Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Основание Шамординского монастыря и кончина старца




Что касается исцелений, им не было числа. Эти исцеления старец всячески прикрывал. Посылал больных в Пустынь к преп. Тихону Калужскому, где был источник. До старца Амвросия в этой Пустыни не было слышно об исцеленных. Можно думать, что преп. Тихон стал исцелять по молитве старца. Иногда преп. Амвросий посылал больных к Святителю Митрофану Воронежскому. Бывало, что исцелялись по пути туда и возвращались назад благодарить старца. Иногда он, как бы в шутку, стукнет рукой по голове – и болезнь проходит. Люди исцелялись не только от немощей, но и от неисцелимых болезней.

Во все время беседы на вас зорко глядят выразительные черные глаза старца. Вы чувствуете, что эти глаза видят вас насквозь, со всем, что в вас дурного и хорошего, и вас радует, что это так, что в вас не может быть для него тайны.

Таким просветленным, пронизанным насквозь Божией благодатью и был в действительности великий старец о. Амвросий. «Совершенно соединивший чувства свои с Богом, – говорит Лествичник, – тайно научается от Него словесам Его». Это живое общение с Богом и есть дар пророческий, та необыкновенная прозорливость, которой обладал преп. Амвросий. Для него не существовало тайн: он видел все. От него не было сокрыто ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Ни звание человека, ни состояние не имели никакого значения в его глазах. Ему нужна была только душа человека, которая настолько была дорога для него, что он, забывая себя, всеми силами старался спасти ее, поставить на истинный путь. Благословение его или особое внимание считалось великим счастьем, и удостоившиеся этого выходили, крестясь и благодаря Бога за полученное утешение. С утра и до вечера к нему приходили люди с самыми жгучими вопросами, которые он усваивал себе, которыми в минуту беседы жил. Он всегда разом схватывал сущность дела, непостижимо мудро разъясняя его и давая ответ. Но в продолжение десяти-пятнадцати минут такой беседы решался не один вопрос: в это время преподобный вмещал в своем сердце всего человека – со всеми его привязанностями, желаниями – всем его миром внутренним и внешним. Из его слов и его указаний было видно, что он любит не одного того, с кем говорит, но и всех любимых этим человеком, его жизнь, все, что ему дорого. Предлагая свое решение, старец Амвросий имел в виду не просто одно само по себе дело, не зависимость могущих возникнуть от него последствий, как для лица, так и для других, но имел в виду все стороны жизни, с которыми это дело сколько-нибудь соприкасалось. Каково же должно быть умственное напряжение, чтобы разрешать такие задачи? А такие вопросы предлагали ему десятки мирян, не считая монахов и полсотни писем, приходивших и отсылавшихся ежедневно. Слово старца было со властью, основанной на близости к Богу, давшего ему всезнание. Это было пророческое служение.

Трудно представить себе, как он мог, будучи пригвожденный к такому страдальческому кресту, в полном изнеможении сил, принимать ежедневно толпы людей и отвечать на десятки писем. На нем сбывались слова: «Сила Божия в немощи совершается». Не будь он избранным сосудом Божиим, через который Сам Бог вещал и действовал, такой подвиг, такой гигантский труд, не мог быть осуществим никакими человеческими силами.

Старца Амвросия нельзя себе представить без участливой улыбки, от которой становилось как-то весело, тепло и хорошо, без заботливого взора, без того оживления во всем – в движениях, в горящих глазах, – с которым он вас выслушивает, и по которому вы хорошо понимаете, что в эту минуту он весь вами живет, и что вы ему ближе, чем сами себе.

Голос у него был тихий, слабый, а за последние месяцы он переходил в еле слышный шепот.

Чтоб понять, хоть сколько-нибудь, подвижничество преп. Амвросия, надо себе представить, какой труд говорить более двенадцати часов в день, когда язык от усталости отказывается действовать, голос переходит в шепот и слова вылетают с усилием, еле выговариваемые. Нельзя было спокойно смотреть на страшно утомленного старца, видя его голову, падающую на подушку; слыша, как язык его еле говорит, когда он при этом старался подняться, подробно рассуждать о том, с чем к нему приходили.

Созидающая деятельность у него была в крови. Старец любил бодрых, сообразительных людей, соблюдающих слова «Сам не плошай», и давал благословение, а с ним и веру в удачу самым смелым предприятиям.
Приходит к преподобному состоятельный орловский помещик и, между прочим, объявляет, что хочет устроить водопровод в своих обширных яблоневых садах. Старец уже весь охвачен этим водопроводом. «Люди говорят, – начинает он со своих обычных в подобных случаях слов, – люди говорят, что вот как всего лучше», – и подробно описывает водопровод. Помещик, вернувшись в деревню, начинает читать об этом предмете; оказывается, что старец описал последние изобретения по этой части. Помещик снова в Оптиной. «Ну, что водопровод?», – спрашивает преподобный. Вокруг яблоки гнили, а у этого помещика был богатый урожай яблок.

Мелочей для старца не существовало. Он знал, что все в жизни имеет цену и свои последствия, и потому не было вопроса, на который бы он не отвечал с участием и желанием добра. Однажды остановила старца женщина, которая была нанята помещицей ходить за индюшками, но индюшки у нее почему-то умирали, и хозяйка хотела ее рассчитать. «Батюшка, – обратилась она к нему со слезами, – сил моих нет; сама над ними не доедаю, пуще глаз берегу, а колеют. Согнать меня барыня хочет. Пожалей меня, родимый». Присутствующие смеялись над ней, а старец с участием спросил ее, как она их кормит, и дал ей совет, как их содержать иначе, благословил ее и отпустил. Тем же, которые смеялись над ней, он заметил, что в этих индюшках вся ее жизнь. После сделалось известным, что индюшки у бабы уже не умирали.

Иван Михайлович Концевич во время войны в 1915 году провел летние каникулы в Оптиной Пустыни. Старцы, занятые приезжими посетителями, специально не уделяли времени юному пришельцу. Они отдали его «на воспитание» отцу Иосифу (Полевому), опытному в духовной жизни, прожившему в Оптиной десятки лет. В беседе с ним перед молодым студентом раскрывался духовный мир.
От о. Иосифа Иван Михайлович услышал случай из жизни старца Амвросия, не попавший в его жизнеописания.
Однажды старец Амвросий, согбенный, опираясь на палочку, откуда-то шел по дороге в скит. Вдруг ему представилась картина: стоит нагруженный воз, рядом лежит мертвая лошадь, а над ней плачет крестьянин. Потеря лошади-кормилицы в крестьянском быту ведь сущая беда! Приблизившись к павшей лошади, старец стал трижды медленно ее обходить. Потом, взяв хворостину, он стегнул лошадь, прикрикнув на нее: «Вставай, лентяйка!», – и лошадь послушно поднялась на ноги.
Старец поучал народ народными же пословицами и поговорками с присущим ему юмором. Самую глубокую мудрость вкладывал он в меткие и остроумные слова, для более легкого усвоения и запоминания.
Например: «Где просто, там ангелов со сто, а где мудрено, там ни одного».
«Не хвались, горох, что ты лучше бобов: размокнешь, сам лопнешь».
«Отчего человек бывает плох? – оттого, что забывает, что над ним Бог».
«Кто мнит о себе, что имеет нечто, тот потеряет».
«Благое говорить – серебро рассыпать, а благоразумное молчание – золото».
Одной особе, стыдившейся признаться в грехе, он сказал: «Сидор да Карп в Коломне проживают, а грех да беда с кем не бывают?». Она залилась слезами, бросилась старцу в ноги и призналась в своем грехе.
«Праведных ведет в Царство Божие апостол Петр, а грешных – Сама Царица Небесная».
В день всех святых старец сказал: «Все они были, как и мы, грешные люди, но покаялись и, принявшись за дело спасения, не оглядывались назад, как жена Лотова». На замечание, что мы все смотрим назад, батюшка пояснил: «За то и подгоняют нас розгами и бичом, т.е. скорбями да неприятностями, чтобы не оглядывались».
Осуждавшей других преподобный говорил: «…у них, может быть, есть такое тайное добро, которое выкупает все другие в них недостатки, и которых ты не видишь. В тебе же много способности к жертве. Но Господь сказал: Милости хочу, а не жертвы (Ос. 6, 6). А милости-то у тебя и мало… Свои жертвы видишь и ими превозносишься. Смиряйся больше духом – смирение и дела заменяет. Терпи все невзгоды и предавайся Богу».

Старцу, как и другим святым, было свойственно являться, по мере нужды, людям, находившимся в обстоянии, или наяву, или во сне, для оказания им помощи. Вот несколько случаев.
Прибыл к старцу в Шамордино человек Божий именем Гаврюша, лет сорока от роду, один из тех, кого Господь уподобил детям, сказав, что таковых есть Царствие Божие (Лк. 18, 16). Он жил в Ливенском уезде Орловской губернии и был расслаблен: трясся всем телом и еле мог говорить и принимать пищу; ноги его не действовали. Он лежал и молился Богу. Замечали, что ему многое открыто. Последнюю весну ему явился старец Амвросий, и он встал на ноги и объявил, что идет в Шамордино. Но так как ноги его были весьма слабы и походка неровная, то мать хотела его везти по железной дороге, но он пошел пешком. Старца он встретил под Шамординым. Тот тихо ехал откуда-то. Вокруг него был народ. «Батюшка, – закричал Гаврюша своим малопонятным языком, – ты меня звал, я пришел». Преподобный тотчас вышел из экипажа, подошел к нему и сказал: «Здорово, гость дорогой! Ну, живи тут»…
Передавал скитский иеромонах Венедикт: «Госпожа Карбоньер была тяжко больна и лежала на одре несколько дней, не вставая. В одно время она увидела, что старец Амвросий входит в ее комнату, подходит к постели, берет ее за руку и говорит: «Вставай, полно тебе болеть». Она в то же время почувствовала себя настолько крепкой, что могла встать, и на следующий день отправилась пешком из г. Козельска в Шамордино, где проживал тогда батюшка, поблагодарить его за исцеление. Батюшка ее принял, но разглашать об этом до кончины своей не благословил».

Преп. Амвросий, явившийся наяву, трижды настойчиво будил одну сельскую матушку, говоря, что сейчас ее мужа убьют. Бросившись к мужу, ей действительно удалось помешать совершиться убийству. Этот рассказ стал известен в Оптиной Пустыни от нее лично, когда она приехала благодарить старца за спасение.

Далеко не всем давалось видеть старца Амвросия во время его жизни в ореоле его святости и понимать все его действия как совершаемые по наитию свыше. Требовалась духовная восприимчивость. Но вот несколько рассказов тех лиц, которые сподобились видеть старца в состоянии благодатного озарения.
«Преподобный не любил молиться на виду. Келейник, читавший правило, должен был стоять в другой комнате. Читали молебный канон Богородице. Один из скитских иеромонахов решился в это время подойти к батюшке. Глаза о. Амвросия были устремлены на небо, лицо сияло радостью, яркое сияние почило на нем, так что этот священноинок не мог его вынести».
Такие случаи, когда исполненное дивной доброты лицо старца чудесно преображалось, озаряясь благодатным светом, почти всегда происходили в утренние часы, во время или после его молитвенного правила.
Рассказ о. игумена Марка: «В бытность старца в Шамординской обители однажды, на Страстной неделе я, как готовившийся к причастию Божественных Таин, вхожу к нему в келью для исповеди и, к изумлению моему, вижу на его лице полную сосредоточенность, глубокое внимание к чему-то им созерцаемому и трепетное благоговение. Лицо его при этом было покрыто радостным румянцем. Увидев сие, я подался обратно из кельи и только спустя некоторое время вошел к старцу».
А шамординские монахини сказывают, что им нередко приходилось видеть лицо старца прославленным неземной славой. Преданная духовная дочь записала следующее: «Батюшка говорил с кем-то в толпе и смотрел прямо на кого-то. Вдруг я вижу, из глаз его, на кого-то устремленных, вышли два луча, как бы солнечных. Я замерла на месте. И все время так было, пока старец смотрел на кого-то».
«В десятом часу вечера, уже перед отпуском всего народа, батюшка позвал меня, но не одну, а с дочерью. Когда я стала пред ним на колени, он обернулся ко мне и сказал: «Спите и почивайте, покойной вам ночи». Я испугалась: «Родной мой батюшка! Оставьте меня одну, хотя на минутку, я ничего вам не сказала». Батюшка оставил. В келье его горели лампадка и маленькая восковая свечка на столике. Читать мне по записке было темно и некогда. Я сказала, что припомнила, и то спеша, а затем прибавила: «Батюшка! Что сказать вам еще? В чем покаяться? – забыла». Старец упрекнул меня в этом. Но вдруг он встал с постели, на которой лежал. Сделав два шага, он очутился на середине своей кельи. Я невольно, на коленях, повернулась за ним. Старец выпрямился во весь свой рост, поднял голову и воздел руки свои вверх, как бы в молитвенном положении. Мне представилось в это время, что стопы его отделились от пола. Я смотрела на освещенную его голову и лицо. Помню, что потолка в келье как будто не было – он разошелся, а голова старца как бы ушла вверх. Это мне ясно представлялось. Через минуту батюшка наклонился надо мной, изумленной виденным, и, перекрестив меня, сказал следующие слова: «Помни – вот до чего может довести покаяние. Ступай!» Я вышла от него, шатаясь, и всю ночь горько проплакала о своем неразумии и нерадении».

Усадьба Шамордино в версте от деревни того же имени и в стороне от большой калужской дороги. Она принадлежала небогатому помещику Калыгину, жившему здесь со старушкой-женой. В 1871 г. имение это в двести десятин земли было куплено послушницею старца вдовою богатого помещика Ключаревой (в иночестве Амвросией). И она, и покойный ее муж, чрезвычайно уважали старца и во всем ему подчинялись. Эта мать Амвросия и стала владелицей Шамордина. За год до продажи имения старику Калыгину было видение: ему представлялась в его имении церковь в облаках. У матери Амвросии были две внучки-близнецы от ее единственного сына. Потеряв первую жену – мать этих девочек, молодой Ключарев женился вторично, а девочки жили у бабушки. Для этих внучек мать Амвросия и отвела Шамординскую усадьбу. Мать Амвросия часто приезжала в Шамордино из Оптиной. Посещал усадьбу и старец, от которого не раз слыхали тут слово: «У нас здесь будет монастырь».

В Шамордине вместе с маленькими барышнями Ключаревыми поселились некоторые бывшие крепостные матери Амвросии, искавшие тишины и молитвы, так что жизнь здесь шла вроде монашеской.

Бабушка, уверенная, что внучки ее будут жить в миру, старалась дать им хорошее светское воспитание. Когда они стали подрастать, бабушка просила старца благословить ей приискать для них француженку, чтобы их обучить бегло говорить по-французски и следить, чтобы они одевались наряднее. Но старец не позволил ей этого сделать, что ее сильно огорчило.
Девочки были крестницами преподобного и с раннего детства отличались глубокой набожностью. Они часто молились, очень любили оптинские длинные службы и так твердо знали порядок Богослужения, что сами проводили всенощные. Они подвижничали, отказывались от мяса и ели лишь по убеждению старца Амвросия. Бабушка выражала опасения, что они повредят тем свое здоровье, а преподобный отвечал ей: «Пусть молятся – они слабого здоровья». Старушка не понимала слов прозорливого старца, который другим прямо говорил о своих крестницах: «Ничего, они знают, что готовятся туда».
Желая обезпечить благосостояние внучек и вследствие настойчивых советов старца, мать Амвросия приобрела еще три дачи: Руднево, Преображенское и Акатово. Положила она на имя внучек и капиталец, причем было оговорено, что в случае смерти их в Шамординской усадьбе должна быть устроена женская община, и для обезпечения ее дела послужат три упомянутые дачи и капитал, положенный на имя барышень Ключаревых.
13 марта 1881 года мать Амвросия скончалась. Прошел год. Сиротки-сестры Вера и Любовь жили той же тихою жизнью, горячо любя друг друга и никогда не расставаясь. Они не знали детских шалостей, одевались просто, ценили иноческую жизнь, монашеское Богослужение. В крестницах старца все сильнее разгорался огонек любви к Богу. Не раз говорили они своим няням: «Мы не хотим жить более двенадцати лет: что хорошего в этой жизни?»
Между тем отец их не одобрял уединенную жизнь сестер и определил их в Орел в пансион; на лето 1883 года была приготовлена для них дача. Всей душой рвались сиротки из непривычного для них мира под крылышко старца Амвросия. В мае они, прежде чем поселиться на даче, приехали в Оптину. Тридцать первого мая обе они заболели дифтеритом. Их положили в разных комнатах, исповедовали, приобщили. Пока хватало у них сил, они часто писали батюшке записочки, в которых просили его св. молитв и благословения.
4 июня скончалась Вера, а за нею последовала Любовь.
Теперь нужно было, во исполнение воли матери Амвросии, учреждать в Шамордине женскую общину.
Шамординская обитель прежде всего удовлетворяла ту горячую жажду милосердия к страждущим, которою всегда полон был преп. Амвросий. Сюда он посылал многих безпомощных.
Из безприютных детей составился обширный Шамординский приют. Старец любил, бывая в Шамордине, приходить в этот приют. Дети нежно теснились к нему, и он садился среди них на лавку. Они запевали ему сочиненную в честь него песнь: «Отец родной» или пели тропарь «Казанской» иконе, которой посвящена обитель. При детском пении переполненное любовью сердце старца трепетало, и слезы ручьем текли по бледным, впавшим щекам его.

Число сестер старцевой обители под конец превысило пять сотен. Был воздвигнут громадный многоглавый храм, замечательная трапезная, и благотворительная деятельность все более и более расширялась.

Первой настоятельницей обители была Софья Михайловна Астафьева, урожденная Болотова, окончившая жизнь в подвигах. Мать София была незаменимой помощницей старца по устроению юной обители, его, что называется, «правой рукой». К сожалению, ее управление продолжалось недолго. Разумная, хорошо понимавшая и жизнь духовную, и дела хозяйственные, всею душой преданная старцу, она, под его непосредственным руководством вступив на путь иноческой жизни и приняв самое тяжелое в обители послушание начальницы, стала подвизаться с великой ревностью. Она с утра до вечера ходила по всей обители, следя за различными монастырскими работами, и уж к ночи возвращалась в свою келью, вся промокшая и прозябшая. Эти труды и заботы, в соединении со строгой подвижнической жизнью, вскоре сломили ее крепкое здоровье. Кроме того, мать София несла еще личный крест: отрекшись от мира, она пожертвовала своим материнским чувством к дочери, которую теперь уже не она воспитывала. Много было ею пролито слез в ночной тиши. Она постепенно стала чахнуть и, мало-помалу таяла, как свеча; наконец, 24 января 1888 года уснула вечным сном праведницы, получив от Господа воздаяние, соответствующее ее великой ревности и трудам. Старец Амвросий при воспоминании о ней говаривал нередко с особенным чувством умиления: «Ах, мать! Обрела милость у Бога!»

По кончине матери Софии, преподобным Амвросием была избрана настоятельницей мать Евфросиния Розова. Столь же глубоко верующая, столь же преданная старцу, она не имела блестящих талантов администратора и духовного вождя, какими отличалась мать София, и преподобному пришлось взять на себя все хлопоты по устройству обители, для чего он не один раз лично посещал обитель, где и скончался в 1891 году 10 октября, зазимовав там по случаю болезни.

Траурная процессия с гробом старца сопровождалась более чем тысячной толпой. Шел дождь, но свечи не гасли. По дороге из Шамордина в Оптину Пустынь останавливались у каждой деревни и служили литию. На другой день было совершено отпевание архиерейским служением. Смерть старца была всероссийским горем, но для Оптиной и Шамордина и для всех духовных чад оно было безмерно.

 




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-12-10; Просмотров: 343; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.025 сек.