УНИВЕРСУМА 2 страница

Эксцентричность человека проявляется именно в том, что он по природе своей иррационален. Но, будучи таковым, обладает даром сознания. Отсюда и разорванность человеческого поведения, поразительная непоследовательность его поступков. Несомненно, обычный индивид, еще не смешавшись с толпой, тоже плохо различает грезу и действительность. Это, можно сказать, его антропологическое свойство.

Свежий пример. В идущем на британских экранах телесериале изображается жизнь обыкновенный семьи. Сценаристы предложили интересное развитие событий. У молодоженов рождается ребенок. Сколь естественно и трогательно! Однако продюсеры отвергли замысел, по крайней мере, его реализацию. Мотивы? В штате нет пока дополнительной сотрудницы... Кто же станет принимать шерстяные шапочки, которые растроганные телеманы будут посылать малютке?

Неужели человек, находясь в здравом уме, не соображает, что чадо родилось в воображении сценаристов. Косвенный ответ на этот вопрос есть у французского психолога С. Московичи. Толпа трактуется у него обобщенно. Это вовсе не только сборище на площади. Это человек у экрана, в политическом клубе, на конкурсе красоты, в избирательном марафоне... Толпа там, где есть синдром мистификации. Однако правомерен вопрос: «Где же тогда отыскать суверенного, автономного индивида?»

Литература

Губин Е., Некрасова Е. Философская антропология. — М., 2000.

Гуревич П.С. Проблема целостности человека. — М., 2004.

Гуревич П.С. Философская антропология. — М., 2001.

Страх. Страсти человеческие. — М., 1998.

Фромм Э. Психоанализ и этика. — М., 1998.

Вопросы по теме

1. Как проявляется иноприродность человека?

2. Кто такие биофилы?

3. Кто такие некрофилы?

4. Почему человек «едва ли не самое эксцентричное создание универсума»?

Тема 6

ЧЕЛОВЕК ИРРАЦИОНАЛЕН

Я

спрашиваю свою пациентку, жив ли ее отец.

Она отвечает: «Не знаю. Он ушел из семьи, когда я была совсем маленькая».

—Но что вам известно о нем?

—По сути дела, ничего. Знаю, что он живет в Москве...

—И вы никогда не пытались разыскать его?

—Нет, а зачем? Мама прекрасно воспитала меня одна...

—Можете ли вы описать его облик по ранним детским воспоминаниям?

Он был высокий, сутулый, плотный... Похож на французского актера Депардье. У меня потом все любовники были похожи на этого француза.

Подумайте, какая поразительная раздвоенность суждений. На уровне сознания женщина сообщает мне, что она никогда не искала отца и не нуждается в нем. А на уровне подсознательного показывает, что искала отца в каждом мужчине... Отчего так? Человек -своеобразное создание...

Прежде всего, важно уяснить огромный вклад 3. Фрейда (1856-1939) в изучение человеческой природы. Когда он начинал свою исследовательскую деятельность, существовала так называемая просветительская модель человека. Фрейд во многом сохранил верность этой модели, как она сложилась в XVIII в., но, с другой стороны, и поколебал представление о человеке, существовавшее в то время. Под человеческой природой просветители понимали совокупность стойких неизменных черт, общих задатков и свойств, выражающих особенности человека как живого существа и присущ; человеку разумному во все времена независимо от биологической эволюции и исторического процесса. Раскрыть эти признаки -значит понять человеческую природу.

Просветительскую модель человека можно описать с помощью трех основных положений. Во-первых, просветители создали культ разума как основного достижения человека. Человек обладает необыкновенным даром. Он может вызвать в собственном воображении давно ушедшие миры. Он способен с предельным погружением [войти в сферу собственных мыслей и критически воспринять их. Человек может рассуждать, познавать, оценивать, выстраивать логически стройную последовательность умозаключений. Разум — огромная сила, которая помогает человеку принимать решения, осмысливать социальные процессы¹.

Традиции классического Просвещения отводили огромную роль способностям личности проявлять несомненную критическую настроенность, готовность отличать истинное знание от ложного.

Просветительская реакция на религиозное мировоззрение заключалась именно в подчеркивании и даже абсолютизации разума, в преувеличенной оценке

1Гуревич П.С. Теория и практика психоанализа. — М., 2000. — С. 121.

рационально-критических возможностей сознания как такового в борьбе против традиционных догм и идолов.

Первоначальные либерально-просветительские представления о неисчерпаемых возможностях разума были связаны с идеалом независимой и критической личности. Эпоха Просвещения породила культ «автономного человека», способного трезво и глубоко оценивать явления, идеи, нравственные поступки и их следствия. Рационализм и критицизм объявлялись универсальной характеристикой человека.

Пафос разума, знания и основанного на них прогресса выразился в идеологии Просвещения наиболее полно и отчетливо. Вневременная, внеисторически понятая, всегда тождественная себе разумность в противоположность «заблуждениям», «страстям», «таинствам» рассматрива­лась просветителями и как универсальное средство совершенствования общества. Прогресс осмыслялся ими как результат распространения истинных идей, которые постепенно устраняют, гадки и чудеса мира, пропитывая его светом разумности.

Коломан Мозер, афиша XIII выставки Венской Сецессии,

Понимание социального смысла идеологии троилось на противопоставлении «истинных» щей неорганизованной эмпирии повседневного Опыта. Разумеется, мыслитель Просвещения отдавал себе отчет в том, что масса, к которой он обращается со своим учением, не обладает развитым интеллектом, знанием, целостностью ми­тоз зрения. Но не это представлялось в ту пору существенным для мыслителя. Вслед за Бэконом многие философы полагали, что разум вполне можно очистить от предрассудков.

Функционирование общественного сознания понималось мыслителями Просвещения как такой процесс, в ходе которого философ обязан донести до людей открывшиеся ему истины. Им казалось, что выключенность из системы материального производства служит творцам культурных ценностей достаточной гарантией, позволяющей преодолеть эгоистические интересы, прагматические расчеты, эмоциональные пристрастия и другие поводы сокрытия истины. Раннебуржуазные мыслители видели свое призвание и общественную миссию в том, чтобы донести до масс полное, не искаженное ничем знание.

В соответствии с этой установкой масса мыслилась как вполне благодарный объект просвещения. Разумеется, многие сограждане подвержены предрассудкам, заражены корыстью, погрязли в суетности, в повседневности. Но эти изъяны «практического сознания»идеологи Просвещения объясняли тем, что люди вынуждены добывать себе хлеб насущный, и их зависимое положение мешает им самостоятельно проникать в сокровищницу знаний. Все это, одна ко, не препятствует методически планомерному и развернутому прояснению обыденных представлений, ибо человек по природе своей разумен, открыт для просвещения.

Второе положение просветительской модели человека: человек вменяем и социально ответствен. Если у него есть разум, то он вполне способен обдумать любую сложную ситуацию и поступить в соответствии с собственным критическим сознанием. Нет такой преграды, которая не позволила бы независимой личности уйти ста суда совести, от подверженности предрассудкам. Критическое сознание — залог человеческой ответственности¹.

1 Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия и наука. — М.1972. - С. 57.

Третье положение просветительской модели гласит: человек во многом подвержен животным страстям, инстинктам. В его поведении проступают следы

природного мира. Здесь обнаруживаются агрессивные и жестокие поступки. Однако чем дальше развивается история, тем в большей степени «окультуривается» и облагораживается человек. Однако Фрейд считает, что инстинкты не «окультуриваются»¹.

Хотелось бы отметить, что при всей своей приверженности идеям Просвещения 3. Фрейд находился под сильным влиянием взглядов, рожденных философией жизни, как она предстала в творчестве А. Шопенгауэра, Ф. Ницше и других мыслителей. Уже в романтической традиции воображение ценилось больше, чем разум. Сначала А. Шопенгауэр, а затем Ф. Ницше задумываются над странностью человека как живого существа².

Путем чисто философского умозрения формируется мысль о том, что человек, вероятно, выпадает из цепи природных «тварей». Он эксцентричен и вовсе не производит впечатления «венца творения». Вопреки научным фактам философы выдвигают идею о том, что человек есть «еще не установившееся животное» (Ф. Ницше).

Фрейд, следуя за философами жизни, склоняется к мысли, что культура стала бременем для природного человека. Иначе говоря, он следует за Ницше, который предлагал вернуться к дионисическому (природному) человеку, преодолев в себе аполлоническое начало. Рассуждая о либидо, Фрейд видит в любви, и особенно в ее поэтических формах, восстание против инстинкта и берется лечить любовь как невротическое переживание. Для Фрейда, как и для Ницше, важно возвращение к природному человеку.

Философская антропология XIX в. показала, что человек является не столько венцом творения, сколько «дезертиром природы, ее вольноотпущенником». О каждом живом существе на нашей планете можно, в принципе, сказать: оно сложилось окончательно.

Итак, антропологический персонаж 3. Фрейда — это человек, вытолкнутый из природы, переживающий постоянный конфликт сознания и подсознания, рационального и иррационального. Романтики XIX в. исходили из культа бессознательного как глубинного источника творчества. Их усилиями в общественном мнении укрепилась мысль о том, что сознание не является единственной формой духовной жизни. Однако до конца столетия не было ясного представления о той, как рождается бессознательное, какова его структура, что связывает его с сознанием. На рубеже веков 3. Фрейд разработал психологическую концепцию, «направленную на изучение скрытых связей и основ человеческой душевной жизни».

Фрейд нанес сокрушительный удар по главным установкам просветительского сознания, но при этом он остался верен просветительской традиции в трактовке разума. Просветители оценивали разум как главенствующее свойство человека, величайший дар. Фрейд в целом остался на этой позиции. В своей деятельности он беспредельно доверял разуму как способности аналитического постижения реальности. Характерно, что, критически оценивая наследие Фрейда, Фромм тем не менее подчеркивает верность австрийского аналитика принципу истины.

1 Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев B.C. Классика и современность две эпохи в развитии буржуазной философии // Философия и наука. — М.1972. - С. 57.

2 Ницше Ф. Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм // Ницше Ф. Соч.: I В 2 т. -М., 1990. -Т. 1.

«Ничто не способно выразить этот принцип точнее, чем слова Еван гелия «и истина сделает вас свободными». Идея о том, что истина спаса ет и лечит, является древним прозрением; о ней знали и учили великие Наставники Жизни. Конечно, не все доходили до радикализма и прямо ты Будды. Но мысль о спасительности истины является тем не мене(общей для иудаизма и христианства, для Сократа, Спинозы, Гегеля \ Маркса».

Фрейд задался вопросом определения закономерностей в поведении и мышлении человека. Его попытка представить психику как сложившуюся структуру помогла, прежде всего организовать наши представления о внутреннем мире человека. Она показала сложность человеческой субъективности. Раскрыв во внутренней жизни человека действие разных инстанций, Фрейд первым указал на многослойность психики. Он утверждал, что наша психика не сводится к сознанию.

Бессознательное

Проживший долгую жизнь человек сохраняет в своей душе

образы давно ушедшего времени. Уже давно умерли те чувства, те состояния души, которые породили эти образы, а они все живут где-то в подсознании и, время, от времени повинуясь каким-то неведомым законам, выходят на поверхность.

Я спросил одного из своих пациентов, может ли он припомнить самый счастливый день своей юности. Мой собеседник, человек уже немолодой, неожиданно просиял. «Да, — сказал он, поразив меня быстротой реакции, — несомненно. Это было во время войны. Я, тогда еще совсем юный, попал под бомбежку. Взрывы бомб следовали один за другим. Вокруг, точно факелы, горели танки. На снегу чернели трупы. Отчаянно выла сирена».

На какую-то долю секунды пациент мысленно покинул стены кабинета, он замолчал, в глазах появилось таинственное выражение. «Я оказался под мостом, — продолжал он после паузы. — Устроился на какой-то тумбе, подсознательно ощущая некое укрытие над собой. И вот что странно, я не испытал никакого страха. Напротив, совершенно неожиданно я почувствовал какой-то прилив радости. Мне вдруг показалось, что все это происходит не со мной. Я только зритель. Эти люди, которые гибнут от взрывов, вообще из другого мира. Вопреки здравому смыслу и даже инстинкту выживания я почувствовал поразительный взлет души».

Мы помолчали. Человек вдруг поднялся из-за стола, словно за хваченный воспоминаниями. «Моя жизнь, — сказал он, — не баловала меня удачами. Выпало немало злоключений. Помню один из рассказов Василия Шукшина. Сельчанин вспоминает, как он мчится по степи в какой-то безумной скачке, с предельным напряжем, своих сил. Прошли десятки лет. Этот эпизод выплывает из памяти, и герой рассказа думает: никогда в жизни я не был так счастлив, как в тот миг из прошлого...»

Мой собеседник перегнулся через стол: «Скажите, это, наверное, безумие? Война — это страшное потрясение. Но я был счастлив в те минуты, как никогда. Всю жизнь, когда мне было особенно тяжело, я вспоминал бомбежку, и она заполняла мою душу радостью. Неужели такое возможно?

Моему собеседнику казалось, что его переживания уникальны. Но это совсем не так. Когда мы вспоминаем свое прошлое, происходит явное преображение критического мышления. Наши эмоции совершенно не выдерживают суда рассудка. Миг на грани смерти кажется неизъяснимым блаженством. Ночная скачка по степи, не оправданная расчетом, оценивается как постижение смысла жизни. Убогое существование вспоминается как обостренное счастье. Бессмысленные лозунги, которые мы выкрикивали на площади, обретают статус абсолютной истины. Примитивная попытка изобразить пение поднимает со дна души немыслимый энтузиазм.

Что это невротические реакции или таков человек — это, по выражению Э. Фромма, едва ли не самое эксцентричное создание на Земле? Можно ответить так: и то и другое. Сначала надо понять, что человек действительно странное существо. Демоны постоянно растаскивают его в разные стороны. В психике человека огромный материк бессознательного... Но ведь открытие 3. Фрейда состоит не только в этом. Он показал, что между сознанием и остальной частью психики фиксируется рассогласованность. Это мучительный обостренный конфликт...

Глубина воспоминаний

Психоаналитик придает огромное значение воспоминаниям пациента. Без них невозможно отыскать источник психической травмы, которая накладывает отпечаток на всю человеческую жизнь. Но в том-то и дело, что память человека капризна. Лев Толстой неожиданно видит себя грудным младенцем на руках у матери. Кто-то отчетливо помнит, как он, суча ножками, пытается догнать материнскую юбку. У другого в голове неотвязный эпизод. Отец наказал его. Он стоит в углу, тщедушный, маленький. Ему безумно смешно.

Отчего наше прошлое не выстраивается в памяти в виде череды конкретных и последовательных эпизодов? Почему природа распорядилась так, что вспышки света озаряют неожиданное? Никто, кроме самого человека, не может выткать уникальную прядь своей жизни. Это похоже на то, чему учат мистики. Человек умирает, и его земное существование предстает вдруг в одномоментной мозаике праведных и грешных деяний.

Каждый человек хранит собственные кольца воспоминаний. То, что происходило с ним, не растворяется, не исчезает... Оно уходит в глубины подсознания и там живет своей уникальной жизнью, наращиваются целые пласты чувствования, некогда испытанных состояний. Фромм, критикуя Фрейда, предостерегает: иногда память несет конструкции более поздних впечатлений. Это специфическая; архитектура событий, грез, кристаллизации.

У этих «кадров» своя логика. Она не совпадает с обычным рассудком. Нечто кошмарное переплетается с мигом блаженства. Эпизод счастья из какой-то детали всплывает в памяти, как грозное предостережение. Здесь правит бал ее величество Похожесть. Неслучайно Фрейд говорил о методике свободных ассоциаций. Одно тянет за собой другое... Это как в классическом итальянском фильме. Мальчик бежит вдоль забора. Палка в его руках мерно ударяется по деревяшкам. Это образ войны... Потом он станет значимым для всей партитуры фильма.

Ретро

Реклама часто возвращает нас к далеким временам. Ретро (лат. retro — стиль в современном искусстве) — воскрешение старых мотивов и сюжетов в музыке, живописи, одежде, кино. Многие пытаются понять, почему в свое время фильмы «Покровские ворота», «Москва слезам не верит» обрели такую немыслимую популярность. Люди рассматривают нелепую скульптуру горниста, и что-то немыслимое проступает в неожиданных очертаниях.

В самом деле, почему телевизионные программы о прошлом «Старая квартира», «Старые песни о главном» и другие — пользуются такой популярностью? Или хотя бы празднества в честь 850-летия Москвы. Опять зазвучали с экрана песни о столице и о войне. Мы слушаем: «И врагу никогда не добиться...» Рождается ощущение, будто в нашу одинокую, опустелую душу ворвалось знакомое, без чего жизнь кажется бессмысленной. Ликование, обретенное душевное спокойствие, готовность перенестись в прошлое. А ведь это были годы войны, террора, геноцида...

Пациент никогда не приходит к психоаналитику с готовым признанием: «Видите ли, со мной был необыкновенный случай, который отравил всю мою жизнь». Люди даже не догадываются, где исток невроза, навязчивых потрясений, счастливых воспоминаний. Психоаналитик изо всех сил помогает пациенту связать забытое в нечто целостное. Передача выполняет психотерапевтическую функцию. Людям предлагают побродить в пространстве бессознательного. Вспомнить, оценить, пережить заново.

Записываю исповедь: «Я поднимаюсь на крышу, чтобы сбросить фугаску, а там парень и девушка целуются...» Жизнь не развивается в одном измерении. Горе и счастье, подвиг и бесчестие, палачество и жертвенность переплетаются. Мы думаем одно, например, что наше поведение мотивировано любовью, привязанностью, чувством долга. Мы не осознаем, что вместо этого оно мотивировано желанием властвовать, мазохизмом, несамостоятельностью. Большинство людей живет в мире самообмана. Но все-таки можно утверждать: человеку свойственно идеализировать воспоминания...

Ремейки и ностальгия

Психологический тип милой Гретхен, не выдержав стремительности XX в., остался в прошлом. Салонные красавицы начала XX века, цепляющиеся за представления об ушедшем этикете, воспринимались уже с иронией и насмешкой новой отечественной интеллигенцией, увлекающейся науками, поэзией и революцией. Мы легче вообразим себе героиню начала века, вспомнив стихи Анны Ахматовой, А. Блока, Н. Гумилева. Н. Берберова (1901—1993) в своих автобиографических воспоминаниях пишет о Зинаиде Гиппиус (1869—1945) как о законодательнице мнений, о безоговорочном критике и судье литературной среды, сравнивает ее с Гертрудой Стайн (1874-1946).

Женский тип,.господствующий в 20-е годы прошлого века, резко изменился; судить о нем нам очень помогает литература. В произведениях Б. Пильняка, М. Булгакова, М. Зощенко мы знакомимся с машинистками, секретаршами, служащими учебных учреждений. Возникает образ полуголодной нищенской жизни, с претензией на «роскошь» фильдеперсовых чулок и кошачьего меха, крашенного «под леопарда». Через безответственных, задавленных примусным бытом кудрявых представительниц прекрасного пола, мечтающих о муже — военном. Или вдруг появится, мелькнет аскетический силуэт не признающий слабостей человеческой натуры «гадюки» — бывшей революционерки, научившейся презирать жизнь в вихрях Гражданской войны.

Тридцатые годы уже дают нам зримый образ героинь. Кинематограф тиражирует тип оптимистки, спортсменки, комсомолки, с песней марширующей на парадах и массовых празднествах. В полосатых футболках, под которыми тесно высокой груди, в прорезиненных тапочках, они весело и смело смотрят на нас с киноэкранов, закрывая своим телом амбразуры концлагерей и пыточных камер.

Между психологическим типом, распространенным на данном отрезке времени, внешним обликом и модой существует прямая зависимость, поскольку и то и другое как бы выражение общественных связей, потребностей времени. И все-таки в моде есть что-то своевольное, переменчивое, независимое от образа жизни и господствующих ценностей.

Век XX демонстрирует нам целую галерею женских образов. Мы рассматриваем старые фотографии, кадры немых фильмов и без труда определяем запечатленное на них время. Разве это труд но? Вы только приглядитесь к мягкой массе волнистых волос или к гладкой мальчишеской стрижке. А эта бровь, изгибающаяся тонким полумесяцем, линии губ, тени на щеках или веках... Пытливому взгляду прекрасная незнакомка может рассказать о многом.

Однако каждая ли женщина могла следовать моде? Ведь для этого требовались немалые средства. Но, как говорится, пусть неудачник плачет... О тех, кто остался за пределами Большой Моды, нам нечего сказать. Это несостоявшиеся персонификации. Мы упомянем лишь об утонченных, элегантных женщинах с безукоризненными прическами и совершенным гримом, ухоженных, украшенных бриллиантами. Таковы роковые красотки немых фильмов — героини голливудских мелодрам.

Сейчас, когда наше телевидение постоянно показывает ретро-сессии, обращаясь к тому, что «было... было... было...», мы видим, что поначалу лицо XX в. еще отдавало дань скромности. Женщины пытались подражать дамам минувшего столетия. Перелистаем старые журналы мод. Бледные, нежные, не знающие солнечных лучей и косметики личики украшены губками сердечком. Чуть было не забыл главное — стыдливый румянец и потупленные глазки. Тончайший слой рисовой пудры вряд ли разглядит дилетант, не посвященный в тайны женской красоты и моды.

Если косметики много, это совсем иной тип женщины. Лишь куртизанки и актрисы имеют право на толстый белый слой пудры. Им же приличествуют черные обводы вокруг излучающих мистическую силу очей. Румяна на щеках и мочках. Это дамы полусвета. В таком облике они вдохновляли поэтов декаданса. И вместе с тем, дыша духами и туманами, пугали обывателей, носителей строгой пуританской морали.

Прически... Нет, это целая поэма. Главное средство персонификации. Вся энергия и предприимчивость на службу прическе! Длинные, ниже пояса, еще лучше — до колен, волосы укладывались Изобрели корсет, и сложные волосяные сооружения исчезли. В моду стали входить элементы ампира. Корсет — это новый стиль одежды. А вместе с ней и прически. Пробор и узел на затылке. Прическу украшали приколками, черепаховыми гребнями, устремленным вверх пером на бархатной ленте.

Впрочем, хватит о деталях внешнего облика. Пора сказать и содержательной стороне вопроса. Постепенно возникал радикальный разрыв с прежними ценностями. Рушился пуританский идеал В викторианской Англии, как свидетельствуют психологи, столы I стулья были покрыты белыми чехлами до самого пола. Нельзя, что бы ножки были обнажены, — это неприлично.

Кино рождало моду или мода заявляла о себе с киноэкрана? Отныне актрисы немого кино получили право бывать в роскошных гостиных. Пуританские нравы трещат по швам. Рождался культ кинозвезд. Вот когда условные рисунки и туманные фото журналов мод обрели на экране живое воплощение. С этих пор моду диктуют! величайшие актрисы начала века — Мэри Пикфорд и сестры Гиш...

Техника поступает на службу персонификации. К 1915 г. относится экранное рождение первой женщины-вамп. Это грешная и обольстительная Теда Бар. Она стала хранительницей генеалогического древа многочисленных перевоплощений роковых героинь западного кино.

Листаем журналы второй половины 20-х годов. Боже мой, какие новые лица, совсем не похожие на прежнюю девушку моей мечты. Лицо обрамлено геометрически смоделированной короткой стрижкой. Вот самый модный из вариантов — брюнетка с прямой челкой до глаз и ярким ртом. Перед вами героини популярных фильмов — Лия де Путти и Аста Нильсен.

Губная помада, пудра, краска — все в изобилии. Но еще сильны пуританские рецидивы. Кое-кто воспринимает косметику как свидетельство распущенности. Это рождает супружеские драмы, семейные баталии.

А между тем в конце 20-х годов в женском арсенале появляются румяна...

Тридцатые годы. В общем, ничего особенного. Разве вот это: женщина-мальчик в короткой юбке. Но ведь многим такой образ не по душе. Мещанская сентиментальность и жажда «красивой жизни» порождают запрос на иные персонификации. Но радуйтесь, застенчивые! — юбки удлиняются, а волосы приобретают пышность. В моду входит кудрявая блондинка...

Открываются новые салоны, оборудованные аппаратами для электрозавивки. Мода — диктатор. На киноэкранах царят блондинки, крашенные перекисью. Например, неповторимая Джоан Харлоу. Но это все однодневки. Настоящая законодательница женского образа — Грета Гарбо. Это символ женской красоты, по крайней мере, целого десятилетия.

Актриса отказывается от голливудских стандартов. Она окружает свою жизнь ореолом тайны. Актерское мастерство, талант — все это будоражит воображение. Лицо Греты чуть ли не официально признано «лицом века». Теперь, если вы актриса и хотите изобразить мистическую таинственную и притягательную женщину, у вас есть некий образец. Бог наградит терпеливых и усердных.

Длинные пажеские волосы, тонюсенькие брови, длинные ресницы, щеки с впадинами, скромный грим, таинственное и отрешенное выражение лица... Внимание, на вас смотрят Джоан Кроуфорд, Катрин Хепберн, Марлен Дитрих... Последняя еще в «Голу бом ангеле» 1930 года воплотила образ роковой женщины. Отныне это ее призвание — быть на экране губительницей...

А тут уже суровые 40-е... Не все женщины могут заняться собой как прежде. Мир разделен, трагичен. Гибнут люди. Тут уж не до имиджа... На войне как на войне. Однако и в этих обстоятельствах мода находит повод к преображению: героини надевают пилотки, сапоги, носят платья с подложными плечами, широкий, как ремень пояс.

Кто невротик?

Мне позвонили из редакции новой много тиражной газеты. Рокочущий бас сообщил:

— Нам нужен взгляд психоаналитика на телевизионную программу «Старый телевизор»...

Я уже мысленно увидел свою фамилию на страницах этой вроде бы центральной газеты. Между тем бас продолжал:

— Покажите, что стоит за этой невинной затеей. Пусть все

поймут, что это обыкновенный «брейн-вошинг». Они злонамеренно хотят вернуть нас в коммунистическое прошлое...

— Но разве рассказ о том, как входил в нашу жизнь телевизор, — это коварный умысел?

—А как же? — воодушевился редактор, незаметно беря на себя роль психоаналитика. — Разве вам не понятно, что все это не случайно — и эта картинка из фильма «Пять вечеров», и это невинное как бы интервью?

Мне, впрочем, кажется, что надо отделить общекультурный смысл интереса к истории от идеологического умысла. Недавно прочел в одном массовом учебном пособии по культурологии: «Манкурт (по имени героя романа Ч. Айтматова «И дольше века длится день») — человек, утративший историческую память..» Культурологи что-то напутали: такого героя в романе нет. Историческую память, оказывается, утратить легко. Даже в учебном пособии.

Телевизионный канал «Культура» намечает широкую ретроспективную программу. Велико искушение пройти вдоль шеренги столетий и десятилетий. Если история становится объектом изучения, обостренного интереса, если люди хотят ухватить смысл прошлого, вряд ли разумно видеть в этом только умысел. Такую подозрительность исторической памяти можно назвать невротической...

Но нельзя не видеть и иное. Ностальгия, особенно в нашей стране, где на предложение: «Встаньте. У кого все было...», поднимаются люди, победно оглядываясь на других, может включать в себя и идеологическую заангажированность.

Дата добавления: 2014-12-27