Понятие barbarus у ранних римских писателей

Лекция 19. Рим и варвары

Как известно, сочинения первых римских анналистов (III-II вв. до н.э.), написанные на греческом языке, дошли до нас не в своем первоначальном виде, а лишь в пересказах более поздних историков, писателей и даже христианских богословов, написанных, как правило, по-латыни. Если мы внимательно будем читать эти немногочисленные фрагменты ранних римских историков, то с удивлением заметим, что все они при описании войн Рима вплоть до начала II в. до н. э. называют по имени каждое враждебное Риму племя или область вместо того, чтобы называть их таким привычным словом barbarus[4]. Вопреки столь понятной уже сложившейся традиции, более поздние писатели и историки достаточно широко пользуются этим словом. Но события, ими описываемые, относятся именно к тому времени, в котором развиваются сюжеты у ранних римских историков. Например, при описании дел, совершенных Нумой Помпилием, Анний Флор сообщает (Flor. I.1.99–112): «... это все как будто по указанию богини Эгерии, чтобы варвары лучше приняли...». Нетрудно догадаться, что под варварами здесь имеются в виду именно римляне.

Цицерон в своем трактате De republica (I.37.58), пожалуй, предельно четко формулирует желательный для римлян смысл этого слова:

— Сципион.

Скажи, разве Ромул был царем варваров?

— Лелий.

Если, как утверждают греки, все люди либо греки, либо варвары, то он, пожалуй, был царем варваров, если же такое имя следует давать на основании нравов, а не на основании языка, то я не думаю, чтобы греки были варварами в меньшей степени, чем римляне.

В то же время у Тита Ливия слово это впервые встречается только в пятой книге (V.36.9). Каким же образом можно объяснить это тотальное молчание ранних анналистов? Уважением к военному противнику Рима? Неизбежной неполнотой цитирования у поздних авторов? В конце концов, незнанием этого слова? Или еще каким иным способом?

Однако во второй половине III в. до н. э. в столь же немногочисленных отрывках римских поэтов слово barbarus все-таки встречается. Так у Гнея Невия мы встречаем:

Кто для вас ни греки и не варвары...
Этот отрывок (где впервые встречается barbarus), приводит Цицерон (Orator. 152) для читателей, хорошо знакомых с творчеством Невия и поэтому он не закончен. И из контекста не понятно, о чем, собственно, идет речь. Но по антитезе варвар — грек понятно, что римляне еще варвары.

В комедиях Плавта (II в. до н.э.) мы встречаем следующие выражения.

«Эй ты, говорят, что то, что я тебе скажу, сказал в варварской стране вольноотпущенник своей госпоже: «да здравствует свобода, будь проклята Папирия»[5].

«Демофил написал, Макций перевел на варварский язык».

«Филемон написал, Плавт перевел на варварский язык».

«О Люд, ты варвар...».

«Ты тот, кто глупее варварского Потиция...»[6].

И, наконец, Цецилий Стаций. Отрывок из паллиаты «Похищенная»:

«Что скажешь, по-варварски со свирепыми нравами,
О невежественный обольститель?»

Следует отметить тот очевидный факт, что в III–II вв. до н. э. римская литература имела, преимущественно, переводной характер и частичное употребление «barbarus» у поэтов обусловлено самим греческим оригиналом. И, вообще, как известно, очень часто поэты использовали греческие слова, написанные по-латыни.

И все же можно сделать вывод, что слово barbarus впервые появляется в письменных источниках у поэтов во второй половине III в. до н.э. Оно продолжает носить, несомненно, все тот же полуоскорбительный характер или же полунасмешливый и римляне в своей собственной самооценке являются пока варварами[7].

Впервые в нехудожественной прозе это слово замечено у Катона в дошедшем до нас небольшом отрывке из его трактата De medicina, посвященном его сыну: «Они (т.е. греки) нас также постоянно называют варварами и более других порочат названием Опиконы (т.е. оски – название одного из италийских народов). Однако в христианской литературе значение слова кардинально меняется.

Лактанций (De mort. 5.6) пишет: «in templo barbarorum deorum» (в храме варварских богов), где под варварами, естественно, имеются в виду как греки, так и римляне. «Варвары» оказывается синонимом к слову «язычники». Отсюда видно, что слово barbarus претерпело невиданную метаморфозу, от слова, обозначающее все негреческое, через слово, означающее все не-греческое и неримское, к слову, означающее именно греческое и римское.

Как же объяснить парадокс отсутствия barbarus у анналистов и парадокс присутствия у поэтов в одно и то же время? Конечно же, нельзя исключить, что элементарная недостаточность цитирования может объяснить сложившееся затруднение.

Но, скорее всего, именно негативная окраска этого слова, относящееся ко всему негреческому уже изначально заставляла ранних римских историков чураться этого слова, отлично знающих первоначальный обидный его смысл.

Дата добавления: 2014-11-29