Воинствующее антихристианское неоязычество 1 страница

Древняя славянская духовность

Выдающиеся современные русские мистики и метафизики

Крупнейшие мистики современной эпохи, жившие в России в эпоху сталинизма

Русский духовный ренессанс конца XIX - начала XX века и его значение для преодоления современного духовного кризиса

Особенности русской духовности

Поиск путей преодоления кризиса современной цивилизации

Современный цивилизационный кризис

Внутренняя и внешняя духовная свобода

Господство официозного атеизма в советской России

1. Господство официозного атеизма в советской России. Ещё в недавние времена религиозная, мистическая, эзотерическая, оккультная и тому подобная литература была в нашей стране практически недоступна. Читателей обильно потчевали только одной “истиной”: “научно‑атеистической” - идеологическим суррогатом, не выдерживавшим никакой критики, даже с точки зрения рационалистической науки. Тем не менее, каждый “гражданин страны Советов” обязан был это мировоззрение усвоить и руководствоваться им в понимании мира и своего места в нём. Однако под видом “научного” в массовое сознание внедрялся фактически религиозный подход: советское общество оставалось глубоко религиозным - по стилю и способу мышления, по характеру ценностей, лежащих в основе поведения граждан. Тексты “классиков марксизма‑ленинизма” являлись сводом истин в последней инстанции, источником мудрости на любой случай. Как и в средние века, когда ответ на любой вопрос искали в Библии, в работах “Отцов и Учителей Церкви”, в текстах Аристотеля, ставшего непререкаемым авторитетом в мировоззренческих вопросах, так и в нашей стране, поставить под сомнение марксистские догмы означало “впасть в ересь”. Марксистско‑ленинское “научно‑атеистическое мировоззрение”, фактически, являлось одной из разновидностей “религий левой руки” - “религией человекобожия” - со своими сакральными текстами, штатом жрецов‑богоборцев, кровавым судом инквизиции, сатанинским по своей сути культом, неразрывно связанным с системой невиданных в истории массовых кровавых человеческих жертвоприношений, которые носили в основном ритуальный характер, то есть были обусловлены прежде всего религиозно‑мистическими соображениями, и лишь поверхностно, на политическом уровне, были связаны с пресловутой “классовой борьбой”. (Подробнее об этом, см., например, книгу крупнейшего эзотерика и визионера Даниила Андреева “Роза Мира”).

2. Внутренняя и внешняя духовная свобода. Теперь внешней свободы стало больше. А вот прибавилось ли свободы внутренней, свободы в духовном мире каждого из нас?! Ведь разрыв между внешней и внутренней свободой даже опаснее, чем относительно высокая, но более или менее совпадающая внутренняя и внешняя несвобода: если вторая ситуация тормозит развитие общества, но при этом остаётся надежда на то, что всё может измениться к лучшему, как только внешние ограничения будут сняты, то первая ситуация вообще способна взорвать общественные связи и уничтожить само общество. Подлинная же внутренняя свобода обретается только постоянной напряженной духовной работой.

В настоящее время много пишут, что православие возрождается, поскольку в него хлынул поток новообращённых - людей, которые теперь якобы прониклись религиозными идеями, духовно прозрели и пришли к осознанию Бога. На основе этого, внешнего, чисто количественного показателя, утверждается, что налицо явные признаки возрождения православия, а значит - духовного возрождения России вообще. На самом же деле о подлинном возрождении православия вряд ли можно пока говорить. Более того, в настоящее время по сути дела развивается ещё более глубокий его кризис, чем в советские времена, когда православие пребывало как бы в “законсервированном” виде. Вновь обращённые, в действительности, в массе своей не исповедуют по-настоящему православие. И дело даже не в том, что многие из них не знают основ православного вероучения. Чтобы стать по-настоящему религиозным человеком мало заявить о своей вере в Бога, мало даже исправно ходить в церковь и по религиозным праздникам стоять со свечой перед иконами, как это, отдавая дань “духовной моде”, делают многие из нынешних “власть имущих”. Ведь религиозная вера - это сложнейший и богатейший культурный феномен, она формируется всем укладом, всем образом жизни, передачей традиций на уровне образцов поведения, их воспроизведением непосредственно в жизни, во всех её сферах, но вместе с тем и огромной внутренней работой - работой чувств, ума, души человека, которую не может заменить простое посещение церкви и даже старательное и добросовестное исполнение всех церковных обрядов. Чтобы обрести веру, человек, выросший в атеистической среде, должен полностью переосмыслить себя и окружающий мир, и очень немногие на это способны, даже если многие к этому стремятся.

В “Буддийском Катехизисе” на вопрос “Есть ли в Буддизме какие либо догмы, которые следует принять на веру?” даётся следующий ответ: “Нет. От нас серьёзно требуют, чтобы мы ничего не принимали на веру, будь то написано в книгах, передано нам от наших предков, или преподано мудрецами. Наш Владыка Будда сказал, что мы не должны верить сказанному только потому, что так сказано; ни традициям, потому, что они дошли до нас из древности; ни слухам, как таковым; ни писаниям мудрецов, потому, что их написали мудрецы; ни фантазиям, про которые мы можем думать, что они посланы нам Девой (т.е. предполагаемым духовным вдохновением); ни выводам, сделанным из поспешных заключений, которые мы могли сделать; ни тому, что может казаться аналогичной необходимостью; ни одному только голому авторитету наших наставников и учителей. Но мы должны верить, когда Писание, доктрина, или сказанное подтверждается нашим собственным разумом и сознанием. “Поэтому, - говорит Будда в заключение, - я учил вас не верить только потому, что вы слышали, но когда верите, исходя из вашего сознания, затем поступать согласно с этим”.[604]

Эти слова в полной мере можно отнести не только к буддизму, но и вообще к любой религии: религиозная вера по-настоящему глубокой может быть только у тех, кто обладает собственным духовным, или, выражаясь наукообразно - “парапсихологическим” опытом, и поэтому совершенно определённо знает, что горний мир действительно существует. Если же в своих духовных исканиях человек никогда не проникал за пределы мира дольнего и собственным духовным опытом не обладает, то, по крайней мере, у него должно быть развитое религиозное чувство, наличие которого является результатом подсознательного восприятия горнего мира и обусловленной этим внутренней убеждённости в действительном его существовании.

Однако у человека, выросшего в атеистической среде и никогда ранее не пытавшегося серьёзно размышлять на духовные темы все каналы духовного восприятия как бы “закупорены” наглухо и никакого не только сознательного духовного опыта, но даже подсознательного восприятия горнего мира у него нет и не может быть в принципе, а, следовательно, не может быть и никакой внутренней духовной основы для подлинной религиозности. “Раскупорка” каналов духовного восприятия для человека, выросшего в атеистической среде - весьма болезненный процесс, с необходимостью связанный с очень напряжённым каждодневным духовным трудом. Многие “вновь обращённые” однако и не пытаются утруждать себя какими-либо духовными исканиями и приносят с собой в церковь ту культуру имитации, которую они усвоили в обществе. В результате, церковь подрывается изнутри огромным количеством людей, которые внешне к ней приобщились, но подлинной религиозной веры не приобрели, да и особо не стремятся приобрести. И это очень опасно для нашего Отечества: под маской “возрождения” может произойти крушение православной религии - православие может быть вульгаризировано так же, как в своё время в нашей стране был вульгаризирован “классический марксизм”. В этом, несомненно, таится огромная опасность для судьбы России.

Можно по-разному относиться к религии вообще и к православию в частности, но не следует при этом забывать, что во всех современных цивилизациях именно религии образуют концептуальную основу духовной жизни, оформляют и опосредствуют базовую систему ценностей. Не является исключением и наша цивилизация, базовые ценности которой сформулированы на языке православия.

3. Современный цивилизационный кризис. Между тем, в условиях крушения марксистско‑ленинского мировоззрения в образовавшееся “пустое” духовное пространство хлынули мировоззренческие концепты самого разного толка, прежде всего религиозные. Их спектр чрезвычайно широк - от католичества и протестантизма до современных форм религиозности: саентологии,[605] парапсихологии[606] и прочих разновидностей современных нетрадиционных религий.[607] Неискушённый в мировоззренческом отношении человек подчас теряется в этом изобилии “духовной пищи”, оказывается неспособным не только распознать “рецепты приготовления” различных “духовных блюд”, но и ясно осознать глубокие социально-культурные различия, существующие даже между отдельными христианскими конфессиями, не говоря уже об осознании того факта, что при кажущихся несущественными богословских расхождениях, различия между ними в образе устроения духовной жизни человека - огромны.

Когда новые поколения вырастают в лоне той или иной церкви, вопрос мировоззренческого выбора решается как бы сам собой. Те, для кого нормой нравственной жизни становится религиозность, воспринимают каноны и культы религии, традиционной для данного общества, просто под влиянием воспитания и образования. Те же, кому присуща нравственность безрелигиозная, не принимая соответствующих канонов и культов, всё-таки системой образования и воспитания приобщаются обычно к тем нравственным чувствам, понятиям и ценностям, которые присущи культуре данного общества и выражены в специфической для него религиозной форме. Когда в обществе бытует несколько религий, как, например, в Китае (конфуцианство, даосизм, буддизм), или в России (православие, ислам, буддизм) и тогда тоже взаимодействие соответствующих религий создаёт определённую нравственную атмосферу, которая и воспринимается безрелигиозной частью населения, включённого таким образом в целостный культурный контекст данной страны, группы стран, цивилизации.

Своеобразие нынешних исторических условий таково, что каждый стоит перед довольно широким спектром различных возможностей и любой выбор - это его и только его право. Каждый волен сам сделать свой духовный выбор, но каждый должен полностью осознать значение и ответственность этого выбора. А, осознавая свой выбор, человек не может не задуматься и о себе - Кто я такой?! На какой земле вырос?! К чему это меня обязывает?!

Однако выбор, перед которым стоит сегодня не отдельный человек, а всё человечество, существенно иной - ведь кризис, переживаемый нашей страной, есть лишь концентрированное выражение общемирового, общецивилизационного кризиса. А этот кризис в свою очередь есть результат кризиса лидирующей в современном мире Западной цивилизации. Пожалуй, наиболее ярким примером осознания этого кризиса стали материалы и решения Всемирной конференции ООН по окружающей среде и развитию, проведённой в Рио-де-Жанейро в июне 1992 года. Эта встреча на высшем уровне явилась беспрецедентным событием, она собрала вместе больше глав правительств, чем какая либо иная встреча в истории. В важнейшем документе, принятом этой Конференцией - “Повестке дня на XXI век”, было констатировано, что мировое общественное развитие не может продолжаться в прежнем русле, так как в этом случае необратимые катастрофические изменения в масштабе всей планеты наступят максимум через 30‑50 лет и полная и окончательная гибель всего человечества станет лишь вопросом времени. Между тем, ценности, которые привели к такому результату, это ценности Западной цивилизации, основанной на пресловутой “протестантской этике”, которую сейчас так агрессивно навязывают русскому народу.

4. Поиск путей преодоления кризиса современной цивилизации. Тревога за будущее заставила западных гуманистов выдвинуть ряд концепций, которые быстро сменяют друг друга, - от идеи “нулевого роста”, “догоняющего развития” и дальше, вплоть до нынешнего ориентира - “устойчивого развития”. Однако основополагающий принцип концепции “устойчивого развития” - ограничение потребления во имя стабильности в обществе - вряд ли реализуем. Чтобы ограничить потребление “всерьёз и надолго”, надо либо изменить потребности, либо применить силу. Сознательное самоограничение во имя всеобщего блага, как показывает исторический опыт, не может быть массовым - то же самое христианство проповедует его на протяжении двух тысячелетий, и не добилось каких либо серьёзных успехов, даже под страхом вечной потусторонней кары. Вместе с тем развитие, действительно, не может остановиться, уж коли традиционализм на протяжении последних веков не выдержал давления Запада и человечество сместилось с точки равновесного существования. Попытки продлить прошлое в будущее несостоятельны, ни в виде религиозного фундаментализма, противостоящего Западу, ни в виде западного фундаментализма, выступающего ныне в качестве идеи “золотого миллиарда”. Если, например, уничтожить индейцев во имя процветания США удалось, то уничтожить четыре пятых человечества во имя процветания западного “золотого миллиарда” так называемых “цивилизованных народов” - это уже реакционная утопия, путь к гибели всего человечества. XX век воистину стал временем общемирового кризиса традиционных религий, особенно Западного христианства. Причин тому много. Здесь и архаичность культов, и архаичность догматики. Но главное, пожалуй, состоит во всё более очевидной неспособности религии разрешить накопившиеся цивилизационные проблемы, помочь Западному обществу стать на путь обновления.

Осознание тупикового характера Западной цивилизации стало в XX веке лейтмотивом европейской общественной мысли - от “Заката Европы” Освальда Шпенглера, до работ “Римского клуба” и ряда других направлений, связанных с анализом глобальных проблем. Крупнейшие философы, такие как Эрих Фромм, Герберт Маркузе, Теодор Роззак, многие экзистенциалисты, не говоря уже о знаменитых эзотериках, таких, как мыслители‑традиционалисты Рене Генон, Юлиус Эвола, Александр Дугин убедительно раскрыли внутреннюю противоречивость, глубинную порочность Западной цивилизации. Новейший этап её развития - “постиндустриальное общество” - принёс развитым странам более высокий уровень материального потребления, но лишь обострил духовные проблемы. Растущее чувство одиночества, отчуждение, неуверенность в будущем... А ведь в основе западного образа жизни лежат ценности, сформулированные на языке религии - католичества и, прежде всего - протестантизма.

Разочарование в традиционных религиозных ценностях породило поиск нетрадиционных форм религиозности, во многом построенной на заимствовании идей и мотивов Восточных религий, а также на трансформации самого христианства. И, наконец, всё возрастает роль духовных и практических форм, которые можно назвать парарелигиозными. У них нет церкви, в обычном смысле слова, у них нет культов, опять таки - в привычном понимании, хотя есть многочисленные приверженцы, есть свои формы организации. Сюда относятся всевозможные оккультные учения, как Западные, так и Восточные, а также основанные на них оккультные общества, как открытые - экзотерические, так и закрытые - эзотерические.

Однако все эти религиозно‑духовные и организационно‑практические формы не помогли достигнуть процветания всем тем обществам, которые ими руководствовались и на них основывались. Прежде всего, это касается ныне ведущей Западной цивилизации. Более того, её внутренние противоречия, а также противоречия с другими цивилизационными потоками привели к тому, что, несмотря на её относительные успехи в материальном, чисто вещественном процветании, возник целый ряд духовных и так называемых глобальных проблем, которые угрожают самому существованию человечества. Эти проблемы в своей совокупности не могут быть решены на основе старых систем ценностей и выражающих эти ценности типов мировоззрения.

Следовательно, создание нового типа мировоззрения и распространение его в сознании миллионов людей становятся необходимой предпосылкой и средством выживания самого человечества. По старому дальше жить нельзя: или всемирная катастрофа, или новое качество развития общества, а для достижения этого нового качества нужно и новое качество сознания. То, что раньше выступало как поиск идеала, обусловленный непереносимостью настоящего, теперь выступает как императив, обусловленный невозможностью будущего. Чтобы этому императиву последовать надо его осознать. А далее, ещё более сложная духовная работа: найти, обрести, выстрадать новую систему ценностей, полностью её осознать и, наконец, сформулировать в виде, достаточно приемлемом для современников, с учётом двух основных моментов - обновления и преемственности. Так как, с одной стороны, речь идёт о новом качестве общественной жизни и соответствующем качественно новом типе мировоззрения, а с другой стороны - переход к этому “новому” попросту невозможен без органической связи нового и старого: будущее возможно только тогда, когда оно естественно‑исторически вырастает из прошлого и настоящего.

В этой связи следует обратить внимание на отмечаемый многими учёными‑естествоиспытателями факт стирания границ между мистическим и естественнонаучным пониманием Мироздания. Особенно ярко это проявляется в современной физике, которая оказала влияние почти на все стороны общественной жизни. Физика является основой для всех естественных наук, а союз естественных и технических наук коренным образом изменил условия нашей жизни на планете, что привело как к положительным, так и к отрицательным последствиям. Сегодня вряд ли можно найти отрасль промышленности, не использующую достижений атомной физики, и нет нужды говорить об огромном влиянии последней на политику. Однако влияние современной физики сказывается не только в области производства. Оно затрагивает также всю культуру в целом и образ мышления в частности и выражается в пересмотре наших взглядов на Вселенную и нашего отношения к ней. Изучение атома и субатомного мира неожиданно ограничило область приложения идей классической механики и обусловило необходимость коренного пересмотра многих наших основных понятий. Понятие материи, например, в субатомной физике абсолютно непохоже на традиционные представления о материальной субстанции в классической физике. То же самое можно сказать о понятиях пространства, времени, причины и следствия. Однако эти понятия лежат в основе нашего мировоззрения и в случае их радикального пересмотра изменяется вся картина мира. Эти изменения, привнесённые современной физикой, широко обсуждались физиками и философами на протяжении последних десятилетий, при этом всё чаще обращалось внимание на то, что эти изменения приближают нас всё больше к восприятию мира, сходному с картиной мира мистиков Востока. Было отмечено, что два краеугольных камня современной физики - квантовая теория и теория относительности - лежат в основе мировоззрения, очень похожего на мировоззрение индуизма, буддизма или даосизма, особенно, если обратиться к недавним попыткам объединить две эти теории в целях описания явлений микроскопического мира: свойств и взаимодействий элементарных частиц, из которых состоит вся материя во Вселенной. Здесь параллели между современной физикой и восточным мистицизмом практически доходят до полного совпадения и, сплошь и рядом, имеют место такие высказывания, относительно которых практически невозможно сказать, кем они сделаны - физиком, или восточным мистиком. Один из крупнейших физиков нашего времени, “отец” ядерного оружия Роберт Оппенгеймер писал по этому поводу: “Общие законы человеческого познания, проявившиеся в открытиях атомной физики, не являются чем‑то невиданным и абсолютно новым. Они существовали и в нашей культуре, занимая при этом гораздо более значительное и важное место в буддийской и индуистской философии. То, что происходит сейчас, - подтверждение, продолжение и обновление древней мудрости”.[608] Таким образом, современная физика, идущая в авангарде естественных наук и определяющая всё научное мировоззрение в целом, всё более и более в понимании Мироздания смыкается с мистикой Востока - научная и мистическая картины мира с каждым новым научным открытием становятся всё более неразличимыми. Впрочем, это вполне естественно: Восток является метафизическим центром человечества - именно здесь аккумулирована многовековая мировоззренческая мудрость и то, к чему современная наука начала приближаться только лишь в XX веке, на Востоке являлось сакральной истиной тысячелетия тому назад. В силу всех этих обстоятельств, с точки зрения необходимости осуществления нового мировоззренческого синтеза, восточные учения приобретают в настоящее время всёвозрастающее значение.

5. Особенности русской духовности. Особая роль в разработке мировоззрения новой эпохи принадлежит России - в силу её особого метафизического статуса. Не раз уже высказывалась точка зрения, что Россия, дескать, является неким мостом между Востоком и Западом и имеет черты, как Востока, так и Запада. Однако на наш взгляд, гораздо ближе к истине те авторы, которые утверждают, что Россия имеет свою собственную глубочайшую сущность, отличающую её как от Востока, так и в особенности - от Запада.

Особо отметим в этой связи крупнейшего современного эзотерика и писателя-метафизика Юрия Мамлеева, убедительно показавшего в своих произведениях, что Россия образует свою собственную метафизическую реальность, так сказать - “третью реальность”, не зависящую ни от Востока, ни от Запада. При этом, несомненно, Россия имеет как некоторые западные черты, так и восточные черты, последние, конечно - в большей степени. О близости православия, с его принципами мистического созерцания к восточным доктринам - говорить не приходится. Эта близость не раз уже исследовалась, и она тем более многозначительна, что касается главным образом духовной практики, а не просто догм, хотя и в теории обожения и в теории догматической сдержанности православие очевидным образом приближается к восточным учениям.

Если же говорить о русской духовности вообще, то здесь явно видны довольно глубокие сферы пересечения с Восточным подходом. Это, прежде всего, проблема внутреннего “Я” человека: русской традиции, как известно, присущ поиск “Я” - бездны и тайн человеческой души. Тот факт, что проблема истинного “Я” стоит в центре Восточной традиции - также хорошо известен. Разумеется, тенденции этого поиска в России во многих аспектах отличаются от тех, которые имеют место в Индии, тем более что русский поиск ещё совершенно незакончен, в то время как в Индии всё, что находится в её метафизических пределах уже почти завершено. Тем не менее, этот поиск истинного внутреннего “Я” человека имеет ряд общих черт с Восточным подходом, которые легко могут быть выявлены на примерах из истории русской культуры. В подтексте классической русской литературы лежит глубочайшая метафизика и философия, которые зашифрованы в виде тончайшего потока образов - художественный образ глубже абстрактной идеи и именно образ может лучше всего выразить весь таинственный подтекст метафизики. Русская литература по праву считается самой философичной литературой в мире. Не случайно Фридрих Ницше считал Ф.М. Достоевского величайшим знатоком человеческой души и знакомство с его произведениями относил к одной из крупнейших удач своей жизни. Россия, оставаясь православной страной, впитала и может ещё впитать в себя, как на эзотерическом, так и на экзотерическом уровнях, глубинные черты мышления Востока, особенно Индии. Эти черты, эти особенности мышления и духа, уходящие вглубь духовного родства между Россией и Индией, могут стать и становятся, частью современной русской культуры. Вне всякого сомнения, эта “восточность” своеобразно преломляется и перерабатывается в соответствии с русским духовным опытом. Но её глубинность, учитывая духовное родство русской и индийской культур, может придать совершенно новую и неожиданную окраску будущему русскому мышлению и культуре и помочь их самобытному развитию.

Однако, не смотря на свою глубинную внутреннюю близость Востоку, Россия в духовном отношении не отделена «китайской стеной» и от Запада - хотя бы уже потому, что она является на протяжении тысячи лет христианской страной и “коллективное бессознательное”, то есть “душа” русского народа, сформировалась под определяющим влиянием именно христианской религии в её наиболее аутентичной - православной форме.

Таким образом, русский народ духовно переработал и как бы сплавил внутри себя в единое органическое целое, как Восток, так и Запад, сохраняя при этом всю свою духовную самобытность и не принадлежа ни тому, ни другому. Естественно, поэтому, что наиболее значимые попытки глобального мировоззренческого синтеза Востока и Запада, а также - религии, философии, науки и создания на этой основе, отвечающего потребностям времени мировоззрения новой эпохи, были предприняты, прежде всего, мыслителями, сформировавшимися в лоне именно русской культуры.

6. Русский духовный ренессанс конца XIX - начала XX века и его значение для преодоления современного духовного кризиса. Широкий спектр подлежащих духовному синтезу идей интенсивно, в той, или иной их комбинации, с теми, или иными оттенками, обсуждался большинством представителей русского духовного ренессанса конца XIX - начала XX века - беспрецедентного в истории мировой философии явления, когда за считанные годы было создано необъятное, исчисляемое сотнями томов, количество религиозно‑философских произведений, во многом предвосхитивших дальнейшее развитие мировой философской мысли.

Много лет спустя крупнейший русский философ, Нобелевский лауреат Николай Бердяев (1874-1948) писал об этом: “Сейчас с трудом представляют себе атмосферу того времени. Многое из творческого подъёма того времени вошло в дальнейшее развитие русской культуры и сейчас есть достояние всех русских культурных людей. Но тогда было опьянение творческим подъёмом, новизна, напряжённость, борьба, вызов. В те годы России было послано много даров. Это была эпоха пробуждения в России самостоятельной философской мысли, расцвет поэзии и обострение эстетической чувствительности, религиозного беспокойства и искания, интереса к мистике и оккультизму... видели новые зори, соединяли чувство заката и гибели с чувством восхода и с надеждой на преображение жизни”.[609]

Владимир Соловьёв. У истоков русского духовного ренессанса стоял Владимир Соловьёв (1853‑1900) - крупнейший русский религиозный философ и мистик, предпринявший наиболее грандиозную в истории мировой религиозной философии попытку объединить в “великом синтезе” христианский платонизм, немецкий классический идеализм (главным образом Шеллинга) и научный эмпиризм. Симптоматично, что первая значительная работа В. Соловьёва - магистерская диссертация, успешно защищённая им в 1874 году - называлась “Кризис западной философии (против позитивистов)”. Главный труд Владимира Соловьёва – «Оправдание добра». По справедливому замечанию Э. Л. Радлова - «с характерными чертами мышления Вл. Соловьёва, с его тонким анализом, читателю лучше всего знакомится по «Оправданию добра», в котором все разнообразные нити сплетены в одно художественное целое».[610]

С эзотерической точки зрения особый интерес представляет последнее, написанное незадолго до смерти, отмеченное печатью мистицизма, в определённом смысле – итоговое произведение В. Соловьёва «Три разговора о войне прогрессе и конце всемирной истории» и прилагаемая автором к этому произведению «Краткая повесть об Антихристе». (Отметим в этой связи, что лучшее эзотерическое повествование об Антихристе дано одним из крупнейших в человеческой истории мистиком и поэтом-визионером Даниилом Андреевым в его знаменитой книге «Роза Мира». Это глава «Тёмный пастырь» - мистическая биография Сталина, реинкарнация которого, по мнению Даниила Андреева, должна стать в XXIII, или XXIV веке Антихристом, и глава «Князь Тьмы» - мистическая биография самого Антихриста). Лучшее произведение о В. С. Соловьёве и его мировоззрении – последняя работа крупнейшего русского философа А. Ф. Лосева «Владимир Соловьёв и его время».

Павел Флоренский. Но наиболее масштабной фигурой среди всех мыслителей XX века является Павел Флоренский (1882-1937). Только у него все три элемента треугольника «эзотеризм - религия - философия» пребывают в органическом синтезе. Его произведения, по крайней мере – основные из них, необходимо знать, всем, кто хочет глубоко понять суть эзотеризма, религии и философии, их внутреннее единство и внешние различия. Главный труд П. Флоренского - «Столп и утверждение Истины». Следует, однако, подчеркнуть, что эта книга отнюдь не исчерпывает собою даже важнейших тем, которые интересовали Флоренского и глубоко им разрабатывались. Задачи религиозной мысли Флоренский подразделял на два этапа: первый – обоснование веры и церковности, овладение их устоями, обретение Столпа и утверждения Истины. (Так называет Церковь Апостол Павел в «Первом послании к Тимофею»: «Сие пишу тебе, надеясь вскоре придти к тебе, чтобы если замедлю, ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живого, столп и утверждение истины. И беспрекословно – великая благочестия тайна: Бог явился во плоти, оправдал Себя в Духе, показал Себя Ангелам, проповедан в народах, принят верою в мире, вознёсся во славе». - I Тим., 3, 14-16); второй этап, это на основе обретённого на первом этапе – развитие учения о Мире (Макрокосме) и Человеке (Микрокосме). Первый этап П. Флоренский называл теодицеей (разрешение противоречия между беспредельным могуществом всеблагого Бога и существованием в мире зла), второй – антроподицеей (разрешение противоречия между богоподобием человека и его греховностью). «Столп и утверждение Истины», как уже видно из подзаголовка этого произведения - «Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах священника Павла Флоренского» - целиком ограничен первым этапом. Исследование антроподицеи – следующий этап творчества Флоренского. Результаты его сложились в цельное философское учение, названное им «конкретной метафизикой». Главные произведения данного этапа – «Макрокосм и микрокосм», «Водоразделы мысли», «Иконостас», «Анализ пространственности в художественно-изобразительных произведениях», «Имена», «Очерк философии культа».

Дата добавления: 2014-11-28