Свобода как театр

Но вернемся к странной и загадочной судьбе человека, кото­рый, пытаясь быть свободным, вынужден изобретать мифологи­ческий рамку несвободы, порабощает себя мифологической ил­люзорностью, которая и становится точкой отсчета для диалога с миром. Желает человек того или нет, но всякий раз, когда он принимает ответственность выбора на себя, он вовсе не является свободным абсолютно, а опирается на ту или иную форму мифо­логического упорядочения мира.

Любопытно, что уже древние греки отчетливо понимали ус­ловность того, что мы называем свободным выбором. И мнение греков по этому поводу особенно любопытно, поскольку, судя по всему, именно им принадлежит открытие самого феномена сво­боды. Более того, свобода - это, пожалуй, самое главное откры­тие древних греков. И не случайно словосочетание "свободный грек" является одним из наиболее естественных и устойчивых словосочетаний применительно к древнегреческой цивилизации. Эти два слова как бы намертво спаяны ассоциативной семанти­ческой цепью нашего сознания. Грек - значит, свободный. Сво­бодный - значит, как грек.

Но греки же впервые обращают внимание на то, насколько парадоксальной, странной и противоречивой является ситуация свободы, насколько в ситуации свободного выбора... человек яв­ляется глубоко несвободным существом. Возможно, именно в этой связи главная тема, которая волнует свободного грека - это тема рока, властвующего над существом, совершающим свободный выбор. Как странно: никто не сделал для открытия феномена свободы так много, как древние греки, и никого, пожалуй, не мучила в такой степени идея неумолимого рока, преследующего человека вопреки его свободным притязаниям.

Пожалуй, основное драматургическое напряжение древнегре­ческой цивилизации как раз и состоит в этом странном и посто­янно возобновляемом парадоксе: человек совершает свободный выбор, но человека преследует рок. Рок, который дезавуирует саму идею свободы... Но значит ли это, что свободный выбор бессмысленен и свободы нет? Культура Древней Греции прони­зана такими вопросами, однако однозначный ответ на них едва ли можно найти в пространстве этой культуры.

Так или иначе, но именно эти вопросы, связанные с драмати­чески напряженным диалогом свободы и рока, становятся главной сценической интригой древнегреческого театра, который играл в античной цивилизации совершенно особую роль, не похожую на ту, что характерна для современного мира. Древнегреческий те­атр - это своего рода квинтэссенция самой древнегреческой куль­туры. Театр, в котором главным игровым персонажем является рок, а главным сценическим действием является проблема сво­бодного выбора как рискованной... игры с роком.

В этом состоит основной пафос древнегреческой драматургии: человек действительно свободен не тогда, когда он вершит нера­зумный произвол - нет, в этом случае он как раз обречен на бес­славную и постыдную гибель, гибель, происходящую от невеже­ства, гордыни и неразумного эгоизма, - а тогда, когда его поступ­ки ориентированы на ценности мифа как высшего и непререкае­мого авторитета. Так гончар должен быть ориентирован на миф глины, и тогда его работа на гончарном круге будет подлинно свободной: он будет работать не вопреки внутренним потребнос­тям глины, не вопреки ее внутреннему закону, а тонко улавливая ее внутренние потребности и мудро следуя ее внутреннему зако­ну. И лишь тот, кто сумеет уловить этот тайный закон глины, сможет вступить с нею в тонкую игру, имя которой - творчество. Творчество - это и есть своеобразный театр, в котором человек не просто следует какому-то закону, но вступает с этим законом в своего рода игровые отношения, свидетельствующие о мере его свободы по отношению к этому закону. То, что закон, миф, рок становится театром, свидетельствует не о том, что человек равно­душен к мифу, но о том, что он уже обладает способностью дер­жать дистанцию по отношению к необходимости, заявленной мифом.

В конце концов, вся греческая цивилизация оказалась своего рода игрой с идеей свободного выбора. Не случайно тем же са­мым грекам принадлежит и изобретение особого общественно-политического театра, получившего название "демократия" - те­атра, в котором свобода выбора так же представлена как риско­ванная игровая альтернатива року. Но на политической ли сцене или на театральных подмостках, грек осуществлял идею игры с роком и одновременно - идею игры со свободой выбора. То об­стоятельство, что рок являлся для древнего грека предметом игры, является свидетельством того, что грек относился к року с пози­ций свободы. Подчеркнутая театрализация идеи рока - свидетель-

ство того, что древний грек вовсе не склонен был этой идее слепо следовать и переживал себя в значительной мере как свободного грека.

Тем же духом подчеркнутой театрализации наполнены и вза­имоотношения древнего грека с многочисленными прорицателя­ми и прорицательницами, столь значимыми в древнегреческом образе жизни. Искусство прорицания в том и состояло для грека, что его можно было трактовать как угодно. Вот как пишет об этом М.А.Лифшиц: "У греков последнее слово справедливости принадлежало пифии, которая изрекала свой приговор свободно и непринужденно. В Дельфах пифией называлась жрица, кото­рую опьяняли ядовитые испарения, поднимавшиеся от рассели­ны в скале. Слова прорицательницы были темны и бессвязны, они требовали истолкования со стороны других служителей Аполлона, и окончательный вывод всегда оставался двусмыслен­ным. Но у греков классического периода это никого не смущало. Двусмысленность изречений пификона входила в состав обычая, и одним из прозвищ бога, стоящего за этой процедурой, было -Двусмысленный. Таким образом, именно темнота оракула цени­лась выше ясных суждений рассудка" ²°.

Это, конечно, как и древнегреческий театр, не столько свиде­тельство покорного следования року, сколько игра с роком. И хотя "судьба" - это центральное понятие античности, ее неявной парадигмой оказывается игра с судьбой. И это свидетельствует, между прочим, об огромной степени свободы, которую на самом деле переживает древний человек: только человек, чувствующий себя действительно свободным, способен превращать рок в пред­мет игры. Что, впрочем, можно сказать и про человека современ­ного. Он обожает играть со всевозможными прорицаниями и пред­сказаниями, но... предпочитает в конце концов делать собствен­ный выбор.

1. Лосев А.Ф. Античная мифология в ее историческом разви­тии. М., 1957, с.12-13.

2. Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983, с. 184-185.

3. Лотман Ю.М., Успенский Б.А. Миф - имя - культура. В кн.: Лотман Ю.М. Избранные труды, т. 1, Таллин, 1994, с.63.

4. Выготский Л.С. Собр. соч.в бтт., т.З. М., 1983, с.67

5. Там же

6. Там же, с.68

7. Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1977, с.70-71.

8. См.: Франкфорт Г., Франкфорт Г.А., Уилсон Дж., Якоб­сон Т. В преддверии философии. М., 1984, с.213-214.

9. Цит. по: Соловьев Э.Ю. Экзистенциализм и научное познание. М., 1966, с. 115.

10. Аверинцев С.С. Поэтика ранневизантийской литературы. М., 1978, с.35.

11. См.: Мамардашвили М.К. Классический и неклассичес­кий идеалы рациональности. Тбилиси, 1984, с.64.

12. Там же, с.64.

13. См.: Леонтьев А.Н. Образ мира. - В кн.: Леонтьев А.Н. Избранные психологические произведения, т.2. М., 1983, с.253.

14. Там же, с.254.

15. Там же.

16. Юдин Э.Г. Системный подход и принцип деятельности. М.,1978, с.276.

17. См.: Аннинский Л.А. Тридцатые-семидесятые. - М., 1977, с.260.

18. Толстой Л.Н. Исповедь. - Поли.собр.соч., т.33, М.,1957. с.11

19. Там же, с. 11 *,

20. Там же, с. 12 ^н

21. Там же, с. 13!"

22. Там же, с.14-15 ⁹

23. Там же, с.57

24. Там же, с.58-59.

25. Библер B.C. От наукоучения - к логике культуры: два философских введения в XXI век. М.,1991, с.262-263.

26. Лифшиц М.А. Мифология древняя и современная. М., 1980, с.116

ГЛАВА З.

Дата добавления: 2014-11-29