Сексуальность 3 страница

— Двадцать пять, — ответила я, сбавив пару лет. Ей са­мой не больше девятнадцати.

— Вот это да! — воскликнула она, и на лице ее было напи­сано нескрываемое изумление. — Ни за что бы не дала столько.

Я лишь пожала плечами. Когда я была девчонкой, все считали меня взрослой, теперь все наоборот.

— Знаешь, вовсе не обязательно говорить, сколько тебе на самом деле, — с участием проговорила она, — говори, что тебе двадцать, никто и сомневаться не станет.

Конечно, только какой-нибудь прыщавый подросток сомневаться не станет. Ну да ладно, и на этом спасибо.

Я прихватила с собой какую-то книжку и лениво читала ее. Один из парней, блондинистый такой, слушал музыку, подпевая во весь голос, ему явно медведь наступил на ухо. Умора, да и только. Кто-то играл во фризби, кто-то плес­кался на мелководье.

Устав от своих занятий, все подтянулись к нам.

Моя новая знакомая, до этого листавшая журнал и слу­шавшая музыку, обернулась ко мне.

—У меня очки очень темные? — шепотом спросила она.

—Да, темные, — ответила я.

—А глаза видно? — продолжила она.

—Нет, ни капельки.

— Отлично, — сказала она и, подперев голову кулаком, повернулась к парням. Я заметила, что она смотрит на одного из них. Ее собственный бойфрснд в это время сидел дома.

lundi, к 3 таг

Первая девушка, с которой я переспала, была подруж­кой одного моего приятеля.

В университете у меня был один хороший друг, худо­щавый, спортивный и очень симпатичный паренек с копной рыжих волос. Он обожал фильмы про Доктора Ху*, который путешествует на своей машине времени с разными людьми и сражается со злодеями; и все дев­чонки считали, что в постели ему нет равных. Все про­сто обожали его. Почему — я и сама не знаю. Мы про­звали его Еврейским Живчиком, потому что, бывало, на вечеринке по поводу праздника мицвы он врезался в толпу танцующих, как раскаленный нож в масло. Какие бедра в облегающих джинсах, какой темперамент, ей богу, я была от него без ума. Но у нас с ним ничего не было, хотя еще на первом курсе он успел переспать почти с каждой девушкой в нашей группе. Казалось, между нами существовал какой-то непреодолимый ба­рьер.

В конце концов у него появилась постоянная подружка. Так что я потерпела поражение, но обижаться было нечего: девушка эта, ее звали Джессика, была просто супер — этакая лисичка со смуглыми плечами и чудесными светлыми воло­сами, всегда безупречно уложенными в локоны.

Как-то раз они пригласили меня и моего тогдашнего бойфренда в один клуб. Об этом клубе я раньше не зна­ла — прежде я не бывала в той части города. Я долго мучи­лась, решая, что надеть, и в конце концов поехала в джин­сах, сандалиях и в черной атласной рубашке без бюстгаль­тера. Мы с Джессикой стояли, ожидая, когда наши кавалеры принесут нам напитки, а все собравшиеся в баре глаз с нас не сводили.

Выпив пива, мы отправились в клуб. Приезжаем — а это оказывается гей-клуб. Впервые в жизни я оказалась в та­ком месте. Городок был небольшой, вечер субботний, и в

*Имеется в виду сериал британского телевидения, главного героя которого зовут Доктор Ху («Доктор Кто»).

клуб пускали всех подряд, так что толпа собралась разно­шерстная. Там были и мужские пары, и женские, и кучки студентов, и скучающие у стойки престарелые ловеласы, и трансвеститы, демонстрирующие свое представление о том, какой должна быть настоящая женщина. В клубе были установлены позолоченные клетки, но никто в них не танце­вал. В общем, в первый момент мне от стыда хотелось провалиться сквозь землю, я не знала, куда глаза девать. Зато мой дружок знал: он глаз не отрывал от своих боти­нок. Так и простоял всю ночь, бедняжка.

Музыка была дурацкая, но заводная и громкая, как и вся клубная музыка в те годы. Наш Еврейский Живчик и Джессика вытащили меня на танцплощадку. Они класс­но смотрелись вместе, глаз не оторвать. Изящные, стиль­ные, как на картинке. На ней была блузка-безрукавка, соблазнительно открывающая спину и несколько худо­щавые плечи. Меня и раньше тянуло к девушкам, но прежде не было возможности вот так свободно любо­ваться ими. А здесь это оказалось как раз к месту.

Еврейский Живчик притянул меня к себе.

— Ты знаешь, а она тебя хочет, — прошептал он.

Он шутит! Вот эта маленькая богиня? И тут я поняла, что это правда, внутри меня словно щелкнул выключа­тель. Дух захватило, как представила: вот веду ее в туалет, вот она садится на сливной бачок, а я ее ласкаю языком, а она смеется. А я продолжаю, я вставляю в нее пальцы, потом горлышко пивной бутылки...

— Но ведь она твоя девушка, — донеслись до меня мои собственные слова, жалкие, беспомощные.

Он лишь пожал плечами и сказал, что берет моего пар­ня на себя. Он добавил еще, что часто подыскивает своей подружке девушек. Я только хлопала глазами от изумле­ния.

Еврейский Живчик отвез нас домой. Слава богу, по пути мы высадили моего парня — он жил ближе всех. Потом поехали к Джессике. Я так и не узнала, где ее родители, может, в отъезде, может, спали, а может, им просто было наплевать. Она взяла меня за руку и повела в дом, вот так просто. А ее дружок ждал, пока она махнула ему на про­щание, и только после этого уехал. В жизни я еще не видала такой стройной, такой нежной шейки, не целовала таких мягких губок.

mardi, le 4 mai

Поздним утром зашла в магазин. Сицилийское солнце стояло уже высоко, и люди искали, куда бы спрятаться в тень от палящих лучей.

На полке стояли фруктовые пирожные в красочных упаковках. Я потянулась за одним из них, встала на цы­почки, но никак не могла дотянуться.

—Вам помочь? — спросил подошедший сзади мужчина.

—Можно мне одно из этих? — спросила я.

—Посмотрим! — ответил он. — А можно мне одну из вас?

jeudi, le 6 mai

Плывем на пароходе в Хорватию. Впервые за две недели купила газету. На каждой странице тревожные статьи и фотографии, так что нельзя не думать о политике, о войне и ее законах, о том, что так было всегда, просто мы всего этого раньше не знали. О том, что порой наше негодова­ние, наш праведный гнев есть результат неведения, пото­му что и так было очевидно, что это неизбежно случится.

Зачем нам эти фотографии, разве мы хотим знать обо всем этом? Так ли мы искренни, когда негодуем на прави­тельства за то, что они, как и мы сами понимаем, просто исполняли свой долг?

И тут ты понимаешь, что жизнь нам дает единственную гарантию — что она рано или поздно кончится, что мы только одно знаем в ней наверняка — что она полна стра­даний. Что же касается свободы и права собственности, то все это иллюзия. Люди в тысячу раз умнее меня уже дума­ли обо всем этом и так ничего и не придумали, так что пора и мне прекратить это бессмысленное и тщетное фи­лософствование. Вон идет женщина в соломенной шляп­ке с абрикосовым пуделем.

У меня нет ни малейшего желания забивать себе этим голову, так что я уже с нетерпением жду, когда вернусь домой и оторвусь на работе как следует с каким-нибудь незнакомцем. Это мне явно необходимо.

vendredi, к 7 mai

Полдень в пастельных тонах, в последние дни много гуляю и слушаю музыку. Наушники — удобная вещь — никто не пытается завести с тобой разговор, все думают, что ты ничего не слышишь. Меня это устраивает, ведь я плохо знаю язык. Когда хочется послушать, что происходит во­круг, я выключаю плеер, но оставляю наушники в ушах. Я улыбаюсь всем подряд. И люди улыбаются мне в ответ. У меня даже создается впечатление, что во всем мире люди счастливы, только не на моей родине.

Но, конечно, это не так. Недавно зашла в бар, разгово­рилась с парнем. Ему едва за двадцать, а он уже успел побывать на трех войнах.

— Почему люди относятся друг к другу, как звери? — задала я наивный вопрос.

—По-моему, люди вообще звери.

—Но почему?

— Наверно, мы просто не знаем, что можно быть другими. Мы замолчали. Он допил свой стакан и, заметив у меня

путеводитель, улыбнулся, словно говоря: «Куда ты хочешь идти? Ты же знаешь, на карте этого места нет». Я не часто пользуюсь путеводителем, но порой мне нравится сначала наметить маршрут, а потом пройти по нему. Таким обра­зом я нашла Еврейский квартал, давным-давно опусто­шенный и заброшенный, как забытые декорации съемок фильма, и там начиналось море, я и не думала, что оно так близко. В его улыбке было столько понимания, столько теплоты, я чувствовала, как от него исходят волны добро­желательности и сочувствия.

А может, он просто хотел меня склеить. За границей у нас, девушек, ужасная репутация. А может быть, за грани­цей не так давно выпустили специальный буклет для муж­чин, где им разъяснили, что мы, островитянки, только об одном и мечтаем?

То есть лично я — почему бы и нет, но я в отпуске, слышишь, ты, приставала, так что отвали!

samedi, к 8 mai

Заниматься сексом в отпуске — одно удовольствие. Где у меня только не было секса — в Пуле, в Блэкпуле, просто в бассейнах.[1]

Не надо убирать постель и выносить мусорную кор­зину, набитую презервативами, не надо поднимать с пола мокрое полотенце, пусть валяется. Тут есть, кому это делать. Если ты всю ночь не даешь уснуть соседям снизу — ничего страшного, скорее всего, они так и не узнают, кто именно им мешал, а может, на следующее утро их в гостинице уже не будет, в крайнем случае, отделаешься легкой краской стыда и глупо хихикнешь, ведь ты в отпуске, и надо быть полным занудой, чтобы запретить другому наслаждаться, и кто станет спорить, что секс — занятие в высшей степени полезное и живо­творное.

Когда мне бывало грустно, А-1 всегда вез меня на пляж. Сам он пляжей не любил — песок попадает везде, а для такого чистюли, как А-1, это сущее наказание. Вдобавок кожа его быстро сгорает на солнце, поэтому только и делал, что мазал себя кремом и заставлял меня мазать те места, которые ему самому не достать. Как-то раз он забыл намазать стопы, и они обгорели. После этого он целую неделю не мог надеть ни носки, ни ботинки.

Но ради меня он шел на такие чудовищные жертвы, давая мне возможность, как он говорил, подзарядить батарейки. И потом он знал, что вечером в номере его ждет щедрое вознаграждение, и все его страдания оку­пятся с лихвой.

А-2 больше нравилось путешествие к месту отдыха, чем сам отдых. Он был готов бесконечно ехать куда-то на своей машине, за неделю мы могли объехать всю страну, останавливаясь, где взбредет в голову. Если мы ночевали на севере Шотландии, то можно было биться об заклад, что на следующий день окажемся в каком-нибудь захудалом отельчике в Девоне. Он обожал де­лать снимки прямо из мчащегося на полной скорости автомобиля, я хохотала и держала руль, пока он фото­графировал.

Еще мы фотографировались у заброшенных домов, у дорожных знаков и больших деревьев. А то расстелем одеяло под деревом и занимаемся сексом в свое удовольствие, а полчища комаров знай себе пируют на его заднице. Если случалась пятница, да еще канун какого-нибудь праздни­ка, и мы застревали в веренице машин, движущихся на север, я делала ему минет.

Мне казалось, мы никогда не останавливались в одном и том же отеле дважды. До тех пор, пока однажды в каком-то захолустье не зашли в гостиницу, привлеченные ее старинной вывеской. Женщина за стойкой сразу узнала нас. Оказывается, мы уже останавливались здесь три дня назад, но совершенно об этом забыли.

С А-3 мы как-то раз ездили смотреть пещеры. Там, в кромешной тьме подземелья, в тишине, где-то в глубине земли, он впервые взял меня за руку. Никогда в жизни, ни до, ни после, я не волновалась так сильно.

С А-4 мы, как познакомились, так сразу поехали на море. Подружка его приятеля, с которым он на пару сни­мал квартиру, заказала нам мидий. Мы обошли три пля­жа, в надежде, что там их продают, но так и не нашли. Стояла жара. Первый пляж был на берегу мелкой бухты и весь усыпан ракушками. Вода оказалась такой же горячей, как и воздух, так что после купания у меня было такое ощущение, будто я сходила в турецкую баню. Мы поеха­ли дальше.

Во второй деревушке не нашлось места для парковки. Остановившись у дороги, мы просто глядели на пляж и на воду. Мы еще не привыкли друг к другу и не знали, о чем говорить.

Третий пляж был великолепен — песчаный и пустынный. Мы часто приезжали сюда вместе с А-1. Поднялся ветер, жара спала. Перед нами колыхалось огромное водное про­странство. Начинало штормить. АА разделся до плавок, я так обалдела от его великолепного тела, что глаз не могла отвести. Он нырнул прямо в волну и поплыл, радостно вскрикивая. Я подошла к воде и опустила ногу. Господи, да она ледяная! Я так и отпрыгнула.

—Ты с ума сошел! — закричала я. — Неужели тебе не холодно?

—Водичка бодрит! — крикнул он в ответ, но я слышала, как у него от холода стучат зубы. Мне стало смешно, и я расхохоталась. Обратно мы ехали в свете заходящего сол­нца мимо бесконечных ферм, тут и там бродили свиньи, ковыряли рылами под деревьями. По радио передавали старые песни, свинг, джаз, мы слушали их, молчали и были счастливы. Иногда, желая рассмешить меня, он по­вторял: «Бодрит!» — и мы снова хохотали.

Мы с ним много путешествовали. Но больше всего мне запомнилось, как мы ходили в поход. Разбили в лесу у холодного ручья большую палатку и жили там несколько дней. Жара стояла страшная, а вода была ледяная, и мы купались голышом. В воде стояло, накренившись, огром­ное засохшее дерево. Мы забирались на него и занимались любовью. Это казалось мне так естественно, словно мы с ним были первобытные люди. Потом явился какой-то ну­дист и стал бродить по мелководью, делая вид, что нас не замечает.

Да, заниматься сексом в отпуске — одно удовольствие. Никаких проблем, никакой работы, никаких соседей. А если повезет, то и телефон окажется вне зоны действия. Живи себе и наслаждайся жизнью. Может, именно этого ищут мои клиенты.

lundi, le 10 mai

Обратно прямых рейсов не было. Ночевала в Риме в огромном хостеле в центре города. Магазинчик на углу был набит покупателями, должно быть, все остальные ма­газины к вечеру уже закрылись. Купила хлеба, помидоров и рикотта аль форно. Мне нравится ходить по рынкам за границей. Бродишь себе по рядам, смотришь, чем могут похвастаться местные жители. В Чехии — это восхититель­ные мясные паштеты, в Испании — сангрия, которую про­дают, как содовую, в бутылках с завинчивающимися крыш­ками, в супермаркетах Северной Америки — всякая всячи­на, когда стоишь в очереди в кассу: бритвы, воздушные шарики и сушеное мясо особенно.

Кухня в хостеле оказалась просторная, кухонное обо­рудование — какое хочешь. За столами галдели кучки мо­лодых людей. Я пристроилась с краю за один из столов и принялась жевать бутерброды и читать газету. Завер­нула пару булочек и немного сыра в салфетку на завт­рак.

Рядом устроилось еще несколько человек. Все англича­не, но каждый путешествовал сам по себе. Я спросила одного из них, откуда он. Из Чеддера, ответил он. У-у, ответила я. Когда-то давно у меня был приятель оттуда. Спросила, что он делает в Риме. Так, ничего особенного. Хотел повидаться с подружкой, но она куда-то уехала. Нравится ему Италия? Да. Он показал мне карту Рима, где были помечены достопримечательности, которые он уже успел посмотреть. Кто-то оставил сдобную булочку, мы тут же слопали ее. Маслянистое тесто было покрыто сверху липкой сахарной корочкой с цукатами. Другой парень предложил сходить поесть мороженого.

— А какого? — спросила я.

— Там всякое есть, какое захочешь, — ответил он. Па­рень из Чеддера согласился. Было уже поздно, но, по всей видимости, кафе работало ночью.

Мы шли около часа. Город медленно пробуждался для ночной жизни, то и дело нам встречались компании муж­чин и женщин. Я чувствовала себя легко с этими парня­ми. Оба неглупые и не без чувства юмора. Но глаз я положила на парня из Чеддера.

— Вот это? — спросила я, когда мы подошли к очеред­ному кафе.

— Нет, — ответил он, — то гораздо лучше. Действительно, место оказалось отличное. Я только

облизывалась, пожирая глазами это изобилие. В огром­ной, ярко освещенной кондитерской мороженое дей­ствительно было всякое, какое только можно себе пред­ставить. В буквальном смысле. У них было и «Нутелла», и «Ферреро Рочер», и мороженое с ореховым наполни­телем, и с такими фруктами, о которых я раньше поня­тия не имела. А сколько видов одного только шоколад­ного! Наверно, больше, чем во всех остальных заведе­ниях вместе взятых! В полном восторге я заказала стаканчик кокосового и стаканчик манго. Потом мы попробовали друг у друга и заказали еще, с разными наполнителями.

Потом стояли на улице. Второй парень куда-то исчез. Со мной остался тот, что из Чеддера, и мы с ним болтали про близнецов, про секс и про близнецов, с которыми ему хотелось бы заняться сексом, в общем, обо всем том, о чем обычно говорят пьяные люди, но в том-то и штука, что мы не пили. Мороженое нам ударило в голову, что ли? Я спросила, чем он занимается. Он сказал, что учится. Изучает химию. Денег, конечно, нет. Хотя как-то раз ему предложили работать стриптизером. Ну и что, согласил­ся? — Нет. — Жаль. А вот я занималась этим, когда была студенткой.

— Правда? — спросил он.

Я кивнула. Тут подошел второй, и мы сменили тему.

Они предложили прогуляться к фонтану Треви. Вооб­ще-то, они уже видели его. Просто им хотелось показать его мне.

— Сколько раз ты была в Риме? Невероятно! И ты ни разу не видела фонтан?!

Мы шли и шли по ночному городу. В ярко освещенные рестораны время от времени заходили роскошно одетые пары.

Хотя было уже далеко за полночь, вокруг фонтана тол­пились туристы, прохожие, продавцы дешевой электрони­ки, низенькие, мне по грудь, девушки-азиатки, торгующие розами. В фонтане было много монет и всякого мусора. Говорят, если бросишь монетку в фонтан, обязательно вернешься сюда еще раз. Интересно, на что рассчитывают те, кто бросает туда фантики от конфет. Мы немного постояли и пошли назад.

Шли по набережной, потом через мост. По краям его стояли статуи. Мы остановились, поговорили о Тициане, о том, что мужская фигура лучше выглядит, когда высече­на из камня, а женская — на холсте.

Мы сверились с картой и пошли в сторону Ватикана. Постояли напротив собора Св. Петра. Посмотрели на обе­лиск—штырь, уходящий в небо. Второй такой обелиск — в Лондоне. Странное дело, в наше время парные мону­менты ставят в разных городах и даже странах, а египтяне ставили их парами. Я предложила подняться на купол собора. Под самой крышей собора есть магазинчик суве­ниров, где продавщицами работают монахини. Можно купить открытку с видом Ватикана и послать ее прямо с крыши собора — бросить вниз. Вот это, по-моему, самая замечательная вещь в религии — то, что она всегда богата всякими поразительными придумками.

Обратно мы шли мимо развалин древних сооружений, древнеримских колонн, от которых остались одни камен­ные основания. Глядя на них, я вспомнила одно стихотво­рение и тут же прочла его. Парни что-то говорили про детское телевидение. Чеддерец рассказал сказку о Поющем Звенящем Дереве. Мы такой и не помнили. Но оказалось, что они в детстве не читали «Маленького принца», и я рассказала им эту сказку.

— Это ужасно, — сказал житель Чеддера, — разве можно детям читать такие сказки?

Я лишь пожала плечами. У ресторана стоял мотоцикл, весь разукрашенный искусственными цветами. Мы прого­лодались и купили на троих огромный кусок дорогой пиццы с артишоком.

Когда вернулись в отель, второй парень пошел спать. А мы с чеддерцем еще долго болтали, в основном о Брай­тоне. Я нарисовала на салфетке какую-то нелепую абстракт­ную картинку, и он взял ее себе на память. Он сказал, что угром опять пойдет в Ватикан, чтобы увидеть Папу. Будет стоять в очереди на исповедь. Таких очередей не одна, каждый становится в свою очередь, то есть к свя­щеннику, который говорит на его языке. Предложил пойти с ним.

— У меня в восемь самолет, — сказала я. — Мне нужно хоть немного выспаться.

Было уже пять утра.

—А я и ложиться не буду, — ответил он.

—Поспи немного, иначе ты так долго не протянешь.

—Мне еще нужно написать в дневник, — сказал он, — высплюсь на том свете.

Он проводил меня до моего номера, на лестнице мы обменялись имэйлами и поцеловались.

mardi, к 11 mai

Проснулась окончательно, только оказавшись дома, и первым делом проверила почту. Сообщение от доктора О, который из Сан-Диего. Он скоро приедет в Британию, хотел бы встретиться. Утро вечера мудренее, подумаю об этом завтра. Будто у меня есть выбор.

dimancbe, к 16 mai

Несколько дней назад, перед поездкой в Рим, я пропу­стила звонок из агентства и эсэмэс от начальницы, в котором она подтверждала, что у меня в половину девя­того клиент.

Я перезвонила ей.

—Извините, но придется отменить, я еще не вернулась в город.

—Вот как, дорогая, но, знаешь, это такой приятный мужчина...

—Да поймите же, меня нет в городе. Я вообще в дру­гой стране. Вернусь только в понедельник вечером. — Буд­то я не говорила ей. За последние несколько недель сооб­щала не раз и по телефону, и почтой.

— Ты уверена? Ведь он интересуется именно тобой. Уверена, что меня нет дома? Да, вполне. Если, конечно,

северный Лондон вдруг не превратился в солнечный пляж, утопающий в розах. Всякое бывает.

— Боюсь, что да.

— Ты не возражаешь, если я предложу ему назначить время на завтра?

Мадам, вы что, оглохли?

— И завтра не могу, я вернусь только в понедельник.

Слышу, как она глубоко вздыхает. Черт побери... мож­но подумать, он хочет жениться на мне. Любая другая девушка из агентства сделает работу не хуже. Я передала ей эту мысль в максимально мягкой форме.

— Мне кажется, тебе стоит относиться к работе более серьезно, — резко проговорила начальница и бросила трубку. Через десять минут пришло сообщение: «заказ сорвался».

Сегодня я послала ей эсэмэс, но она не ответила.

mardi, к 18 mai

О, боже. Я что, похожа на идиотку? Ко мне сейчас один за другим подошли три юнца из какого-то благотвори­тельного фонда, и все на одной улице.

Первый сборщик: Откуда вы приехали?

Я: Угадай.

—Наверно, из Барнсли.

—Не угадал. А сам-то ты откуда?

—Из Барнсли.

Второй сборщик: Как вас зовут?

Я: Линда. (Придумала на ходу, само собой).

—Потрясающее имя. Послушайте, Люси, вы когда-ни­будь задумывались о том, сколько людей в мире страдает от психических заболеваний?

—Нет, но, похоже, все больше людей страдает от крат­ковременной потери памяти.

Третий сборщик: Знаете, сколько процентов населения Великобритании страдает от психических заболеваний?

Я: Каждый третий. Мне сообщили об этом всего пол­минуты назад, так что, большое спасибо.

mercredi, le 19 mai

У меня есть один постоянный клиент, которому изве­стно мое настоящее имя и номер телефона. Он позво­нил и спросил, почему я не принимаю заказы. Раз он постоянный клиент, то заслуживат первым узнать, что я не у дел.

— Почему? Кто вам сказал, что я не работаю?

Он сказал, что звонил недели две назад, и начальница ответила, что я в отпуске. Ах, да, действительно, я уезжала, извинилась я. Он снова позвонил, вчера. И она ответила, что я уехала, когда вернусь — неизвестно, и предложила другую девушку.

Неужели мне дали отставку? Я заглянула на сайт агент­ства. Мои фотографии висят, но переставлены в самый конец. Плевать. Он предложил встретиться на следующей неделе, частным образом. Я сказала, что подумаю.

jeudi, к 20 mai

Вам это неинтересно, а может, покажется любопытным — вот еще некоторые подробности обо мне:

Я ЛЮБЛЮ ПЕТЬ

Когда я одна, я обычно слушаю музыку или пою. Иног­да жертвами моих вокальных данных становятся мои дру­зья. Я всегда пою, когда принимаю душ. Как-то раз я забылась и принялась распевать песни в ванной клиента — когда я вышла, он хохотал от всей души. Хоть я и люблю петь, певица из меня, увы, никудышная.

Я ЛЮБЛЮ ДУХИ

Особенно с ароматом цитруса или лаванды. Мне также нравится, когда от других людей пахнет такими духами, в меру, конечно.

ТЕКСТУРА ПИЩИ ДЛЯ МЕНЯ ВАЖНЕЕ ЕЕ BKVCA

Полусырые грибы, томаты сорта черри, соус для сэнд­вичей, сливочная помадка — все это приятно ощущать во рту. А вот макароны, арахисовое масло и вареная морков­ка — ни капельки.

Я РАЗБИРАЮСЬ В ГРИБАХ. ЗНАЮ, КАКИЕ СЪЕДОБНЫЕ, А КАКИЕ ПОГАНКИ (КАК ПРАВИЛО)

Но если честно, не часто приходится применять это зна­ние. Кроме того, мне известно, как выглядит вероника — это такой полевой цветок. Хотя вряд ли это может принести хоть какую-то пользу не только человеку, но даже корове.

МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ БЫЛ ПРЕДСКАЗАН ЛУЧШЕЙ ПОДРУГОЙ МОЕЙ МАМЫ

Ой, как страшно.

ВОТ КАК ВЫГЛЯДИТ ВЕЧЕРИНКА МОЕЙ МЕЧТЫ:

Уильям Сгайрон, Кэтрин Хепберн, сандалии, Ноел Ко-вард, орешки кешью, Алан Туринг, Маргарет Мид, Дан

Сэвидж, фруктовые коктейли, Райан Филипп и все это в подземелье старинного замка.

ЧЕСТНО ГОВОРЯ, Я НЕ ХОТЕЛА БЫ РАБОТАТЬ НЕЗАВИСИМО ОТ АГЕНТСТВА

Несмотря на то, что сейчас происходит. Все-таки имен­но через агентство происходит отбор и распределение клиентов, и большинство даже моего номера телефона не узнают. Я сама много времени провожу на телефоне и не раз видела, как начальница принимает заказы на глазах у посторонних. И потом, у меня есть и другие увлечения, кроме тех, о которых я здесь говорила, а если я стану сама себе менеджер, времени на это совсем не останется.

НАЧАЛЬНИЦА ВСЕ НЕ ЗВОНИТ

С ее стороны, конечно, очень любезно забыть обо мне как раз на выходные, когда солнце светит вовсю.

Я НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ, КАК ПЕЛА ЭДИТ ПИАФ

Если верить учебникам, это делает меня психопаткой. Если полагаться на глянцевые журналы, я — современная независимая женщина.

dimanche, le 23 mai

Мы с начальницей, похоже, все еще в ссоре. Она не звонит, я тоже о себе не напоминаю. Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что она применяет ко мне один из самых своих жестких методов воздействия, но звонить самой, мол, «извините за беспокойство, вы про меня еще не забыли?», у меня нет ни малейшего желания.

От всех этих мыслей даже выпить хочется. Я всегда удивлялась, почему это на сайте моего агентства фото де­вушек время от времени перемещаются: одни вдруг ока­зываются в начале списка, а других переносят в конец. Теперь все понятно.

Ну что же, зато я теперь могу насладиться свободой (относительной). Не надо делать маникюр, эпиляцию и ходить на прочие процедуры. И я в солнечный день вы­йду в сад в бикини, не стоит удивляться, если ко мне подойдет кто-нибудь с садовыми ножницами.

Вчера вечером, когда я шла от А-3 к метро, мне попа­лась на глаза витрина — в жизни не видела ничего ужаснее: всюду ножки младенцев, пластиковые ножки натурально­го телесного цвета. Прямо так и торчали из стен. Надеюсь, это вовсе не значит, что инстинкт размножения лишает нас вкуса. Такое зрелище может навек отвратить девушку от вибратора: еще, не дай бог, залетишь и родишь пласти­кового ребенка.

mardi, le 25 mai

По-прежнему никаких вестей.

— Не могу больше сидеть дома, — пожаловалась я Н. Явная враждебность начальницы стала мне надоедать. В городе много других агентств, свет клином на ней не сошелся, но мысль о том, что придется опять прохо­дить ту же процедуру приема... Для меня это тупиковая ситуация. Я даже достала свое старое резюме и подумы­ваю о том, как бы его так обновить, чтобы перерыв в работе не казался шириной с Большой каньон в штате Аризона.

— Хорошо, только помни, деньги — еще не все, смотри, не потеряй себя в погоне за хорошей зарплатой.

Я удивленно вытаращила глаза. По-моему, мы уже вы­шли из того возраста, когда «не потерять себя» важнее, чем обеспечить собственную платежеспособность. У всех моих знакомых есть или карьера, или семья, или частная собственность, или сбережения на старость. А то и сразу несколько пунктов из вышеперечисленного.

— «Потерять себя»? Что ты имеешь в виду?

—Никогда не делай за деньги то, что не стала бы делать бесплатно.

—Я трачу уйму времени, любуясь своими ногтями, — резко ответила я, — но вряд ли сделаю этим карьеру.

— Перестань язвить, — ответил Н. — тебе это не идет.

В конце концов женщине, оказавшейся в безвыходной ситуации, остается одно утешение: просматривать страни­цы с вакансиями в газетах. Когда все вокруг из рук вон плохо, когда денег в банке кот наплакал, остается только взять себя в руки и приготовиться к неизбежному.

Страницы с вакансиями.

Я начала с административных должностей. Навыки ра­боты на компьютере? Есть. Организационные навыки? Хоть отбавляй. Мотивированная и трудолюбивая? Ну, вроде да. Преданная. Чему? Организации встреч и отправке фак­сов? Неужели умение ставить штампы на конвертах и пе­реключать входящие звонки требует в наши дни от чело­века особой преданности?

Нет, пожалуй, это не моя сфера. Я просмотрела акаде­мические вакансии.

Эти страницы нагоняют тоску. Похоже, чем выше уче­ная степень, тем ниже зарплата. А-2 и А-4 из научной среды, и подтверждают мои предположения о том, что гранты на научные исследования на самом деле придума­ны властями для того, чтобы не давать умным людям думать о действительно важных проблемах. Какая там политика, вопросы импорта и так далее, когда надо сра­жаться не на жизнь, а на смерть за стипендию в пять тысяч фунтов?

Дата добавления: 2014-11-29