Сложности

Пример

Фирма купила товары за 100 000 руб. и намерена продать их за 120 000 руб. Спрашивается: есть ли у нее прибыль в 20 000 руб.?

Традиционный ответ: нет, так как товары еще не проданы.

Теперь предположим, что конъюнктура рынка изменилась, и то­вары, купленные за 100 000 руб., могут быть проданы только за 80 000 руб. Спрашивается: есть ли у фирмы убыток в 20 000 руб?

Да! Требование осмотри­тельности предполагает, что убыток должен быть показан сразу, как только админист­рация понимает, что продаж­ная цена может быть ниже покупной.

Если исходить из законов логики, то туг мы сталкива­емся с сознательным выбо­ром двойных стандартов: прибыль возникает якобы только после продажи, а убыток — надо фиксировать сразу, даже если на самом деле ценности будут проданы дороже.

В чем смысл?

Можно только повториться: в осторожности. Пусть богатство фирмы, ее активы будут оценены несколько заниженно, а расходы фирмы завышены — это позволяет сбалансировать оценку средств и их источники.

1. Идея консерватизма понятна: лучше недооценить финансовое положение, чем переоценить его. Так возникает осторожность. Любой человек, просматривающий баланс, понимает, что на деле финансовое положение фирмы, представившей этот баланс, не может быть хуже того, что демонстрируют отчетные формы № 1 и № 2, а возможно, что на самом деле это положение может ока­заться и существенно лучше. Это и есть тот запас прочности, ко­торый страхует фирму от всех неудач, ибо в жизни «нас всех под­стерегает случай».

2. В целом логика консерватизма может быть сформулирована так: лучше недооценить, чем переоценить. Такой подход кажется достаточно разумным. Однако не все так просто. Предположим, в кассе фирмы или на ее расчетном счете лежит 1 000 долл. Их сле­дует оценить в рублях. Курс доллара снизился. Спрашивается: есть ли убыток? Консерватизм предполагает однозначный ответ: «Да!».

Но теперь предположим, что курс доллара вырос. Спрашивается — есть ли прибыль? Строго следуя идеям консерватизма, мы долж­ны были бы сказать: нет, ибо пока этими долларами не был сделан платеж, не было от них и прибыли. Но люди рассуждают иначе.

Доллары — это те же деньги, не­которым недавно даже казалось что это очень хорошие деньги, и следовательно, повышение курса доллара автоматически означает прирост активов. Отсюда в этом случае и практический ответ, вопреки всем требованиям ос­мотрительности: «Да!». Рост курса валюты означает рост до­ходов фирмы, если у этой фир­мы такая валюта есть.

3. Далее возникает проблема оценки финансовых вложений, осо­бенно ценных бумаг. Если их курс растет, то согласно принципу консерватизма, предполагается, что дохода нет, а если курс пада­ет, то расходы (потери) есть. Однако почему по аналогии с валю­той не отступить от принципа и не посчитать реально возникаю­щие доходы?

4. И почему не пойти еще дальше: скажем, возьмем те же товары. Если фирма хочет продать их за 120 000 руб., то имея полную уверенность в том, что это вполне реальная возможность, мы должны с полной достоверностью утвер­ждать, что 20 000 руб. — это наш уже не предполагаемый, а реальный источник собственных средств. Неслучайно еще до войны два знаменитых наших профессора Н. А. Кипарисов из Москвы и И. А. Кошкин из Ленинграда долго спо­рили о природе счета «Торговая наценка (скидка, накидка)». Один говорил, что это — контрарный счет, регулирующий, уменьшающий оценку товаров и лишенный всякого экономического содержания, а второй утверждал, что наценка — это источник собственных средств, и организация будет оплачивать свои долги за счет реа­лизации товарных запасов по продажным, а не по покупным це­нам. Кто из них прав?

Строго говоря, проф. Н. А. Кипарисов, ибо Москва - «всему голо­ва», хотя и у И. А. Кошкина была своя правда.

Подытоживая смысл бухгалтерского консерватизма, лучше всего вспомнить хорошую русскую пословицу: «Цыплят по осени счи­тают». И очень хорошую украинскую: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь».

Есть ли тут что «от лукавого»?

На первый взгляд, безусловно, да. Возьмем наш пример. Фирма обладала потенциальной товарной массой в 120 000 руб., а пока­зывает, согласно принятому принципу, только 100 000 руб. Раз­ность в 20 000 руб. — это и есть резерв, который формируется бух­галтером фирмы.

Возьмем другой случай. Предположим, товары были уценены до 80 000 руб., и тем самым оценка активов фирмы оказалась зани­женной на 20 000 руб. Однако на самом деле эта товарная масса может быть продана за 105 000 руб. Занизив стоимость активов, бухгалтер, в сущности, сформировал скрытый резерв в размере 25 000 руб.

И тут дело не просто в логике образования скрытых резервов. Тут дело в великой опасности возникновения возможности манипуля­ции финансовыми результатами: бухгалтер, составляя отчетность, вполне может, опираясь на поддержку руководства, образовать эти, так называемые оценочные, резервы и создать, уже не скры­тые, а явные резервы. И вот тут-то самое время вспомнить конец ранее приведенного определения: «не допуская скрытых резер­вов». Кажется, что это и есть слова «от лукавого», но если начис­ленные резервы явно представлены в балансе, то это хорошо. Раз видно, то хорошо.

Однако весь смысл консерватизма в том и состоит, чтобы эти ре­зервы образовать, но чтобы они при этом не считались скрытыми.

То есть говорим одно: есть резервы, но не скрытые, ибо их всегда можно видеть на специальных счетах, например, 14 «Резервы под снижение стоимости материальных ценностей», 42 «Торговая на­ценка», 59 «Резервы под обесценение вложений в ценные бумаги», 96 «Резервы предстоящих расходов».

Пока есть такие счета, резервы показываются открыто или, как теперь любят говорить — прозрачно. И тем самым все условия формулировки пункта 7 ПБУ 1/98 оказываются выполненными.

Дата добавления: 2014-11-29