Что такое сознание.

О том, что представляет собой сознание, высказывается боль­шое разнообразие мнений. Можно определять сознание как субъек­тивно переживаемую последовательность событий, противопостав­ляемых бессознательным процессам, например таким, которые возникают в вегетативной нервной системе. Часто сознание связы­вают с осведомленностью человека о том, что с ним происходит или что он воспринимает. Осведомленность не является общим свойством всех процессов обработки информации. Принято счи­тать, что сознание отсутствует во время медленного сна и у глубо­ко анестезированного животного. Однако парадоксальный сон ряд исследователей относят к некоторым особым формам сознания. Хотя во время сна когнитивные процессы не полностью нормальны и долговременная память не функционирует, тем не менее сновиде­ния, по-видимому, обладают какими-то свойствами сознания (Спс1< Р., Косп СЬ., 1990). При легкой анестезии или состояниях, 295

вызываемых современными лекарственными препаратами, подав­ляющими чувствительные к ним рецепторы, кажется, что созна­ние также частично присутствует.

Среди разных позиций следует выделить два принципиально различающихся подхода к определению сознания. Одно из них возникло в философии. Сознание рассматривается как совокуп­ность некоторых когнитивных операций, связанных с субъектив­ным переживанием своих мыслей, чувств, впечатлений и возмож­ностью передать их другим с помощью речи, действий или про­дуктов творчества. Этот взгляд разделяется П.В. Симоновым, рассматривающим сознание как совместное знание. Он пишет: «Со­знание есть знание, которое с помощью слов, математических символов и обобщающих образов художественных произведений может быть передано, стать достоянием других членов общества, в том числе других поколений, в виде памятников культуры» (Симонов П.В., 1993а.С. 213).

Э.А. Костандов в своих экспериментальных многолетних ис­следованиях пришел к сходному заключению. Он подчеркивает, что «...решающим звеном в структурно-функциональной системе мозга человека, организующей физиологическую основу осозна­ния раздражителей внешней среды, согласно предлагаемой нами гипотезе, является активация временных связей между восприни­мающими и гностическими участками коры больших полушарий с двигательной речевой областью» (Костандов Э.А., 1994. С. 902).

Неосознаваемые процессы обработки информации, о влиянии которых субъект не отдает себе отчета, принято относить к катего­рии бессознательного- П.В. Симонов (1987) предлагает выделять три группы проявления бессознательного. Первая группа ~ досоз-нательное. Оно охватывает наши биологические потребности, вы­ражающиеся в безусловных рефлексах и врожденных формах пове­дения (инстинктах), а также в генетически заданных свойствах тем­перамента.

Вторая группа бессознательного — подсознание. К ней относит­ся все то, что ранее уже было осознано и вновь может стать осоз­наваемым в определенных условиях. Это различные автоматизиро­ванные навыки, стереотипы автоматизированного поведения. К ним же относятся неосознаваемые побудители деятельности (мотивы, смысловые установки), глубоко усвоенные человеком нормы по­ведения, вытесненные из сферы сознания мотивационные конф­ликты. В процессе эволюции подсознание возникло как средство защиты сознания от лишней работы и непереносимых нагрузок. Оно предохраняет человека от излишних энергетических трат, за­щищает от стресса.

К подсознанию П.В. Симонов относит и те проявления ннту-ииии, которые не связаны с порождением повой информации, но предполагают лишь использование ранее накопленного опыта. Примером может служить правильный диагноз, поставленный опытным врачом при беглом осмотре пациента. Нередко врач не может объяснить, какие именно симптомы побудили его прийти к такому заключению.

Указывая на различия сознания и подсознания, П.В. Симонов отмечает: «Если сознание вооружено речью, символикой матема­тических формул и образным строем художественных произведе­ний, неосознаваемое психическое сообщает сознанию о результа­тах своей деятельности переживанием чувств, т.е. эмоцией» (Си­монов П.В., 1993а. С 215). Такая форма психического отражения, как эмоция, не относится к категории осознаваемых явлений. Для перевода на уровень сознания требуются дополнительные опера­ции, связанные с обработкой символьной информации.

Одной из наиболее характерных черт подсознания является его консерватизм. В работах Э.А. Костандова экспериментально про­демонстрирована трудность угасания условных реакций, вырабо­танных при подкреплении неосознаваемых и эмоционально окра­шенных стимулов (Костандов Э.А., 1983). Они плохо поддаются воздействию тех психотропных веществ (диазепаму), которые вли­яют на осознаваемые условные рефлексы (Арзуманов Ю.Л- и др., 1990). Усвоенные на уровне подсознания условные рефлексы при­обретают императивность, жесткость, присущую безусловным реф­лексам. Отсюда возникает иллюзия врожденности некоторых про­явлений бессознательного («голос крови», «классовый инстинкт»). Подсознательное из-за своего консерватизма лишено творческого начала, которое предполагает преодоление устоявшихся норм, правил (Симонов П.В., 19936).

Третью группу бессознательных явлений составляет сверхсоз­нание, или интуиция, связанная с процессами творчества, кото­рые не контролируются сознанием. Термин «сверхсознание» заим­ствован у К.С. Станиславского и идентичен термину «подсозна­тельное». Сверхсознание — источник новой информации, гипотез, открытий. Под сверхсознанием понимается высший этап творчес­кого процесса. Его нейрофизиологическая основа — трансформа­ция следов памяти и порождение из них новых комбинаций, со­здание новых временных связей, порождение аналогий. За созна­нием остается функция отбора гипотез на основе их логического анализа. Сверхсознание (интуиция) всегда «работает» на удовлет­ворение потребности, устойчиво доминирующей в иерархии мо­тивов субъекта. В отличие от подсознания деятельность сверхсозна-

ния не осознается ни при каких условиях. Сознание оценивает лишь результаты деятельности сверхсознания- «Если подсознание защи­щает сознание от излишней работы и психологических перегру­зок, то неосознаваемость творческой интуиции есть защита от преж­девременного вмешательства сознания, от давления ранее накоп­ленного опыта» (Симонов П.В.,)993а).

Другое определение сознания имеет своим истоком экспери­ментальную физиологию. Оно рассматривает сознание как опреде­ленное состояние бодрствующего мозга или как уровень реактивнос­ти мозга. Данная точка зрения предполагает существование раз­личных уровней сознания — от глубокой комы до полного бодрствования. В медицинской практике именно это содержание вкладывается в понятие сознания. Появление движений глаз явля­ется одним из признаков выхода пациента из комы. В НИИ нейро­хирургии им. акад. Бурденко выделяют 7 последовательных стадий восстановления сознания и психических функций по поведенчес­ким показателям:

1) открывание глаз, 2) фиксация взора и слежение; 3) различе­ние близких; 4) восстановление понимания обращенной речи; 5) вос­становление собственной речи; 6) амнестическая спутанность со­знания', 7) восстановление формально ясного сознания.

Изучение угасания, выключения и восстановления сознания по параметрам ЭЭГ показало высокую информативность средне­го уровня когерентности ЭЭГ для определения степени наруше­ния сознания (Добронравова И.С., 1996; Болдырева Г.Н. и др., 1993). Выявлено несколько уровней угнетения сознания по пока­зателям среднего уровня когерентности ЭЭГ, по типу электри­ческой активности мозга и характеру ЭЭГ-реакций на сенсорные раздражители.

При угнетении сознания на стадии глубокой комы при общем снижении среднего уровня когерентности ЭЭГ наблюдается пре­обладание правополушарной асимметрии по показателю когерен­тности ЭЭГ преимущественно в центральной зоне и в диапазоне тета-ритма (5 Гц). В условиях развития терминальной комы преоб­ладает левополушарная асимметрия ЭЭГ с большей представлен-ностью в лобной области и в диапазоне медленных дельта-волн. Левополушарная асимметрия когерентности ЭЭГ в диапазоне аль­фа-ритма преимущественно в височно-центральных отделах — предвестник восстановления речевой функции. На разных стадиях угнетения сознания наиболее сильным активирующим эффектом, благотворно влияющим на процесс восстановления сознания, об­ладают эмоционально значимые раздражители (слова, обращен­ные к пациенту). При летальном исходе сначала исчезает реакция

на свет, затем на звук и последней — на боль. С выходом из комы восстановление ЭЭГ-реакций идет в обратном порядке.

Интересная гипотеза о сне, как особой форме сознания, при­надлежит И.И. Пигареву (Р1§агеу 1.М., 1994). Он полагает, что мозг во сне не отдыхает, так же как не отдыхают и наши внутренние органы. И во сне мозг продолжает выполнять стандартные опера­ции над входными сигналами. Пачечная активность нейронов, ко­торую мы наблюдаем во сне, по мнению автора, отражает их отве­ты на интероцептивную стимуляцию. Регистрируя электрическую активность одиночных нейронов коры спящих обезьяны и кошки, он нашел, что нейроны зрительной сенсорной и ассоциативной коры (VI, У2, У4), а также сенсомоторной области (поле 5) отве­чают на электрическую стимуляцию желудка и других внутренних органов. Таким образом, структуры мозга, которые в бодрствова­нии обрабатывают информацию, поступающую от экстероцептив- ных стимулов, во сне настраиваются на восприятие и обработку интероцептивной информации. Обработка информации от эксте-роцептивных воздействий и интероцепции осуществляется в од­них и тех же структурах мозга, но не одновременно. Информация о внешнем мире обрабатывается днем, а о состоянии внутренней среды, внутренних органов — во сне.

Много исследований посвящено изучению взаимодействия коры и внутренних органов. Во многих из них сообщается о вызванных потенциалах коры и таламуса на электрическую стимуляцию внут­ренних органов, механические, химические раздражения инте-роцепторов. Первичные ответы на висцеральную стимуляцию (с латенцией около 30 мс) были получены в некоторых участках соматосенсорной и ассоциативной коры. Вторичные ответы с боль­шей латенцией (до 100 мс) практически можно записать от всей кортикальной поверхности. Однако все реакции коры на раздра­жение внутренних органов были получены в острых опытах на животных с анестезией. И их не удается зарегистрировать у неане­стезированного животного.

Таким образом, в бодрствовании результаты обработки эксте-роцептивной информации достигают сознания и используются для организации поведения. Во сне мозг обрабатывает сигналы от ин-тероцепторов и принимает участие в гомеостатической регуляции (метаболизме, росте, регенерационных процессах, иммунных от­ветах и др.). Однако эта активность мозга не достигает того уровня сознания, когда мы это осознаем. И.Н. Пигарев предполагает, что существует специальный механизм, который в бодрствовании бло­кирует обработку висцеральных сигналов, а во сне — экстероцеп-тивных. Такая структура аналогичным образом должна действовать

на моторные реакции. И такая блокада действительно известна как мышечная атония во сне.

Кроме того, на анестезированных животных показано, что элек­трическая стимуляция коры вызывает реакции в висцеральных органах. Они исчезают сразу же, как только животное выходит из-под наркоза. Следовательно, управляющие кортико-футальные сиг­налы коры во сне направляются не к моторной системе, а к внут­ренним органам. С пробуждением они меняют свою направлен­ность, переключаясь на регуляцию поведения и тесно связанную с ним моторную систему. Механизм, который переключает эксте-роцептивные и интероцептивные потоки сигналов для обработки информации, скорее всего должен быть локализован в центрах сна ствола мозга (Р1@агеу 1.М., 1997).

Сознание может быть широким или узким. Широту сознания определяет количество каналов распространения локальной ак­тивации, модулирующей информационные сети нейронов. Чем больше задействовано локальных модуляторов, тем шире созна­ние. Частичное выключение локальных модуляторов приводит к сужению поля сознания. Это можно наблюдать при гипоксии, когда в ЭЭГ лобных отделов коры локально усиливаются медленные волны, сопровождающиеся эйфорией и нарушением операций пла­нирования.

В процессе развития сна могут быть выделены различные уров­ни сознания. Исследование активности ассоциативных зон коры у кошки и обезьяны, когда они выполняли сложное задание — опоз­нание целевого стимула с отсроченной реакцией, показало, что сон развивается в коре парциально, охватывая прежде всего ассо­циативную кору (Р1@агеу 1.М., 1997). В этих опытах животному в центре экрана демонстрировали одну линию, после паузы 0,5— 1,5 с давали тестовый стимул, содержащий набор линий, среди которых могла быть или не быть линия-образец, которая перед этим была показана. Животное должно было сообщать о присут­ствии или отсутствии образца в составе тестового стимула, нажи­мая на одну из двух педалей. Правильный ответ подкреплялся не­большой порцией детского молочного питания. Иногда животное впадало в дремотное состояние, особенно если получало много молочного пищевого подкрепления, однако при этом оно продол­жало правильно выполнять задания. У нейронов ассоциативной зри­тельной коры (в области У4) такого животного можно было наблю­дать пачечный тип активности, характерный для сна, и ослабление или даже полное исчезновение их реакций на зрительные стимулы, с которыми животное работало, решая задачу. В отличие от нейро­нов ассоциативной коры нейроны первичной зрительной коры (в об-

ласти VI) сохраняли нормальные ответы на зрительные стимулы даже при появлении ЭЭГ-призиаков сна в ассоциативной коре.

Характер изменений нейронной активности в ассоциативной коре позволяет предположить существование локального сна. Пос­ледний прежде всего захватывает нейроны, рецептивные поля ко­торых находятся на периферии зрительного поля. Таким образом, даже в пределах зрительной коры сон не развивается синхронно. Процесс распространяется в направлении от периферии к центру ассоциативной коры, возможно, возникая в отдельных модулях.

При развитии локального сна в ассоциативной коре обезьяна продолжала выполнять задание на зрительный поиск с отставлен­ной реакцией. Таким образом, даже при высокой поведенческой активности возможен частичный сон, особенно в ассоциативных корковых областях. По-видимому, это может быть причиной воз­можного нарушения когнитивных процессов и внимания при на­личии большой потребности в сне.

Е.Н. Соколов (1997) предлагает объединить оба подхода к оп­ределению сознания и рассматривать сознание как специфическое состояние мозга, позволяющее осуществлять определенные когнитив­ные операции. Что касается возможности передавать информацию другому, это требование не является непременной характеристи­кой сознания. Но это не значит, что язык не обогащает сознание, и возможность передать свои знания другому не отражает наибо­лее высокий его уровень.

Дата добавления: 2014-12-10