Священнодействие

Числа

Время

Для понимания священного времени в феноменологии религии сложилась теория соответ­ствий, выявляющая основы символической традиции. Со­гласно этой теории священное время соответствует священному простран­ству: четыре времени года – четыре стороны света. Священное время отде­лено от обычного так же, как священное пространство от профанного. Как и священное пространство, священное время защищено табу-предписа­ниями, что делает его неоднородным и небеспрерывным. Прежде всего, запрещается ра­бота, которая лишает время святости. Примитивные народы связывают свои празднества с жизнью природы, например, скотоводческие – со време­нем появления приплода, земле­дельческие – со временем сева и сбора уро­жая. Есть праздники, обусловленные движе­нием звезд и планет – началом лета и зимы, полнолунием и новолунием. Некоторые тор­жества переходят в восточно-эллинистических мистических религиях, иудействе и хри­стианстве в религиозные праздники, посвященные событиям священной истории. На­при­мер, иудейский Песах, восходящий к празднику появления приплода у скота и начала сбора урожая, связан с исходом народа Израилева из Египта. Христианская Пасха, беру­щая начало в языческом празднике воскрешения бога плодородия или бога весеннего солнца, является ликованием на воскре­сение Спасителя. Как в иудействе, так и в христи­анстве весь год образует святую историю, и ее отдельное событие в каждом празднике становится жи­вым настоящим. В буддизме и индуизме известны подобные праздники – дни рождения и смерти Будды, день рождения Кришны. Облик божества приоб­ретают и пространство (в иудаизме), и время как таковое (во многих индо­германских религиях).

Основываясь на той же теории соответствия, X. Керлот замечал, что “именно представле­ние о семи направлениях пространства (т. е. два для каждого из трех измерений плюс центр) дало начало проекции семиричного порядка во времени. Воскресенье – день от­дыха – соответствует центру”.

Понятия вечности и временности служат для обозначения двух качественно различных состояний реальности: бытия и существования, сущего и сущест­вующего, абсолютного и относительного, постоянного и изменчивого, свя­щенного и мирского, бессмертия и смерти. Конкретное содержание этих по­нятий зависит от типа мировоззрения – мифоло­гического, религиозного или философского во всем многообразии их видов, форм и про­явлений. Противо­поставление вечного и временного уходит своими корнями в мифоло­гию. Вечными, или священными, предметами считаются те, которые благодаря своим внутренним свойствам могут противостоять изменениям, разруше­ниям, времени. Эту спо­собность они приобретают за счет того, что напол­нены вечностью, т.е. обладают особой, инородной времени, священной си­лой, такие предметы – обиталище для душ предков или жертвенники. Веч­ность – другое-иное-оное время имеет абсолютную ценность, а все дру­гое ценно и реально посредством связи с ним. Вечность – время прасобытий и пра­дейст­вий богов, героев и предков. Совершенные в священном времени прадействия обра­зуют события священной истории, через причастность к ко­торой человек приобщается к вечно­сти, Каждая историческая религия, раз­личные философские школы вырабатывают свое представление о вечности, времени и об их взаимоотношении и взаимодействии. В рели­гиозном миро­воззрении временность оценивается как не истинная и не окончательная ре­альность: для брахманизма и индуизма – не имеющее самостоятельной цен­ности и ил­лю­зорное существование, для буддизма – бесконечность рождений и, следовательно, страда­ний; для христианства – следствие греха, отсюда под вечностью понимается пре­одоление состояния временности. Философские школы (в основном объективно-идеали­стические) либо противопоставляют вечность и временность, как абсолютную и относи­тельную ре­альности, как трансцендентное и имманентное, т. е. под вечностью понимают сверхвре­менность, либо снимают противоположность этих понятий, полагая вечность временной бесконечностью существования природы или материи. Современ­ная физика и математика существенно изменили представления о времени, но еще не выработали об­щую теорию поля, с которой связано новое понима­ние пространства-времени-Вечности.

По поводу священного числа существует несколько точек зрения. Первая восходит к пи­фагорейской традиции – “все есть число”. В этом случае число является общим принци­пом, производным которого оказываются простран­ство и время. “Числа в символизме – не просто выражение количества, а идеи-силы, каждая со своим особым характером”. Со­гласно другому мнению, время и пространство измеряются числами, т. е. число – общая мера про­странства и времени. Числа “принимают участие в святости и силе обоих. Число придает величинам, которые оно измеряет, сверхъестественную силу”. Отдельные числа имеют особое значение, далее представлена их наиболее общая схема. Единица – число бога, мистический центр мира; два – число мужской и женской противоположности, обо­значает звук и отражение – эхо; три – божественное число, символ божественной пол­ноты (история религии знает множество метафизических, космических, этических и ли­тургиче­ских триад); четыре – космическое число, символ земного пространства; пять – брачное число, символ священного брака – союза принципа неба (“1”) и принципа земли (“4”); шесть – число макрокосмоса, шесть направлений в пространстве; семь – наряду с тройкой наиболее часто встречающееся из священных чисел, число целостности; восемь – является опосредующей фор­мой между земным и верным порядками (благодаря своей форме эта цифра ассоциируется с двумя переплетенными змеями магического жезла, оз­на­чающими баланс и равноценность власти земли и неба, власти духовной и физической); девять – число совершенства, три тройки – предел цифровой серии; десять – число мудрости, воз­вращение к единице; одиннадцать – сим­волизирует избыток, опасность и несдержанность, поскольку на одну еди­ницу превышает число мудрости; двенадцать – еще одно космиче­ское число, олицетворяет порядок и спасение; тринадцать – одновре­менно и священное, и несчастливое число; сорок – число времени, шестьдесят – основ­ное число сексагекси­мальной системы; семьдесят – соединение семи и десяти; девяно­сто девять – комбинация утроенной тройки; тысяча – число совершенства. Символика чи­сел имеет большое значе­ние уже в вавилонской и израильской религиях, а также в индий­ском и древнегреческом мировоззрениях.

Общим в различных взглядах оказывается рассмотрение чисел, которые суть связь про­странства и времени либо как их внутреннего производящего прин­ципа, либо как общей меры того и другого. Геометрическое и физическое пространство и время измеряются числами – так и священное пространство и время измеряются священными числами. На­пример “5” – брачное число, по­скольку является сочетанием “2” и “3” и преодолевает противоположность мужского и женского начал в “2”, придавая ему божественную форму. Но “5” одновременно и число священного брака, полной гармонии неба и земли, т. е. соединяет числа “1” и “4”. Число “5” оказывается также численным выраже­нием длины гипотенузы и суммы квадратов катетов “1” и “2”. Попытаемся сложить “1” и “2” не ариф­метически, а в реальном (физическом) простран­стве — произведем операцию с мистиче­скими сущностями чисел, т. е. пред­ставим их отношение существующим на земле. Тогда в геометрическом про­странстве оно предстанет соединением катетов длиной “1” и “2” и ги­поте­нузы длиной, равной корню квадратному из “5”. Числовому значению этого корня, которое выражается бесконечной иррациональной дробью, не соот­ветствует ни один мо­мент физического времени, ни одна точка пространства или, точнее, соответствует весьма условно. Человек может только прибли­зиться к небесной гармонии, но никогда не достиг­нет ее.

В книге Платона “Государство” Сократ обращается к музам с вопросом о причинах ги­бели лучшего государственного строя – аристократического. “Музы произносят целую речь, в которой объясняют разрушение государства неспособностью его правителей уста­новить путем рассуждения, основанного на ощущении, наилучшую пору совершения бра­ков для рождения детей с хо­рошими природными задатками и со счастливой участью. Дети же, родив­шиеся от несвоевременно заключенных браков, не смогут достойно управ­лять аристократическим государством и погубят его. Музы говорят, что “ре­шающее зна­чение для лучшего или худшего качества рождений” имеет “гео­метрическое число”, кото­рое необходимо знать, определяя самое благопри­ятное время для брачной церемонии. Плутарх назвал это число брачным, позднейшие комментаторы – Платоновым.

Какое же свойство или отношение, существующее в реальности (правда, возможно, только в евклидовой геометрии прямых линий), соответствует са­кральному смыслу числа “5”? Комментатор этого фрагмента из Платона М. Е. Паев показывал, что “5” соответст­вует предметному отношению конеч­ного к бесконечному и бесконечного к конечному. Бесконечное порождается конечным (“единица начало всего”), но конечное измеряется бесконечным; конечное подобно бесконечному и потому может быть измерено им; потен­циальная бесконечность измеряется бесконечностью актуальной.

Августин Аврелий на основе символики чисел в Библии создает христиан­скую теологию числа, главный постулат которого гласит: числа в текстах священны и полны тайн. В Каб­бале, использоваршей Ветхий Завет, возни­кает мистика чисел. Божественная гармония выражается в числах, но Бог превосходит как anarithmeios (лат. – неисчислимый) все числа.

Цель священнодействия – контакт со святым. Религиозный человек не удов­летворяется созерцанием святого в пространстве, времени и числах, он хочет соприкоснуться с ним, почувствовать свое единство, чтобы стать сопричаст­ным его силе. Ощутимая форма есте­ственного контакта со святым – участие в культе, который объединяет в себе три ритуала – очищения, созерцания, или просветления, единения, или обожествления. Эта классифи­кация свя­щенных действий совпадает со ступенями мистического пути или восхожде­ния, которые последовательно проходит мистик. Мистика ищет спасения в уходе от мира и всего сотворенного, от всего несовершенного и хочет таким образом приблизиться к единственному, истинному бытию. Человек должен “разрушиться” и тем самым сократить расстояние между конечным и беско­нечным, тогда он сам сливается с чем-то божествен­ным. Путь к освобожде­нию является, долгим и, крутым; многоступенчатая дорога ведет к исчезаю­щей вершине единения с Богом. Ее важнейшие отрезки те же самые, что и в ри­туале, – очищение, просветление, единение.

Священнодействие предполагает определенную онтологическую модель мира. Первобыт­ный, архаический человек не знает действия, которое не было бы произведено и пережито ранее кем-то другим, и притом не челове­ком. То, что он делает, уже делалось. Действие обретает смысл, реальность исключительно в той мере, в какой оно возобновляет некое прадействие, со­вершенное изначально богами, героями или предками. Такая модель и ле­жит, согласно М. Элиаде, в основе ритуалов.

Классификация священных действий и онтологическая модель мира хорошо соответст­вуют пониманию феноменологией отдельных ритуалов и герменев­тикой ритуальных тек­стов. Поэтому часто высказываемые в адрес феномено­логии упреки в том, что ее модели абстрактны и произвольны, оказываются несостоятельными при исследовании конкрет­ного материала исторических религий.

Дата добавления: 2014-12-16