Энергетическая парадигма российской политики 4 страница

Нарастание президентской гонки 2008 года настоятельно поставило перед американской политической элитой вопрос о поиске новой центральной идеи, которая могла бы стать общей платформой для демократов и республиканцев. Законопроект Лугара, скорее всего, претендовал именно на эту роль. Его идеологическое обоснование строилось на прогнозе о грядущем энергетическом кризисе. Угроза, по мнению составителей документа, исходит от стран-экспортеров нефти, которые «резко увеличили свои доходы за счет возросших цен, что усилило угрозу глобальной безопасности, доступ к поставкам нефти и газа все чаще зависит от политической воли стран-производителей».

По сути, была сформулирована новая парадигма – поддержание конкурентоспособности Америки требует доступных источников энергии. На этой основе определялся новый инструментарий американской внешней политики. Тезис об «ответственном использовании ресурсов» напрямую связывался с целями распространения демократии, преодоления бедности и укрепления стабильности в мире.

Особо подчеркивалась необходимость поддержки энергозависимых «молодых демократий» Украины и Грузии. За фразами о разработке международного механизма «справедливого использования» мировых ресурсов, «ответственного поведения основных поставщиков», «эффективности использования энергии», по сути, скрывалась идея прямого или косвенного вмешательства во внутренние дела стран – поставщиков энергоресурсов.

Примечательно, что на саммите НАТО в ноябре 2006 года в Риге Ричард Лугар выступил с предложением превратить НАТО в альянс потребителей энергоресурсов, противостоящий России, чтобы предотвратить угрозы энергетического шантажа. По его прогнозам, «в ближайшие десятилетия наиболее вероятным источником вооруженных конфликтов в Европе и окружающих регионах станут нехватка энергии и манипулирование ее», «НАТО должна определить, какие шаги предпринять, если Польша, Германия, Венгрия, Латвия или другие страны-члены окажутся под угрозой».[31] Более того, он предложил приравнять «энергетическую войну» к обычной: «Нападение с использованием энергетики в качестве оружия может сокрушить экономику страны и привести к сотням и даже тысячам жертв». Такая позиция отражает новые тенденции в настроениях высшей американской политической элиты.

Осенью 2006 года Совет по международным отношениям в Нью-Йорке опубликовал доклад группы экспертов под руководством бывшего министра обороны и энергетики Шлезингера и бывшего руководителя ЦРУ Дейча, содержащего общий вывод: «Зависимость от внешних источников энергоносителей представляет угрозу для национальной безопасности США, так как поставщики энергоносителей все больше прибегают к использованию своих ресурсов в политических целях».[32] Все чаще природные ресурсы предлагают рассматривать как «неотчуждаемое общечеловеческое благо» (подобно воде, воздуху и т.д.) По сути, подобные идеи подводят мировое сообщество к мысли о том, что принцип национально-государственного суверенитета в условиях глобализации устарел, требует пересмотра.

Оценки современных российско-американских отношений 2006-2008 гг. Российско-американские отношения за последние два года оставляют странное впечатление. С одной стороны, успешно осуществляются программы взаимного разоружения. Ядерные арсеналы обеих сторон уменьшились примерно на одну треть от того уровня, который был в конце холодной войны.

Объем американских инвестиций в Россию растет, хотя и значительно медленнее, чем в экономику Китая или Индии. Между президентами – В. Путиным и Дж. Бушем поддерживается интенсивный диалог. По ряду вопросов обе страны имеют сходные позиции – от осознания необходимости коллективной борьбы с международным терроризмом до предотвращения распространения ОМУ на Ближнем и Дальнем Востоке.

Можно выделить целый ряд проблем, по которым Россия и США имеют общую повестку дня: обсуждение и поиск решений по реформированию ООН; укрепление стабильности в Евразии, вступление России в ВТО; сотрудничество в энергетике, космической сфере, по предотвращению техногенных катастроф. В целом, совпадающих точек зрения у России и США по проблемам глобального развития намного больше, чем в эпоху холодной войны.

В январе 2006 года Исследовательская служба Конгресса США (ИСК) представила доклад «Ключевые вопросы 110-го конгресса», в котором содержалась комплексная оценка современного состояния российско-американских отношений.[33] В документе констатировалось, что в последние годы администрация США стремилась не «акцентировать внимание на зонах напряженности» с Россией, делать упор на реальное и потенциальное сотрудничество. Хотя многие в Конгрессе «были менее терпимы по отношению к вызывающему поведению России».

По мнению американских экспертов, общий баланс двусторонних взаимоотношений сместился «в негативную сторону». Во время его обсуждений в Конгрессе впервые в центре внимания оказался вопрос использования Россией своих энергоресурсов для давления на другие страны. В связи с этим были обозначены «зоны напряженности» - «российское вмешательство» в Грузии, Молдавии и на Украине, а также «строительство Россией ядерного реактора АЭС в Иране и ее политика поддержки иранского руководства.

Наряду с этой темой, отчетливо была выражена и другая тенденция. Американские конгрессмены выразили «обеспокоенность США в связи с антидемократическими и направленными против свободного рынка тенденциями», иными словами, законодательная элита США обвинила Россию в отходе от курса реформ. Демократическое большинство американского Конгресса критично настроено в отношении России, особенно в сфере политико-правовой и либерально-рыночной политики. Существенно сокращены расходы на программы поддержки России (закон Лугара – Нанна о противодействии ядерной угрозе, а также закон «О поддержке дела совести»).

В ходе избирательной кампании 1996 года Президент Б. Клинтон испытывал критику со стороны республиканцев за «неоправданное сближение» с Россией. Во время президентской кампании 2008 года на этот раз уже республиканскому Президенту ставят в вину, что он «упустил Россию», предоставив ей слишком большую свободу рук.[34]

На уровне СМИ образы «другого» все более напоминают кальки времен холодной войны. Ситуация усугубляется еще и тем, что дипломатические разногласия по-видимому приняли настолько острую форму, что стали все более открыто выражаться и на уровне официальной публичной политики. Речь вице-президента США Чейни в Вильнюсе в мае 2006 года ряд обозревателей сравнили с речью Черчилля в Фултоне в марте 1946 года.[35] Он заявил, что Россия стоит перед выбором – либо «вернуться к демократии», либо «стать врагом». Министр иностранных дел С.Лавров еще в 2006 году открыто заявил, что современная внешняя политика США мотивирована «комплексом победителя», приобретенным после победы в холодной войне. Этот «комплекс» - не психологическая проблема – он проявляется во всех аспектах мировой политики, когда методы разрешения той или иной международной ситуации опираются не на комплексный анализ, не на принципы международного права, а на «политическую целесообразность» в том варианте, как ее понимают в Вашингтоне.[36]

Речь В. Путина в Мюнхене в 2007 году была жестко ориентирована против американского глобализма. В российской политической элите все чаще звучит мнение, что администрация США Дж. Буша выступает как мировая «пожарная команда», которая на свой риск пытается тушить возникающие конфликты огнеопасной смесью военных акций и операций в обход решениям Совета Безопасности ООН. [37]

В январе 2007 года состоялось заседание сенатского комитета Конгресса США по разведке на тему «Современные и будущие угрозы США». Ежегодно комитеты палат Конгресса рассматривают этот вопрос. В докладе директора национальной разведки США Джона Негропонте и директора Разведывательного управления Министерства обороны (РУМО) Майкла Мейплза была дана комплексная оценка внутренней ситуации в России, а также ее внешнеполитической активности за последний год.[38]

«Быстрорастущая экономика и ощущение политических успехов внутри страны и за рубежом повысили уверенность России, дали возможность наращивать расходы на оборону и придали Кремлю смелости и преследовании политических целей, не всегда соответствующих целям западных институтов», - считает Д. Негропонте. Признавая, что Россия за последние годы достигла статуса «региональной великой державы», он выделяет ряд направлений, по которым усилились противоречия России со странами Запада – «противодействие терроризму и распространению оружия массового уничтожения, а также продвижение демократии на Ближнем Востоке». В настоящее время Россия предпринимает серьезные шаги по укреплению и модернизации военно-космического потенциала, который рассматривает как средство возвращения статуса великой державы. Для этой цели используются также и энергетические рычаги. «Русские угрозы» для США могут в будущем нарастать.

Однако не стоит драматизировать ухудшение российско-американских отношений и констатировать их деградацию.

Диалог России с США сохраняет свое приоритетное положение во внешней политике РФ. Возможно расширение самой инфраструктуры переговорного процесса. Во время холодной войны он строился в основном по линии переговоров по стратегическим вооружениям. В 1990-е годы развивался в формате деятельности совместной российско-американской комиссии по экономическому и техническому сотрудничеству (известной как «комиссия Гор-Черномырдин»). В современных условиях сформировалась новая повестка дня, обусловленная как традиционными компонентами – диалогом в военно-стратегической сфере, так и другими, не менее важными проблемами – энергетическим сотрудничеством; ситуацией на Большом Ближнем Востоке; многосторонними отношениями со странами СНГ.

Можно констатировать, что в российско-американских отношениях еще открыто «окно возможного», когда обе стороны могут сделать шаги навстречу друг другу в целях стабилизации мирового пространства. Но еще более реальной становится угроза расширения конфронтации. Если Вашингтон возьмет на вооружение для обновления внешнеполитического курса идеи крестового похода против стран- производителей энергоресурсов, то мировое развитие вновь пойдет по линии разлома. На этот раз между странами – поставщиками и странами- потребителями энергоресурсов. В этом случае следует ожидать увеличение претензий Запада к России по поводу «неэффективности» использования ее энергетических богатств.

Таким образом, характер российско-американских отношений в первые годы нового столетия определялся уже не только переговорным процессом по стратегическим видам вооружений, но и столкновением позиций по принципиальным проблемам мирового порядка. Россия занимала последовательную позицию, отстаивая приоритет коллективной безопасности и международный авторитет системы ООН. В этом смысле ее внешняя политика продолжала стратегию «многополярности», разработанную в середине 1990-ых годов.

Ситуация изменилась в связи с новой глобальной политикой республиканской администрации Дж. Буша, которая не только резко изменила стиль международного общения, но и поставила США в положение своеобразного «жандарма» мирового порядка, который обладает изначальным правом решать, что «демократично», и что таковым не является. Неудивительно, что подобная силовая политика привела к серьезной девальвации демократических и этических установок в мировом политическом сообществе, а также кризису международно-правовых принципов урегулирования конфликтов. Этот новый «вызов» внешней политики России заставил провести перегруппировку сил и взять курс на мобилизацию внутренних ресурсов государственной власти.

Дата добавления: 2014-12-29