Обладание или бытие» как проблема человеческого существования

Свобода и смысл человеческого существования

«Свободен ли я или не свободен - это то, что может глубоко определить не только мои поведенческие установки, но и саму мою природу» [61].

Выделяя те или иные стороны человека в качестве существенных, мы неизбежно определяем сферу должного в человеческом существовании. Так, если человек – это дух, то он должен быть свободным, ибо сущность духа – свобода. Поскольку человек разумен, он требует разумности мира для гармонии с ним, и прежде всего он хочет, чтобы его существование в мире имело смысл. Однако всегда ли человек свободен, всегда ли он ощущает смысл своей жизни? Иначе говоря, определяется ли существование человека его собственной сущностью? - Только в таком случае он будет свободным.

Поскольку «свобода составляет природу воли»[62], она всегда являлась идеалом человеческого существования, хотя и, как справедливо замечал Гегель, само понятие свободы весьма «размыто»: «Ни об одной идее нельзя с таким полным правом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об идее свободы, и ни об одной не говорят обычно с такой малой степенью понимания ее»[63]. Свободу противополагают принуждению и случайности: «…под чрезвычайно многозначным понятием свободы понимают именно выражение внутренней сущности и ее необходимости вопреки принуждению и случайностям внешнего влияния…»[64]. Как бы ни определяли свободу, сущее, как известно, далеко не всегда совпадает с должным, и действительность более или менее далека от идеала: в многообразных отношениях человека к миру, к другим людям и даже к Богу и к себе самому он нередко оказывается несвободным, детерминированным извне.

Главным здесь является то, что «нельзя понять свободу, или точнее, понять человека как свободу посредством объективного анализа человеческих способностей или абстрактного рассмотрения свойств человека. Ни в коем случае свобода не является способностью или свойством человека, которым он наделен фактически… Быть свободным или несвободным - это для человека выбор и, более того, фундаментальный выбор»[65].

Дилемма «обладание или бытие» - это коренная проблема человеческого существования; ее обсуждение восходит к древним религиозным учениям (буддизму, христианству), которые призывали человека отказаться от обладания вещами во имя духовной силы. Различие «между тем, что мы имеем, и тем, что мы есть»[66] оказывается в непосредственной связи с мерой свободы и несвободы человеческих поступков.

«Делать», «иметь» и «быть»

Человек свободен, когда он сам себя определяет и реализует, то есть когда он определен своим Я, принимая решения, делая выбор, когда в отношении к иному – к миру, другим людям – человек исходит из своего Я, а также из предположения, что так же должны поступать и другие люди, то есть исходит из свободы как принципа: «…я только тогда истинно свободен, если и другой также свободен и мной признается свободным»[67]. В противном случае, когда существование человека определено извне, когда он не является «автором» своих поступков, он оказывается в рабском положении. «Чтобы знать, свободен ли человек, достаточно знать, есть ли у него господин»[68]. Свобода, таким образом, - это отрицание внешнего, чужого произвола и утверждение своего Я в мире.

Отношения человека к объектам мира выражаются его желаниями, которые, как оказывается, неоднозначны. Ж. П. Сартр пишет: «Только ради краткости мы говорим о «желании чего-то». В действительности множество эмпирических примеров показывают, что мы желаем обладать таким-то объектом, или сделать такую-то вещь, или быть кем-то. Если я желаю эту картину, это означает, что я желаю ее купить, чтобы ею владеть. Если я желаю написать книгу, прогуляться, это означает, что я желаю создать эту книгу, совершить эту прогулку. Если я наряжаюсь, значит я желаю быть красивым; если я себя просвещаю, значит хочу быть ученым и т. д. Таким образом, с самого начала три большие категории конкретного человеческого существования выступают перед нами в их первоначальном отношении: делать, иметь, быть»[69]. Далее он замечает, что «желание делать не является нередуцируемым», а именно: чаще всего «”делать” редуцируется в средство, чтобы иметь», а «желание действовать редуцируется к определенному желанию бытия... Таким образом, три категории - «бытие», «действие», «обладание» - сводятся… к двум, так как «действие» является чисто переходной категорией. Желание может быть по своей сущности только желанием «быть» или желанием иметь (обладать)»[70].

Многообразные примеры различия этих двух ориентаций человека по отношению к миру приводит Э. Фромм, замечая одновременно, что уже само современное словоупотребление отражает ориентацию на обладание, что выражает особенности нынешнего общества. Его идеи перекликаются с «Очерком феноменологии обладания» Г. Марселя, рассматривавшего проблему обладания в контексте свободы человеческого бытия-в-мире.

Отношение обладания (владения) не является чисто внешним, как это может показаться на первый взгляд. То, чем обладают, «подвержено случайностям, как это бывает с вещами, и может быть потеряно, может быть разрушено. Оно становится, следовательно, или рискует стать средоточием волнения, тревоги, опасений, и тем самым возникает напряженность, которая является фундаментальной в системе обладания… Быть может, здесь нечто аналогичное диалектике господина и раба в «Феноменологии духа» Гегеля; и эта диалектика имеет своим источником то напряжение, без которого нет и не может быть реального обладания»[71].

(Речь идет о том, что Гегель выделяет «два противоположных вида сознания: сознание самостоятельное, для которого для-себя-бытие есть сущность, другое – несамостоятельное, для которого жизнь или бытие для некоторого другого есть сущность; первое - господин, второе - раб». Диалектический анализ отношений господина и раба, опосредованных вещью, обнаруживает, что сознание господина, казавшееся самостоятельным, на самом деле есть рабское сознание: «Подобно тому, как господство показало, что его сущность есть обратное тому, чем оно хочет быть, так, пожалуй, и рабство в своем осуществлении становится скорее противоположностью тому, что оно есть непосредственно»[72]. Это связано с тем, что господин, будучи потребителем вещи, оказывается несамостоятельным, передав сторону самостоятельности рабу как производителю вещи.)

Из отношения обладания Г. Марсель делает принципиальный вывод: «Нужно признать, что это напряжение, эта фатальная взаимосвязь ежеминутно угрожает превратить нашу жизнь в какое-то непостижимое и невыносимое рабство <…> …И в той самой степени, в какой меня привлекают эти вещи, они имеют надо мной власть <…> Наша собственность нас поглощает…»[73]

О том же по сути, но несколько с иным смысловым акцентом пишет и Э. Фромм: «При ориентации на обладание нет живой связи между мной и тем, чем я владею. И объект моего обладания, и я превратились в вещи, и я обладаю объектом, поскольку у меня есть сила, чтобы сделать его моим. Но здесь имеет место и обратная связь: объект обладает мной, потому что мое чувство идентичности, то есть психическое здоровье, основывается на моем обладании объектом (и как можно большим числом вещей). Такой способ существования устанавливается не посредством живого, продуктивного процесса между субъектом и объектом; он превращает в вещи и субъект, и объект»[74].

Таким образом, отношение владения (обладания) неизбежно порождает зависимость человека от собственности, тем самым лишая его свободы, превращая в раба. (Причем отношение обладания касается не только вещей, но и людей, ибо противостоящий человеку мир двояк - это мир вещей и мир других личностей.) В противоположном же случае, «когда человек предпочитает быть, а не иметь, он не испытывает тревоги и неуверенности, порождаемых страхом потерять то, что имеешь. Если я - это то, что я есть, а не то, что я имею, никто не в силах угрожать моей безопасности и лишить меня чувства идентичности. Центр моего существа находится во мне самом; мои способности быть и реализовать свои сущностные силы - это составная часть структуры моего характера, и они зависят от меня самого»[75].

Обе установки - иметь и быть - коренятся в природе человека, представляющего собой живое существо, наделенное духом; выбор же между ними имеет фундаментальное значение для определения отношения человека к миру, другим людям, себе самому. «Тенденция иметь - обладать - в конечном счете черпает силу в биологическом факторе, в стремлении к самосохранению; вторая тенденция - быть, а значит, отдавать, жертвовать собой - обретает свою силу в специфических условиях человеческого существования и внутренне присущей человеку потребности в преодолении одиночества посредством единения с другими. Учитывая, что эти два противоположных стремления живут в каждом человеке, можно сделать вывод, что социальная структура, ее ценности и нормы определяют, какое из этих двух стремлений станет доминирующим»[76].

Особая ситуация «неаутентичного» существования человека в мире складывается, когда его несвобода возникает не из-за «объективных» причин (так, например, человек бессилен перед стихией), а, по сути дела, им самим и порождается, то есть является следствием его собственного выбора. Речь идет о том, что различные порождения человеческого духа - идеи и образы либо их воплощения в вещах, организациях - могут сделать человека своим рабом. Такие ситуации обозначаются термином «отчуждение».

Дата добавления: 2014-12-27