Мирный атом становится поводом для войны

Но уже во многих уголках мира появлялись признаки, указывающие на возможность мощных и потенциально решающих инициатив в области передачи европейскими промышленными государствами, а также Японией отдельным развивающимся странам ключевых технологий. Можно сказать, что представленный в Коломбо широкий фронт проиграл сражение, но идея конкретного экономического сотрудничества по линии Север-Юг обрела новое драматическое воплощение.

В конце 1975 года правительство Бразилии заключило с правительством Германии Гельмута Шмидта важное соглашение о строительстве комплекса ядерных реакторов, обогатительных мощностей и других объектов по смежным технологиям. Немецкий производитель ядерных реакторов «Крафт Верк Юнион» (КВЮ) подписал на тот момент крупнейший в мире уникальный ядерный контракт. Германия должна была построить «под ключ» восемь ядерных реакторов и установок для полного ядерного топливного цикла, включая обогащение. Весь проект общей стоимостью в 5 млрд. долларов США должен был быть завершен к 1990 году. Европейский консорциум по обогащению урана «Уренко» обязался предоставить первоначальное урановое топливо. В том же 1975 году Бразилия подписала еще одно соглашение с Францией на 2,5 млрд. долларов США о строительстве экспериментального реактора на быстрых нейтронах. Вашингтон отреагировал беспрецедентными усилиями, чтобы заставить Германию и Бразилию отказаться от этой программы. Бразилия грозила стать экономической державой, независимой от англо-американского контроля, и, что важно, независимой от их нефтяного оружия.

Мексика, которая в начале 70-х годов прошлого века не была еще важным экспортером нефти, по экономически обоснованным причинам приняла решение развивать собственную ядерную энергетику для производства электроэнергии, чтобы поддержать свой план быстрой индустриализации, одновременно консервируя нефтяное «достояние» для других целей, например, зарабатывать экспортные доллары. В рамках начального этапа своей ядерной программы Мексика заключила договоры с японской «Мицубиси» и немецким «Сименсом». После первого нефтяного кризиса в 1975 году Мексиканская Национальная Энергетическая комиссия решила, что сжигать углеводороды для получения электроэнергии расточительно и неэффективно. Она объявила о планах строительства 15 новых ядерных реакторов в течение 20 лет.

Пакистан во главе с премьер-министром Зульфикаром Али Бхутто ответил в 1974 году на нефтяной кризис ускорением работ по ранее второстепенной ядерной энергетической программе. Чтобы проводить независимую национальную политику развития, Бхутто вывел Пакистан из Британского Содружества Наций.

Бхутто предпочел вести переговоры с Францией о строительстве в Пакистане завода по обогащению ядерного топлива, который был пущен в строй в марте 1976 года. В этот период Пакистан был весьма эффективным лобби на Ближнем Востоке, пропагандируя важность развития ядерной энергетики в дополнение к нефтяным ресурсам. К августу 1976 года Государственный департамент США и лично Генри Киссинджер развернули массированную кампанию давления и во Франции, и в Пакистане, чтобы прервать ядерные работы. Они заявили, что эта программа связана со стремлением Пакистана к созданию ядерного оружия. Заверения Международного агентства по атомной энергии в том, что оно располагает достаточными гарантиями, чтобы быть уверенным, что этого не произойдет, игнорировались. Согласно пакистанским сообщениям, в начале того же года в Лахоре Киссинджер перешел к прямым угрозам, «что он сделает ужасный пример из Пакистана», если Бхутто не прекратит переговоры с Францией о проекте ядерной переработки.

В 1977 году в результате военного переворота, во главе которого стоял генерал Зия уль Хак, Бхутто был свергнут. Перед своей смертью через повешение он обвинил госсекретаря США Генри Киссинджера в том, что тот стоял за переворотом из-за твердой позиции Пакистана по поводу развития собственной независимой ядерной программы. Записывая свою защиту в тюремной камере перед казнью, Бхутто заявил: «Государственный секретарь Соединенных Штатов Америки доктор Генри Киссинджер имеет блестящий ум. Он сказал мне, что я не должен оскорблять разведку Соединенных Штатов, заявляя, что Пакистану необходим завод по переработке ядерного топлива для его энергетических потребностей. В ответ я сказал ему, что я не буду оскорблять разведку Соединенных Штатов, обсуждая энергетические потребности Пакистана, но точно так же он не должен оскорблять суверенитет и самоуважение Пакистана, вообще обсуждая этот завод... Я получил смертный приговор» (8).

Генерал Зия полностью отказался от независимой внешней политики Бхутто и быстро пал в объятия Вашингтона, получив за это значительную военную помощь США.

Но кроме всего этого, самое впечатляющее развитие сектора ядерной энергетики в результате нефтяного кризиса 1974 года произошло в шахском Иране. Шах, который получил свое кресло в результате переворота, организованного британскими и американскими разведывательными службами в 1953 году с целью свержения националистического режима Моссадыка и восстановления «проамериканской» монархии, на протяжении более чем 20 лет казался вполне благодарным получателем американской военной помощи и прочей поддержки. Он даже согласился инициировать призыв Генри Киссинджера к увеличению базовой цены на нефть до 11,65 доллара за баррель на совещании ОПЕК в январе 1974 года.

Но с новыми нефтяными доходами, хлынувшими в казну, шах получил возможность реализовать давнюю мечту. Иран жаждал использовать свое нефтяное богатство для создания одной из самых современных энергетических инфраструктур и развернуть производство атомной энергии, которая могла быть дать электричество и другие энергетические блага всему Ближнему Востоку.

В 1978 году Иран обладал четвертой по масштабу ядерной программой в мире и на тот день крупнейшей среди государств Третьего мира. План шаха предусматривал установку 20 атомных реакторов к 1995 году, которые обеспечивали бы примерно 23 тыс. мегаватт электроэнергии. Шах рассматривал энергию атомных электростанций в качестве рационального средства для диверсификации зависимости Ирана от нефти и как средство противодействия массированному давлению со стороны Вашингтона и Лондона, понуждающих возвращать иранские нефтедоллары «на переработку» в нью-йоркские и лондонские банки.

Основными партнерами по переговорам, на которых шах обсуждал свою ядерную программу, были Германия и Франция. Еще в 1974 году Иран подписал предварительное соглашение с Францией на постройку пяти ядерных реакторов и центра ядерных исследований. В 1975 году оно было расширено до восьми реакторов на общую сумму в 8,6 млрд. долларов. Кроме того, Иран приобрел 10% в строящемся в Трискатэне французском объекте по обогащению урана и вложил 1 млрд. долларов в его строительство.

В 1976 году Иран подписал еще один контракт с немецкой ядерной фирмой КВЮ на строительство двух реакторов и инфраструктуры на сумму 7,8 млрд. немецких марок, затем, в 1977 году, последовал контракт на поставку еще четырех реакторов на дополнительную сумму 19 млрд. немецких марок. Кроме того, при шахе Иран инвестировал свои капиталы в ключевые европейские промышленные компании, он держал 25% акций немецкого концерна Круппа, а также имел долю во французских объектах по обогащению урана. Экономические связи между Ираном и континентальной Европой вели к увеличению объемов импорта. США в течение этого периода на фоне строгого режима ядерного нераспространения президента Картера не поддерживали экспорт технологий американских ядерных реакторов, а Вашингтон упорно старался блокировать немецкие и французские сделки. Но безрезультатно.

В связи с нефтяным кризисом 1973 года как в Западной Европе, так и в развивающемся секторе ядерные технологии грозили стать наиболее быстро растущим источником энергетической инфраструктуры, не связанной с нефтью.

Дата добавления: 2014-12-16