Песнь двадцать четвертая. 1 покуда год не вышел из малюток и солнцу кудри греет водолей, а ночь все ближе к половине суток 4 и чертит иней посреди полей подобье своего седого брата

1 Покуда год не вышел из малюток И солнцу кудри греет Водолей, А ночь все ближе к половине суток 4 И чертит иней посреди полей Подобье своего седого брата, Хоть каждый раз его перо хилей, - 7 Крестьянин, чья кормушка небогата, Встает и видит - побелел весь луг, И бьет себя пониже перехвата; 10 Уходит в дом, ворчит, снует вокруг, Не зная, бедный, что тут делать надо; А выйдет вновь - и ободрится вдруг, 13 Увидев мир сменившим цвет наряда В короткий миг; берет свой посошок И гонит вон пастись овечье стадо. 16 Так вождь причиной был моих тревог, Когда казался смутен и несветел, И так же сразу боль мою отвлек: 19 Как только он упавший мост приметил, Он бросил мне все тот же ясный взгляд, Что у подножья горного я встретил. 22 Он оглядел загроможденный скат, Подумал и, кладя конец заботам, Раскрыв объятья, взял меня в обхват. 25 И словно тот, кто трудится с расчетом, Как бы все время глядя пред собой, Так он, подняв меня единым взметом 28 На камень, намечал уже другой И говорил: "Теперь вот тот потрогай, Таков ли он, чтоб твердо стать ногой". 31 В плаще бы не пройти такой дорогой; Едва и мы, с утеса на утес, Ползли наверх, он - легкий, я - с подмогой. 34 И если бы не то, что наш откос Был ниже прежнего, - как мой вожатый, Не знаю, я бы вряд ли перенес. 37 Но так как область Злых Щелей покатый К срединному жерлу дает наклон, То стены, меж которых рвы зажаты, 40 По высоте не равны с двух сторон. Мы наконец взошли на верх обвала, Где самый крайний камень прислонен. 43 Мне так дыханья в легких не хватало, Что дальше я не в силах был идти; Едва взойдя, я тут же сел устало. 46 "Теперь ты леность должен отмести, - Сказал учитель. - Лежа под периной Да сидя в мягком, славы не найти. 49 Кто без нее готов быть взят кончиной, Такой же в мире оставляет след, Как в ветре дым и пена над пучиной. 52 Встань! Победи томленье, нет побед, Запретных духу, если он не вянет, Как эта плоть, которой он одет! 55 Еще длиннее лестница предстанет; Уйти от них - не в этом твой удел; И если слышишь, пусть душа воспрянет". 58 Тогда я встал; я показать хотел, Что я дышу свободней, чем на деле, И молвил так: "Идем, я бодр и смел!" 61 Мы гребнем взяли путь; еще тяжеле, Обрывистый, крутой, в обломках скал, Он был, чем тот, каким мы шли доселе. 64 Чтоб скрыть усталость, я не умолкал; Вдруг голос из расселины раздался, Который даже не как речь звучал. 67 Слов я понять не мог, хотя взобрался На горб моста, изогнутого там; Но говоривший как бы удалялся. 70 Я наклонился, но живым глазам Достигнуть дна мешала тьма густая; И я: "Учитель, сделай так, чтоб нам 73 Сойти на вал, и станем возле края; Я слушаю, но смысла не пойму, И ничего не вижу, взор склоняя". 76 И он: "Мой отклик слову твоему - Свершить; когда желанье справедливо, То надо молча следовать ему". 79 Мы с моста вниз сошли неторопливо, Где он с восьмым смыкается кольцом, И тут весь ров открылся мне с обрыва. 82 И я внутри увидел страшный ком Змей, и так много разных было видно, Что стынет кровь, чуть вспомяну о нем. 85 Ливийской степи было бы завидно: Пусть кенхр, и амфисбена, и фарей Плодятся в ней, и якул, и ехидна, - 88 Там нет ни стольких гадов, ни лютей, Хотя бы все владенья эфиопа И берег Чермных вод прибавить к ней. 91 Средь этого чудовищного скопа Нагой народ, мечась, ни уголка Не ждал, чтоб скрыться, ни гелиотропа. 94 Скрутив им руки за спиной, бока Хвостом и головой пронзали змеи, Чтоб спереди связать концы клубка. 97 Вдруг к одному, - он был нам всех виднее, - Метнулся змей и впился, как копье, В то место, где сращенье плеч и шеи. 100 Быстрей, чем I начертишь или О, Он вспыхнул, и сгорел, и в пепел свился, И тело, рухнув, утерял свое. 103 Когда он так упал и развалился, Прах вновь сомкнулся воедино сам И в прежнее обличье возвратился. 106 Так ведомо великим мудрецам, Что гибнет Феникс, чтоб восстать, как новый, Когда подходит к пятистам годам. 109 Не травы - корм его, не сок плодовый, Но ладанные слезы и амом, А нард и мирра - смертные покровы. 112 Как тот, кто падает, к земле влеком, Он сам не знает - демонскою силой Иль запруженьем, властным над умом, 115 И, встав, кругом обводит взгляд застылый, Еще в себя от муки не придя, И вздох, взирая, издает унылый, - 118 Таков был грешник, вставший погодя. О божья мощь, сколь праведный ты мститель, Когда вот так сражаешь, не щадя! 121 Кто он такой, его спросил учитель. И тот: "Я из Тосканы в этот лог Недавно сверзился. Я был любитель 124 Жить по-скотски, а по-людски не мог, Да мулом был и впрямь; я - Ванни Фуччи, Зверь, из Писгойи, лучшей из берлог". 127 И я вождю: "Пусть подождет у кручи; Спроси, за что он спихнут в этот ров; Ведь он же был кровавый и кипучий". 130 Тот, услыхав и отвечать готов, Свое лицо и дух ко мне направил И от дурного срама стал багров. 133 "Гораздо мне больнее, - он добавил, - Что ты меня в такой беде застал, Чем было в миг, когда я жизнь оставил. 136 Я исполняю то, что ты желал: Я так глубоко брошен в яму эту За то, что утварь в ризнице украл. 139 Тогда другой был привлечен к ответу. Но чтобы ты свиданию со мной Не радовался, если выйдешь к свету, 142 То слушай весть и шире слух открой: Сперва в Пистойе сила Черных сгинет, Потом Фьоренца обновит свой строй. 145 Марс от долины Магры пар надвинет, Повитый мглою облачных пелен, И на поля Пиценские низринет, 148 И будет бой жесток и разъярен; Но он туман размечет своевольно, И каждый Белый будет сокрушен. 151 Я так сказал, чтоб ты терзался больно!"

Дата добавления: 2014-11-29