Энергетическая парадигма российской политики 3 страница

3 октября 2001 г. по итогам саммита Россия-ЕС в Брюсселе было принято совместное заявление о борьбе с международным терроризмом. Начались интенсивные двусторонние консультации, в центре которых находилась разработка общепринятого определения понятия «терроризм». При этом речь шла не только о «классическом терроризме», но и о таких его новых видах, как, например, химический, биологический и ядерный.

Борьба с международным терроризмом стала одним из девяти основных направлений взаимодействия России с НАТО. В ходе экспертной и аналитической деятельности рабочих групп в рамках «Совета 20» были разработаны документы по совместной оценке угроз со стороны террористических сетей, особенно авиатерроризма в отношении объектов критической инфраструктуры, угрозы применения ядерного, биологического и химического оружия. В 2002 году саммит «восьмерки» в Канаде был специально посвящен глобальной борьбе с международным терроризмом.

В сентябре 2003 года Президент В.В.Путин призвал мировое сообщество принять резолюцию о борьбе с новыми угрозами и вызовами. Эта резолюция была принята единогласно. Она предусматривала комплексный подход к борьбе с терроризмом, организованной преступностью, распространением оружия массового уничтожения, наркотиками, нищетой, недоразвитостью и прочими социальными проблемами. Речь шла об унификации национальных законодательств, в том числе уголовных и гражданских кодексов в вопросах противодействия финансовым спонсорам терроризма.

По предложению России в 2005 году была внесена новая антитеррористическая резолюция 1624 Совета Безопасности. Она провозглашала, что подстрекательство в СМИ, предоставление террористам и их сподвижникам возможности пропаганды будут инкреминироваться как преступление. Был сделан еще один шаг в развитие правовой базы антитеррора. Кроме этого в 2005 году была подписана Международная конвенция о борьбе с актами ядерного терроризма (МКБАЯТ). Это первый договор, принятый в ООН по инициативе России, и одновременно первый универсальный международный договор, направленный на предотвращение террористических актов с использованием оружия массового уничтожения.

Отчасти изменился международный климат вокруг «чеченской проблемы». В течение последнего десятилетия кровавые события в Чечне находились в центре внимание международного сообщества. Неоднократно ставился вопрос о серьезном нарушении прав человека со стороны федеральных сил на чеченской территории. Весьма скептически США и ЕС воспринимали доказательства российской стороны о тесной связи чеченских боевиков с международными исламистскими центрами, финансирующими и разрабатывающими террористические акции, а также о значительном присутствии арабских наемников в чеченских отрядах сепаратистов.

Правовая ситуация начала изменяться только после того, как исламский экстремизм стал угрозой для безопасности США и стран ЕС. В 2002 году в ЕС была разработана резолюция “О ситуации с правами человека в Чеченской Республике Российской Федерации”. Российские дипломаты объясняли, что эта резолюция является надуманной, не учитывающей реальные сдвиги в политическом процессе и нормализацию жизни в Чеченской Республике. В 2002 году Комиссия по правам человека ООН ее отклонила. Результаты голосования в Комиссии 15 апреля 2004 года также с некоторым преимуществом поддержали мнение российской делегации: 23 страны проголосовали “против”, “за” было подано 12 голосов, 18 стран воздержались. У западных партнеров России только в последние годы появилось определенное понимание того, насколько сложна и глубока эта проблема. Были приведены серьезные доказательства того, что Чечня, как часть российской территории, оказалась одной из площадок развертывания международных террористических сил и наркотрафика.

Россия в «Восьмерке»: перспективы глобального сотрудничества. В 2002 году Россия стала полноправным членом «Группы восьми» наиболее влиятельных государств мира. На саммите в Генуе «восьмерка» сконцентрировалась на обсуждении последствий глобализации. Впервые были поставлены вопросы, требующие системных усилий от государств «мирового авангарда» - как преодолеть разрыв между развитыми и развивающимися странами, бороться с бедностью, формировать сбалансированную мировую финансово-экономическую систему.

Совместно с ООН был учрежден Глобальный фонд по борьбе с ВИЧ/СПИД, малярией и туберкулезом. Были намечены дальнейшие меры по списанию внешнего долга беднейших стран и содействию их экономическому оздоровлению. Согласованы шаги по развитию образования, расширению доступа к цифровым технологиям, комплексному партнерству с Африкой.

До 2006 года российские представителя не участвовали в дискуссиях в области глобальной экономики, которую вели страны-члены «восьмерки». Впервые в феврале 2006 года в Москве успешно прошло заседание министров финансов «большой восьмерки». Тогда было согласовано, что Россия досрочно погасит сумму долга Парижскому клубу в размере 11,9 млрд долларов. Часть этих досрочных выплат развитые страны пустят на списание долгов слаборазвитым странам. Более того, Москва объявила о намерении присоединиться к финансированию программ по оказанию помощи беднейшим государствам со стороны международного валютного фонда, выделив в качестве добровольного взноса 43,5 миллиона долларов. Еще 587 миллионов Россия предоставила Международной ассоциации развития.

Другой глобальной проблемой мирового развития, в решении которой Россия на равных принимает участие, - это дефицит энергии на планете. По данным Всемирного банка, на планете 1,6 миллиарда человек не имеют даже доступа к электричеству. На ликвидацию этого дефицита до 2030 года потребуется не менее 15 триллионов долларов прямых инвестиций.

Саммит «Восьмерки» в Санкт-Петербурге (14-17 июля 2006 года). 2006 год имел для российской внешней политики важнейшее значение. Россия выступила в роли председателя «восьмерки», принимая на саммите в Санк-Петербурге глав государств и правительств. В повестку дня были поставлены следующие вопросы: энергетическая безопасность, взаимодействие в сфере образования и здравоохранения, решение демографических проблем. В ходе саммита обсуждались вопросы глобальной энергетической безопасности, борьбы с инфекционными заболеваниями, перспективы модели образования для информационных обществ в XXI веке. Ведущие западные страны были особо заинтересованы в разработке совместных действий по борьбе с интеллектуальным пиратством и контрафактной продукцией, с коррупцией на высоком уровне. Остро звучала темы о современном положении на Африканском континенте. Тематика документов саммита отразила спектр проблем, находящихся в фокусе внимания международной общественности, по которым Президент России придерживался консенсуса с партнерами по «восьмерки».

Несмотря на ожидания, проблема вступления России в ВТО не была разрешена на этом саммите. Президент США выдвинул новые претензии и отказался подписать протокол о вступлении России в ВТО. В то же время Дж. Буш и В. Путин сделали публичное заявление, что не усматривают в этой ситуации конфликта. Хотя американский Президент не удержался от косвенной критики в адрес российского руководства. Он встретился с представителями неправительственных организаций, в том числе с «Открытой Россией», чьи счета весной были арестованы судом по представлению Генпрокуратуры в рамках «дела ЮКОСа».

Не было достигнуто согласованной позиции относительно энергодиалога России с Европейским Союзом. Российские политики надеялись найти компромисс в вопросе о вхождении «Газпрома» в европейские газораспределительные сети, но не нашли поддержки у западных партнеров. Без конкретных решений остались и планы стран ЕС по поводу возможной ратификации Россией ДЭХ.

Не удалось восьмерке прийти к соглашению по отношению к ливано-израильскому конфликту. Президент США твердо поддержал сторону Израиля. Российский лидер выразил мнение, что виноваты обе стороны конфликта. Президент Франции Жак Ширак открыто поддержал подвергшийся бомбардировкам Ливан. Тем не менее, мировые лидеры высказали свое мнение о ближневосточном кризисе и проблеме ядерной безопасности северокорейского полуострова.

Президент России впервые озвучил идею о необходимости будущего расширения «восьмерки» и принятия в ее ряды Бразилии, Китая и Индии.

Тем не менее, саммит показал, что между Россией и Западом сохраняются партнерские отношения. Россия необходима странам Запада как торговый экономический партнер и военно-политический союзник. Но отсутствие конкретных решений и договоренностей отразило накалившуюся атмосферу в среде государственных лидеров «восьмерки».

Проблема вступления России в ВТО. На московском саммите Россия – ЕС 17 мая 2001 г. стороны договорились о формировании группы специалистов по разработке концепции общего европейского экономического пространства. К очередному саммиту Россия-ЕС в Риме в ноябре 2003 года был представлен итоговый доклад экспертов, в котором особое место занимала проблема вступления России в ВТО. Именно Евросоюз выступил инициатором в этом переговорном процессе. Но на практике существовал ряд проблем, решение которых затягивалось из-за разногласий заинтересованных сторон.

К России было предъявлено шесть основных требований. Необходимо было откорректировать цены со стандартами ВТО; отменить экспортные пошлины, или их радикальное снизить на энергоресурсы (газ, нефть); признать свободу транзита через газовую трубопроводную систему; наконец предоставить возможности свободного сооружения частных трубопроводов на территории России. Более того, Россия должна была ликвидировать монополию Газпрома на экспорт, а также отказаться от двойного ценообразования для внутреннего и внешнего транспортных тарифов. Как известно, в России транспортный тариф по газопроводу на экспорт выше, чем внутренний тариф.

Российское руководство пришло к выводу, что выполнение подобных требований нанесло бы ущерб российской экономике и в целом, национальной безопасности. Сложившиеся более низкие цены на энергоносители в России объективно отражают ее естественные конкурентные преимущества, от которых российские производители не собираются отказываться.

Тем не менее, политическая воля к вступлению в ВТО сохраняется, как и осознается значимость интеграции российской экономики в глобальные структуры.

Демонстративное затягивание вопроса о вступлении России в ВТО можно объяснить несколькими обстоятельствами. Во-первых, Россия с ее самостоятельной позицией стала вызывать неприкрытое раздражение. За ним последовали обвинения в сворачивании демократии и силовом давлении на соседние государства. Во-вторых, современное развитие России действительно вызвало разочарование на Западе. Не только потому, что уже не удается навязать свою волю, особенно в сфере энергетической политики. Но и потому, что проекты 1990-х годов по созданию либерально-рыночной экономики и демократического государства с развитым гражданским обществом, пока не оправдались. После дела ЮКОСа и не доведенной до конца попытки монетизации льгот, структурные реформы были приостановлены. В ответ на демонстративную самостоятельную политику, США дали России понять, что «время подарков прошло».

Есть еще целый спектр экономических проблем. Одна из таких связана с финансовым сектором страны. США выдвинули требование допустить филиалы иностранных банков на российскую территорию. Москва, в свою очередь, предложила обсудить размеры квоты на участие зарубежного капитала в отечественной банковской системе. По данным Центрального банка РФ она не превышала 10 %. Россия в ответ была согласна существенно ее увеличить, но при условии, что иностранцы будут открывать именно дочерние банки, а не прямые филиалы.

В ноябре 2006 года на саммите В. Путин- Дж. Буш вновь остро стоял вопрос о вступлении России в ВТО. Но также как в предшествовавшие встречи американская сторона достаточно твердо отклонила его решение. Только после сокрушительного поражения республиканской партии на выборах в Конгресс, Д. Буш проявил неожиданно личную инициативу, заявив, что будет лично содействовать скорому вступлению России в ВТО.

Ситуация переговорного процесса осложняется грузинским фактором. Грузия раньше еще вступила в ВТО. В ответ на политическую акцию Москвы о запрете ввоза грузинских вин и минеральной воды на территорию России, грузинский Президент М. Саакашвили демонстративно не поддержал решение по ВТО.

Таким образом, проблема вступления России в ВТО искусственно затягивается по инициативе США, для которых это – один из инструментов политического давления. Тем не менее, переговорный процесс, несмотря на затяжные паузы, продолжается и весьма вероятно, что в ближайшие годы Россия сможет стать полноправным членом этой глобальной организации.

Зимняя Олимпиада в Сочи 2014 года. На 119 конгрессе Международного Олимпийского Комитета в Гватемале в июле 2007 года было принято решение, что зимняя Олимпиада 2014 года пройдет в Сочи. Этот проект получил полную государственную поддержку и гарантии. Российское правительство приняло «Федеральную целевую программу развития Сочи 2006-2014». Признание российской заявки проходило в острой конкурентной борьбе. Это решение стало важным фактором консолидации общества и международного признания инвестиционных и политико-экономических ресурсов России.

Таким образом, в начале нового столетия Россия стала постепенно возрождаться как держава, которая в состоянии вести активную глобальную политику и оказывать воздействие на переговорный процесс в разных регионах мира.

4.4. Избирательное партнерство России и США

Российско-американские дискуссии о стратегической безопасности. Глобальная политика США в последнее десятилетие стала ключевой темой в исследованиях международных процессов, расколов корпус исследователей на два лагеря – тех, кто считает гегемонистскую политику взрывоопасной для мировой стабильности, и тех, кто, напротив, отстаивает право США на защиту «конституционной демократии» и проведение «политики мира» (peace building policy) на всех континентах.[27]

В последней книге Збигнева Бжезинского «Второй шанс», которую рецензенты уже назвали «блестящей провокацией», приведен анализ внешней политики США за последние пятнадцать лет от администрации Джорджа Буша – старшего, Билла Клинтона до Джорджа Буша- младшего. [28] Признанный эксперт и апологет американской политики в достаточно жестких формулировках критикует стратегии США, особенно за последний период, которые привели, по его мнению, к кризису супердержавы.

В первые годы президенства между В. Путиным и Д. Бушем сложился конструктивный диалог. В ходе саммитов на высшем уровне наметилась тенденция к разрешению спорных проблем в области стратегических вооружений. Еще на рубеже веков между США и Россией была подписана целая серия совместных заявлений, предусматривавших партнерство в области утилизации плутония, создание совместного центра обмена данными от систем ракет раннего предупреждения, общую разработку принципов стратегической стабильности. Казалось, эта позитивная тенденция будет продолжена.

В 2001 году на саммите в Генуе было принято решение о начале углубленных консультаций по наступательным и оборонительным системам. Официальная позиция России основывалась на комплексной оценке и взаимосвязанности этих типов систем, что должно было стать основным принципом глобальной стратегической стабильности. Москва была озабочена намерениями Вашингтона сконцентрировать внимание только на оборонительных системах, в ущерб наступательным. Это, в конечном счете, могло бы, по мнению российской стороны, нарушить баланс стратегических вооружений. В совместном заявлении Президентов России и США было зафиксировано понимание такой взаимосвязи.

Позитивные итоги саммита В.В.Путина и Дж. Буша в Любляне в 2001 году обозначили тенденцию к выстраиванию прагматичных и предсказуемых отношений между двумя государствами, преодолению разногласий путем консенсуса. В Любляне российский президент еще раз подчеркнул, что Договор по ПРО 1972 года является фундаментом всей системы соглашений о сокращении стратегических наступательных вооружений, важнейшим условием предотвращения расползания ядерного оружия и средств его доставки в мире.

В то же время в Вашингтоне значительно усилились политические группы, скептически относившиеся к необходимости многопланового переговорного процесса с Россией по стратегическим вооружениям и безопасности. Позиция силового давления, которую занял Государственный Департамент США, осложнила российско-американское сотрудничество. Трагедия 11 сентября 2001 года также косвенно повлияла на ужесточение гегемонистского подхода Вашингтона к мировой политике. Это определило поворот администрации Дж. Буша к доктрине унилатеризма- курсу на односторонний выбор «объектов угрозы» и единоличное решение о применении против них силы.

Российский МИД в ответ стремился проводить сбалансированную линию, в которой желание отстаивать государственные интересы сочеталось с готовностью к спокойному тону общения с Вашингтоном. Россия предприняла попытку подключить к этой дискуссии мировое сообщество. Ей удалось добиться на Генеральной Ассамблее ООН принятия резолюции в поддержку Договора по ПРО. Более 80 государств проголосовало «за».

Против высказались только США, Израиль, Микронезия и Парагвай. Но уже 13 июня 2002 года администрация Дж. Буша объявила об одностороннем выходе из Договора по ПРО, объясняя этот шаг необходимостью создания новой национальной системы стратегического реагирования.

Более того, представители высших эшелонов власти США не скрывали своего раздражения неуступчивостью Москвы. В демонстративных целях стал допускаться откровенно враждебный тон в отношении России. Так, в ядерном обзоре 2002 года, представленном Пентагоном, Россия в классическом духе «холодной войны» упоминалась как объект для возможного ядерного удара. Конечно, такие факты на практике расходились с политическими заявлениями, которые делал Президент США, но были своего рода «посланиями» усиливавшихся разногласий между двумя странами.

Но переговорный процесс продолжался. Президенты обоих государств договорились о дальнейшем сокращении стратегических вооружений.

Во время визита в Вашингтон в марте 2002 года министра обороны РФ С. Иванова началось активное обсуждение параметров будущего договора по радикальному сокращению стратегических наступательных вооружений. Определялся потолок - 1700 – 2200 ядерных боезарядов, что было в три раза меньше существовавшего уровня по СНВ-1. Сложные двусторонние переговоры проходили вокруг механизмов контроля, но не приносили желанного компромиссного варианта. По существу, летом-осенью 2002 года назревал кризис в российско-американских отношениях. Требовалась большая выдержка российского руководства, чтобы попытаться создать новый формат переговоров и вывести двусторонние отношения из тупиковой ситуации.

В 2002 году Россия вынуждена была пойти на ряд существенных уступок в военно-стратегической области. Была свернута военно-морская база в Камрани (Вьетнам), прекращена деятельность радиоэлектронного центра на Кубе в Лурдесе. В связи с американской кампанией в Афганистане, под лозунгом борьбы с международным терроризмом, Россия согласилась на создание американских военных баз в государствах Центральной Азии.

В октябре 2002 года в ходе встречи президентов России и США в Москве было принято, наконец, решение о подписании Договора о сокращении стратегических наступательных потенциалов. Конечно, это не было компенсацией за выход США из Договора по ПРО. Но оно обозначило тенденцию поиска общих решений в области контроля над ОМУ и средствами их доставки.

Характер российско – американских отношений в начале 2000-х годов имел своеобразную циклическую динамику. Периоды «охлаждений» чередовались с новыми инициативами, призванными придать диалогу между США и Россией конструктивный характер. Было очевидным, что обе стороны не могут допустить, чтобы отношений вступили в фазу конфронтации. Всегда находился повод для продолжения двустороннего диалога и взаимная заинтересованность.

В начале 2004 года В. Путин и Дж. Буш констатировали начало новых взаимоотношений между Россией и США – партнерских, конструктивных и предсказуемых. Риторика «нового конструктивного диалога» довольно часто воспроизводилась в официальных выступлениях лидеров государств.

Иракский кризис. Однако наметившаяся тенденция к улучшению отношений была ослаблена вспыхнувшими новыми разногласиями вокруг Ирака. Правительство Саддама Хусейна, проводившее на Ближнем Востоке откровенную антиамериканскую политику, давно вызывало раздражение США. Этот международный конфликт имел несколько уровней. Он определялся не только внутренними потребностями американской политики, направленной на обеспечение контроля над нефтеносными районами Ирака и усилением политического влияния на арабском Востоке, но и новыми глобальными технологиями Государственного Департамента США. В начале 2000-ых годов республиканская администрация Дж. Буша, руководившая политикой мировой супердержавы, приводила к дезорганизации механизмов коллективной безопасности ООН и ставила под вопрос эффективность деятельности Совета Безопасности ООН. По сути, иракский кризис поставил на мировую повестку дня принципиальный вопрос – как будут в новом столетии действовать принципы принятия политических решений. Альтернатива складывалась вокруг двух путей – либо коллегиально, либо только в Вашингтоне.

Официально, причиной наступления администрации Джорджа Буша на Багдад, стала якобы развернутая Ираком программа по созданию собственного ядерного оружия. США быстро и широко распространили эту информацию в мировом сообществе. Несколько международных комиссий, имевших доступ к стратегическим объектам страны, так и не смогли найти объективных свидетельств ядерных разработок. Тем не менее, тезис о грядущей ядерной угрозе со стороны Ирака приобрел чрезвычайную популярность в официальной американской пропаганде.

Саддама Хусейна уравнивали с Бен-Ладеном и Гитлером как воплощения «мирового зла». Помимо «ядерного скандала» разворачивалась мощная пропагандистская кампания, призванная доказать грубейшие нарушения прав личности и этнических меньшинств в этой азиатской стране. Вновь, как в случае с югославской «гуманитарной интервенцией» и введением войск на территорию Афганистана, использовалась риторика защиты демократии и построения справедливого порядка.

Государственный Департамент стремился придать готовившейся акции уничтожения режима С. Хусейна международный легитимный характер. Но для этого были необходимы неопровержимые доказательства ядерных стратегических разработок на территории Ирака, которые многочисленные комиссии и эксперты так и не смогли собрать. Совет Безопасности ООН настаивал на предоставлении подобных свидетельств.

По иракской проблеме было принято несколько десятков резолюций. Но оставался открытым вопрос, есть или нет у Ирака оружие массового поражения. В течение восьми лет, с 1990 года до декабря 1998 года, в Ираке действовал институт международных инспекторов. Благодаря их работе в значительной мере было закрыто не только ядерное досье, но и разоруженческое досье, ликвидировано большое количество химического оружия. Весь накопленный опыт был передан в архивы ООН.

Даже когда инспекторская миссия в результате конфликта с иракским руководством покинула страну, Россия стала добиваться их возвращения и продолжения работы, видя в этом залог региональной и международной стабильности. Особое значение МИД России придавал укреплению международного статуса инспекторов и разработке специальной резолюции ООН об их мандате. Россия пыталась выступить снова в роли международного посредника и на этом этапе иракского кризиса добилась определенных результатов. Багдад был готов осенью 2003 года не только принять международных инспекторов, и допустить их на стратегические объекты, но и гарантировать их неприкосновенность.

Специфика новой международной ситуации вокруг Ирака заключалась в том, что мировое сообщество впервые раскололось на два лагеря. С одной стороны, США и их сторонники настаивали на скорейшей эскалации военной интервенции против Ирака. Но, с другой стороны, Россия, Франция и Германия подписали совместное заявление в ноябре 2003 года, чтобы продемонстрировать, что до сих пор сохраняется мирная альтернатива войне. Этот кратковременный союз крупных государств континентальной Европы должен был продемонстрировать, как опасно входить в военную конфронтацию с исламским миром, что прежде необходимо использовать все возможности для мирного и долгосрочного урегулирования проблемы. Нельзя приписывать этой «ситуационной коалиции», пытающейся сдержать американскую глобальную политику, фундаментальный смысл. На межправительственном уровне это было, пожалуй, первым проявлением определенной оппозиции планам Вашингтона на Ближнем Востоке со стороны «старых» союзников по НАТО.

Инициатива России, Франции и Германии была крайне негативно расценена администрацией Джорджа Буша. Но ее поддержали широкие движения и демонстрации, прокатившиеся по Европе и США. Уникальность этого исторического момента усугублялась также и тем, что иракская проблема расколола не только членов НАТО, но и Европейский Союз. В политической публицистике осенью 2003 года появились такие определения, как «старая» и «новая» Европа. Примечательно, что все будущие новые члены Европейского Союза – страны Центральной и Юго-Восточной Европы решительно выступили в поддержку интересов США, демонстрируя полную лояльность американской политики. В то время как страны-доноры ЕС – Германия и Франция критически отнеслись к перспективе силовой, военной акции.

США и их союзники в одностороннем порядке развернули «гуманитарную интервенцию» против Ирака. Волна насилия и террористических атак захлестнула не только территорию этой страны, часть населения которой взялась за оружие и начала партизанские действия. В ряде стран-союзниц США по военной коалиции прокатились террористические акции.

Россия сохраняла в иракском конфликте твердую позицию, неоднократно выступая за коллективное урегулирование путем созыва международной конференции и призывая передать основные компетенции структурам ООН. В апреле 2004 года новый министр иностранных дел Сергей Лавров открыто назвал иностранные силы в Ираке «оккупационными по букве международного гуманитарного права», поскольку они не имеют мандата Совета Безопасности, а саму ситуацию в Ираке «крайне опасной». По мнению российского министра, необходимо было передать координирующие функции в политическом процессе в регионе Персидского залива структурам ООН – «это будет иметь принципиальное значение для формирования понимания о том, что же такое «Большой» Ближний Восток и как стремиться к его обустройству».

В январе 2007 года иракский диктатор Садам Хусейн был казнен. Но террористические атаки в Багдаде на контингент американских солдат только усилились. Ситуация стала еще более драматичной, чем до ввода в эту многострадальную страну американских войск. Последствия американской интервенции расцениваются большинством российских обозревателей и экспертов крайне негативно – «хаос, гражданская война с многотысячными жертвами, угроза территориального раздела, уже происшедшее превращение страны в основную базу международной террористической организации «Аль-Каида». [29]

В начале 2007 года Президент Буш выступил с «новой стратегией» в отношении Ирака, в которой объявлялось, что необходимо направить дополнительно еще 22 тысячи американских солдат и офицеров. Он подчеркивал, что намерен взять под более тесный контроль ситуацию в Багдаде и других районах, наиболее сильно оказывающих сопротивление американцам.

Этот новый ход Дж. Буша в иракском кризисе сопровождался не менее воинственным выступлением К. Райс, госсекретаря США о возможном применении силы против Ирана и Сирии. Несмотря на рекомендации комиссии Бейкера-Гамильтона (представителей от республиканской и демократической партий) о необходимости сокращения и вывода американских войск из Ирака, а также ее заявлений о важности переговоров с Ираном и Сирией, администрация Дж. Буша сохранила вплоть до окончания его президентского срока в 2008 году прежнюю силовую стратегию.

В результате курса на унилатеризм республиканская партия уже в 2006 году утратила контроль над обеими палатами Конгресса. А сам Президент попал в фокус острой критики за агрессивный внешнеполитический курс. Он вынужден был отправить в отставку ряд своих сподвижников – министра обороны Р. Рамсфельда, также Вульфовица и Перла. Крупные дебаты между администрацией Президента и демократическим (по большинству мест) Конгрессом разгорелись в начале 2007 года опять вокруг иракской проблемы. В ответ на предложение Дж. Буша кардинально увеличить военный американский контингент в Ираке, Конгресс поставил вопрос о «железных гарантиях» наведения порядка в этой стране. Вплоть до новых президентских выборов в США неясно, куда потянется новый вектор внешнеполитического курса США – в сторону наращивания силы в Ближнем Востоке или, наоборот, поэтапного вывода войск.

По основным стратегическим направлениям внешней политики США создался клин. В экспертной среде США Дж. Буша критикуют за целую серию просчетов - палестино-израильский конфликт; иракскую междоусобицу с присутствием американцев; усиление талибов в Афганистане; ядерные программы Ирана и Северной Кореи; геноцид в Судане; войну в Сомоли; распространение левых режимов в Латинской Америке; серьезные трения с Россией; расширение антиамериканских настроений в «старой» Европе.

Новые идеологемы внешней политики США. О контурах будущей внешней политики США можно судить по работе Конгресса 110-го созыва, который сенаторы начали с процедуры перевнесения приоритетных законопроектов. Одним из первых был внесен законопроект Ричарда Лугара «Акт об энергетической дипломатии и безопасности», в котором формулируются основы новой внешнеполитической доктрины США. Сенатор-республиканец Ричард Лугар длительное время возглавлял Комитет по международным делам Сената США, в республиканской партии имеет репутацию одного из наиболее видных идеологов внешней политики США.[30]

Дата добавления: 2014-12-29