Это способ обоснования нравственности в Православном Христианстве. Поскольку на протяжении многих столетий Православие оказывало серьезное влияние на русскую культуру, православная этика стала осью характерных для отечественной культуры этических представлений. Это отразилось и в русской литературе, и в философии и в общественной жизни нашего Отечества. Можно сказать, что изучая православную этику, мы получаем возможность лучше понять, что значит быть русским человеком. Но главное не в этом. Нравственность всегда была существенной стороной любой значительной религии. Православная этика открывает нам, что значит быть христианином. Из неё мы узнаем о цели христианской жизни, о месте в ней всех прочих сторон Православного Предания. Это такое знание, которое помогает нам целостно воспринять христианство.
НОВЫЙ ЗАВЕТ
– вторая часть Библии, содержащая канонические тексты христианства. Название Новый Заветподразумевает, что, послав к людям Сына Своего, Господь заключил с ними новый договор – на этот раз не только с родом Авраама, но со всеми, кто уверует в Христа. Новый Завет включает в себя:
4 Евангелия (от Матфея, от Марка, от Луки, от Иоанна), повествующие о жизни, проповеди, чудесах, распятии и воскресении Иисуса Христа;
«Деяния святых апостолов» (о проповедях, странствиях и чудесах первых учеников Христа и св. Павла);
14 посланий апостола Павла (к римлянам, 1-е и 2-е к коринфянам, к галатам, к ефесянам, к филиппинцам, к колоссянам, 1 -е и 2-е к фессалоникийцам, 1-е и 2-е к Тимофею, к Титу, к Филимону, к евреям) – основы мистической философии и вероучения христианства;
«Откровение Иоанна Богослова» (апокалипсис) – пророчество о конце света, Страшном Суде и грядущем царстве Иисуса Христа.
27. Основы православной этики и психологии. Что такое «православная этика» и зачем её изучать?
Особенность православной этики состоит в том, что это этика религиозная. Но это не все. Она основана на Божественном Откровении, то есть Священном Писании (Библии). Это учение возникло не стихийно в какой-нибудь культуре или благодаря творчеству какого-либо гения, а открыто Богом человечеству. Причем это Откровение имело две ступени, которые соответствовали нравственному развитию человечества. Это Ветхозаветное и Новозаветное Откровение. Откровение дает нам образ нравственного совершенства, однако способ его достижения хранится в Священном Предании Церкви. Этот способ есть духовная жизнь, которой живут все верные христиане и которая передается от поколения к поколению. Другим важнейшим фундаментом православной этики являются писания святых отцов, в которых они изложили свой опыт достижения христианского нравственного идеала. Особое значение в существовании и развитии христианской нравственности имеет монашеская духовная традиция – исихазм. В её среде возникло уже не философское, а опытно-религиозное обоснование нравственного поведения, которое тоже отвечает на вопрос: почему добро есть добро, а зло – зло.
Прежде чем изучать этику Православия, необходимо уяснить специфику этического знания и его формы. Его специфика заключается в том, что это знание лично затрагивает каждого человека. У каждого человека имеются определенные представления о нравственности. Сталкиваясь с другой этической системой, мы как бы «примеряем» её на себя, невольно оцениваем свою жизнь при помощи её критериев. И здесь возникает два соблазна, то есть неправильных (ненаучных) отношения к этому теоретическому материалу. Мы можем некритически отказаться от своих этических представлений в пользу тех, которые нам вновь открылись. Либо наоборот отвергнуть чужую этику, поскольку она нам не по душе, и тем самым отказаться от её понимания и изучения. Для того, чтобы адекватно понять этику другой культуры или другого человека, мы должны отказаться от попыток её оценки до тех пор, пока мы не выяснили её содержания. Строго говоря, объективным может быть лишь сравнение этических представлений различных религий или философских течений. Этот метод позволяет более глубоко понять особенности каждой из них. А вот оценка в этой сфере всегда будет основываться на личностных предпочтениях, а потому будет субъективной. В этом всегда нужно отдавать себе отчет.
28. Традиция исихазма («священнобезмолвия») в русском монашестве. «Нестяжатели» и «осифляне». Исиха́зм (от греч. ἡσυχία — «покой, безмолвие») — древняя традиция духовной практики, составляющая основу православного аскетизма и заключающая в себе обширный, оригинальный комплекс представлений о человеке, его сознании и деятельности. Исихазм с его многовековой историей — сложное явление.
Ветви исихастской традиции имеются во всех странах Православия — Болгарии, Сербии, Румынии, Грузии; но главный очаг Традиции в послевизантийский период — в России. История русского исихазма проходит те же начальные этапы: активное монашеское движение возникает вслед за христианизацией Руси и прямо ориентируется на раннее египетско-палестинское пустынножительство; влияние же более углубленного «синайского исихазма», хотя он и ближе по времени, — незначительно. Но следующий крупный этап, в эпоху Московской Руси XIV—XV вв., уже впитал воздействие и «синайского исихазма», и Исихастского возрождения. Это — русская параллель последнего: Традиция не только достигает зрелых форм, но оказывает влияние на многие сферы культуры, церковной и социальной жизни. К ней примыкают Сергий Радонежский, Феофан Грек, Андрей Рублев; полное и чистое ее выражение дает св. Нил Сорский (1433—1508) и предводимое им заволжское («нестяжательское») монашеское движение. Исихазм Московской Руси XIV—XV вв. в большей степени опирался на раннюю исихастскую литературу, чем на современную ему Византийскую традицию. Однако русское (и православное) религиозное сознание в его истории и структуре определяется не одним исихастским руслом, следующим установке обожения, но сочетанием двух русл, из коих второе порождается установкой освящения, сакрализации, унаследованной от языческой религиозности (так, в элементе освящения обычно строятся в Православии отношения Церкви и мирской власти). Отношения двух установок напряженны, порой конфликтны, и в русской истории XVI—XVIII вв. линия освящения вытесняет линию обожения.
Обратный процесс, начавшийся снизу в русском монашестве, а также за пределами России деятельностью св. Паисия Величковского (1722—1794) и его учеников, вырастает постепенно в русское исихастское возрождение XIX—XX вв. Его основные вехи — создание и распространение русского «Добротолюбия» (фундаментальный свод исихастских текстов, не раз пересматривавшийся, дополнявшийся и ставший базовым руководством для устроения православного сознания и жизни); создание влиятельных очагов исихазма (Оптина Пустынь, Валаам, Саров и др.); подвиг учителей русского исихазма — свв. Тихона Задонского, Серафима Саровского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника, в нашем веке — св. Силуана Афонского и его ученика игумена Софрония (Сахарова); становление новых форм исихазма — странничества и, в особенности, старчества. Новые формы показывали, что особая черта русского исихазма — широкое развитие намеченной у Паламы тенденции к утверждению исихазма в качестве универсальной, общеантропологической стратегии: в отличие от древнего института старцев — наставников иноков, в русском старчестве, а также в движении «Монастырь в миру», идущем от славянофилов и получившем развитие в нашем веке, в том числе, при большевистских гонениях, — совершается выход исихазма в мир.
Богословско-философское продумывание исихазма, начатое Максимом Исповедником и, в особенности, Паламой, не было воспринято и продолжено в России вплоть до нашего века (что повлияло на судьбу как русского исихазма, так и русской культуры в целом). Однако в последние десятилетия это продумывание развернулось весьма активно, причем тут ясно выступает утверждаемая исихазмом опытная основа и типология богословской мысли: происходящее осмысление исихазма — не отвлеченный анализ, но выражение опыта Традиции, данное, в большой мере, прямыми носителями его, афонскими подвижниками епископом Василием (Кривошеиным) и игуменом Софронием (Сахаровым). Наряду с ними, новый этап, на Западе неудачно называемый «неопаламизмом» или «неоправославием», создавали богословы русской диаспоры — В. Н. Лосский (давший первое цельное изложение православного богословия в свете стержневой роли исихазма), о. Георгий Флоровский (в концепции «неопатристического синтеза» описавший специфическую типологию православной мысли в ее развитии), о. Иоанн Мейендорф (ученик Флоровского, доставивший новой трактовке исихазма прочную историческую базу). К их деятельности тесно примыкают труды целого ряда крупных православных богословов Балкан и Запада — о. Думитру Станилоаэ (Румыния), св. Юстина Поповича, митрополит Амфилохия Радовича (Сербия), епископ Каллиста Уэра (Англия), митрополит Иоанна Зезюласа, Хр. Яннараса (Греция) и др. Оформившееся здесь направление богословской мысли, называемое «православным энергетизмом», продолжает развиваться, выходя в философию, обнаруживая параллели с антиплатоническими и антиэссенциалистскими направлениями современной мысли на Западе и подтверждая тезис о том, что «исихазм содержит конструктивный ответ на вызов, брошенный христианству новым временем» (Мейендорф).
29. Трагедия духовного раскола РПЦ середины 17 века. Русская православная церковь, без сомнения, является самой крупной православной организацией в нашей стране. Но наряду с ней вне рамок Русской православной церкви в течении длительного времени в Российской империи, в СССР и в современной России действовали и продолжают действовать иные православные организации, исторически связанные с Русской православной церковью. Возникновение этих организаций, в свою очередь, связано с глубокими коллизиями, которые возникали в Российском обществе и захватывали в свою орбиту и церковь. Наиболее значительные потрясения Русская православная церковь испытала в середине семнадцатого века, когда произошел раскол. В религиоведческой литературе под расколом подразумевают религиозно-общественное движение, приведшее к отделению от Русской православной церкви старообрядчества. Казалось, что более трехсот лет, прошедшие со времени церковной смуты, разразившейся при царе Алексее Михайловиче, были достаточным сроком для изучения и выяснения причин трагедии раскола, который тяжело отразился на судьбах России. Но, к сожалению, корни старообрядчества и причин Русского церковного раскола еще не полностью раскрыты в исторической литературе и остаются далеко не ясными. К середине семнадцатого века накопились и стали очевидными расхождения с современной греческой церковной практикой и возникли вопросы по поводу обрядов Русской православной церкви. Особенно горячие споры возникли еще в пятнадцатом веке об "аллилуйе" и "посолонном хождении" (от слова "посолонь" - по солнцу). А в шестнадцатом веке было с очевидностью замечено множество расхождений и недосмотров в церковных книгах, особенно в переводах богослужебных текстов: одни переводчики плохо знали греческий язык, другие - русский. На Стоглавом Соборе 1551 года, проведенном с целью введения единообразия в церквах, решено было исправлять книги, сверяя их с "добрыми переводами", но отсутствие единого подхода привело к еще большим искажениям текста. Одной из попыток введения единообразия в богослужебных книгах было также открытие в Москве типографии,. Но вместе с количеством издаваемых книг росло и число ошибок. Среди церковных деятелей, озабоченных неразберихой в книгах, а также падением авторитета духовенства, особой активностью отличался протопоп Благовещенского Собора в Московском Кремле, духовник и наставник юного царя Алексея - Стефан Вонифатьев. Вокруг него в конце сороковых годов семнадцатого века сложился "кружок ревнителей древнего благочестия". В его состав вошли видные церковные деятели: будущие враги Никон и Аввакум, настоятель Московского Казанского собора Иоанн, царский постельничий Федор Ртищев и другие. Наибольшее их возмущение вызывали нравы духовенства. Из многочисленных жалоб, поступавших к тогдашнему патриарху Иосифу складывалась весьма мрачная картина. Вместо того, чтобы заботиться о душах своих прихожан, священника проводили время в пьянстве и распутстве. Они не только не произносили проповедей, но и саму церковную службу стремились укоротить путем введения "многогласия" - одновременного чтения и пения различных молитв и текстов. Как белое, так и черное духовенство отличалось бесконечным корыстолюбием. Руководящие посты в монастырях приобретались взяткой боярину или архиерею. Народ терял уважение к духовному званию, не желал ходить в церковь и соблюдать посты. Также особенное огорчение у них вызывали разночтения в богослужебных книгах, накопившиеся из-за ошибок монахов-переписчиков, и различия в исполнении церковных обрядов. Повсеместное распространение книгопечатания позволяло ввести единообразие в богослужебные книги. Однако было неясно, по каким же оригиналам исправлять тексты. Для одних это были древнерусские рукописные книги, для других - древнегреческие оригиналы. Но и те, и другие источники оказались небезупречны: в русских книгах не было двух одинаковых текстов (из-за ошибок монахов-переписчиков), а греческие тексты подверглись изменению после падения Византии и заключения унии между византийской и католической церквами. Еще во второй половине пятнадцатого века в русской церкви утвердилась мысль о том, что после Флорентийской унии 1439 года и падения Константинополя истинно чистое православие сохранилось только на Руси. А в начале шестнадцатого века оформилась идея о Москве как "Третьем Риме". Ее выдвинул игумен Псковского Елеазарова монастыря Филофей в своих посланиях к Василию III. Филофей считал, что в истории христианства последовательно существовало три великих центра. Первый - Рим - пал из-за отступления от истинного христианства; второй - Константинополь - пал из-за Флорентийской унии. Третий же "Рим" - Москва, а четвертому не бывать. Это утверждение было призвано служить возвеличиванию Московских государей, но одновременно - утверждению исключительного значения религии и церкви. Учение о "Третьем Риме" служило идейным обоснованием враждебности ко всему иноземному, религиозной нетерпимости, самоизоляции. Все, что шло от греков, казалось ложным. Это мнение господствовало и в семнадцатом веке. Понимая всю опасность неосторожного вторжения в область веры, царь в то же время почитал полезным для государства всеми средствами, в том числе и личным примером, укреплять религиозность своих подданных. Правительство понимало, что отказ от традиций не пройдет безболезненно, но в то же время склонялось к мысли о необходимости пересмотра всех церковных обрядов и приведение их в соответствие с греческой богослужебной практикой. Это было вызвано, прежде всего, стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства. Вместе с тем сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке. Во второй четверти семнадцатого века представители высшего греческого духовенства постоянно посещали Москву. Они настойчиво указывали русским на многочисленные и часто весьма существенные различия в русских и греческих богослужениях и церковных обрядах. А разночтения в русских и греческих церковных книгах приводили порой к настоящим скандалам (например, сожжение в греческом монастыре на Афоне русских печатных книг как содержащих множество еретических мнений). В 1652 году Никон, став патриархом, с присущей ему страстностью принялся проводить в жизнь реформу в обрядовой области, совершенно не затрагивая канонической. В феврале 1653 года он приказал во всех московских церквах запретить верующим "творить поклоны" стоя на коленях, допускались только поясные поклоны. Крестное знамение допускалось только троеперстное. Позже патриарх решительно заменил на новые те старинные обряды, которые не совпадали с греческими: было предписано петь "аллилуйя" не два, а три раза; во время крестного хода двигаться не по солнцу, а против него; иначе стало писаться имя Христа - "Иисус" вместо традиционного "Исус". Отдельные слова богослужения были заменены на новые, все богослужебные книги переписывались по греческим образцам, неисправные подлежали исправлению. Летом 1654 года Никон занялся исправлением икон. По его приказу были отобраны у населения иконы, отличавшиеся некоторым реализмом. Он приказал выколоть глаза изображенным на таких иконах святым, или же соскоблить и заново переписать лики. Случилось так, что в это время в Москве вспыхнула сильная эпидемия чумы. В народе поползли слухи о божьей каре за содеянное кощунство. А солнечное затмение 2 августа дало еще большую пищу для толков. Стараясь помешать Никону, "ревнители" подали челобитную царю, в которой доказывали незаконность нововведений. В ответ на челобитную, Никон дал ход обвинениям и жалобам прихожан на членов кружка. Силы были неравны. Вскоре многие "ревнители древнего благочестия" были арестованы, сосланы. А некоторые лишены сана. Заточенные, униженные они лишь укреплялись в своем "подвиге", впадали в религиозный экстаз, пророчествовали. Убедившись, что одной своей властью он не сумеет поставить дело реформы на прочное основание, Никон весной 1654 года созвал в Москве общерусский церковный собор, на который прибыло более двадцати видных деятелей русской церкви. Патриарх, в присутствии царя, обращаясь к Собору, перечислил многие неточности и отступления от греческих церковных порядков, имевшиеся в практике Русской церкви. Однако предусмотрительный патриарх не вынес на обсуждение наиболее "скользкие" моменты, вопросы - в первую очередь о "троеперстии". В результате длительного обсуждения решено было "достойно и праведно исправить книги против старых харатейных (то есть писанных на пергаменте) и греческих". А во избежание новых ошибок посоветоваться с константинопольским патриархом Паисием. Положительный ответ был доставлен в Москву в 1665 году в виде очень важной и знаменитой впоследствии грамоты. Тогда же в Москву прибыли два восточных патриарха - Антиохейский Макарий и Сербский Гавриил. В связи с этим в 1656 году был созван новый Собор. На нем рассматривались такие русские церковные обряды, как лития, литургия. Проскомидия и другие. Также был утвержден русский перевод греческого церковного Служебника и "Троеперстия". В результате преследуемая Никоном цель была достигнута - он заручился поддержкой видных иерархов. Но постепенно реформаторский пыл Никона Стал остывать. Придворные Интриги и чрезмерное самовластие привели к тому, что тщеславный Алексей Михайлович стал тяготиться патриархом. Конфликт произошел в 1658 году, после которого оскорбленный Никон отказался быть патриархом на Москве и уехал в строящийся по его проекту Ново-Иерусалимский монастырь. Столица, да и все Московское государство были в великом смятении, Со всех сторон приходили челобитные на "многомятежного" Никона. Старую веру поддерживали широкие массы народа, часть духовенства. Влиятельные московский семьи (такие, как Морозовы, Урусовы). Церкви оставались пустыми. Поэтому священники вынуждены были вернуться к службе по старым книгам. Но царь Алексей Михайлович был ярым сторонником реформы и не желал, чтобы все вернулось к старым обычаям. В 1666 году царь созвал Собор для суда над противниками реформы. Своими решениями этот Собор практически полностью поддержал действия царя. Патриарх был осужден и сослан в отдаленный монастырь, Вместе с тем все книжные исправления были одобрены. Собор вновь подтвердил прежние постановления: произносить "аллилуйю" трижды, творить крестное знамение тремя первыми перстами правой руки, печатать просфоры четырехконечным крестом, крестные ходы проводить против солнца. Всех, кто не признал этих уложений, церковный собор назвал раскольниками и еретиками, предали анафеме и отлучили от церкви. Всех сторонников старой веры позднее предали светскому суду. А по действовавшему тогда гражданскому закону за преступление против веры полагалась смертная казнь. Решения Собора 1666 года встретили серьезное сопротивление со стороны духовенства и мирян. Верующие не могли понять логику обвинений старого обряда и старых книг. Выходило так, что на протяжении семи веков после Крещения Руси в русской церкви процветали "злые ереси", приверженцами которых оказывались и общепринятые святые. Следовательно, Москва не могла быть достойной славы "Третьего Рима". Приверженцы "старой веры" в свою очередь объявили "еретиками реформаторов. Даже написание имени "Иисус" с двумя "и", исправление орфографии и грамматики славянских текстов, их приближение к нормам русского языка того времени трактовались как "ересь". Поначалу власти действовали больше уговорами. От противников реформ требовали отказаться не от старых книг и обрядов, а от обвинений в адрес своих оппонентов-реформаторов в отступлении от правой веры. Но сопротивление "староверов" становилось все более упорным. Тогда от увещеваний и ссылок власти стали переходить к заключениям и жестоким наказаниям. Все события - заключение о "неисправности" книг, отлучение сторонников двуперстного знамения, появление большого числа новоисправленных книг и изъятие в связи с этим прежних изданий - вызвали недоумение в народе. Люди часто не могли отличить, что допустимо, а что действительно нарушает церковные догматы. Объяснить же суть происходящего зачастую не способны были и сами священники, многие из которых не понимали стремительного хода реформ и часто оказывались в числе решительных противников изменений. На Руси, где грамотность и тем более книжная ученость были достижением немногих, главным источником научения вере были богослужения. Определенные жесты сопровождали человека с первых дней жизни до последних, сливаясь в сознании с его ощущениями и переживаниями. Замена одних символов, выражавших связь человека с высоким и священным никогда не бывает безболезненной. А в данном случае эта замена осуществлялась еще и весьма грубо. Народное смятение усиливалось и из-за внезапно обрушившихся на страну страшных бедствий - голода, моровой язвы. Причину их стали усматривать в исправлении священных книг, а виновником считать патриарха Никоном. Чтобы лучше понять природу церковного раскола, остановимся на личностях главных участников этих событий. В мае 1605 года, когда в Московском государстве начиналась Смута, в мордовском селе Вельдеманове Нижегородского уезда у крестьянина Мины родился сын Никита. В раннем возрасте он лишился матери, все детство провел под нестерпимым гнетом мачехи. От природы весьма одаренный, он выучился дома грамоте. Чтение книг увлекло его к аскетической жизни. В двенадцать лет он ушел в Макарьев Желтоводский монастырь. Но вскоре родня вызвала его в мир и заставила жениться. Но семейная жизнь отца Никиты не была счастливой. В одночасье он лишился всех своих детей. Сочтя это событие за знак свыше, Никита решает вернуться к монашеской жизни. По его убеждению его жена уходит в Алексеев монастырь, а сам Никита уходит на Белое море в Анзерский скит. Вскоре основатель и настоятель скита преподобный Елеазар постриг тридцатилетнего Никиту в монашество под именем Никона (это имело немаловажное значение, так как Никита означает "побеждающий", а Никон - "победитель"). Никон вошел в число близких и любимых учеников Елеазара, но со временем между наставником и учеником возникли разногласия и в 1635 году Никон был удален из Анзерского скита. После долгих скитаний он останавливается в Кожеозерской обители, где становится игуменом. По делам монастыря в 1646 году Никон приехал в Москву. Тогда и состоялась встреча Никона с молодым царем. На которого она произвела огромное впечатление. Необыкновенный ум, светлый взгляд на предметы, природное красноречие, величавая наружность не могли не остаться незамеченными. Сближение царя с Никоном продолжалось, а после того, как Никон усмирил бунт в 1650 году, любовь царя к Никону значительно увеличилась. Чем объяснить необычайное расположение юного Романова к игумену глухого монастыря, мужицкому сыну Никону? Несомненно, большую роль сыграли личные качества царя и Никона. Воспитанный в духе "древнего благочестия", с детства окруженный глубоко религиозными людьми, Алексей был глубоко религиозен. Для такого человека особе значение имело то обстоятельство, что оба они, царь и Никон были духовными детьми одного отца - анзерского отшельника Елеазара. Что касается Никона, то он. Пройдя тяжелую школу жизни, закалившую его выдающуюся натуру. Стал одним из тех ярких людей. Которых однажды увидев, тяжело забыть. Годы молчания накопили в его душе огромный запас духовной энергии. Однако расположение царя к Никону объясняется не только личными мотивами. Никон появился в Москве очень вовремя - был момент, когда спрос на незаурядных людей из числа духовенства был очень велик. Еще в правление Михаила Романова в высших кругах распространилась мысль о необходимости основательной "чистки" рядов духовенства, введения "благочинного", единообразного богослужения. Повышение авторитета церкви, сильно пошатнувшегося в первой половине семнадцатого века, было необходимой частью работы по укреплению феодальной государственности в целом. Оно имело большое значение и для упрочения позиций новой династии. Так что, когда умер престарелый патриарх Иосиф, неудивительно, что его преемником стал Никон. Вступление на патриарший престол доставило Никону средства развить свой преобразовательный дух в служении истине и благу церкви и отечества. При Никоне патриаршья власть усилилась до высшей степени. Патриарх был действительным, а не номинальным только "великим государем", окружил себя царской пышностью и величием. Выстроил себе новый дворец, употребляя все средства того искусства для украшения соборов и благолепия богослужения. Никона боялись сами бояре, которых он обличал без всякого стеснения, поступая с ними самовластно. Патриарх на свои богатые средства увеличил свои домовые богадельни, раздавал богатую ручную милостыню, делал пожертвования на тюрьмы. В разное время основал три монастыря, самый знаменитый из которых - Новый Иерусалим в окрестностях Москвы. С самых первых дней пребывания у власти, Никон повел себя отнюдь не так, как ожидали многие из его прежних единомышленников. Он порвал все связи с ними, не велел даже пускать их в приемную своего патриаршего дворца. Но не столько личная обида, сколько принципиальные соображения превратили многих "ревнителей благочестия" в непримиримых врагов нового патриарха. От Никона ожидали действенных мер, направленных на укрепление внутренних порядков, унификацию книг и обрядов. И патриарх приступил к исправлению церковных порядков, но не по древнерусским (как ожидали "ревнители"), а по древнегреческим, считая, что это поможет превратить Русскую церковь в центр мирового христианства и противопоставить "латинству" (католичеству). Однако скоро реформаторский пыл Никона стал постепенно угасать. Главным для него становилось его собственное исключительное положение в государстве. Никона вдохновлял образ патриарха Филарета, обладавшего не только церковной, но и высшей государственной властью. В своих притязаниях на неограниченную власть Никон чувствовал за собой поддержку высшего духовенства, которое было сильно раздражено мерами правительства, направленных на ограничение привилегий и доходов церкви (согласно Соборному уложению 1649 года в руки государства перешли все городские "белые" слободы и дворы монастырей, а церкви было запрещено приобретение новых земель). Как и многие иерархи, Никон был недоволен решениями Уложения, Он считал, что его главная задача состоит в том, чтобы подчинить себе царя и бояр, остановить наступление государства на позиции церкви. Стремительно, и как бы беспричинно вознесясь из самых низов общества к вершине власти, Никон утратил чувство реальности. Он не хотел понять, что своей головокружительной карьерой он обязан не столько своим личным качествам, сколько видам боярства, нуждавшегося в нем как в энергичном реформаторе церковной жизни. Обстоятельства довольно долго благоприятствовали развития властолюбия Никона. В связи с войной с Речью Посполитой, царь долгое время отсутствовал в Москве, и патриарх практически оказался главой государства. Однако, вернувшись в столицу воином-победителем, царь уже не хотел находиться под постоянной опекой патриарха. Недовольство государя разжигали многочисленные враги самого Никона и его реформ. Летом 1658 года стали заметны признаки скорой опалы на патриарха. Его перестали приглашать на торжественные царские обеды, бояре стали задевать его слуг, царь перестал бывать на патриарших богослужениях. Окончательный разрыв произошел 10 июля 1658 года, когда царь, несмотря на многочисленные приглашения Никона, не явился в собор. В глазах патриарха это было прямым оскорблением патриаршества, как духовной власти, которую он ставил выше царской. В ответ на царскую опалу Никон принял свои меры, торопливые и неосмотрительные. Добровольный уход Никона с патриаршего престола был событием невиданным и воспринимался в обществе трагически. Но примирения, ожидавшегося Никоном после его демонстративного ухода и затворничества в монастыре не последовало. Царь с неприличной поспешностью принял его отставку. Никон. Думавший лишь попугать Алексея Михайловича, попытался вернуть свой пост, но было уже поздно. И на Соборе 1666 года патриарх был лишен сна и сослан в отдаленный монастырь. Другой, не менее яркой, значительной фигурой этого исторического периода, без которой картина раскола была бы неполной, был протопоп Аввакум. Глава поборников древнего благочестия, он был самым известным непримиримым врагом Никона. Как и Никон, Аввакум родился в Нижегородских землях, рано выучился грамоте и пристрастился к чтению. Однако с самого начала их жизнь, несмотря на внешнее сходство, пошла по разным колеям. Никон с ранних лет попал под власть мачехи, а Аввакум провел детство обычного деревенского мальчишки. Быть может, в эти годы возникли различия в характерах и позициях двух людей, которым суждено было сыграть важную роль в политической и церковной жизни России. Никон оказался крут и неуступчив в церковных делах, однако в личном общении он был добр и даже мягок. А Аввакум не делил свою жизнь на официальную и неофициальную, одинаково ревностно относясь к частным и общественным обязанностям. Он никогда не стремился занять высокий пост, но, вместе с тем, был готов до последнего отстаивать славянскую старину в обрядах и священных книгах. Благодаря своей энергии, дару убеждения и богословской начитанности, Аввакум сразу же занял видной место во влиятельном кружке "ревнителей древнего благочестия". Это почти совпало по времени с началом реформ патриарха Никона, и Аввакум сразу становится самым непримиримым противником нововведений патриарха, хотя ранее их объединяли многие воззрения на порядок богослужения и на необходимость благочестивого поведения священнослужителей и прихожан. Последовательно выступая против церковных "новин", Аввакум тем не менее пользовался расположением царской семьи, где ценили его искренность и убежденность. Когда Аввакум и его единомышленники были сосланы в Пустозерск, где. Не имея возможности открыто проповедовать, Аввакум проявил себя как яркий писатель и выдающийся полемист. Не без влияния страстного огненного слова Аввакума поднялись и соловецкие старцы. Протест которых вылился в открытое противостояние властям. Соловецкое восстание длилось восемь лет (1668 - 1676); и только когда в живых осталось всего шестьдесят из пятисот человек, предатель-перебежчик открыл ход в неприступный монастырь. После разгрома восстания старцы прокляли царя Алексея Михайловича. Нельзя не отметить то мужество, с которым старообрядцы переносили все гонения и преследования. Чем беспощаднее и суровее становились начавшиеся казни, тем большее упорство они вызывали. На смерть стали смотреть как на мученический подвиг. "Чем больше ты нас мучишь, тем больше мы тебя любим" - писал Протопоп царю. А свои взгляды он обосновал следующим образом: "Церковь - православна, а догматы церкви от Никона-еретика во всем противны. А государь наш Алексей Михайлович православен. Но только простою своею душою принял от Никона книги. Думая, что они православны, не рассмотрел в них плевел еретических.". 14 апреля 1682 года по указу царя Федора Алексеевича "за великие на царский дом хулы" Аввакум был сожжен вместе со своими соузниками - попом Лазарем, иноком Епифанием и дьяконом Феодором. На месте его гибели современные последователи старой веры установили старообрядческий крест. В тот год совершился окончательный поворот властей к политике подавления раскольников силой. Собор 1682 года, созванный патриархом Иоакимом, наметил целую систему репрессий против старообрядчества почти в духе западной инквизиции. А в 1685 году царевна Софья издала двенадцать указов, предписывающих конфисковывать имущество "староверов", их самих бить кнутом и ссылать, а перекрещивающих в старую веру казнить. Многие тысячи людей стали уходить в глухие места, где устраивали новые поселения. Что же заставляло старообрядцев покидать насиженные места? Конечно, прежде всего твердость в вере, уверенность в том, что "никонианство" кощунственно. Для этих людей были характерны фанатичная преданность старине, яростное неприятие всего нового, особенно иноземного, враждебное отношение к любому светскому знанию, отказ от любого общения с "никонианами". Уверенные с воцарении Антихриста и близком конце света, старообрядческие проповедники учили, что спастись можно лишь "вторым огненном крещением" - самосожжением. Вот почему в 1675 - 1695 годах было зарегистрировано 37 коллективных самосожжений, во время которых погибло не менее двадцати тысяч человек. Но откуда такая уверенность в своем праве спорить о вере с патриархом и высшим духовенством? Чтобы ответить на этот опрос, необходимо понять, кто были те люди, которые уходили в раскол. Нередко во главе раскола становились служители церкви. Их давно раздражало властолюбие Никона, оскорбляло его презрительное, высокомерное отношение к рядовому духовенству. К тому же, многие духовные лица были просто малограмотны и совершенно не подготовлены к тому, чтобы осваивать новые тексты богослужебных книг, а потому относились к нововведениям как к тягостной повинности. Среди раскольников было много посадских людей. Отношения посада с церковными властями осложнились из-за враждебности патриарха Никона к ликвидации "белых" слобод. Купцы были недовольны тем, что церковь и монастыри вторгались в торговлю и промысловые занятия. Также среди раскольников были и представители господствующего сословия. Особенно известны имена боярыни Морозовой и княгини Урусовой. Основную же массу раскольников составляли крестьяне. Скрывавшиеся от барских и монастырских поборов, произвола властей, искавшие там не только старины, но и воли. Гонения на старообрядцев продолжались более двухсот лет. При Петре I старообрядцам разрешили жить в городах и селениях, но обложили массой дополнительных налогов и штрафов. При Екатерине II преследования стихли, но однако в двадцатых годах девятнадцатого века вновь начали набирать силу. Особой жестокости они достигли в царствование Николая I. Лишь после 1905 года старообрядцы получили право организовывать общины, устраивать крестные ходы, иметь колокольный звон. В 1971 году на поместном соборе Русской православной церкви было признано, что старые обряды "равночестны" послереформенным, то есть также каноничны (правомерны). Таким образом, Московская Патриархия сделала серьезный шаг к преодолению раскола Русской церкви, происшедшего три столетия назад. Итак, в 1652 - 1667 годах заметно укрепился союз светской и церковной властей. Царь и правительство добились осуществления церковью религиозно-обрядовой реформы, учитывавшей внешнеполитические цели господствующего класса феодалов, и централизации церковного управления, а затем и преодоления кризиса, возникшего в связи с уходом Никона с патриаршего престола. Заинтересованность царской власти в проведении названных мер обусловила уступки в пользу церковной власти и усиление ее политического значения, что проявилось в деятельности Никона и в постановке им вопроса о соотношении "священства" и "царства". Падение Никона не сняло этого вопроса с повестки дня. Более важным следствием проведения указанной политики было возникновение в 1650 - 1660 годах движения сторонников "старой веры" и раскола в русской православной церкви, что отразило несовпадение интересов господствующего класса и народных масс в церковно-религиозной сфере. Раскол и оформление старообрядческой церкви были главным показателем падения влияния официальной церкви на народные массы во второй половине семнадцатого века. Царская власть активно поддержала церковь в борьбе с расколом и использовала при этом всю мощь государственного аппарата. Раскол последней трети семнадцатого века - сложное социально-религиозное движение. Но враждебность раскольников официальной церкви и государству определялась отнюдь не расхождением религиозно-обрядового характера. Ее обусловили прогрессивные стороны данного движения, его социальный состав и характер. Идеология раскола отразила чаяния крестьянства и отчасти посадского сословия, и потому ей были присущи как консервативные, так и прогрессивные черты. К консервативным чертам можно отнести: * идеализацию и защиту старины; * проповедь национальной замкнутости; * враждебное отношение к распространению светских знаний * пропаганда принятия мученического венца во имя "старой веры" как единственного пути спасения души; К прогрессивным сторонам идеологического раскола следует отнести: * освящение, то есть религиозное обоснование и оправдание различных форм сопротивления власти официальной церкви; * разоблачение репрессивной политики царской и церковной властей по отношению к старообрядцам и другим верующим, не признававших официальной церкви; * оценка этой репрессивной политики как действий, противоречащих христианскому вероучению. Эти черты идеологии движения и преобладание в составе его участников крестьян и посадских людей, страдавших от феодально-крепостнического гнета, придали расколу характер социального, антикрепостнического по своей сути движения, что выявили народные выступления последней трети семнадцатого века. Так что борьба царских и церковных властей в то время была прежде всего борьбой против народного движения, враждебного господствовавшему классу феодалов и его идеологии. События тех времен показали, что, отстаивая свои политические интересы, церковная власть превратилась в серьезное препятствие на пути прогресса. Она мешала сближению России с западными странами. Усвоению их опыта и проведению необходимых перемен. Под лозунгом защиты православия церковная власть добивалась изоляции России. На это не пошли ни правительство царевны Софьи, ни правление Петра I. В итоге на повестку дня был поставлен вопрос о полном подчинении церковной власти и ее превращении в одно из звеньев бюрократической системы абсолютной монархии. 30. РПЦ в 18 – 19 вв. Реформы Петра Первого. Старообрядчество. В 18-19 вв. Русская Православная Церковь делилась на епархии, число которых постоянно возрастало. К кон. 19 в. Существовало 65 епархий. Во главе епархий стояли митрополиты, архиепископы или епископы. В 1744 г. для управления епархиальными делами были созданы консистории (духовные управления). С кон. 18 в. епархии делились на три категории - I, II и III класса. В 1867 г. классы епархий были отменены. В 1800 г. военное духовенство перестало подчиняться епархиальному начальству, а для управления им учредили должность постоянного обер-священника армии и флота. В 1858 г. обер-священники были переименованы в главных священников. В 1890 г. введена должность протопресвитера военного и морского духовенства, который возглавил управление духовной жизнью русской армии и флота. В 18 в. складывается система духовного образования в России. К нач. 19 в. существовало 4 духовных академии, 36 семинарий и 115 Низших училищ. В 1808 г. была проведена реформа духовного образования. Начальное образование можно было получить в приходских и уездных училищах, среднее - в семинариях (по одной на епархию), высшее - в академиях. В 1867-1869 и 1884 гг. проводились новые реформы духовных школ. Несмотря на сложные отношения со светской властью, на широкое распространение светского и атеистического мировоззрения, Русская Православная Церковь в Синодальный период своей истории продолжала уделять большое внимание духовному просвещению народа. В 18-19 вв. особенно прославились такие духовные пастыри, как митрополиты Тихон Задонский, Платон (Левшин), Филарет (Дроздов), Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник. В монашеской жизни возрождается старчество, связанное с именами Паисия Величковского, Амвросия Оптинского и других оптинских старцев, а также Серафима Саровского и др. Особое значение уделялось миссионерской деятельности на окраинах страны - от Польши и Прибалтики на западе до Аляски и Калифорнии на востоке, от Мурманска и Чукотки на севере до Причерноморья, Кавказа, Средней Азии и Китая на юге. Имена Николая, архиепископа Японского, Германа Аляскинского, архимандрита Макария Глухарева, апостола Алтайского края, Иннокентия (Попова-Вениаминова) и многих других входят в число величайших просветителей христианского мира. Во 2-й пол. 19 в. было создано Православное миссионерское общество. 18-19 вв. ознаменованы деятельностью замечательных богословов, немало сделавших для развития таких наук, как история, языкознание, востоковедение (Федор Голубинский, Филарет Гумилевский и др.). Выдающимся трудом стала многотомная "История Русской Церкви" митрополита Макария (Булгакова). Самой важной из всех богословских работ стала подготовка издания нового перевода Библии. В 1751 г. Библия вышла в свет, однако издание было не совсем удачным. В 19 в. работа над новым переводом Библии продолжилась, и в 1877 г. в свет вышло полное печатное издание Библии (так называемое синодальное издание), которое до сих пор используется в Русской Православной Церкви. Реформы Петра I особенно коснулись государственного аппарата: вместо Боярской думы стал Сенат (1711 г.); вместо Приказов — Коллегии (1718 г.); контролирующим органом стала Коллегия прокуроров во главе с оберпрокурором (генерал-прокурором); вместо Патриаршества стала Духовная коллегия (Синод), вместо политического сыска — Тайная канцелярия. Была проведена и административная реформа: вместо уездов, воеводств и наместничеств было учреждено 10 губерний во главе с губернаторами (1709 г.), которые затем в 1719 г. были разделены на 47 провинций. В 1703—1712 г.г. был выстроен Петербург, который Пётр I провозгласил столицей (1712 г.). С 1721 г. Пётр I стал именовать себя императором, а Россия стала империей. Но самым главным делом Петра I было военное дело. Оно обеспечило выход России к Чёрному и Балтийскому морям, подняло на огромную высоту международный авторитет России. В результате Азовских походов (1695 — 96 г.г.) Россия завоевала Азов и вышла на берега Азовского моря, что положило начало выхода к Чёрному морю. В итоге Северной войны (1700-21 г.г.) Россия добилась полной победы над Швецией, вышла к Балтийскому морю и стала считаться великой европейской державой. Персидский поход (1722-23 г.г.), предпринятый Петром по просьбе правительств Грузии и Армении, завершился присоединением к России западного побережья Каспийского моря, что в дальнейшем способствовало сближению России с народами Закавказья. В ходе войны Пётр I сформировался как выдающийся полководец. Он явился создателем регулярной русской армии и русского военно-морского флота. Именно из петровской военной школы позже вышли великие полководцы: П.Румянцев, А.Суворов; великие флотоводцы: Г.Спиридонов, Ф.Ушаков и др. Основой создания армии и флота послужила петровская реформа рекрутской повинности (1705 г.), обязывающая к военной и флотской службам и дворянское сословие. Пётр I лично разработал и внедрил: Военный Устав (1716 г.), Морской Устав (1720 г.), Морской регламент (1722 г.). Стратегические военные взгляды Петра I являлись передовыми. Он, например, отверг господствующую в то время во всех армиях концепцию выигрыша войны одним генеральным сражением; он внедрил идею мобилизации всех средств ведения войны на суше и на море с гибким их использованием в зависимости от обстановки. Как дипломат Пётр I умело пользовался обстоятельствами и имел способность идти на компромиссы. В области культуры Петром I были введены многие реформы: открывались одна за другой светские школы вместо церковно-приходских, что устраняло монополию церковников на образование; он вводил школы по профессиям: в Москве — пушкарскую (1699 г.), математико-навигационных наук (1701 г.), медико-хирургическую (1702 г.); а на Урале — школу доменщиков и горных техников (1703-04 г.г.). Позже в Петербурге была открыта Морская академия (1715 г.), затем там же — инженерная и артиллерийская школы (1719 г.), школа переводчиков (1720 г.). В 1725 году открыта Петербургская академия наук. В 1700 году введён новый календарь, по которому год начинался не с 1 сентября, а с 1 января. С 1703 года стала выходить первая русская газета — «Ведомости», издаваться буквари и учебники для начальных («цифирных») школ. В 1719 году был открыт первый русский музей — «кунсткамера» в Петербурге. Было возведено много ансамблей — зданий культуры: Петергоф (Петродворец), Петропаловская крепость, строилась крепость Кронштадт (1715-25 г.г.). Весьма трудно определить начало, скажем так, церковного перелома, иначеначало старообрядчества и начало господствующего исповедания.В ученых рассуждениях, на миссионерских беседах и даже в частном обиходепринято говорить о происхождении старообрядчества, его времени и причинах.При этом сама собою получает некоторое господство такая мысль:"Существовала церковь единая, неделимая, без всяких расколов и раздоров,вдруг, по тем или другим причинам, некоторая часть от этой церквиотделилась и образовала старообрядчество". Такое представление по меньшеймере односторонне, узко, не охватывает всего явления. Если позволительноговорить о времени и причинах происхождения старообрядчества, то ещебольшее право имеет вопрос: какое именно и когда произошло событие в самойцеркви, событие, побудившее очень многих отделиться от нее, толкнувшее их,так сказать, на путь раскола? Этот вопрос яснее выражается так: когдаобразовалось господствующее исповедание и какие причины способствовалиэтому?В отличие от всех отделявшихся от церкви и раньше и после, старообрядцысами в себе не имели никаких причин, ни поводов к отделению. Какой быраскол, какую бы ересь мы ни взяли, всюду легко отыскать целый рядпредшествующих явлений, которые постепенно, изо дня в день, на протяжениицелых лет, даже десятков и сотен лет, выращивали семена раздора,подготовляли деятелей и, наконец, завершались открытым мятежом. Пусть этиподготовительные явления происходили в самой церкви, пусть в них былиповинны и сами церковные власти, - все же в них ярко выражаетсянеправославное, противоцерковное направление человеческой мысли, и чемближе ко времени открытия раздора, тем яснее и яснее. От древнего Ария доновейшего Толстого все еретики и раскольники имели своих предшественников.Таков естественный порядок возникновения и расцвета ересей и расколов.Ничего подобного при самом тщательном исследовании нельзя отыскать всамом первом старообрядчестве. Даже ученые господствующей церкви при всемсвоем желании не могут поставить возникновение старообрядчества на такуюопределенную и ясную историческую почву. Признавая старообрядчество зараскол, т.е. за погрешительное отделение от непогрешительной и непорочнойЦеркви, эти ученые однако не могут указать предшественников этого раздора иявлений, способствовавших его возникновению, точнее - не могут указатьзародышей раскола во времена предшествующие. Говорим именно о зародышахраскола, о первых семенах противления церкви.Правда, этих указаний, по-видимому, весьма много, даже более чемдостаточно. Но эти указания не достигают той цели, с какою делаются, и ни окаких семенах противления церкви не свидетельствуют.Укажут ли на старопечатные книги, на обряды, обычаи и весь церковнойбыт, господствовашие в московской церкви до Никона патриарха Но разве вовсем этом есть какие-либо семена, способные породить церковный раскол?Разве все это не было вполне здоровыми явлениями действительной церковнойжизни, высокой и цветущей? Восьмиконечный крест, двуперстное сложение,сугубая аллилуия и т.д. Все это было и действовало; все это не хранилосьпод спудом, как зародыши будущего раскола; все это обнаруживалось неслучайно и временно, как первые проблески церковного противления, а быловыражением самой церковной жизни, ее цветом господствующим, всем народомпочитаемым и свято хранимым.Укажут ли на Стоглавый собор, утвердивший двуперстие. Но разве вСтоглавом соборе можно найти какие-либо зародыши церковного раскола?Во-первых, во всем своем объеме он явился расцветом русской церковнойжизни на протяжении нескольких столетий, он содействовал подъему этойжизни, ее очищению от многих пороков и недостатков. Ни до него, ни после вистории русской церкви не было таких напряжений к обновлению церковному, небыло другого такого момента, когда бы русская церковь сияла таким блеском,такою духовною мощью и красотою.Какие же семена раскола можно усмотреть в общих деяниях ипостановлениях Стоглавого собора?Во-вторых, Стоглавый собор утвердил двуперстие, разве он не основывалсяна всей предшествующей многовековой истории церкви? Разве не двуперстиебыло господствующим столетия до него на русской земле? Разве кто-либо изсовременных ученых сможет ограничить историческое бытие двуперстияопределенным или неопределенным указанием, что глубочайшая христианскаядревность его не знала?Стоглавый собор утвердил то, что уже века до него было господствующим,непререкаемым, святым, что казалось и на самом деле было цветом церковнойжизни, без чего невозможно было самое прикосновение к церкви, чтоспособствовало иногда удивительно высокому развитию духа человеческого. Некрест ли восьмиконечный охранил русскую церковь от католичества? Недвуперстным ли сложением осеняли себя в своих великих подвигах всесвятые земли русской?Церковная жизнь, как и жизнь вообще, выражается мелкими, иногда едвауловимыми чертами, но эти незаметные черты, эти микроскопические штрихислагаются в правильное, отчетливое, легко читаемое очертание, в одинудивительно сложный и возвышенно жизненный организм - тело. Не тольковероучение, как непреложная истина, но даже едва уловимая форма букв,которыми переписано изложение этого вероучения, свидетельствует о вере, одуховно-нравственном проникновении в веру. Не только богослужебная книга,но и обращение с нею или как с предметом святым, или как с обыкновеннымслужит показателем смысла и силы богослужения. Не только обряд, но и едвауловимое движение при его совершении является символом веры.Со всех этих сторон, да и вообще во всех отношениях жизнь русскойцеркви еще задолго до Никона патриарха сложилась в величественноеодухотворенное тело. В течение столетий являлись святые великие подвижникиверы и народности и складывались уставы, предания, обряды, обычаи; росли икрепли мысль и чувство, свидетельствующие о сохранности Христовой веры вчистоте и неприкосновенности; воспитывалась единая народная верующаядуша.Можно ли в этой народной душе искать каких-либо зародышей раскола? Нет,и на это никто дерзнуть не осмелится, кто верует, что и до Никона патриархана Руси была святая непорочная Христова Церковь, что народ был преданчистой вере, что он созидался в великий храм Духа Святого. Этой вере, этойЦеркви старообрядцы никогда не были изменниками. Все то, на защиту чегоони восстали, было освящено самою Церковью и засвидетельствовано великимисвятыми, одухотворено народною мыслью.Таким образом, исчезает самая возможность вопроса о начале происхождениястарообрядчества. Не при Никоне патриархе оно возникло и окрепло, а раньшеего, так что изначальный момент старообрядчества должен быть отодвинут вглубь веков, он простирается в страшную историческую даль, доходит до самыхцветущих времен восточной церкви и апостольского века. Раньше же Никонастарообрядчество развивалось в удивительно пышный цвет, оно торжествовалона Стоглавом соборе, его исконным представителем является митрополитМакарий, его исповедовали и князья, и цари московские, и целые сонмырусских святых, оно именно было господствующим исповеданием на русскойземле до Никона патриарха, воспитавшегося в нем же и имевшего силу изменитьему. При Никоне патриархе старообрядчество не началось, не зародилось, абыло смещено, заменено чем-то иным, новым, старообрядчество же раскиданобыло по всей русской земле. То, что обыкновенно называют старообрядчеством,или расколом, в сущности есть не что иное как часть некогда великой ицветущей церкви, искони живой, растущей, одухотворенной.Можно говорить не о причинах происхождения старообрядчества, а опричинах разделения древней старообрядческой церкви, о причинах сохраненияее духа в народе русском, о причинах необыкновенной живучести и силы этогодуха, о причинах и свойствах церковного перелома, совершившегося припатриархе Никоне, и безжизненности, полной неудачности при всем видимомблеске этого перелома.
31. Октябрьская социалистическая революция в России и РПЦ. Чтобы понять трагедию Православной церкви в России в ХХ веке, недостаточно ограничиться только ее послереволюционной историей. Необходимо взглянуть и на кризис православия исторически, имея в виду основы взаимоотношений между Церковью и Государством, заложенные в эпоху императора Константина и его непосредственных преемников. Конец этой затянувшейся константиновской эпохе положил декрет СНК РСФСР от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви». Однако в свете последовавших за этим декретом гонений, продолжавшихся семь десятилетий, многим дореволюционная эпоха и церковный «константинизм» видятся, чуть ли не как некий «золотой век», и нередки мечты о возвращении к нему. Поэтому необходимо поразмыслить над сущностью «константинизма» и над тем, к чему логически привело его осуществление на протяжении исторического пути России.
studopedia.su - Студопедия (2013 - 2024) год. Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав!Последнее добавление
