Студопедия

КАТЕГОРИИ:


Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748)

Декларация людей традиции




У всех народов во всех странах есть предание о тайном, скрытом, особом, высшем знании, доступном человеку после преодоления определенных трудностей.

Данная декларация касается этого вопроса.

Мы заявляем, что подобное знание существует, и что в настоящее время есть возможность его передачи тем людям, которым адресована эта декларация.

Это знание и его воздействие отличаются от привычного знания, поэтому попытки найти его и воспользоваться им всегда тщетны. Оно откликается и действует, только если добыто особым образом. Вот первая трудность, встречающаяся на пути.

Людей, живущих достаточно долго, чтобы путем проб и ошибок подобрать нужные условия для «поиска», немного. Требуются специальные знания и техники. Массовое стремление не может компенсировать неспособность или невежество индивидуума.

Это знание концентрируется, управляется и контролируется тремя типами людей, присутствующих в каждый данный момент времени. Их называют «Невидимой иерархией», поскольку обычно они не общаются с ординарными человеческими существами.

В каком-то смысле, путь к знанию лежит через «цепь поколений», в которой восприимчивость обычного человека получает помощь в установлении высших связей. Религия, фольклор и т.д. заполнены скрытыми примерами этого процесса.

Многие религиозные, магические, алхимические, психологические и другие проявления реальности входят как часть в то знание, о котором мы говорим. Часто то, что считается «Путями к Истине», является не больше чем техниками, применяемыми в прошлом, чтобы достичь вышеупомянутой связи.

Наличие и неправильное использование этих пережитков представляют одну из огромных «трудностей» в поиске высшего знания. То, что было коконом для бабочки, для гусеницы становится тюрьмой, если она пытается использовать его, чтобы стать самой бабочкой. Она совершенно не понимает, что должна сделать собственный кокон. Затем у нас есть привязанности в виде ритуалов, убеждений и особенностей характера, когда-то бывшие особой и высшей функцией, но ставшие «обусловливанием», чувственным или интеллектуальным. Если бы действительно осознавалось истинное величие и важность таких институтов, людей и процедур вместо патетических попыток их внешнего копирования, приверженцы этих методов смогли бы распознать подлинную красоту, величие и важность вещей, которым, как они думают, угрожают замечания, подобные представленным здесь.

Таким образом, человек совершенно не видит истину, хотя знает, что она должна быть где-то здесь. Он должен увидеть ее. Сделать это он может только сформулировав свой собственный вопрос, лишенный каких-либо связей с прошлым. Вот в чем причина многочисленных интерпретаций Пути к Истине.

Не следует думать, что человек должен отбросить существующие у него ассоциации и автоматизмы, чтобы на их месте построить новые; потому что здесь и теперь существует возможность проскользнуть за завесу обусловленности к восприятию той областью ума, которая в действительности не используется.

Вот цель, на которую сейчас направлены наши усилия.

Условия в обществе изменяются так, что работа такого типа может быть выполнена. Нет необходимости в данный момент обсуждать причины возникновения таких условий. Подобное обсуждение упражняет ум, что бесполезно без параллельного опыта.

Задачей хранителей Традиции является общение на любом языке с теми, кто может извлечь из сказанного пользу. Хранители частично связаны способностями людей, к которым они обращаются, и способностью самой по себе. Опыт, возраст и психологические особенности адресатов не имеют значения.

Опыт свидетельствует, что подходящие кандидаты обнаруживаются среди последователей любой традиции.

Еще одна трудность на Пути к Истине состоит в том, что знание, о котором идет речь, обнаруживается в местах и у людей совершенно неожиданных. Поэтому его появление всегда не совпадает с ожиданиями.

Все, что сказано о «трудностях», показывает, что они больше кажущиеся, чем реальные. Трудностей всегда больше у того, кто не может реально оценить ситуацию.

Кроме объявления и помещения определенных идей в определенные области ума и указания некоторых факторов, окружающих эту работу, авторы декларации имеют также и практическую задачу.

Эта задача состоит в выявлении людей, способных получить особые знания, составить из них группы особым, неслучайным образом так, чтобы каждая группа являла собой гармоничный организм; выполнить это в нужном месте и в нужное время, обеспечить внешние и внутренние условия для работы и представить идеи соответственно конкретным особенностям группы; уравновесить теорию и практику.


Эта Декларация была зачитана группам в Кумб Спрингс и в Лондоне. После стольких лет разговоров о Традиции и о «Внутреннем Круге Человечества» они были потрясены, услышав, что здесь, в Англии, находится человек, говорящий от имени «Невидимой Иерархии». Я довольно узнал Шаха, чтобы убедиться, что он не шарлатан и не бездельник, а чрезвычайно серьезно относится к полученному заданию. Он всегда настаивал, что действует не по собственной инициативе, но по инструкциям своего Учителя, который доверил ему миссию, указанную в последнем параграфе Декларации.

В начале 1963 года я начал задаваться вопросом, не следует ли мне поступить в распоряжение Шаха и сделать все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Каждую неделю мы встречались и подолгу беседовали вдвоем. Будучи тридцатью годами меня младше, неизвестный и в то время почти лишенный последователей, он, однако, редко меня навещал. Каждую неделю именно я совершал утомительное путешествие из Кумб Спрингс, и именно он все время вел беседу. Его целью было «доказать свою ценность», то есть убедить меня в подлинности его миссии и реальности сил, стоящих за ним. Он часто ссылался на суфийскую доктрину «Бараки», которую я понимал как «Высшую Эмоциональную энергию», о которой говорил Гурджиев в Prieure в 1923 году, а в «Рассказах Баалзебуба своему внуку» и в дальнейшем вплоть до своей смерти называемой им Ханбледзоин.

Казалось, я должен был определить для себя, действительно ли Шах - посланник Хранителей Традиции, или «Тайного Директората». В январе 1965 года я немыслимым образом убедился, что это действительно так. Молясь однажды утром, я просил о ясном указании, следует ли мне полностью доверять Шаху. По дороге в Лондон пришел ответ: «для этого вам следует вместе помолиться». Встретившись с ним, я рассказал ему о случившемся. Он ответил: «Все верно. Истина приходит только в молитве». Этот ответ удовлетворил меня, и больше я не задавал вопросов. Только позднее я заметил, что в действительности он не сделал того, о чем я говорил, то есть совместной молитвы. Потом я спрашивал себя, не упустил ли я того указания, о котором просил.

Вскоре это забылось, настолько было интересно наблюдать развертывание планов Шаха по получению доступа к тем людям, которые занимали положение в обществе, обладали авторитетом и властью и уже наполовину осознавали, что проблемы человечества больше невозможно решать экономическими, политическими или социальными мерами. Таких людей коснулись, говорил он, новые силы, пришедшие в мир, чтобы помочь человечеству пережить кризис. Это согласовывалось с моими собственными заключениями, которые я высказывал за год до этого в серии лекций под названием «Духовная революция нашего времени». Я также не мог с ним не согласиться, что люди, привлекаемые в большинство духовных или эзотерических движений, редко обладают качествами, необходимыми для того, чтобы занимать авторитетное положение в обществе. И с моей точки зрения были все основания полагать, что во всем мире можно найти людей, уже занимающих высокие посты и способных выйти за ограничения национальности и культуры и самим осознать, что единственной надеждой человечества остается вмешательство Высшей Силы.

С течением времени я понял, что Шах смотрит на меня как на обязанного принять решение помочь ему вывести свою работу на новый и более широкий уровень. Он дал понять, что хотел бы иметь место, подобное Кумб Спрингс, чтобы общаться как можно с большим количеством людей. Я предлагал ему самые разные возможности, включая предоставление Кумб Спрингс в его полное распоряжение. Он все отвергал и, наконец, стал все больше и больше давить на меня, чтобы я решил, что же я могу сделать, говоря: «Времени мало. Караван уходит. Тот, кто не готов к нему присоединиться, останется позади».

Я понял, что он хочет не воспользоваться Кумб Спрингс, но получить его в собственность; не только получить доступ к моим ученикам, но и взять под свою опеку тех, кто покажется ему полезным для его дела. В этом я также увидел для себя возможность освободиться от привязанности к этому месту. Я прожил в нем не один год - с 1941 - и надеялся умереть здесь и оставить после себя последователей, которые будут продолжать работу, - возможно, моих сыновей. Я нежно любил это место, в особенности Джамихунатру, всегда меня вдохновлявшую. Это был единственный памятник, который мог бы после меня остаться. Мысль, что он будет разрушен, была для меня непереносима. Не было ничего более тяжелого для меня, чем уйти и оставить все это. Чем больше росли во мне эти чувства, тем сильнее я убеждался, что должен принести жертву.

Шах настаивал, что если мы отдаем ему Кумб Спрингс, то подарок должен быть безусловным, безвозвратным и совершенно добровольным. При желании я, а не он должен был убедить наш Совет и членов Института в правильности этого шага. К июню 1965 года я принял решение. Я сформулировал задачу. Это не должно было быть сложным. Большинство членов были согласны без вопросов следовать за мной. Некоторые возмутились и потребовали объяснений. Я был им очень благодарен, поскольку они дали мне возможность проверить, не действую ли я под влиянием момента. Этим летом мы провели в Кумб Спрингс последний семинар. Шах приехал и говорил со студентами. Он не пытался давить на них или рассказывать о чем-нибудь конкретном, но сумел убедить их в важности и срочности его миссии.

В октябре состоялось внеочередное общее собрание членов, наделившее Совет полномочиями вывезти наиболее ценное имущество Института. По оценкам экспертов, Кумб Спрингс стоил более L100000. Некоторые члены настаивали, что нужно продать Кумб и, возможно, отдать половину денег Шаху, а на оставшиеся купить землю за городом. Я почти безнадежно пытался найти какой-нибудь компромисс, но Шах настаивал на своем. Наконец решение было принято, и мы приготовились покинуть наш дом. Двадцатилетнее пребывание в большом доме позволяет скопить много движимого имущества. Мы продали все, что могли, и разрушили все, что были не в состоянии увезти с собой. Шаху досталось все, что он хотел, включая Джамихунатру с ее коврами и мебелью.

К тому времени он уже подгонял нас, говоря, что его работа не терпит отлагательств. Я не знал, куда пойти. Однажды мы услышали о продающемся в Кингстоне доме. Мы с Элизабет поехали посмотреть его в то же утро, предложили условия, которые были приняты, и подготовились переехать на Брунсвик-роад, 23. Тринадцатого января 1966 года мы праздновали день рождения Гурджиева, на котором присутствовало более 250 учеников и друзей. В последний раз в Джамихунатре прошел показ гурджиевских движений. Я испытывал двойственные чувства. Я не думал, что Шах организует в Кумб Спрингс суфийский центр: он настаивал, что его руки должны быть совершенно чисты. На общем собрании я сказал: «Предположим, что Шах продаст Кумб Спрингс и отбудет в Афганистан с сотней тысяч фунтов в кармане. Что нам до того? Мы поступаем правильно, помогая его миссии. Просить гарантий означало бы погубить дух нашего поступка». Я храбрился, но колебания оставались. Куда делось мое решение действовать самостоятельно? Моя уверенность в собственной миссии? Все перекрыло убеждение в необходимости большой и важной жертвы. Я хотел доказать себе, что свободен от привязанности к любой материальной собственности и к положению, занимаемому мной среди моих учеников. Я сделал все и все же не был уверен в своей правоте.

Следующие несколько месяцев перенести было трудно. Шах запретил моим людям посещать Кумб Спрингс. Он неистово обрушивался на любую задержку в освобождении дома. Его явное негостеприимство отвадило меня от посещения Кумб Спрингс. Некоторые из моих учеников отправились туда поговорить с ним о недопустимости такого обращения со мной, но с ними быстро расправились. Я получил только одно приглашение на «Празднование середины лета», продолжавшееся два дня и две ночиивосновном устроенное для молодых людей, которых Шах интенсивно собирал вокруг. Вообще-то, Шах - человек изысканных манер и тонко чувствующий, так что его поведение может быть отнесено за счет желания убедиться, что все наши связи с Кумб Спрингс разорваны. Я хорошо понимал, что не пользовался благосклонностью некоторых из его влиятельных последователей, и не видел, какую пользу могу принести его организации. Я выполнил свою роль и не видел смысла как-то рваться вперед и дальше. Я с головой ушел в Научно-образовательный проект, который, в случае успеха, мог бы действительно понадобиться в будущем. Со своим обычным энтузиазмом я уже видел наш метод, используемый во всем мире для трансформации обучения из пассивного процесса, в котором учитель главенствует над учеником, в активное, самоуправляющееся обучение, доступное для каждого.

В 1966 году мы услышали, что Шах решил продать Кумб Спрингс. Об этом свидетельствовало объявление о продаже, вывешенное на воротах, чтобы удовлетворить специального уполномоченного по делам благотворительных учреждений и департамент образования и науки, с весьма большими колебаниями согласившихся передать поместье от нашего Института Обществу по Пониманию Основ всех Идей (Society for Understanding the Foundations of Ideas - то есть SUFI), основанное как трест и признанное благотворительной организацией. Несколькими месяцами позже мы узнали, что собственность была продана более чем за 100000 фунтов (за $300000) и что на этом месте планируется построить 28 роскошных домов. Вместе с семьей Шах переехал в Лангтон-Хаус в Кенте, в место, несомненно более подходящее для его целей, нежели Кумб Спрингс, и я не жалел, что Кумб потеряет свое лицо. Одно только было больно - видеть, как разрушают Джамихунатру. Мы было попытались спасти прекрасные оконные стекла, расписанные Розмари Резерфорд, но это оказалось невозможным, и они пропали.

Все это происходило в 1966 году, когда я с головой ушел в образовательный проект. Я передал свои группы Шаху который задумал объединить всех, пригодных для его работы. Из 300 человек около половины оказались задействованы, а остальные повисли в воздухе. Я мало что мог для них сделать и только по этой причине медленно возобновлял работу с группами.

Период с 1960 года, когда я начал отходить от Субуда, по 1967, когда я снова остался совсем один, имел для меня огромную ценность. Я научился служить и жертвовать и знал, что свободен от привязанностей. Так произошло, что к концу этого периода я по делам отправился в Америку и повстречал в Нью-Йорке мадам де Зальцман. Она с любопытством расспрашивала о Шахе и спросила меня, что я получил от общения с ним. Мой ответ был: «Свободу!» До этого я всегда искал поддержки, так что даже осознание того, что мне дана и надежда, и вера, не позволило мне свободно следовать своему предназначению. Заставив себя сделать все, что в моих силах, чтобы обеспечить выполнение миссии Шаха, в которой лично для меня не было места, я заплатил по счетам за помощь других людей. Теперь я мог возвращать долг моему Создателю.

Я хотел оставаться в тени и от всего удалиться. Приближалось мое семидесятилетие, множество друзей хотели отметить его совместным подарком. Более ста человек собрали большую сумму денег, и меня спросили, что бы я хотел. Очень раздраженно я отказался ото всего, настояв, чтобы деньги были возвращены владельцам, и заявив, что не хочу даже вечеринки. Это грубое поведение соответствовало моей внутренней неразберихе.

В седьмой главе описано предсказание, случившееся в 1921 году, о том, что я не найду истинного смысла своей жизни, пока не достигну семидесяти лет. Этот момент приближался, но я не видел, что он может изменить. Ни к кому в мире я не мог обратиться за советом; мой внутренний голос тоже молчал. Я выучился смотреть на свою жизнь новыми глазами. Я понял, что две вещи наиболее полезны для меня. Одна - избавление от ложной скромности, а другая - служение и жертва во имя цели, не являющейся моей собственной. Я не только обрел свободу, но и научился любить людей, которых не понимал. Я больше не был юношей с ледяным сердцем, но все еще оставался ребенком. Несмотря на свои семьдесят лет, я все еще не знал «цели и смысла своего существования». Но я знал наверняка, что дальнейшие попытки могут стать губительными без ясного видения не только того, что следует делать, но и подходящего для этого времени и места.

Глава 28




Поделиться с друзьями:


Дата добавления: 2014-11-29; Просмотров: 536; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы!


Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет



studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав! Последнее добавление




Генерация страницы за: 0.02 сек.