Игра начинается. 11 страница

Бывшие адепты замшелого ордена удивились подобным переменам и молча стали ждать развития событий, которые не заставили себя ждать, я запел.

(- Представляю себе это зрелище… Рев раненого тура вперемешку с душераздирающими звуками, напоминающими скрежет металла о кафель…
- Зовулон, заткнись, я нормально пою.
– Знаем как ты… Ай, больно же.
– Будешь знать, как сомневаться в моих талантах.
– Злой ты, уйду от тебя.
– Да куда ты уйдешь? Брехун)

Сжимая в ладонях холодный альбом -

В цветных картинках целая жизнь,

На сотне страниц - прожита мной. Что же теперь?

И я не знаю, где тот огонь,

Что вел столько лет меня за собой.

Теперь этот путь не пройти без потерь.

Ты просто поверь.

Поверь, ведь даже в небесах рождаются и умирают звезды,

И все, что позади теперь, мы повторить, увы, не сможем.

Ты скажешь мне, чтобы я не ждал,

Чтобы жил, сегодняшним днем.

Как странно, но когда-то я знал,

Когда-то давно ошибся путем.

Мы те, кто мы есть,

А не те, кем хотим быть.

А теперь не осталось ничего...

Такова плата за попытку обмануть самого себя.

Глаза открываются медленно,

Словно заговор сердца и разума.

Тяжело смотреть в прошлое

И видеть, как много было упущено...

Ты скажешь мне, чтобы я не ждал,

Чтобы жил сегодняшним днем.

Оставь надежды, и все, о чем мечтал,

И прошлое оставим в прошлом.

Поверь, ведь даже в небесах,

Рождаются и умирают звезды.

И все, что позади теперь

Мы повторить уже не сможем.

Вайлэ тихо заплакала, прижавшись к сидевшему рядом Габриэлю, который приобнял её. Спутники были печальны, они поняли, о чем песня и горечь сожаления тихо проникла в их грудь. Никто и слова не сказал, только у Ксардаса сжались кулаки, нет, он не собирался колотить меня.
(- А зря!
-Зовулон исчезни).
Просто он был готов пойти до конца, чтобы изменить ход событий, в которые прыгнул, словно самоубийца, который не выдержал тягот жизни.

Ведь у них даже нет шанса на посмертие и иные жизни, всё, что у них есть – это вечное сейчас. Грустная перспектива, которая не дает права на ошибку, любое действие может стать последним.

Печальным аккордам внимало пространство, ветер играл в языках пламени, меняя освещение, где-то вдали раздался вой, полный отчаяния. А музыка все лилась и лилась, разрывая души слушающих ужасным ураганом, ворвавшимся в их внутренний мир, разрушая устои.

Спрятавшись от себя на чердаке,

Среди старого хлама и прочих вещей,

Я нашел ее в старой и пыльной коробке

Полной надежд и исчезнувших дней.

Это шкатулка, я ее приоткрыл,

Она долго лежала в пыли и на дне.

Пораженный мелодией я на месте застыл,

Пока звук из под крышки дрожал в темноте.

Под крышкой остался мой мир в темноте,

Который я променял на страдания.

И годы бесцельных скитаний в себе,

Несказанных слов своего покаяния.

Отринутый светом, забытый богами

Я не живу, а скорей существую,

По адскому кругу блуждая годами,

Я вижу только улыбку твою.

Словно старый старатель в самом сердце пустыни

В этой старой коробке ищу я на дне,

Но там только пыль и прошлого тени

И ржавчина дней, прожитых в пустоте.

Тень боли живой, но с годами истлевшей

Опала как пыль на шкатулке моей,

Лишь память твою сохранить и сумевшей.

Память о далекой улыбке твоей.

Дрожащей рукой я закрою шкатулку,

Лишь стихнут последние ноты в ночи,

Как опустеет внезапно дом мой.

Исчезнут все звуки, и даже причины,

Небо раскроется, дождь хлынет вниз

На руины погибшего мира.

В этой тюрьме из образов лживых

Я был словно птица, лишенная крыльев,

Я ждал слишком долго, я был где то и между.

Дождь бьет по лицу, но мне все равно,

Ветер ворвется в открытые окна

И не застанет внутри никого.

Но хватит издеваться над чувствами слушателей, а то они так и руки на себя наложат, шучу конечно, и все же их мрачные лица начинали меня напрягать, словно на похоронах в Иезоне.
Пальцы забежали по струнам, и лес наполнился звуками тяжелого рока, так любимого Демонами, воинственным народом, для которых война - все. Это их жизнь, смысл их бытия, который с моей точки зрения не так уж и плох.

Удары сердца твердят мне, что я не убит,

Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.

Я открываю глаза - надо мною стоит

Великий Ужас, которому имени нет.

Они пришли как лавина, как черный поток,

Они нас просто смели и втоптали нас в грязь,

Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,

Они разрушили все, они убили всех нас...

Они пришли как лавина, как черный поток,

Они нас просто смели и втоптали нас в грязь,

Все наши стяги и вымпелы вбиты в песок,

Они разрушили все, они убили всех нас...

И можно тихо сползти по горелой стерне,

И у реки, срезав лодку, пытаться бежать,

И быть единственным выжившим в этой войне,

Но я плюю им в лицо, я говорю себе: "Встать!"

Удары сердца твердят мне, что я не убит,

Сквозь обожженные веки я вижу рассвет.

Я открываю глаза - надо мною стоит

Великий Ужас, которому имени нет.

Я вижу тень, вижу пепел и мертвый гранит,

Я вижу то, что здесь нечего больше беречь,

Но я опять поднимаю изрубленный щит

И вырываю из ножен бессмысленный меч.

Последний воин мертвой земли...

Я знаю то, что со мной в этот день не умрет,

Нет ни единой возможности их победить,

Но им нет права на то, чтобы видеть восход,

У них вообще нет права на то, чтобы жить.

И я трублю в свой расколотый рог боевой,

Я поднимаю в атаку погибшую рать,

И я кричу им - "Вперед!", я кричу им - "За мной!"

Раз не осталось живых, значит мертвые - Встать!

На этой воинственной ноте я завершил выступление, и живые пошли на боковую, а мне, как существу, относящемуся к иной форме бытия, было доверено охранять место ночлега от разного рода поползновений.

Я сидел у костра и наслаждался ночью, люблю это время суток, оно раскрывает суть вещей, потому что мы не смотрим, но видим их. Маски спадают с лиц, обнажая сущность без лжи и лицемерия. Тишина и покой.

Костер горел и тихо потрескивал, взметая ввысь рыжие искры, которые медленно разлетались по округе.

- Не спится, - спросил я у девушки, которая тайно посматривала на меня, сквозь припущенные веки. Если не хочешь спать иди ко мне, не стоит мучить организм, который пережил столько впечатлений за короткий срок.

Девушка тихо встала и подошла к костру поближе ко мне, уставилась в языки пламени и замерла в нерешительности.
Я прекрасно понимал, что творилось в её красивой голове, даже имел представление о том, что происходило в её груди. Когда рушится привычный мир, трудно сохранить хладнокровие, особенно в столь юном возрасте, сколько ей семнадцать? Считай ребенок ещё, который ввязался в игру не по силе, а теперь сожалеет об этом, потому что приходится взрослеть, а это всегда больно.

Ничего не говоря, я достал из кармана бутыль с вином, которую когда-то, скажем так, взял в безвозмездное пользование у монахов какого-то ордена, они, правда, сначала были против подобного безобразия, но быстро передумали.

- Выпей Вайлэ, станет легче.

Она молча взяла бутыль, откупорила её и залпом начала пить, на третьем глотке щеки девушки порозовели, а тьма в глазах стала мягкой.

- Скажи Рыцарь, как тебя называть, - попросила девушка.

- Висс, - ответил я.

- Странное имя, а что оно означает?

- На языке вампиров значит мертворожденный. Я родился мертвым, но потом, когда родители начали впадать в отчаяние, после слов повитухи, ожил и огласил округу жутким воплем.
Девушка улыбнулась и прижалась ко мне. Я не стал отстраняться от неё, зачем, навредить мне проблематично, а психическое здоровье спутников благотворно влияет на исход дела, к тому же она была мне симпатична.

Проведя по её мягким, пахнущим травами волосам, я поцеловал её в щеку, девушка была не против подобного развития событий, прильнув своими губами к моим.

- Я хочу провести свои последние ночи с тобой, - сказала она и начала раздеваться, прошу, не отказывай мне в этом.

- И не собираюсь, только ответь, почему ты так считаешь, помогая девушке освободится от одежды, попутно лаская её.

- Не забудь поставить защиту на лагерь, игриво сказала она, маня к себе пальчиком, и мы укрылись покровом тьмы.

Девушка оказалась умелой любовницей, хотя сначала стеснялась. Мы провели чудесную ночь, а на утро пришлось дать ей зелье из своих алхимических запасов, потому что закончили мы только под утро.
Мертвый организм дает уйму плюсов в этом процессе, во-первых, детей у меня быть не может, во-вторых, выносливость и отсутствие усталости. Вайлэ был счастлива, улыбалась и смеялась, страхи оставили её, наполнив душу решительностью, тьма в её глазах лучилась любовью, когда я смотрел на неё.
Казалось, что это темнота готова объять меня, дать приют и успокоение, так оно, в общем-то, и было. Чего говорить, я и сам улыбался, видя, как она радуется, остатки чувств и эмоций вылезли наружу, неся наслаждение на своих плечах. Смысла сопротивляться им не было, к чему это.

- Что же значили слова девушки, о последних ночах, - думал я, всё попытки хоть что-то узнать об этом, плавно перетекали в иное русло, не сказал бы, что неприятное, даже наоборот. Или она что-то знает, или это такой способ добиться моего согласия, кто знает, что творится в голове этой девушки, а использовать ментальную магию, чтобы узнать - глупо.

После завтрака мы выдвинулись в путь. К сожалению кладбищ, трупов и прочих материалов некромантии здесь не было, поэтому скакун был только у меня, одно из моих любимых творений – призрачный конь Пустошей.

Он имел мало сходств с лошадьми, только размер и некоторые характерные лошадям очертания. Сотканный из костей и призрачной материи, Жулик смотрелся ужасающе. Вместо копыт – когти, на черепе имелись два завитых рога и полный рот острых зубов.
По сути, он выглядел как видоизмененный скелет лошади, заполненный изнутри черным туманом, красные глаза смотрели на меня с радостью, давно мы с ним не катались, после того, как я научился пользоваться Темной тропой, надобность в нем практически отпала. Мой скакун скучал и осуждающе фыркнул, когда я подошел к нему поближе.

Вместо седла у него были специальные наросты, подстраивающиеся под седока.

- Класс, - воскликнула девушка, подойдя ближе. Жулик не стал проявлять норов, позволив Вайлэ себя погладить, обычно с ним такого не происходило, что же такое происходит, он даже братца моего иногда кусал, не сильно, а так приличия ради.

- А ещё есть, - спросила девушка, я тоже хочу себе такого.

Вайлэ была счастлива, когда конь терся о её руки, точь-в-точь, повторяя мои ночные похождения. Неужели она испытывает ко мне какие-то нежные чувства, только этого мне не хватало, хотя если поразмыслить, она мне тоже нравится, сколько можно терзать себя той жуткой потерей.
- Поживем – увидим, как говорил один мудрец, - подумал я, вслух же сказал:

- Нет Вайлэ, других таких у меня нет, но я могу прокатить тебя на нем, хочешь?

- Хочу.

Такого счастья девушка ещё никогда, наверное, не испытывала, Жулик мчался со скоростью около трехсот километров в час и даже не приблизился к пределу своих возможностей. Правда, пришлось наложить на нас щит Праха, иначе мы бы рисковали превратиться в дурно пахнущий фарш при первой же встречной ветке. За нами оставалась широкая, метра три в ширину, тропа, щедро усыпанная пеплом деревьев, которым не посчастливилось встретиться нам на пути. По крайней мере, нашим спутникам легче нас будет найти, или наоборот.

Сильный ветер трепал наши волосы, путаясь в складках одежды. Вайлэ кричала что есть мочи, и конь вторил её крику, он радовался не меньше, чем девушка, а я просто молча наслаждался ездой, мы домчались до края леса минут за пять и помчались дальше. Сделав несколько кругов, мы обнаружили деревню, в которой за щедрую плату приобрели четырех коней.

На Жулика пришлось накинуть морок, иначе могли возникнуть проблемы с местным населением, мало ли что взбредет им в головы, людей хлебом не корми, дай суды повершить. Староста деревни был рад избавится от старых кляч, которых по ошибке именовал ездовыми животными, да им на пенсию лет десять пора было уйти, но по закону жанра они продолжали упорно держаться за жизнь.

После того, как мы удалились от злополучного села, в котором нас мало того, что встретили неприветливо, так ещё и всучили нечто совсем непотребное, спешились и просто шли пешком, ведя коней под уздцы.

- Скажи, зачем нам эта дохлятина, они даже до леса не доедут, сдохнут на полпути.

- Скажу больше, лошади умрут ещё раньше, - «утешил» я девушку, они послужат материалом для создания некроконей, для твоих товарищей.

Мы медленно удалялись от деревни, направляясь к лесу.

Когда деревня скрылась за холмами, я остановил Жулика и спешился.

- Если ты впечатлительная, то сходи пока погуляй с моим конем, а я останусь и займусь делом, к стати, ты можешь найти своих братьев или нет?

- Могу, между нами есть своего рода связь, которая позволяет определить где мы, не волнуйся, всё под контролем, нас не найдут, если мы не будем применять магию. Я хоть и не впечатлительная, но все же пройдусь, не хочу мешать.
И она удалилась, ведя под уздцы моего скакуна. Вот так, всего за сутки девушка втерлась ко мне в доверие и увела коня. Я никогда не перестану удивляться талантам женщин.

Клячи, почуяв неладное, начали рваться и хрипеть, стремясь убежать подальше от гибели, но магия держала их крепко, только одна пегая лошадь сохраняла спокойствие, она была самой старой среди них и давно уже должна была уйти на покой, но по несчастью продолжала жить.

Я подошел к ней и потрепал по загривку, лошадка закрыла глаза и тихонько фыркнула. Умерла она быстро, даже не успев понять, что с ней произошло, её душа выходила из тела с печальным вздохом усталости, в последний раз окинув взглядом окрестности, фыркнула и ускакала в сумрачные степи.

- Покой душе твоей, а тело твое ещё послужит мне.

Увидев то, что произошло и, почуяв веяния магии Смерти, кони успокоились, спокойно приняли яблоки из моих рук и так же тихо ушли вслед за своей знакомой. Немногие смертные могут так же спокойно и легко уйти из жизни, когда приходит их срок, большинство стремятся ещё хоть на миг продлить свою жалкую жизнь.

Костыли ритуальной магии мне уже давно не нужны, я и не стал тратить на них время. Разделив трупы на две пары, положил их по обе стороны друг от друга, прочитал заклинание и хлопнул в ладоши, трупы зашевелились, с них начала слетать шкура, превращаясь в пепел и оседая на земле, кости затрещали и трупы объединились в две конструкции, из которых мне предстоит сделать скакунов для своих спутников.

Ещё несколько слов мертвого языка и передо мной стояли два белых лошадиных скелета. Угольно черные провалы глаз светились синим пламенем, равнодушно взирая на меня и ожидая команды.

Я свистом позвал своего скакуна, и через пару мгновений он примчался, неся на своей спине донельзя довольную Вайлэ.

- Всё готово,- с нотой разочарования, радости и удивления спросила девушка.
Как ей удавалось совместить эти эмоции, мне неведомо, но видимо, это возможно, раз у неё получилось.

- Да, Вайлэ. Ну как тебе творения рук моих?

- Любопытно, наши маги подобного сотворить не в силах, хотя мы вообще творить при помощи волшебства ничего не можем, только разрушать.
В её голосе чувствовалась горечь, девушка была на грани слез. Мне, конечно, было интересно, как они выглядят, но здравомыслие и сочувствие победили научный интерес. Тьма в её глаза была настолько тяжелой и печальной, что желание потешить своё любопытство отпало.

Я положил свою руку на колени девушке и гладил их, пока она не начала улыбаться.

- Сударь, а вы хам, приставать к девушке посреди поляны полной мертвецов, - сказала Вайлэ и рассмеялась. Истерика прошла стороной, задев её лишь краем шлейфа своего платья, что не могло не радовать.

- Пошли обратно шутница, время не ждет, некогда нам прохлаждаться, ищи своих товарищей по несчастью, с такими конями мы доберемся до места назначения в один момент.

Тьма в глазах девушки снова стала печальной, она спрыгнула вниз и поцеловала меня. Что-то творилось с ней, а я не мог понять что, и этот факт мне не нравился всё больше и больше.

- Что случилось?

- Упрямый какой, ладно, я чувствую зов Пустоты, а это значит, что скоро умру. Такой талант среди нас – редкость. Так хочется продлить наше с тобой путешествие, ведь, по сути, жизнь моя началась только сейчас, после того, как я встретила тебя.

Она взяла мою руку в свою и прижала к груди.
- Чувствуешь, как оно бьется? У меня никогда в жизни такого не было, но мне нравится, возможно, это прощальный подарок жизни. Прошу не отвергай меня, даже если я тебе не нравлюсь, и в твоей груди не может быть чувств.

- Ты нравишься мне, я провел ладонью по лицу девушки, стирая темный ручеек слез, вот и утолил свою жажду познания, - подумал я.

- Правда?

- Правда.

Девушка прижалась ко мне, её плечи дрожали, а я чувствовал облегчение, отголоски прошлого перестали давить на мою грудь, словно могильная плита. Когда-то давно я так же стоял и обнимал другую, мы любили друг друга и мечтали о жизни вместе, но Слепая Пряха распорядилась иначе, Ильнара погибла, а я так и не успел ничего сделать.

Вайлэ провела рукой по моим длинным пепельным волосам, улыбаясь, смотрела в глаза. Она была счастлива, а что ещё нужно человеку, да и вообще любому? Не так уж и много.

- Нам пора, - сказал я.

Мы помчались обратно. Вайлэ указывала пальцем дорогу, говоря куда свернуть, через десять минут мы нашли Ксардаса и Габриэля, они шли быстрым шагом к границе леса. Услышав топот копыт, бывшие адепты напряглись и собирались атаковать, но увидев моего скакуна успокоились и приветливо замахали руками.

- Я уж думал, что вы помчались в кругосветное путешествие, делая остановки возле каждого куста, - ехидно сказал Габриэль. У нас тут конец вселенной намечается, а вы милуетесь по кущерям.

Мы рассмеялись, было видно, что Габриэль нервничал, а теперь увидев, что с нами все в порядке, успокоился

- Любопытные тварюшки, - сказал Ксардас, подойдя к некроконю. А они не кусаются?

- Если ты не будешь совать им промеж ног различные предметы, не предусмотренные конструкцией, то тебя они не покусают, а за остальных волноваться глупо, - ответил я. Надеюсь, ты не собираешься ничем подобным заниматься?

- Я что, похож на идиота, или на человека, у которого лет семьсот не было женщины?

- Ещё как похож, а теперь, когда мы выяснили всю твою «жуткую» подноготную, седлайте коней и в путь.

Солнце склонялось к горизонту, когда мы решили остановиться на ночлег.

- Завтра, около полудня, будем на месте, если не случится никаких неприятностей, - сказал Ксардас.

День прошел прекрасно, а как он ещё может пройти, если ты путешествуешь в обществе красивой девушки, которая на ходу ещё и трется своими прелестями о твое тело? Мы забыли о предстоящем мероприятии и мило болтали ни о чем, несмотря на то, что мертвые кони развивали приличную скорость, они и в подметки не годились их сотоварищам с Пустошей, поэтому мы с Вайлэ забегали вперед, а потом возвращались обратно, девушка была просто счастлива. Она не стеснялась проявлять свои чувства перед остальными, проще говоря, она плевать на них хотела.

Ксардас улыбался так, что его шрам растягивался аж до ушей. Он был рад за девушку.

А Габриэль просто смотрел на нас, как на детей и время от времени ворчал, но делал он это не убедительно, а когда мы втроем показывали ему язык, он поднимал взгляд в небо и смеялся.

- Сыграй нам что-нибудь, - попросила Вайлэ, когда живые разбили лагерь и приготовили ужин, только прошу, что-нибудь лирическое, надеюсь, остальные не против.

Остальные были не против, они просто наслаждались музыкой, что не могло меня не радовать, всё-таки приятно, когда твое творчество оценивают по достоинству.

- Ладно, - сказал я, извлекая инструмент из-под пальто, шляпу я убрал ещё перед тем, как мы отправились покататься на Жулике, а то он любит, когда с меня слетают различные предметы гардероба, как собственно и Вайлэ, неудивительно, что они спелись.

Кони стояли на краю лагеря, мой скакун остался у них за старшего, он любит быть нужным, не стоит лишний раз дать ему повод, почувствовать себя таковым, особенно если для подобного требуется самая малость.

- Хм, что же сыграть, - думал я. Лирические песни лучше всего получались у эльфов, но я их почти не знал. Хотя не стоит зацикливаться только на остроухих, я тоже когда-то занимался сочинительством, пришло время явить народу своё творчество.

Отвори мне дверь,

Позови меня сесть у огня,

Разреши мне немного побыть в этот вечер с тобой.

Никогда, поверь,

Не искал за пределом себя,

Но сегодня мне нужно, чтоб рядом был кто-то другой.

Я пришел молчать о помощи,

Я всего лишь беглец, я не выдержал Света Пути, но

Ты не можешь знать, что значит - быть помнящим,

Дай мне забвенье, позволь мне войти.

Слышишь, я хочу успеть

В эту полночь защиты от холода внешних миров

Отделить и отдалить хотя б на время смерть

От того, что неведомо мне и зовется Любовь.

Дай мне ладонь, скажи мне, что я здесь -

Прикоснись, скажи мне, что я есть.

Ближе,

Обвей мои плечи рукой

И держи меня крепче, так надо - не дай мне уйти.

Ночь все тише,

Я прошу, подари мне покой,

Помоги мне закрыть эту страшную пропасть в груди!

Я молю как о Причастии -

Удержи мою плоть от распада, восставь мою кровь,

Будь мне спасением, все в твоей власти,

Так влей в эти мертвые руки живую любовь!

Слышишь, дай мне быть,

Отними мое сердце у тех, кто приходит из снов,

Я хочу, но без тебя, поверь, мне просто нечем жить,

Лишь один поцелуй над ключицей - и я полон вновь.

Я прошу, позволь себе посметь,

Подмени собою мою смерть.

Звезды, звезды вокруг и внутри,

И Нефрит есть Священник, и Яшма - есть Истинный Храм.

Робкие тени, предвестники близкой зари,

В призрачном танце скользят по сплетенным телам.

Словно в тигле Воскресения,

Прошлое плавится, меркнет и стынет золой.

Ангел над нами - мы скрыты под сенью крыл.

Lel Chimurim - Ночь Защиты плывет над землей!

- Кто написал эту песню, - спросила Вайлэ.

- Я, а что?

- Нет, ничего, просто красивая песня, спой ещё что-нибудь, попросила девушка и поцеловала меня в щеку.

Ну и как тут отказать? Пришлось продолжать экскурс в мое творчество.

С головы сорвал ветер мой колпак,

Я хотел любви, но вышло все не так,

Знаю я ничего в жизни не вернуть

И теперь у меня один лишь только путь...

Разбежавшись, прыгну со скалы,

Вот я был, и вот меня не стало,

И когда об этом вдруг узнаешь ты,

Тогда поймешь, кого ты потеряла.

Быть таким, как все с детства не умел

Видимо такой в жизни мой удел,

А она, да что она? Вечно мне лгала

И меня никогда понять бы не смогла.

Разбежавшись, прыгну со скалы,

Вот я был, и вот меня не стало,

И когда об этом вдруг узнаешь ты,

Тогда поймешь, кого ты потеряла.

Гордо скинув плащ, вдаль направлю взор,

Может она ждет? Вряд ли... Это вздор,

И издав дикий крик, камнем брошусь вниз

Это моей жизни заключительный каприз...

Разбежавшись, прыгну со скалы,

Вот я был, и вот меня не стало,

И тогда себя возненавидишь ты,

Лишь осознав, кого ты потеряла.

Лишь осознав, кого ты потеряла.

- А теперь спою вам ещё одну песню, к лирике и романтике она никакого отношения не имеет, но мне очень нравится.

- Что за песня, - спросила Вайлэ.

- Сейчас услышишь, - ответил я, и ночную тишину заполнили протяжные звуки, полные отчаяния и безысходности, даже огонь в костре стал мрачнее или мне показалось?

Чернее ночи с горизонта

Наползает грез кошмарная стезя,

Из чащи отчаянья задули ветра.

Хлынул дождь, и стерлась млечная тропа.

Небо рыдало над степью туманной,

Вздымаясь надсадно влага тонет в пыли,

Ручьи собрались рваною раной

На высохшем теле забытой степи.

Вода почернела от боли и тлена,

Вобрав в себя грязь, реки текли,

Дарила свободу адского плена,

Уснувшим от горя в этой пыли.

Струилось марево мрачных наваждений,

Губило в объятьях сладостно-нежных.

Вечным сном засыпали от этих видений,

Надрываясь под гнетом шепота вечных.

Гроза прорезала молнией майю,

Сыпались звезды в карман пустоты.

Песни печальным словам Я внимаю,

Исчезая в холодном потоке воды.

Когда песня кончилась, мои спутники ещё долго смотрели в небо, вдыхая ароматы ночи, и думали о чем-то своем, а потом все пошли спать, все, кроме Вайлэ, которая осталась со мной. Мы славно провели ту ночь, за час до рассвета я отправил её спать, хотя удалось мне это с большим трудом.
Она легла рядом со мной, положив голову на колени. Я гладил её волосы, которые в отблесках пламени удивительно блестели. Девушка быстро уснула, уткнувшись в мои руки.
Улыбка не сходила с её лица, Вайлэ была счастлива и мне это нравилось.

Я размышлял о том, что буду делать, терять её у меня не было никакого желания, независимо от того, что она там предчувствовала. Приняв решение, устроился поудобнее на земле и всмотрелся в чужое для меня небо.

Звезды мерцали в ночи, успокаивая мои мысли, а луны окрасили окружающий мир в зеленоватый цвет. Аромат свежести щекотал мне ноздри, и я улыбался вместе со спящей девушкой.

Утро наступило внезапно и мне пришлось будить остальных, как бы то ни было, пора выдвигаться. Первой поднялась девушка, которая пошла будить остальных, а я занялся приготовлением завтрака для своих новоприобретенных союзников.
Не подумайте, что сблизился с ними, пока мы нужны друг другу и путь наш пролегает в одну сторону, мы товарищи, а дальше только одной судьбе известно, что будет.

Готовил я весьма сносно, по крайней мере, мои спутники ели за обе щеки, а потом даже поблагодарили, с чего бы это, мне не ведомо. Видимо, предчувствие чего-то фатального повлияло на настроение и мысли людей.

К полудню мы увидели шпили огромного замка, окруженного двадцати метровой крепостной стеной с бойницами. Шесть башен выступали из стены, четыре по углам и ещё две слева и справа от ворот, пробить которые тараном весьма проблематично. Огромный, в три человеческих роста проход, был закрыт массивной дверью из листового металла, петель видно не было, оно и понятно, сбей их, и ворота упадут, что, судя по всему, не входило в планы хозяина сего места.

Донжон, выполненный из блоков серого камня, возвышался над стенами замка и мрачно смотрел на нас пустыми окнами. Ветер нес на своих крыльях пыль и листву, буря медленно набирала мощь. Деревья клонились к земле, не в силах совладать с гневом природы. Небо заволокло тяжелыми свинцовыми тучами, полными влаги, вдали слышались раскаты грома, возвещая о начале чего-то зловещего, но неумолимо приближающегося, словно прыжок с высоты, когда земля всё ближе и ближе, и нет силы, способной остановить неизбежное.

- Погода прямо под стать предстоящему делу, - сказал я, вдыхая влажный воздух и наслаждаясь погодой.

Всегда любил грозу, есть в ней что-то такое, способное зацепить меня, подняться и выйти на балкон. Я мог часами смотреть на потоки воды, слушать раскаты грома и наслаждаться этим ароматом. Ни с чем несравнимое чувство свободы и легкой печали блуждало по лабиринтам моей души в такие времена.

- Что делать будем мальчики,- спросила Вайлэ.

- Ну, во-первых, ты в этом участия принимать не будешь, а отправишься в безопасное место, а, во-вторых, дождемся начала грозы и начнем штурм.

- Что значит отправлюсь в безопасное место? Вы там веселиться будете, а мне сидеть не пойми где и ждать? Так не пойдет, план говно, я в нем участия принимать не буду, я брезгую. Пойду с вами, и это не обсуждается!

По раскрасневшемуся лицу и странному блеску во тьме её глаз, стало понятно, что спорить с ней не имеет смысла, поэтому пришлось отправить Вайлэ, не спрашивая ничьего разрешения. Несколько пассов рукой и … ничего.

- Что за ху…дожественная гимнастика, - подумал я и попытался переместиться сам. Всё вышло просто замечательно, меня снова встретили пустыня и серое небо. Ничего не понимаю, моя магия всегда работала безупречно, но на Вайлэ не подействовала, в чем же дело?

Я успокоился и прогнал из головы все мысли, сосредочившись на проблеме. Кристально чистое состояние сознания появилось как по мановению руки и начало раскладывать известные мне сведения. Ничего не выходило, пока где-то там, далеко-далеко, на самом краю моего внутреннего мира не проскользнула мысль.

- Я идиот! Ругнувшись и оформив мысль до конца, пришел к осознанию простой мысли, что план действительно говно. У меня не получится поместить сюда ни одного представителя ордена Пустоты, даже бывшего. Эта миледи уже запустила свои загребущие лапы в узор их бытия и им не суждено отразиться на холсте времени, когда они умрут, то вся память о них исчезнет из Пустыни Времен.

Дата добавления: 2014-12-08