В начале было слово

ИСКУШЕНИЕ СОЦИАЛЬНОСТЬЮ

Итак, в предыдущих главах была выдвинута принципиальная гипотеза, согласно которой, человеческая культура начинается не как деятельность по изготовлению орудий труда, а как меточ­ная, знаковая деятельность, как деятельность по изготовлению каменных меток, которые способны выполнять знаковую роль.

Но тем самым меточный камень оказывается не чем иным, как своего рода прообразом слова, или, точнее, первичным мате­риальным остовом для формирования мифосемантической плоти того удивительного феномена, который мы называем словом че­ловеческого языка. И если мы присмотримся к тому, как, с одной стороны, функционирует слово, а, с другой, к тому, что пред­ставляет из себя феномен меточного камня, данное сближение вовсе не покажется натянутым.

В предшествующих главах уже шла речь о том, что слово че­ловеческого языка - это воистину многослойная Вселенная. Лю­бое, даже самое обыденное слово несет в себе множество семан­тических оттенков и субъективных интерпретаций, т.е. имеет весь­ма размытое мифосемантическое поле. Нет ни одного слова ни в одном человеческом языке, чья мифосемантика носила бы одно­значный характер, и нет двух людей, которые обладали бы абсо­лютно одинаковыми мифосемантическими образами одного и того же слова. Любое, даже самое простое слово рождает у двух раз­ных людей разные цепи ассоциаций. Потому-то слово человечес­кого языка является весьма громоздким и неудобным инструмен­том коммуникации, скорее затрудняющим взаимопонимание между людьми, нежели помогающим этому взаимопониманию. Конеч­но, у слова есть объективное содержание. Однако в сознании любого отдельно взятого человека это слово имеет глубоко субъ­ективную основу. И это именно то, что фундаментально сближа­ет феномен слова с феноменом "меточного камня".

С другой стороны, на предыдущих страницах был проанали­зирован феномен меточного камня как начальной точки культу­ры. Меточный камень - это знак, по отношению к которому форми-

руется первичная надбиологическая потребность: потребность, ко­торую можно было бы назвать пракультурной или пракультовой потребностью. Меточный камень - это материальный предмет, поддерживающий бытие того или иного мифосемантического про­странства, это материальный носитель какой-то мифосемантичес­кой информации. А, следовательно, меточный камень - это знак, не совпадающий со своим содержанием. И этими своими осо­бенностями он безусловно напоминает феномен слова в человечес­ком языке.

Более того, гальку с оставленной на ней каменной зарубкой можно рассматривать как прообраз слова. Ведь камень со сколом фиксирует некое субъективно-эмоциональное переживание, от­крытое только тому, кто делает этот скол, и недоступное любому внешнему наблюдателю; и это есть первичная материальная обо­лочка того, что впоследствии будет названо словом.

Однако это не то слово, которое мы по привычке рассматри­ваем в качестве средства коммуникации, а слово в его генетичес­ки исходной, подлинной культурной сути. Это слово, которое пока еще не является средством коммуникации, а является самозначимым, самоценным словом, обладая, в частности, таким ро­довым признаком слова, как несовпадение знаковой оболочки и мифосемантического содержания.

Правда, вначале это праслово лишено еще какой бы то ни было звуковой оболочки. Это "слово", которое имеет... камен­ный облик. Но, тем не менее, мы можем назвать искусственно сколотый камень "словом" или "предсловом" постольку, посколь­ку в нем скрывается некоторое мифосемантическое содержание, поддерживаемое знаковой оболочкой, не соответствующей этому мифосемантическому содержанию. Это слово, которое существу­ют первоначально не в виде звукового комплекса, а в виде камня; но именно эта форма материальной оболочки оказывается той исторической основой, на которой формируется в конечном итоге собственно звуковой образ данного слова через механизм поименования.

И это принципиально важно для понимания феномена челове­ческого языка: феномен слова возникает вовсе не на основе тех звуковых сигнальных систем, которые мы наблюдаем у живот­ных, а на совершенно иной основе. Я уже писал выше, что любые попытки понять происхождение человеческого языка из тех сис­тем сигнальной коммуникации, которые свойственны высшим животным, обречены на неудачу. Анализ археологических данных позволяет сделать предположение, что подлинной основой челове­ческого языка является феномен мифосемантических меток.

Именно эти "каменные слова" обретают спустя трудноопреде­лимый промежуток времени звуковую форму существования по­средством придания мифосемантическим галькам-знакам персо­нальных звуковых имен как первых слов собственно звукового языка. Звуковые оболочки слов формируются как бы на остове каменных меток через процесс наделения этих меток персональ-

ными именами. Каждый сколотый камень, несущий ту или иную мифосемантическую нагрузку, получает в конце концов какое-то персональное имя, а совокупность этих персональных имен, при­своенных меточным камням, и составляет первичный словесный тезаурус олдувайского человека. Меточный камень, получающий персональное имя - это и есть базовая структура человеческого языка. "Слово", представленное в каменной оболочке галечного псевдоорудия, перевоплощается в слово, облаченное оболочкой звука, и тем самым формируется некий единый знаковый ком­плекс "камень - имя - слово", существующий по поводу тайного мифосемантического содержания, скрывающегося в оболочке этого знакового комплекса.

Понятно, что на первых порах этот знаковый комплекс пред­ставляет собой абсолютную загадку для любого внешнего наблю­дателя: в самой материи знака - сколотый ли это камень, или же это некое сочетание звуков - не содержится ни грана мифосемантики. Камень со сколом - это метка, которая с легкостью вызовет некое переживание у человека, который оставил эту метку, но будет являться полной загадкой для любого другого человека, если только он не посвящен в систему шифров соответствующего языка, которые в повседневной жизни древнего человека сущест­вуют как совокупность обрядово-ритуальных действий.

Поэтому камни, доставшиеся нам от олдувайского человека, обречены на вечное молчание - ведь у нас нет никаких ключей для расшифровки их мифосемантических тайн. И, несмотря на то, что каменная материальная оболочка этого самого древнего языка на миллионы лет пережила своих создателей, его мифосемантика обречена навсегда остаться нерасшифрованной: ведь ключи к шифрам этого языка безвозвратно утеряны.

Впрочем, сближая меточный камень с феноменом слова, сле­дует иметь в виду, что, на первых порах это принципиально сло-во-для-себя, т.е. слово, не предназначенное для трансляции дру­гому, слово, не имеющее коммуникативного измерения. Меточ­ный камень - это "слово", которое не способно быть ни инстру­ментом, ни содержанием общения. Если угодно, это то самое "само­витое слово", которое безуспешно искали российские футурис­ты. Ведь меточный камень менее всего является средством ком­муникации, он представляет собой, скорее, ТАЙНУ, непостижи­мую для другого, и в этом его специфическом существовании свер­нута сама суть языка.

Но зато феномен меточного камня создает повод для совер­шенно особой коммуникации, не знакомой миру животных. Ведь меточный камень впервые создает то, что можно было бы назвать коммуникативной проблемой.

Это проблема, которая заведомо не знакома животному миру: представители любых видов прекрасно коммуницируют между собой, обнаруживая стопроцентное взаимопонимание. Ведь жи­вотные, как уже отмечалось в предшествующих главах, общают­ся на языке сигналов, предполагающих возможность однознач-

ной дешифровки, а предметом их общения является информа­ция, допускающая однозначность интерпретации, а отнюдь не многозначные смыслы. Сама суть общения между животными состоит в том, чтобы передавать какую-то биологически значи­мую информацию посредством тех или иных сигналов: сигналов опасности, сигналов пищи, брачные сигналов и т.п.

Что же касается человеческой культуры, то здесь ясность сиг­нальной коммуникации уступает место сложному, многозначно­му языку символов и общению, основанному на стремлении и одновременно принципиальной невозможности транслировать собеседнику некое содержание, связанное с мифосемантикой пред­мета, т.е. транслировать какие-то глубинные смыслы.

Феномен человеческого языка возникает и развивается в си­туации некоего коммуникативного затруднения, которое вовсе не связано с проблемой сигнальной передачи биологически значи­мой информации, а связано с тайной сверхбиологического (ми­фосемантического) содержания различных культурных предме­тов. Самой первой манифестацией этого коммуникативного за­труднения и является, судя по всему, то, что мифосемантика каменной метки, будучи ОЧЕВИДНА автору этой метки, оказы­вается абсолютно недоступна любому другому человеку.

В самом деле, при одном только взгляде на некогда произве­денный скол автор этого скола непроизвольно восстанавливает в памяти то чувственно-эмоциональное переживание, которое было сопряжено с этим сколом, а, значит, мифосемантика этого скола ему как бы очевидна. Однако как это очевидное для автора скола переживание сделать доступным какому-то другому человеку, для которого данный скол безгласен, т.е. не вызывает никаких мифо­семантических ассоциаций? Вот в этом-то пункте и возникает впервые потребность в особой, языковой коммуникации, которая могла бы помочь прояснить мифосемантическую загадку галеч­ного псевдоорудия для другого человека. А это значит, что чело­веческая коммуникация - это коммуникация, которая с самого начала возникает как коммуникация по поводу мифа, т.е. как коммуникация по поводу скрытой мифосемантики той или иной каменной метки. Именно в попытке коммуникации по поводу скрытой в помеченном камне мифосемантики и возникает фено­мен языка как реальности, которая пытается объяснить необъяс­нимое, пытается транслировать ДРУГОМУ мифосемантические смыслы, скрытые в каменном знаке.

Дата добавления: 2014-11-29