Тема 4. Язык и мышление 2 страница

Принято считать, что наш мозг хранит намного больше информации, чем мы хотели бы или нуждаемся. Главная трудность – доступ к этой информации и её извлечение из памяти.

Знания поступают к нам через органы чувств. Далее они изменяются и хранятся в виде абстрактных репрезента­ций. Именно они подвергаются изменениям. Эти из­менения, или модификации связаны с нашим прошлым опытом, результатом которого явилась сложная сеть наших знаний. Таким образом, поступающая информация обрабатывается, абстрагируется и хранится затем в системе памяти че­ловека.

Еще один важный вопрос: как человек овладевает зна­ниями? С ответом на него связаны гипотезы врожденного и приобретенного знания. Попытки объяснить, как ребенок овладевает языковыми закономерно­стями, обычно увязываются с двумя научными подходами. Первый не признаёт наличия у детей какого-то ни было врожденного знания, но допускает, что человек от рожде­ния имеет нечто, дающее возможность овладения языком, т.е. обладает врожденными средствами (механизмами и процедурами) овладения знанием. Решающая роль отводится прижизненному опыту ребенка, благодаря которому формируется не имевшееся ранее знание. Согласно второму подходу, человек от рождения уже располагает определен­ным «базовым» знанием. Однако мнения о характере такого знания различа­ются. По-разному объясняют и то, как врожденное знание «извлекается» и ис­пользуется.

В работах многих отече­ственных ученых встречается критика идеи врожденного знания. В концепции, идущей от Льва Семеновича Выготского, Алексея Николаевича Леонтьева, Александра Романовича Лурии, утверждается, что структуры языка не являются врожденными, они представляют собой результат отражения отношений объективной дейст­вительности. Основания для усвоения языка следует искать вне индивида, овла­девающего языком, в санкционированных обществом нормах и способах обще­ния, носителями которых для ребенка являются взрослые.

Одной из фундаментальных научных задач современности является разработка общей теории знаний.

До настоящего времени не имеется единой и не­противоречивой классификации знаний, которая смогла бы объединить все виды знаний, выделяемые по разным основаниям.

В общем виде знание принято делить на научное и ненаучное (обыден­ное). В научном знании выделяют естественнонаучное и гуманитарное.

Другая классификация общего типа разграничивает знание социальное (философское, экономическое или естественнонаучное, гуманитарное) и инди­видуальное (личностное). Здесь, по мнению ряда авторов, знания противопос­тавляются по степени известности.

В отношении к продуктивной деятельности человека выделяют предметные знания (т.е. знания о некой предметной области объективного мира) и методо­логические (т.е. знания о знаниях и о способах деятельности, о процедурах опе­рирования знаниями).

С точки зрения содержания знаний они делятся на энциклопедические (знания о мире) и языковые (знания о системе языка: фонологические, морфологичекие, лексические, синтаксические; знания о правилах построения высказываний по моделям, существующим в языке и правилах функционирования языковых единиц в речи и пр.).

В плане содержания ов­ладения языком родным или вторым (иностранным) разграничиваются языковые и метаязыковые знания.

В соответствии со способами усвоения и запоминания информации (и/или на основании критерия роли соответствующих типов знаний при овла­дении и пользовании естественным языком, как родным, так и иностранным) разграничивают декларативное и процедурное знание. Декларативное знание – это знание о чем-либо, в то время как процедурное знание – это зна­ние как сделать что-либо, но не на уровне вербального описания, а в плане ре­ального действия. Представление об этих двух типах знаний опирается на научные концепции (в первую очередь, концепцию Дж. Андерсона), в которых долговременная постоянная память подразделяется на декларативную (содержащую все известные нам факты) и процедурную (содержащую процедуры всех действий, которые мы можем выполнить). Соответственно различаются знания фактов и знания процедур.

Согласно этой концепции декларативная память включает семантические знания и недавно закодированные эпизоды, объединяемые в смешанную семантическую сеть; из­влечение информации происходит путем распространения активации по этой сети. Для декларативной памяти типично оперирование пропозициями, которые могут формироваться вербально, поэтому мы их осознаем.

Дж. Андерсон разграничивает осознаваемые факты и автоматические действия («процедуры», «продукции»). Процедурная память содержит условие совершения действий («если – то»). Если совпадают условия в нашем опыте и в наличной ситуации, то из памяти извлекается соответствующее действие. Осо­бенностью продукций является то, что они автоматически извлекаются, когда встречаются соответствующие условия.

То, как человек пользуется системой языка, не зависит от его степени осоз­нания этой системы или от его способности описать эту систему.

Процессы анализа и осознания знания обычно увязываются с разграни­чением имплицитных и эксплицитных знаний. Имплицитное знание – это интуитивная информация, которой оперируют, например, обу­чаемые; эксплицитное знание – это осознаваемое знание о языке, то есть правила, которые фор­мируются вербально.

Существует также проблема выводного знания, связанного с разграничением явно выраженной в высказывании или тексте информации и того, что в той или иной мере подразумевается или может быть «выведено» из непосредственно данного на основании языковых и/или энциклопедических знаний индивида. Выводное знание непосред­ственно помогает нам понимать как звучащий, так и написанный текст, оно связано с широким кругом понятия, путь к нему может требовать ряда переходов.

К понятию выводного знания обращаются специалисты в различных областях знания – лингвисты, психологи, психолингвисты. Внимание исследо­вателей в основном направлено на разные особенности выводного знания и на те или иные опоры, играющие особую роль при его извлечении и функционировании.

Как отмечает Александра Александровна Залевская, для установле­ния конкретного объекта сообщения человеку часто приходится опираться на выводное знание, осно­вывающееся на его энциклопедическом знании. То есть человек, слушаю­щий или читающий, воспринимает и понимает информацию, опираясь на свое прошлое знание, свой прошлый опыт. Это энциклопедическое знание, которое хранится в долговременной памяти человека и которое составляет основу выводного знания при «вынесении» информации из текста. Выводное знание – это некоторое заключение, ко­торое выводит читающий (слушающий) текст из очевидного.

Экспериментальные ис­следования, свидетельствуют о том, что слушающий/читающий заполняет пробелы в воспринимаемом тексте, чтобы получить связное целое, и при этом соединение выводного знания и того, что явно дано в тексте, может приводить к забыванию исходной синтаксической формы текста и к сохранению только смысловой сути. В исходном тексте слова и синтакси­ческие структуры претерпевают изменения через призму нашего языкового или энциклопедического знания.

Важно добавить, что во всех названных случаях выводное знание точнее было бы на­звать выводным знанием (отношением) поскольку личностная интерпретация выводимых фактов всегда сопровождается их эмоционально-оценочным пере­живанием.

Взаимодействие различных видов знаний, особым образом репрезентированных в памяти индивида и составляющих основу для выводного знания, обеспечивает функционирование речевого механизма в процессе понимания текста.

7. Прецедентные феномены

Существует набор определенных «культурных предметов» или идей (отражаемых в сознании феноменов материального или духовного мира), который в свою очередь определяет и отражает специфику национального характера и языкового сознания. Этот набор предметов в сознании носителя определенной культуры связан с интенсивно окрашенной гаммой чувств или эмоций. Появление в сознании любого из этих предметов приводит в движение всю связанную с ним гамму чувств. Подобные предметы называются прецедентами. Они «бытуют» в сознании, актуализируются в речи.

Как объясняет «Словарь иностранных слов», прецедент – это случай, имевший место ранее и служащий примером или оправданием для последующих случаев подобного рода. Прецедент – некий факт (в самом широком смысле слова), который обладает образцовостью (служит эталоном, примером), на его основе следует моделировать последующие действия. Основное отличие прецедентных феноменов от собственно прецедентов иных типов в том, что прецедентные феномены связаны с коллективными инвариантными представлениями.

Термин прецедентность – один из наиболее употребляемых в последнее время в теоретической и прикладной лингвистике. Для определения самого общего понятия прецедентности подходит дефиниция, предложенная Юрием Николаевичем Карауловым: под прецедентными феноменами (ПФ) понимаются, в первую очередь, феномены, (1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношении, (2) имеющие сверхличностный характер, т.е. хорошо известные широкому окружению данной личности, включая ее предшественников и современников, (3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности.

Прецедентный феномен может быть вербальным и невербальным. Вербальные феномены – это тексты в самом широком смысле слова, например, известные литературные произведения; невербальные феномены – это произведения живописи, скульптуры, архитектуры, музыкальные творения и т.д.

По мнению Виктории Владимировны Красных и Дмитрия Борисовича Гудкова, прецедентный феномен хранится в когнитивной базе в форме когнитивной структуры, которая включает в себя дифференциальные признаки самого прецедентного феномена, его атрибуты и оценку. Например, прецедентное имя Обломов: дифференциальные признаки – лень, равнодушие; атрибуты данного прецедентного феномена – диван, халат; оценка – снисходительно-отрицательная. Дон Кихот: дифференциальные признаки – наивность, неадекватность реакций, благородство, смелость; атрибуты – цирюльный таз вместо шлема, Росинант, любовь к Дульсинее; оценка – снисходительно-положительная.

Прецедентные феномены существуют в сознании и функционируют в коммуникации. Цель любого общения – обмен информацией (интеллектуальной или эмоциональной). Важно не просто получить или передать информацию, необходимо адекватно понять ту информацию, которую мы получаем, а, с другой стороны, необходимо уметь облечь свою информацию в форму максимально доступную и понятную для реципиента. Корпус знаний и представлений коммуникантов определенного лингвокультурного сообщества – фактор, обусловливающий адекватность понимания людей друг друга в процессе общения.

Феномены (лингвистические и экстралингвистические) хорошо известные членам того или иного социума входят в коллективное когнитивное пространство коммуникантов и являются прецедентными. Прецедентные феномены – особая группа вербальных или вербализуемых феноменов, относящихся к национальному уровню прецедентности.

Существуют следующие типы (уровни) прецедентных феноменов.

Ø Социумно-прецедентные феномены: известны любому среднему представителю того или иного социума, входят в коллективное когнитивное пространство того или иного социума (конфессионального, профессионального и т.д.), не зависят от национальной культуры, например, Текст Евангелия, Библии для любого представителя христианского социума

Ø Национально-прецедентные феномены: входят в когнитивное пространство того или иного национально-лингво-культурного сообщества, зависят от национальной культуры, например, Для русского языкового сознания прецедентный текст («Обломов» и др.), прецедентное имя (Ломоносов, Баба Яга), прецедентная ситуация (Иван Сусанин) и пр.

Ø Универсально-прецедентные феномены: входят в универсальное когнитивное пространство человечества, известны любому современному полноценному homo sapiens, например, тексты В. Шекспира, известные прецедентные ситуации (ситуация открытия Колумбом Америки), некоторые прецедентные имена (Колумб, Ленин), прецедентные высказывания («Быть или не быть?») и т.д.

Во всем многообразии прецедентных феноменов различают прецедентные тексты, прецедентные высказывания, прецедентные ситуации и прецедентные имена. Первые представляют собой законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; сложный знак, сумма значений компонентов которого не равна его смыслу, в языковое национальное сознание входит инвариант восприятия прецедентного текста, обращение к нему в дискурсе происходит через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или символы. В отличие от прецедентных текстов, прецедентное высказывание входит в когнитивное пространство само, как таковое. Прецедентная ситуация – «эталонная», «идеальная» ситуация, связанная с определенными коннотациями; в когнитивное пространство входит набор ее дифференциальных признаков и атрибутов. Прецедентное имя – индивидуальное имя, связанное или с прецедентным текстом или с прецедентной ситуацией, индивидуальные имена реальных исторических лиц, считающихся прецедентными.

Символом прецедентного феномена является определенным образом оформленное, вербально или невербально, указание на прецедентный феномен: ситуацию, имя (например, изображение змея и облака – прецедентная ситуация соблазнения Евы). В качестве символа прецедентных феноменов могут выступать известные имена литературных героев (Плюшкин), реальные исторические лица (Мамай), а также яркие детали феномена (30 сребреников).

Прецедентные феномены занимают важное место в языковом и когнитивном сознании лингвокультурного сообщества, относясь к ядру языковых средств хранения и трансляции культурной информации. Они играют ведущую роль в отражении и формировании национального менталитета.

8. Проблемы продуцирования и понимания речи

В области исследования процессов продуцирования и понимания речи отечественная психолингвистика традиционно следует идеям выдающегося психолога Льва Семеновича Выготского, который понимал говорение как «совершение» мысли в слове. Процессы речепроизводства должны, несомненно, рассматриваться в связи с речемыслительным процессом. Продуцирование речи – это поступательный процесс, и его развитие зависит от некоторых исходных («пусковых») моментов. Например, Лев Семенович Выготский говорил о мотиве, порождающем какую-либо мысль.

Между понятиями производство речи, речепроизводство, продуцирование речи можно поставить знак равенства. Все эти термины акцентируют внимание именно на поступательном движении, приводящем к некоторому продукту. Важно понимать, что эти процессы производства речи естественны, но в то же время недоступны прямому наблюдению, и судить о них можно только по их продуктам – конечным или промежуточным.

Конечный продукт (текст, высказывание, отдельное слово) может в какой-то мере не соответствовать общеязыковым требованиям, т.е. содержать ошибки, анализ которых дает возможность строить гипотезы относительно тех или иных сбоев в работе речемыслительного механизма говорящего (пишущего) человека.

Промежуточные продукты: нередко говорящий замедляет речь, останавливает, заменяет слова, структуры, фразы, что позволяет строить предположения о разных этапах речепроизводства. Самоисправления (автокоррекции), оговорки, замены, паузы дают полезный материал для суждений о ходе процессов продуцирования речи.

Представления о ходе речемыслительного процесса изложены в работах Льва Семеновича Выготского, Алексея Алексеевича Леонтьева, Александра Романовича Лурии.

Они выделяют следующие 5 этапов речепроизводства:

Ø мотив;

Ø мысль (основная мысль высказывания);

Ø мысль опосредуется во внутренней речи (Л.С. Выготский); у А.А. Леонтьева этот этап носит название внутреннего программирования;

Ø внутреннее слово опосредуется в значениях внешних слов (Л.С. Выготский); А.А. Леонтьев определяет этот этап как лексическую развертка и грамматическое структурирование;

Ø реализация мысли во внешней речи (слове).

Таким образом, исследование процессов речепроизводства представляет собой разработку гипотез о ходе названного процесса, его моделирование на основании получаемых из разных источников данных.

Понимание речи (со слуха и при чтении) подчиняется некоторым общим законам переработки информации, получаемой через различные сенсорные каналы. Восприятие представляет собой не пассивное копирование воздействия извне; это живой, творческий процесс познания, характер которого дает возможность трактовать его через перцептивные действия сличения воспринимаемых объектов с хранящимися в памяти индивида прежними их отображениями для принятия решения об их опознании, т.е. об отнесении к некоторому классу объектов (процесс категоризации). В психологии восприятия, когнитивной психологии, психолингвистике накоплен обширный запас теоретических построений и экспериментальных данных по этому вопросу.

Все современные теории восприятия исходят из активности воспринимающего субъекта, включенности в систему деятельности, целенаправленности восприятия, его зависимости от многих факторов (мотивации, предшествующего опыта, его организации в долговременной памяти и т.д.).

9. Двуязычие

В последнее время все большее внимание исследователей привлекают проблемы двуязычия (билингвизма). Само понятие билингвизма в научном обиходе четко не определено: существует множество дефиниций и теорий билингвизма. В самом общем виде билингвизм можно определить как способность говорить на двух языках. В центре внимания исследователей билингвизма оказываются стратегии овладения и пользования вторым языком, но не имеется единой точки зрения на этот феномен.

В связи с обсуждением проблем двуязычия часто используются термины координативный и субординативный билингвизм и естественный и искусственный билингвизм. Следует отметить, что единства мнений нет и в трактовке этих терминов. В самом общем виде можно говорить о том, что первая пара терминов относится к тому, как «сосуществуют» языки в сознании человека, причем термин координативный билингвизм подчеркивает «равноправие» и относительную независимость двух языковых систем, а субординативный – «подчинение» одного (как правило, иностранного) языка другому. Вторая пара терминов описывает условия овладения языками; в таком контексте естественный билингвизм имеет место, когда человек овладевает обоими языками «естественным» путем, через общение в языковой среде, а искусственный указывает на то, что второй язык приобретается в условиях (организованного) обучения.

Следует разобраться во взаимоотношениях между понятиями:

первый язык (Я1) – второй язык (Я2);

родной язык (РЯ) – иностранный язык (ИЯ).

Как указывает Александра Александровна Залевская, в паре Я1– Я2 противопоставление происходит по времени или порядку усвоения языков, а в паре РЯ – ИЯ имеет место противопоставление по принадлежности к тому или иному социуму.

Между этими двумя парами понятий нет прямого соответствия при котором обязательно было бы равенство Я1=РЯ или Я2=ИЯ. Для индивида родным может быть и Я1, и Я2 (так называемое бытовое двуязычие). Хронологически Я2 может далее вытеснить Я1 по времени его усвоения и стать родным (т.е. один из языков двуязычного индивида становится доминантным). Кроме того, Я2 может не быть иностранным, но изучаться в учебных условиях (такое происходит, например, при наличии некоторого языка межнационального общения в сочетании с РЯ), а ИЯ иногда может быть для индивида третьим, четвертым и т.д. языком.

В научной литературе понятия Я2 и ИЯ обычно разграничиваются с той точки зрения, что в первом случае овладение языком происходит в естественных ситуациях общения (естественный бытовой билингвизм), а во втором – в искусственных учебных ситуациях под руководством преподавателя (искусственный, учебный билингвизм). При таком подходе подразумевается, что Я2 «схватывается» с помощью окружения и благодаря обильной речевой практике без осознания языковых явлений, а ИЯ – посредством волевых усилий и с использованием специальных методов и приемов.

Как и практически в любой сфере внимания науки, в истории методов обучения и исследований по поводу соотношения между овладением РЯ и ИЯ сосуществовали две крайние точки зрения: от абсолютного различия в их овладении до признания идентичности. В последнее время ученые все более склоняются к мнению, что между процессами овладения РЯ и ИЯ больше сходств, чем различий, механизмы речевой деятельности на обоих языках одни и те же, обучаемые проходят аналогичные стадии речевого развития, допускают сходные ошибки и т.д.

10. Концептуальная картина мира. Языковая картина мира

Когнитивная лингвистика изучает языковое сознание, образ мира, существующий в голове человека. Языковое сознание следует понимать как один из аспектов сознания человека, связанный с речевой деятельностью личности. Психологический словарь дает следующее определение сознания: сознание – это «высший уровень психического отражения действительности, совокупность чувственных и умственных образов, непосредственно предстающих перед субъектом в его ‘внутреннем’ опыте и предвосхищающих его практическую деятельность».

Образ мира, существующий в сознании, предполагает отображение внешней действительности. Под действительностью следует понимать все сущее, материальное, реально существующее и воображаемое, принадлежащее сознанию и лежащее вне его. Образ мира связан с понятием «концептуальной картины мира».

Выше мы уже говорили о концептах, их структуре, формах и способах концептуализации. Концептуальная картина мира – это существующее в нашем сознании представление о мире, данное в виде специфическим образом организованных и структурированных концептов. По сути, концептуальная картина мира – это не картина, изображающая мир, а мир, понятый как картина. В психике человека предметы окружающей действительности отображаются через опосредование предметными значениями и соответствующими когнитивными схемами. Это отображение может быть предметом сознательной рефлексии. По сути дела картина мира есть отражение окружающего мира в голове человека. Она предстает как результат прошлого того народа, к которому мы себя причисляем.

Языковая картина мира – это «мир в зеркале языка». Иногда говорят, что это «вторичный идеальный мир в языковой плоти». Можно сказать, что языковая картина мира – это совокупность знаний о мире, запечатленных в лексике, фразеологии, грамматике.

11. Языковая личность, вторичная языковая личность

Термин языковая личность был введен в научный лексикон Юрием Николаевичем Карауловым. В 1989 году Юрий Николаевич Караулов предложил структуру языковой личности, состоящей из трех уровней.

· Вербально-семантический уровень предполагает для носителя нормальное владение естественным языком, а для исследователя – традиционное описание формальных средств выражения определенных значений;

· Когнитивный уровень: его единицы – понятия, идеи, концепты, которые складываются у каждой языковой личности в более или менее упорядоченную, систематизированную «картину мира», отражает иерархию ценностей. Когнитивный уровень устройства языковой личности дает исследователю выход через язык, через процессы говорения и понимания к знанию, процессам познания человека;

· Прагматический уровень включает цели, мотивы, интересы, установки языковой личности. Этот уровень обеспечивает в анализе языковой личности закономерный и обусловленный переход от оценок её речевой деятельности к осмыслению реальной деятельности в мире.

Таким образом, языковая личность обладает знаниями лексико-грамматического уровня, определенной языковой моделью мира и иерархией мотивов и потребностей.

Языковую личность можно также определить как личность, проявляющую себя в речевой деятельности и обладающую определенной совокупностью знаний и представлений. С другой точки зрения под языковой личностью может пониматься совокупность способностей к созданию и восприятию речевых произведений (текстов).

Когда человек овладевает иностранным языком, этот язык становится не «чужим» по отношению к родному языку, а еще одним языком и культурой, которые необходимо как изучать, так и «пропускать» через себя, через свое видение мира. Овладевая каким-либо иностранным языком, мы одновременно (хотим мы этого или не хотим) усваиваем присущий другому народу образ мира, иное видение мира через призму национальной культуры, одним из важнейших компонентов которого (и средством его овладения) является язык.

В связи с этим наряду с феноменом языковой личности рассматривается феномен вторичной языковой личности, которую можно понимать как «совокупность способностей к созданию и восприятию речевых произведений (текстов) на иностранном языке». Психолингвистические методы позволяют эксплицировать (то есть «вывести на поверхность», сделать явными) процессы становления вторичной языковой личности в экспериментальных условиях.

12.Язык как знаковая система

Понимание устройства языка и его роли в жизни человека невозможно без знания о знаковой природе языка. Знаки не являются предметом изучения лингвистики, ими занимается семиотика, однако эта наука тесно связана с языковедением.

Часто говорят, что основная функция языка – коммуникативная, то есть язык предназначен для передачи информации. Это означает, что единицы языка ценны, поскольку они что-то значат, служат для передачи какого-то значения. Правда, различные типы языковых единиц (и об этом мы будем говорить далее) выражают значения по-разному. Тем не менее, проблемы значения имеют непосредственное отношение к знаковости языка.

Как указывают М. Данези и П. Перрон в своей книге по межкультурной коммуникации, Homo culturalis (человек культурный) является прямым потомком Homo signans (человека обозначающего). Отличительной характеристикой человеческого вида всегда была его замечательная способность представлять мир в виде картинок, голосовых звуков, жестов и подобных вещей. Именно по этой причине человек постепенно начал существовать не по закону естественного отбора, но по «историческому закону», т.е. по закону значений, которые предшествующие поколения накапливали, облекая их в форму знаков. В отличие от природы, культура насквозь значима, поскольку повсюду человек стремится найти значения для того, чтобы выжить.

Понятие знака охватывает исключительно широкий круг явлений, которые исследуются современной семиотикой. Но семиотика возникла на основании данных разных наук: о знаках задумывались философы, психологи, языковеды, математики и др. Обсуждение проблем знаковости можно найти в трудах Джона Локка, Гегеля, Вильгельма фон Гумбольдта, Филиппа Федоровича Фортунатова, Фердинанда де Соссюра.

В разных научных направлениях можно найти различные дефиниции знака, но мы (как и ранее при определении сложных явлений, связанных с деятельностью человека) при обсуждении знаковой природы языка будем ориентироваться на главные сущностные характеристики знака: это явление или предмет материальной природы, предназначенный для передачи какого-либо значения. Можно сказать также, что знаки выполняют функцию замещения (например, слово в сознании человека выступает как «заменитель» предмета – вспомните высказывание Николая Ивановича Жинкина: «Понимаем мы не речь, а действительность»).

Основателем современной семиотики считают Чарльза Пирса (1839-1914) – родоначальника философии прагматизма. Чарльз Пирс предложил классификацию знаков, которая до сих пор является базой для разработки теории знака (хотя в современной науке существует множество классификаций знаков). Как подчеркивает Нина Борисовна Мечковская, эта классификация является сущностной: она учитывает степень мотивированности оболочки знака его содержанием, что является главным в двусторонней структуре знака. Классификация Пирса – самая органичная для семиотики, она включает три класса знаков: знаки-индексы, знаки-копии (иконы) и знаки-символы. Понятно, что степень мотивированности знака-индекса (ср.: «Нет дыма без огня») значительно выше, чем мотивированность знака-символа (ср.: олимпийские кольца – символ Олимпийских игр, чаша со змеей – символ медицины и др.).

Среди огромного многообразия систем знаков язык занимает особое положение. По словам Эмиля Бенвениста, само понятие «знаковой функции» возникает лишь с появлением естественного языка человека, и только этот язык дает «образцовое воплощение» этой функции. Как указывает Евгений Николаевич Панов, естественный язык человека «осуществляет семиотическое (т.е. знаковое) моделирование и тем самым служит универсальной семиотической матрицей, на которой можно вторично построить практически неограниченное число самых разнообразных систем». Одной из важнейших характеристик языка как системы знаков является то, что мир символов в известной степени независим, автономен от мира вещей.

Дата добавления: 2014-12-27