Этнография похоронного обряда

Похоронный обряд.

Традиционный похоронный обряд у русских формировался за счет целого ряда архаических обрядовых элементов и комплекса представлений о смерти и загробной жизни, свойственных в прошлом многим европейским народам. Основные функции очень долго оставались весьма устойчивыми. Прежде всего, совершая те или иные действия при похоронном обряде, стремились облегчить умершему переход в иной мир, далее - обезопасить себя от возможных отрицательных последствий соприкосновения со смертью. Поэтому для похоронного обряда было исключено перерождение обрядовых элементов в игровые или развлекательные, как это было свойственно для календарных и других обрядов жизненного цикла. Некоторые элементы «ритуального веселья», наблюдаемые при совершении похоронного обряда, были органически связаны с системой архаических обережных обрядов, а не сменой функций обрядовых действий.

Одной из характерных особенностей похоронного обряда русских является структурная неопределенность момента его завершения. Обрядовый цикл, начинавшийся в момент наступления смерти, продолжался в ряде послепохоронных обрядов, переходивших после сорокового дня в календарные поминания покойного (родительская или Дмитриевская суббота, страстная суббота в Великий пост, радуница и др.).

Вера в продолжение существования человека после смерти и сохранение каких-то его потребностей, в том числе и физических, сложилась задолго до перехода к трупоположению (процесс перехода от трупосожжения к трупоположению продолжался с 8 по 12 вв.). По народным представлениям, смерть в любом случае наступала внезапно. Поэтому стремились узнать о ее приближении и, если возможно, к ней приготовиться (переодевались во все черное, прощались с близкими, исповедывались и т.д.). Пожилые люди заранее готовили для себя смертную одежду, материал для гроба. Гроб же было принято изготовлять только после наступления смерти. Приметы, предвещающие смерть, связывались с разрушительными действиями в доме (скрип стен, стола, образование трещины и др.) или вне дома (падение звезды, образование на ниве пустых мест и др.), с поведением животных или птиц (собака воет на дом, курица поет по петушиному и др.); необычными снами (строительство нового дома, выпадение зуба и др.). С этим же кругом представлений была связана убежденность в том, что родным очень важно быть около покойника в момент смерти.

После наступления смерти торопились оповестить родственников и односельчан, чтобы они приходили навестить покойного. Всю воду в доме выливали, зеркала занавешивали. Обряжение покойника начиналось с обмывания, которому придавался обережный смысл. Предметы, с помощью которых совершалось обмывание, зарывали в землю в укромном месте, чтобы они не могли повредить живым. Покойника одевали в смертную одежду (белую, сейчас просто праздничную), покрывали сверху саваном или покрывалом. Архаические модификации гроба сводились к форме лодки или долбленой колоды. В гроб стлали солому, стружки, листья от веника, туда клали хлеб, соль и часто какие-либо орудия труда. Под гроб с покойником в качестве оберега клали топор или камень (ухват или квашню). Элементы похоронного обряда могли варьироваться в зависимости от статуса покойника: они дифференцировались на чистых и нечистых или родителей и заложных (мертвяков).

Обязательным моментом похорон были ночные бдения у гроба покойника (поочередные или многолюдные), т.к. ночь считалась особенно напряженным сегментом ритуального времени. В похоронах, которые устраивались обычно через три дня после смерти, участвовали все родственники покойного. Особые обрядовые действия сопровождали момент выноса покойного из дома (ногами вперед в дверь или через окно, сразу же мыли пол или сыпали зерно и т.д.). Гроб с покойным до кладбища раньше везли на телеге или санях, перед кладбищем несли на руках. В обратный путь с кладбища лошадь перепрягали. Гроб в могилу опускали на полотенцах. Каждый из присутствующих кидал в могилу щепотку земли. Возвратившиеся домой справляли «тризну» - поминальную трапезу, состоявшую из особых блюд: горох, яичница, блины, брага, кутья, кисель. Во время трапезы покойнику в почетном углу оставляли место, положив ложку под скатерть, а кусок хлеба сверху. Тризне обычно предшествовали «поиски» покойника - ритуальный обход жилых и хозяйственных помещений. Подобные же трапезы совершались через день, через неделю, на девятый, сороковой дни и через год после похорон. Они также сопровождались посещением могилы покойного. С поминальными днями связаны обряды, исполнявшиеся после смерти до сорокового дня, - кормить покойника (пекли хлеб) и греть покойника (топили баню, обметали могилу банным веником).

Со дня похорон до года ритуальное время становится прерывистым, после года оно теряло свою зависимость от даты и приобретало ритм годового календарно-обрядового цикла. В настоящее время под воздействием городской культуры умершего принято поминать ежегодно в день смерти.

Похоронный обряд оказался одним из наиболее консервативных элементов культуры благодаря устойчивости определяющих представлений, на базе которых он сформировался. Не случайно христианизация именно в этой области не принесла сколько-нибудь существенных результатов. В центре погребального ритуала оказался страх, причем не страх перед смертью, а страх перед мертвым. Он и поддерживал строгость соблюдения и поразительную устойчивость данного ритуала в течение многих веков. Все обряды имели предохранительную цель.

Тем не менее влияние церковно-христианского начала сказалось и здесь: перед смертью человек должен был исповедаться перед священником, после смерти его «отпевали» в церкви и потом в течение продолжительного времени родственники «заказывали» поминальные службы.

3.2. Жанр причитания.

Все фольклорные жанры можно разделить на две группы: 1) жанры, которым свойственна особенная устойчивость текста (заговоры, духовные стихи, песни) и 2) жанры, отличающиеся повышенной подвижностью (предания, легенды, былички и т.д. – все то, что в народной традиции, в отличие от сказки, называется «былью» – прозаические и некоторые стихотворные жанры – т.е. причитания). В жанрах второй группы импровизационное начало играет особенно большую роль.

Текст причитания как таковой не запоминался. В отличие от сказок и былин исполнение причитаний - это не воспроизведение текста, а создание его по определенным канонам. Поэтому записи причитаний даже не принято называть вариантами; они отражают единственный момент существования текста.

Причитания представляют собой женские элегические импровизации, создававшиеся (компоновавшиеся) при помощи богатого набора средств (словесных формул, метафор, обрядов и т.д.), выработанных традицией. У русских известны причитания похоронные, свадебные, рекрутские и внеобрядовые (окказиональные). Они исполнялись, как правило, сольным речитативом в эмоционально перенапряженной обстановке и строились в виде цепочки следующих друг за другом вопросительно-восклицательных предложений, прямых или риторических обращений. Смерть в причитаниях сравнивается с заходом солнца, угасанием свечи, увяданием растительности и т.п., она рисуется как начало долго­го, мытарского пути. Причитающая обращается с восклицаниями заклина­тельного характера к покойному, гробу, могиле и др. В районах наиболее развитой причетной традиции (например, в Олонецкой, Архангельской и др. ра­йонах Русского севера) за время похорон женщинами произносились сотни строк, причем традиционные формулы и образы были четко распределены по этапам похоронного обряда.

Несмотря на то что еще в 1551 г. в постановлении Стоглавого собо­ра обычай оплакивать был официально осужден, он был настолько устой­чив, что в начале 18 в. Петру I пришлось еще раз специально запретить плакать на похоронах лиц царского дома. В крестьянской же среде этот обычай дожил до наших дней.

Несомненно, что причитания как жанр сформировались первоначально в составе похоронного обряда. Причитания свадебные, рекрутские и окка­зиональные развились на основе похоронных по эмоциональной и ритуаль­ной аналогии. Примечательно, что причитаниям свойственна открытая структура, характерная также и для похоронного обряда и выделяющая его среди всех других обрядов семейного цикла.

Традиция русских свадебных причитаний сформировалась по крайней мере уже к 15 в. - именно с этого времени в письменных документах встречаются упоминания о них. См., например, Житие Стефана Пермского, написанное Епифанием Премудрым, 1896. С.96. Рекрутские причитания восточных славян в том виде, в котором мы их знаем несомненно сложились под влиянием 25-летней рекрутской повинности, введенной в начале 18 в. Им предшествовала, вероятно, традиция причитания при проводах в военные походы.

Причитания как особый фольклорный жанр известны всем трем восточ­нославянским народам. Однако похоронные причитания в украинской тради­ции разных районов выступают то в форме прозаических (или слегка рит­мизованных) выкриков-речитативов, то в форме стихотворного речитатива; в белорусской - стихотворный речитатив преобладает, хотя известны за­писи и прозаические; в русской господствовал стихотворный речитатив, особенно развитый в севернорусских районах (Прионежье, Печора и др.).

Свадебные причитания украинцам совершенно неизвестны, а у русских весьма развиты и распространены, за редким исключением, повсеместно. У белорусов - только в Витебской губ. в специфической форме (невесте-си­роте на могиле). Что касается рекрутских причитаний, то они фиксировались у русских, украинцев и белорусов сравнительно мало и степень их развития и распространения неясна - по-видимому, она связана с развитостью похоронных причитаний в каждом из районов. И, наконец, внеобрядовые причитания известны только в записях из русских районов, особенно северных.

Зафиксированы также отличия в форме исполнения причитаний. Похо­ронные обычно исполнялись сольным речитативом, в некоторых случаях при чередовании исполнительниц (или даже одновременном исполнении разных текстов). Свадебные причитания, наряду с сольной, нередко имеют коллективную форму напева (исполняются хором девушек от лица невесты, ее родственников).

Если похоронные причитания известны и южным и западным славянам, то развитие свадебных и внеобрядовых причитаний сближает русскую тра­дицию с фольклорной традицией некоторых финно-угорских народов (морд­ва, коми, карелы, ижорцы, эстонцы-сету).

Напев-формула русских плачей обычно один для каждой микролокальной традиции. Нередко музыкальная формула плача как бы короче стиховой строки, и тогда регулярно появляются апокопы: недопеваемые окончания слов будто глотаются слезами.

Дата добавления: 2014-12-27