Национально-этнические общности и отношения: политический аспект

Политические проблемы межнациональных отношений

Взаимоотношения племен и народов всегда было одной из самых важных проблем как для политиков-практиков, так и для политиков - ученых. Это обусловлено прежде всего тем, что население практически всех стран полиэтнично, многонационально (в настоящее время в мире существует около двухсот государств и в то же время на Земле насчитывается более 3 тысяч этносов - многочисленных, представленных десятками и сотнями миллионов человек, и малочисленных, состоящих зачастую из нескольких сотен человек, но имеющих свои властные устремления и политические амбиции). Одной из многонациональных стран является Россия, в ней проживает свыше 130 народов.

Этнос оказался более устойчивой и жизнеспособной формой общественного развития, чем это представлялось в прошлом. История показывает, что национальные движения за независимость, суверенитет, самоопределение в значительной степени определили политическое лицо XIX и, особенно, XX столетий. И в настоящее время во многих странах происходит процесс национальной дифференциации и оформления этносепаратистских движений: от стран, образовавшихся в результате ликвидации СССР, до внешне благополучных Бельгии, Великобритании, Канады и пр. Распад СССР и преобразование России по либерально-демократической модели привели с одной стороны - к росту космополитических тенденций и угрозе потери этнической самоидентификации ряда народов, а с другой стороны - к возрождению и распространению националистических настроений и идеологий, зачастую создающих почву для этнократических режимов. Все это чрезвычайно актуализирует значение изучение этнополитической проблематики.

Как в прошлом, так и в настоящее время мир представляет собой чрезвычайно пеструю картину национально-этнического многообразия. Существуют разные формы этнической общности людей и соответствующие им названия и понятия. Общепризнанным исходным понятием является этнос (по древнегречески - народ). Этнические общности обычно подразделяются на род, племя, народность, нацию. Их сущность и характерные особенности являются предметом социологического анализа. Политология же изучает сугубо политические отношения между этносами (по поводу власти, государственного устройства, национального суверенитета и пр.). Иногда и самим этническим понятиям предается определенный политико-правовой смысл. В политическом отношении наиболее важной категорией является - нация (от латинского “нацио” - народ). В научной литературе существуют различные точки зрения на сущность и критерии нации как этнического образования. В зависимости от того, что понимается под нацией, формируется и соответствующая национальная политика, дается обоснование выбору того или иного типа построения межнациональных отношений и национально-государственного устройства. Кроме того, необходимо учитывать, что та или иная трактовка нации зависит от политического статуса народа.

Понятие “нация” широко вошло в европейский политический лексикон после Великой Французской революции, а осмысление западноевропейского опыта так называемых наций - государств уже в прошлом веке привело к появлению взгляда на нацию как на согражданство, как на совокупность граждан одного государства, имеющих равные права, не зависящие от цвета кожи, языка, религиозных убеждений, происхождения, обычаев и бытовых традиций. Такой взгляд уходил корнями в идеологию Просвещения и Французской революции. Данный формально-юридический подход к определению сущности нации, с одной стороны, вроде бы легко снимает проблемы межэтнических отношений, межнациональных противоречий и обеспечивает прочность государства, целостность его территории, а с другой - недооценивает специфику и устойчивость особенностей различных этнических общностей, их интерес к саморазвитию, прочность традиций и специфику их культуры. И XX век показал, насколько опасна эта недооценка.

Другие исследователи рассматривают нацию как некое продолжение и усложнение родо-племенных связей. Объединяющим признаком нации объявляется “единство крови”, иначе, единство расы. К разработке этого направления в той или иной степени причастны и Ж.А. де Гобино, и Г. Спенсер, и Г. Трейчке, и Ф. Лист и Х.С. Чемберлен. Подобные теоретические изыскания часто ложились в основу политических концепций и практики расизма, апартеида, расовой гигиены и т.д. Прибегали к ним и при обосновании экспансионистской политики, завоевательных доктрин. От провозглашения деления народов и рас на полноценные и неполноценные (в том или ином отношении) - один шаг до обоснования господства первых над вторыми, или “цивилизаторской” миссии “просвещенных” народов в отношении “отсталых” или просто “дикарей”.

Третью трактовку понятия “нация” можно назвать психолого-культурологической. Она делает акцент на общности “национального духа”, национального сознания, характера, или иррационализме, бессознательности психической общности, на единстве языка, культуры и исторической судьбы. Так, например, известный русский философ, правовед и политический мыслитель И.А. Ильин подчеркивал, что “нация есть духовно своеобразный народ...”[106]. За рубежом наиболее существенный вклад в разработку политической проблематики в рамках данного подхода сделали, пожалуй, австромарксисты в начале XX века: О. Бауэр и Р. Шпрингер, настаивавшие на том, что “нация - это союз одинаково мыслящих и одинаково говорящих людей”, это - “культурная общность группы современных людей, не связанная с «землей»”. Такое акцентирование внимания на общности характера и культуры и подчеркнутое отрицание связи нации с “землей”, то есть определенной территорией, имеет принципиальное значение для представителей данной точки зрения, ибо в практически-политическом отношении из него логически вытекает программа культурно-национальной автономии (сторонниками которой и были О. Бауэр и Р. Шпрингер), а не национально-территориальной автономии, национально-государственного самоопределения народов (сторонниками которых, например, были многие российские социал-демократы).

В советский период российской истории и до сегодняшних дней с небольшими изменениями и вариациями господствовало определение нации, данное И.В. Сталиным еще в начале 1913 г. в работе “Марксизм и национальный вопрос”: “Нация есть исторически сложившаяся устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры”[107]. Данное определение дает определенные основания для проведения политики национально-территориальной автономии, но при этом следует подчеркнуть, что оно не сопрягается напрямую с известным большевистским тезисом о праве наций на самоопределение вплоть до отделения и образования собственного независимого государства. В связи с этим некоторые исследователи, критикуя данное определение, видят необходимость дополнить его пятым признаком нации признаком государственности, считая, что “нация без своего государства, законодательства, правительства не нация, а подобие нации”[108]. Но выделение признака наличия государственности неизбежно ведет к искусственному обострению межнациональных противоречий и дестабилизации государственного устройства. В стране же с многонациональным населением он зачастую просто не реализуем, так как в мире очень мало осталось моноэтнических территорий, и создание своей государственности на полиэтнической территории одним народом часто приводит к ущемлению прав и достоинства других проживающих здесь же этнических общностей (или может быть воспринято таким образом этими народами). Кроме того, часто это является завуалированным обоснованием претензий этнических элит (спекулирующих на национализме) на государственное конституирование своего привилегированного положения путем провозглашения национально-государственного суверенитета.

В этом отношении несомненный интерес представляют суждения о националистах, стремящихся к государственной самостоятельности, одного из ведущих идеологов евразийства князя Н.С. Трубецкого: “Чаще всего приходится наблюдать таких националистов, для которых самобытность национальной культуры их народа совершенно не важна. Они стремятся лишь к тому, чтобы их народ во что бы то ни стало получил государственную самостоятельность, чтобы он был признан «большими» народами, «великими» державами как полноправный член «семьи государственных народов» и в своем быте во всем походил именно на эти «большие народы»....В таком национализме самопознание никакой роли не играет, ибо его сторонники вовсе не желают быть «самими собой», а, наоборот, хотят именно быть «как другие», «как большие», «как господа», не будучи по существу подчас ни большими, ни господами”[109]. Он справедливо подчеркивал, что стремление к государственной самостоятельности является логически и морально оправданным только тогда, когда у данного народа нет иных путей освободиться от экономической эксплуатации и политического засилья иноплеменников и гарантировать существование и развитие своей самобытной национальной культуры. Стремление к государственной самостоятельности “правомерно лишь в том случае, когда оно появляется во имя самобытной национальной культуры, ибо государственная самостоятельность как самоцель - бессмысленна. А между тем у националистов, о которых идет речь, государственная самостоятельность и великодержавность обращаются именно в самоцель”[110].

Весь спектр отношений, складывающийся и проявляющийся во взаимодействии наций, народностей, небольших малых этнических групп, принято обозначать как межэтнические, или межнациональные (национальные), отношения. Существует два уровня проявления межнациональных отношений - внутригвосударственный (т.е. отношения между народностями и нациями внутри многонационального государства) и межгосударственный, международный (т.е. отношения между государственно оформленными этносами, между нациями различных государств).

Межнациональные отношения делятся на три основных типа. Во-первых, равноправные, где отсутствуют отношения господства и подчинения, неравенства, эксплуатации и т.д. Этносы имеют полную свободу в развитии собственного своеобразного образа жизни и культуры. В качестве примера подобных отношений обычно приводят Швейцарию. В этой стране швейцарцы французского и итальянского происхождения не утратили своего языка и образа жизни, хотя три четверти населения составляют немцы. Но в качестве примера такого рода отношений необходимо привести и Россию. Межнациональным отношениям в ней отнюдь не было свойственно то, что пытались приписать ей в начале века революционеры. Они выдвинули ложное и провокационное обвинение против России в том, что она является “тюрьмой народов”. В этом отношении скорее был прав был И.А. Ильин, заявлявший: “...пусть не говорят нам о том, что «национальные меньшинства» России стояли под гнетом русского большинства и его государей. Это вздорная и ложная фантазия. Императорская Россия никогда не денационализировала свои малые народы, - в отличие хотя бы от германцев в Западной Европе... Сколько малых племен Россия получила в истории, столько она и соблюла. Она выделяла, правда, верхние слои присоединенных племен, но лишь для того, чтобы включить их в свой имперский верхний слой. Ни принудительным крещением, ни всеуравнивающим обрусением она никогда не занималась”[111]. Несмотря на эти очевидные факты и вопреки реальной истории известный антикоммунист и русофоб З. Бжезинский обнаруживает удивительное единство с российскими социал-демократами и муссирует тему о якобы “принудительной русификации” в Российской империи, а затем в СССР, о только лишь военных “захватах” Россией сопредельных территорий и “порабощенных” ею народах, о том, что русские “принадлежат к бывшему правящему колониальному классу и поэтому лучше образованы, занимают лучшее положение в обществе” и “боятся лишиться своих привилегий”[112]. Вряд ли он не знаком с историческими документами и общеизвестными статистическими данными. Социально-политический, идеологический заказ явно превалирует у него над научной добросовестностью.

Во-вторых, это - отношения неравенства, господства и подчинения. Для них характерны прежде всего политическое господство и экономическая эксплуатация одним этносом других, стремление господствующего этноса контролировать культуру подчиненных народов или даже навязывать им свою. На межгосударственном уровне такие отношения принято называть колониальными. По аналогии с этим подобные отношения внутри многонационального государства иногда именуют внутренним колониализмом.

В-третьих, это - отношения крайней нетерпимости, когда представители одного этноса пытаются либо изгнать, либо изолировать, либо физически уничтожить представителей других каких-то этносов: апартеид, геноцид, этноцид.

Противоречивость, сложность, деликатность и политическая заостренность, проблемность и неоднозначность межэтнических отношений получили и свое терминологическое выражение в понятии “национальный вопрос”. Оно употребляется в двух значениях: в широком - как вопрос о межнациональных отношениях вообще, любом их типе, и в узком - как вопрос о неравноправных отношениях между этносами, вопрос о насилии, эксплуатации и вражде между народами.

Национальные отношения интегральны по своей сути. Они включают экономические, социальные, государственно-правовые, культурно-духовные и другие отношения, обладая известной самостоятельностью и устойчивостью. Характер их определяется этническими интересами, тем или иным способом или образом ориентированными и выраженными. Вопросы регулирования, управления этническими отношениями и процессами относятся к сференациональной (или этнической) политики.

Дата добавления: 2014-12-29