надо распространяться.

Король.Скорбь об отце свела ее с ума.

Есть в ее безумии, в самом тоне ее речи, замедлен-
но-ритмическом, что-то скорбно-молитвенное: ее песен-
ка о пилигриме, который пошел по святым местам боси-
ком и во власянице, и о его смерти:

Помер, леди, помер он,
Помер, только слег,
В головах зеленый дрок,
Камушек у ног.

Офелия — молитвенное начало в трагедии:

Офелия.Хорошо, награди вас бог... Вот знай после этого, что
пас ожидает. Благослови бог вашу трапезу!.. Надеюсь, все к
лучшему. Надо быть терпеливой. Но не могу не плакать, как
подумаю, что его положили в сырую землю... Поворачивай, моя
карета! Покойной ночи, леди. Покойной ночи, дорогие леди. По-
койной ночи. Покойной ночи.

Как сходит на нее тень смерти: в самом ритме этих
слов есть что-то невыразимо трогательное, просветлен-

Приложение 459

ное слезами, вознесенное в печали, нежно-молитвенное,
самое женское.
Лаэрт говорит:

Когда отцов уносит смерть, то следом

Безумье добивает дочерей.

Любовь склонна по доброй воле к жертвам

И платит самой дорогой ценой

Дань нежности умершим.

Вот смысл ее безумия — непонятный смысл.

Неу nоn nonny, nonny, hey nonny... You must sing «Down a-down,
and you call him a-down-a». O, how the wheell decomes it.

Вот ее припев: точно тень смерти уже осенила ее — не-
брачную, обреченную монашенку. Сцена с цветами не-
передаваема: символика цветов так близка ее безумию,
что цветы — его единственный язык.

Лаэрт

Болезни, муке и кромешной тьме
Она очарованье сообщает.

И недаром королева, осыпая ее могилу, ее девствен-
ный гроб цветами, говорит, разбрасывая цветы: «Неж-
нейшее — нежнейшей. Спи с миром» (V, I), и Лаэрт го-
ворит: «Опускайте гроб! Пусть из ее неоскверненной
плоти взрастут фиалки!» Чистота ее девственного, от-
казавшегося от рождений, брака («неоскверненная»),
образа — все связывается с цветами. В ее песне цветов
вместе со скорбной мелодией тягучего аромата увяд-
ших со смертью отца фиалок звучит целая гамма запа-
хов, ароматов. И эта молитвенная, певучая скорбь смер-
ти, где уловлен самый внутренний ритм слез, их душа,
их интимное:

Неужто он не придет?
Неужто он не придет?
Нет, помер он
И погребен,
И за тобой черед.
А были снежной белизны
Его седин волнистых льны,
Но помер он,
И вот
За упокой его души
Молиться мы должны,
И за все души христианские, господи помилуй!
Ну, храни вас бог (IV, 5).

460 Л. С. Выготский. Психология искусства

Вот видение отца в песне. Об ее безумии можно ска-
зать словами Лаэрта: «Набор слов почище иного смыс-
ла». В нем есть глубочайший (музыкальный), хоть и
неизреченный смысл, что-то молитвенное звучит в ее
скорби, напевах, цветах. В ее песнях об обманутой де-
вушке — отголосок трагического изъяна, ведущего к ги-
бели, отвергнутой любви, связавшей ее с Гамлетом,
уподобляет это потере девичества — эта любовь сдела-
ла ее иной, обрекла смерти. Тень смерти пала на нее:
магнитные нити трагедии связали и опутали. Опять в
рассказе королевы туманный покров набрасывается
на это.

Королева.

Лаэрт!
Офелия, бедняжка, утонула.

Лаэрт

Как, утонула? Где? Не может быть!

Королева

Над речкой ива свесила седую

Листву в поток. Сюда она пришла

Гирлянды плесть из лютика, крапивы,

Купав и цвета с красным хохолком,

Который пастухи зовут так грубо,

А девушки — ногтями мертвеца.

Ей травами увить хотелось иву,

Взялась за сук, а он и подломись,

И, как была, с копной цветных трофеев,

Она в поток обрушилась. Сперва

Дата добавления: 2014-12-08