Сергей Шнуров. Рубашка

Кажется, что работы Александра Косенкова — это жизнерадостное чувство юмора, выраженное в красках. Благодаря яркому колориту и экспрессивности рисунка создается обманчивое ощущение, что художник пишет картины спонтанно. Но основательное образование дает художнику возможность логически обосновать собственное творчество. Александр Косенков говорит, что картина должна обладать динамикой и способностью затягивать внимание зрителя, а оттенки, лежащие рядом, могут создавать новое качество цвета. Самым главным условием творчества Александр Косенков считает ощущение радости и удовольствия в момент созидания.

Александр Косенков. Живописный цвет радости.

Косенков создает собственную версию современной жанровой картины, в которой лубочность персонажей и обыденность сюжетов, комментируемых народными присказками причудливым образом сочетаются с изысканностью линий и насыщенным декоративным цветом. Ему удаются римэйки классической живописи, которую он наполняет новым смыслом и звучанием, причем посредством ее схематизации и упрощения («Картина Репина «Не ждали»).

В своем отношении к живописи Косенков схож с ленинградскими петербургскими экспрессионистами – арефьевцами, митьками, «безнадежными живописцами».

Александр Косенков уже много лет живет в Новосибирске, но родился он на Дальнем Востоке в поселке Экимчан, в 1959 году. Участие в математических олимпиадах привело его в Новосибирскую физико-математическую школу, затем он окончил Технологический институт. Далее последовало распределение в новосибирский Академгородок, где существовала художественная студия под руководством ленинградской художницы Натальи Чижик. Эту студию Александр Косенков посещал много лет, по сути преподавание в студии ничем не отличалось от классического художественного образования. Помимо традиционных рисунка, живописи и композиции, своих студентов Наталья учила самостоятельному видению, предоставляя им творческую свободу.

7. Николай Копейкин (СПб)

Свой стиль Николай Копейкин называет «мультипликационным реализмом». С сатирической традицией художника роднит не только злободневность сюжетов и образов. За маской живописца скрывается истинный интеллектуал, чьи усилия направлены не столько на совершенствование средств выразительности, сколько на осмысление социальной действительности. Не случайно автора так интересуют антропоморфные медведи и слоны, отчасти символизирующие проявления звериного в человеке. Его серия со слонами сюжетно восходит к событиям XVIII века, и в частности к 1714 году, когда персидский шах преподнес Петру I диковинное животное. Некоторые картины иронично иллюстрируют историю существовавшего в Петербурге слоновника. Так, одно из полотен («Случай в слоновнике») представляет собой своего рода «слономахию» или историческую реконструкцию драки слонов, которых в целях профилактики простуды поили водкой.

Копейкин – представитель объединения непрофессиональных художников, называющих себя «колдовские» (аббревиатура «КОЛХУИ»). Основная задача колдовских художников, сформулированная в манифесте объединеня, - «не очаровывать зрителя, а напротив, разочаровывать, т.е. снимать чары, пелену с глаз современного человека относительно современного общества» Аллегорическим языком гротескной живописи колдовские художники занимаются острой критикой социальной действительности.

Копейкин — многопрофильный творческий человек — он и художник и музыкант, и кинорежиссер, и актер (участник известной группы «НОМ»).

NB! Если вам нравятся работы этого художника, то Вы можете посетить один из наших самых популярных Ю-спейсов «Детство», автором которого выступил Николай Копейкин.

Николай Копейкин. Димон сидящий – «герой нашего времени».

-

Копейкин создает иронически обобщенный символ современности в виде образа «героя нашего времени» Димона сидящего – обывателя новых времен со всеми характерными признаками и ассоциациями, отсылающими к современности. Романтически возвышенный герой классического прошлого со знаменитого полотна Врубеля «Демон сидящий» превращен современным художником в обмельчавшего гопника Димона, сидячего в знаковой для понимания биографии героя позе. Врубель, глубоко символичный художник, вдохновленный произведением Лермонтова, создавал образ своего романтического демона как символ души, олицетворяющего собой вечную борьбу мятущегося человеческого духа, ищущего примирения обуревающих его страстей, познания жизни и не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе. Герой Копейкина, хоть и устремлен взором в синюю даль моря, вряд ли способен вызвать у зрителя ассоциации с мятущимся духом и стремлением к познанию. Художник иронически помещает своего героя в псевдоромантическую среду (море – один из главных символов эпохи романтизма, ассоциировавшихся у художников этого времени как знак проявления свободы человеческого духа), тем самым придавая актуальное звучание классическому образу прошлого.

Однако, работу Копейкина можно рассматривать иначе - как ностальгический образ уже ушедшего времени, как «уходящую натуру» 80-х гг (см. ниже Изолитературу)

Изолитература

ИГУАНОДОН ФИНСКОГО ЗАЛИВА

[…]

… Димон — с голым загорелым торсом в «трениках» и кепке, с пивом и сигаретой, курящий и плюющий в море, представитель вымирающего вида. Почему? Потому что глобализация, потому

что новое поколение сказало свое «нет» алкоголю и табакокурению и «да» — здоровому, на американский манер позитивному образу жизни. «Париться и прибиваться» немодно. «Стритбол и девчонки — моя атмосфера./ Ну в общем, хип-хоп нам делать пора» — говоря словами из песни Серегя Шнурова, чей «Ленинград» являлся именно ностальгическим проектом. Ностальгическим — для тех, кому в начале 2000-х было слегка за тридцать, чье взросление пришлось на вторую половину 80-х — «меловой», то есть финальный период советского мезозоя.

Они — 1980-е — давно прошли, и припозднившийся Димон, которому уже не с кем сходить на разборки в соседний квартал, задумчиво сидит на бетонной набережной Финского залива. Он одинок, море его юности остывает, но меняться, приспосабливаться, «прогибаться под изменчивый мир» он не станет. Его поза полна достоинства, его взгляд устремлен в прошлое.

Если вы отправитесь на набережную в поисках Димона, вы уже можете его не застать.

И то хорошо, что «красоту его Копейкин спас...».

Михаил Овчинников

Сергей Шнуров непосредственно является одним из символов современной российской культуры. Брендовые вещи, изображенные на его картинах, становятся яркими, почти гламурными характеристиками времени, говорящими признаками общества эпохи потребления. Желтая рубашка величественно предстает перед нами как знак пустоты, смерти человека, вытесненного вещью. Одежда, маркированная известным брендом, больше не нуждается в присутствии самого человека, становится вполне самодостаточной, обретает свою собственную жизнь, не зависимую от человека (петербургские повести Гоголя еще в 19 веке пугали читателей ужасом отделяющихся от человека и живущих своей жизнью вещей).

Шнуров иронически создает новую «икону» современности, подменяя и рождая новые актуальные смыслы. Желтый и синий - символические цвета иконы (в традиционной иконописи – желтый, золотой – цвет и свет радости, символ божественной энергии и благодати, красоты мира и величия Бога; синий и голубой цвета означали бесконечность неба, символ иного, вечного мира) заменены художником на грязные, густые, брутальные цвета глянца с налетом желтизны, исполненного в манере псевдомонументальной живописи. Желтая рубашка Шнурова – символ подмены цветов и смыслов божественного вечного мира материальной культурой современного мира, избравшего новую религию культа вещей и поклонения мамоне.

Дата добавления: 2014-12-27