Нормативное поведение в малой группе 1 страница

Как отмечалось выше, одной из наиболее существенных характеристик малой группы является нормативная регуляция совместного поведения. Нормативная регуляция самым непосредственным образом связана с аспектом групповой структуры. Как отмечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская, «групповая (или социальная) норма как некоторое правило, стандарт поведения в малой группе, как регулятор развертывающихся в ней отношений, нередко причисляется специалистами к элементам именно групповой структуры, будучи сопряженной с другими ее элементами – статусом, ролью. … учитывая значительный удельный вес нормативной регуляции среди других проявлений социального влияния в группе, есть основание рассматривать нормативное поведение как самостоятельный раздел групповой психологии» (2001, с. 119).

Такого рода самостоятельность определяется еще и тем, что лишь беря на себя определенного рода обязательства в отношении других людей. Мы получаем некоторые гарантии прогнозируемости и определенности этих взаимоотношений. Жертвуя частью своей «абсолютной свободы, мы обретаем, с одной стороны не свободу от принятых обязательств, но, с другой стороны, получаем гарантии не ущемления согласованных взаимных обязательств, своего рода социальную защищенность от возможного посягательства на собственные интересы со стороны других, поддерживаясь другими членами группы, разделяющими установленные социальные нормы.

Анализ многообразия групповых норм, порожденных системами официальных и неофициальных отношений, ролевых предписаний и т. д. проведенный рядом авторов (Бобнева, 1978; Кричевский, Дубовская, 2001; Шорохова, 2002; Shaw, 1971) позволяет дать следующую общую характеристику функционирования норм в малой группе. По Р.Л. Кричевскому и Е.М. Дубовской: «Во-первых, нормы есть продукты социального взаимодействия, возникающие в процессе жизнедеятельности группы, а также вводимые в нее более крупной социальной общностью (например, организацией). Во-вторых, группа не устанавливает нормы для каждой возможной ситуации; нормы формируются лишь относительно действий и ситуаций, имеющих некоторую значимость для группы. В-третьих, нормы могут прилагаться к ситуации в целом, безотносительно к отдельным участвующим в ней членам группы и реализуемым ими ролям, а могут регламентировать реализацию той или иной роли в разных ситуациях, т.е. выступать как сугубо ролевые стандарты поведения. В-четвертых, нормы различаются по степени принятия их группой: некоторые нормы одобряются почти всеми ее членами, тогда как другие находят поддержку лишь у незначительного меньшинства, а иные не одобряются вовсе. В-пятых, нормы различаются также по степени и широте допускаемой ими девиантности и соответствующему ей диапазону применяемых санкций (2001, с.119-120). Все перечисленные аспекты норм предписывают некоторые социально одобряемы способы поведения в определенных ситуативных контекстах. Социальные нормы в отличие от статистической нормы включают оценочный компонент. Люди, не подчиняющиеся нормам и не могущие дать внятных объяснений причинности такого отклонения, оцениваются негативно. Это осуждение может включать демонстрацию враждебности, групповое давление направленное на изменение поведения, негативные санкции и наказание. Однако характер реагирования группы на отклонение от норм зависит от их значимости и личностных особенностей отклоняющегося. Если норма значима для группы, а личность, отклоняющаяся от нее не значима, давление на подчинение может усиливаться и, наоборот, если норма не значима, то и отклонение от нее не будет вызывать возрастания давления. Специфичной особенностью является отклонение от групповых норм лидера группы, определяемое как идиосинкразический кредит, более подробное описание которого будет представлено в разделе, посвященном анализу механизмов групповой динамики. В этом случае отклонение от нормы не вызывает группового давления на подчинение, т.к. предоставляет группе возможность оценки новых способов поведения, могущих выступать в качестве возможной перспективы развития группы.

Некоторые нормы, например табу в отношении инцеста или каннибализма, структурируют действия в широком многообразии контекстов и культур. Большинство же норм носят весьма ограниченную область применения. Например, нормы, регулирующие приветствие и невербальную коммуникацию существенно варьируются от культуры к культуре и от субкультуры к субкультуре. Более того, они могут существенно изменяться при социокультурных изменениях. Так в подростковой среде часто проявляются попытки отклонения от норм, выступающие как форма подчеркивания собственной независимости от мира взрослых. Поэтому знание культурной специфичности или имики норм является важным аспектом налаживания продуктивной коммуникации как раз в этом случае применима поговорка – «со своим уставом в чужой монастырь не лезут». Точно также продуктивность взаимоотношений воспитателя с воспитанниками должна предполагать информированности первого о специфических нормах, принятых в группе подростков.

Феномен формирования и функционирования норм являлся предметом многочисленных исследований, проводившихся в рамках разных традиций и подходов. Характеризуя существующие исследовательские подходы к проблематике групповых норм, Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская предлагают объединить их в три крупных блока:

· исследования, изучающие влияние норм, разделяемых большинством членов группы;

· исследования, изучающие влияние норм, разделяемых меньшинством членов группы;

· исследования, изучающие последствия отклонения индивидов от групповых норм (2001, с. 120).

Исследования нормативного влияния группового большинства. Исследования этого направления во многом стимулированы ставшими теперь уже классическими работами Соломона Аша (Asch, 1951: 1955), по существу положившими начало экспериментальному изучению феномена конформного поведения, в котором фиксировался факт согласия личности с мнением группового большинства – своего рода групповой нормой. В современной литературе представлены подробные описания этих экспериментов, вызывающих несомненный интерес (Аронсон, 1998; Майерс, 1997, Пайнс и Маслач, 2000; и др.). Как правило функционирование групповых норм изучалось в контексте группового давления. Одной из наиболее иллюстративных в этом смысле вариаций экспериментов Аша является ситуация в детском саду когда у детей, сидящим за одним столом просят оценить пищу. Причем у большинства она вкусная, а у одного – нет. Опрос организован таким образом, что ребенок, у которого пища не вкусная, должен отвечать последним. Выслушав положительные отзывы сверстников. Ребенок оказывается перед дилеммой – отстаивать свою позицию или подчиниться мнению большинства. У маленьких детей превалирует тенденция к подчинению, у подростков – к неподчинению. Как показали исследования Аша в случае группового давления возможны четыре типа реакций, связываемых им с личностными особенностями: некритическое подчинение мнению большинства, приводящее к полному согласию и изменению собственных оценок – внушаемость; внешнее подчинение мнению группы при внутреннем разногласии с ним во имя избегания возможного конфликта – конформность; отстаивание собственной позиции вне зависимости от ее совпадения с мнением большинства – нонконформность; наконец, демонстрация несогласия с любым мнением группы, даже при внутреннем согласии с ним, во имя самоутверждения – негативизм.

В многочисленных эмпирических исследованиях феномена конформного поведения изучался целый ряд индивидуальных и личностных характеристиках членов группы, предрасположенных к нему. В литературе (см., например, Аронсон, 1998; Кричевский, Дубовская, 2001; и др.) приводятся данные, свидетельствующие об отрицательной зависимости между склонностью членов группы к конформному поведению и такими их личностными чертами, как интеллект, способность к лидерству, толерантность к стрессу, социальная активность и ответственность. Показано также, что лица женского пола более конформны, чем лица мужского пола. Кроме того, изучались возрастные колебания конформного поведения. М. Шоу и Ф. Костанзо (Shaw, 1971) показали наличие криволинейной зависимости между возрастом и конформностью, причем своего максимума конформность достигает к 12 – 13 годам, затем, постепенно снижаясь (были взяты четыре возрастные группы испытуемых: 7 – 9, 11 – 13, 15 – 17 лет, 19 – 21 год). Культуральная специфика отечественной аудитории была показана А.П. Сопиковым (он работал с испытуемыми в возрасте 7 – 18 лет). В его экспериментах степень конформности с возрастом снижалась и наименьшие ее проявления приходились на 15—16 лет, после чего заметных изменений в падении конформности не наблюдалось (Баранов, Сопиков, 1970). Здесь следует отметить, что различия в конформности весьма вариативны не только от культуры к культуре, но и субъективной значимости изучаемого нормативного давления, субкультурного и ситуативного контекстов. Человек может проявлять высокую конформность в одном ситуативном контексте и низкую – в другом.

К числу изучавшихся исследователями групповых факторов конформного поведения, как показывают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская (2001), относятся величина группы, структура коммуникативных сетей, степень групповой сплоченности, особенности композиции группы. Показано, что конформность возрастает с увеличением единодушного в своих ответах группового большинства, как правило, до 3 – 4 человек. Однако стоило в этом большинстве хотя бы одному человеку проявить инакомыслие (оно выражалось в противоречии его ответа с мнением остального большинства), как процент конформных реакций тотчас же резко падал. Были выявлены также позитивные зависимости между усилением децентрализации коммуникативных сетей и групповой сплоченности, с одной стороны, и ростом конформного поведения, с другой (там же). Установлено, что гомогенные, т. е. однородные по какому-либо признаку, группы отличаются большей конформностью, чем гетерогенные группы. Причем влияние фактора гомогенности на усиление конформности связано с тем, насколько релевантен для последней признак, лежащий в основе гомогенности группы. Важным условием конформного поведения являются, кроме того, оценка так называемым наивным (по терминологии С. Аша) субъектом, олицетворяющим собой групповое меньшинство, как собственной компетентности, так и компетентности группового большинства. В частности, высокая степень уверенности наивного субъекта в собственной, компетентности уменьшает его зависимость от мнения группового большинства. Однако эта зависимость будет возрастать, если компетентность группового большинства оценивается наивным субъектом высоко.

Рассмотрение специалистами феномена конформного поведения неизбежно затрагивает и вопрос, связанный с его оценкой. Действительно, как трактовать такого рода поведение: как сугубо негативный по своей сути феномен, означающий бездумное, рабское следование моделям поведения, установленным другими, или сознательное приспособленчество индивида в социальной группе? В литературе обнаруживаются попытки более глубокого его анализа, сосредоточивающегося, в частности, на процессах соответствия внешнего согласия индивидуума с групповыми нормами (публичная конформность) их внутреннему (личному) одобрению, т.е. фактически на поиске разновидностей комфортного поведения (Кричевский. Дубовская, 2001; Shaw, 1971). На наш взгляд такого рода оценочные дебаты малопродуктивны. Если тенденция имеет место, то нет смысла ее негативизировать, а гораздо более продуктивно нахождение в том числе и утилитарно-рациональной подоплеки. Такого рода осмысление феномена конформности представлено в ряде теоретических подходов, к анализу которых мы и переходим.

Еще в начале 1950-х годов Л. Фестингер (Festinger, 1953) предположил, что публичная конформность будет сопровождаться личным одобрением норм только в том случае, если субъект хочет остаться в группе. Причем угроза наказания вызовет лишь внешнее согласие с группой, не затрагивая подлинного изменения во взглядах. Несколько позднее М. Дойч и Г. Джерард (Deutch, Gerard, 1955) указали на два типа социального влияния в группе: нормативное и информационное. В первом случае конформность вызывается желанием личности действовать в соответствии с групповыми предписаниями, во втором – поведение большинства используется как источник информации, помогающей личности принять наиболее подходящее для нее в данной ситуации решение. Дальнейшее развитие обсуждаемый вопрос получает в уже упоминавшейся работе В.Э. Чудновского (1981), выделяющего два типа конформного поведения: внешнее и внутреннее подчинение индивидуума группе. Внешнее подчинение проявляется в двух формах: во-первых, в сознательном приспособлении к мнению группы, сопровождающемся острым внутренним конфликтом, и, во-вторых, в сознательном приспособлении к мнению группы без сколько-нибудь ярко выраженного внутреннего конфликта. Внутреннее подчинение состоит в том, что часть индивидуумов воспринимает мнение группы как свое собственное и придерживается его не только в данной ситуации, но и за ее пределами. Автором были выявлены следующие виды внутреннего подчинения: а) бездумное принятие неверного мнения группы на том основании, что «большинство всегда право», и б) принятие мнения группы посредством выработки собственной логики объяснения сделанного выбора. По мнению автора, подобная логика выполняет функцию примирения двух противоречивых тенденций: стремления индивидуума быть в согласии с группой и вместе с тем в согласии с самим собой.

В модели социального влияния в малой группе, предложенной Г. Келменом (Kelman, 1967), обращается внимание на факторы, обусловливающие активность самой личности в принятии решения в ситуации возникающего перед ней выбора Автором описываются три качественно отличных уровня конформного поведения: подчинение, идентификация и интернализация. В случае подчинения принятие влияния другого лица или группы носит чисто внешний, прагматический характер, а сама продолжительность подобного поведения ограничивается ситуацией присутствия источника влияния.

Следующий уровень принятия влияния другого лица или группы – идентификация. Рассматриваются две ее разновидности: классическая идентификация и идентификация в форме реципрокно-ролевого отношения. В первом случае субъект идентификации стремится частично или полностью уподобиться агенту влияния (будь то отдельные члены группы, ее большинство, или группа в целом) в силу испытываемой к нему симпатии и наличия у него желательных для усвоения черт. Во втором случае принятие влияния осуществляется в форме реципрокно-ролевого отношения: каждый участник взаимодействия ждет от другого определённого поведения и сам старается оправдать ожидания партнера (или партнеров). Причем, если сложившиеся отношения удовлетворяют человека, он будет вести себя так вне зависимости от того, наблюдает за ним партнер или нет, поскольку для его собственного самоуважения существенно оправдать ожидания другого. Идентификация может частично напоминать подчинение, если имеет место принятие личностью навязываемого поведения, не вызывающего у нее чувство удовлетворения. Вместе с тем идентификация отличается от подчинения тем, что в этом случае, как считает автор, субъект большей частью верит в навязываемые ему мнения и формы поведения. В любом случае, как полагает Г. Келмен, мнения, принятые через посредство идентификации, не интегрированы с ценностной системой личности, а скорее изолированы от нее.

Такая интеграция характерна для третьего уровня принятия социального влияния – интернализации. Отличительной особенностью последней является совпадение (частичное или полное) мнений, высказываемых отдельным лицом или группой, с системой ценностей данной конкретной личности. Фактически в этом случае элементы оказываемого влияния становятся частью самой личностной системы субъекта, которую автор пытается отдифференцировать от системы социально-ролевых ожиданий. Благодаря действию процесса интернализации поведение члена группы становится относительно независимым от внешних условий: присутствия агента влияния, побудительных воздействий соответствующей социальной роли. Однако, как отмечает Г. Келмен, субъект не может полностью освободиться от влияния ситуационных переменных. В некоторых случаях, столкнувшись с множеством ситуационных требований, ему приходится выбирать из ряда конкурирующих ценностей.

Модель Г. Келмена позволяет достаточно дифференцированно подойти к анализу проявлений нормативного поведения в малой группе, беря за основу столь мощный динамизирующий и в то же время селективный по своей природе фактор активности личности, каким являются присущие ей ценности. Вместе с тем эта модель может, как отмечают Р.Л. Кричевский и Е.М. Дубовская (2001, с. 127), быть дополнена за счет включения в нее, как минимум, еще одного уровня нормативного поведения, также предполагающего обращение к ценностному моменту поведения личности, но в связи уже с собственно групповыми целями и ценностями, порождаемыми совместной групповой деятельностью.

В подходе Г. Джерарда представлена попытка связать рассмотрение, конформного поведения личности с процессом поиска ею соответствующей информации в группе (Deutsch, Gerard; 1955). Она реализовалась в построении информационной теории конформности (Gerard; 1972), основывающейся на идее о том, что конформность должна рассматриваться как часть более общей теории, затрагивающей последствия поиска информации, связанной с межличностными отношениями в ситуациях сравнения и оценки собственного поведения с поведением других членов группы. Джерард выделяет два типа социального сравнения: сравнительное и отраженное оценивание, определяя два общих типа зависимости от других членов группы – информационную зависимость и зависимость влияния, т.е. зависимость, обусловленную либо присутствием других членов группы в качестве источника информации, либо наличием власти одного субъекта над другим. Оба типа зависимости делают личность повышенно чувствительной к социальному воздействию. Рефлексивное оценивание, по мнению Джерарда, основывается на обоих типах зависимости, в то время как сравнительное оценивание включает в себя преимущественно информационную зависимость. Таким образом, информационный подход позволяет рассматривать конформность в аспекте процессов социального сравнения, трактуя ее как одно из проявлений тенденции сравнения.

Несколько попыток объяснения феномена конформного поведения осуществлен в рамках подхода с позиции теории психологического обмена. Основатель данного подхода Джордж Хоманс распространил свое понимание обмена на феномены группового поведения (Homans, 1961). По его мнению, личность ведет себя конформно не ради соответствия групповой норме, а с целью заслужить одобрение других членов группы. Отсутствие группового одобрения приводит к отказу от конформного поведения. Так как члены группы считают, что конформность групповым нормам является обладает утилитарной ценностью, то социальное одобрение выступает в качестве механизма его подкрепления. Сходную точку зрения высказывают Холландер и Виллис (Hollander, Willis, 1967), подчеркивающие инструментальную функцию конформности как специфического вознаграждения для других членов группы, облегчающего процесс взаимодействия и содействующего дальнейшему обмену вознаграждениями.

По мнению Р.Л. Кричевского и Е.М. Дубовской, трактовка конформного поведения с позиций теорий психологического обмена отличается несомненным прагматизмом. пытаясь вынести оценочное суждение в отношении данного феномена эти же авторы приходя к своеобразному компромиссу признавая конформность к групповым нормам в одних ситуациях как позитивный, а в других ситуациях – негативный фактор функционирования группы (2001, с. 129-130). Действительно, следование некоторым установленным стандартам поведения важно, а иногда и просто необходимо для осуществления эффективных групповых действий, в частности, в экстремальных условиях (Harrison, 1984). Кроме того, рядом исследований показано, что в отдельных случаях конформность может иметь своим результатом даже альтруистическое поведение или поведение, согласующееся с моральными критериями самой личности (Shaw, 1971).

Рассмотрение нормативного функционирования в контексте конформного поведения не представляет одну позицию, характеризующуюся в большей степени экспериментально-эмпирической подоплекой. Представляя «взгляд со стороны» представители данного подхода сталкиваются с целым рядом сложностей объяснительного свойства. Более глубинный взгляд представлен в разработках французской школы, к рассмотрению особенностей которой мы и переходим.

Исследования нормативного влияния группового меньшинства. Оформившись в качестве самостоятельного направления в социально-психологических исследованиях к 1970-м годам, французская школа исходно выступала как альтернатива американской эксперименталистской традиции академического толка. Исходя из стремления приблизить социальную психологию к феноменологии реальной, а не лабораторной, социальной жизни, французские социальные психологи (Maas, Clark, 1984; Moscovici, Faucheux, 1972; Moscovici, Pauicheler, 1983; Nemeth, 1986) разработали альтернативу уже анализировавшемуся выше конформистскому подходу. По мнению одного из крупнейших представителей этого подхода Серджо Московичи (1983), традиционный подход делает акцент на рассмотрении трех аспектов проблемы: социальном контроле за поведением индивидуумов, исчезновении различий между ними, выработке единообразия группового поведения; Такое понимание нормативного (уже – конформного) поведения составляет основу некоей функционалистской модели социального взаимодействия, согласно которой поведение личности в группе есть адаптивный процесс, призванный уравновесить ее с окружающей социальной средой. Способствуя этой адаптации, конформность фактически выступает как определенное требование социальной системы (группы), предъявляемое к ее членам с целью выработки между ними согласия, способствующего установлению равновесия в системе. Поэтому индивидуумы, следующие групповым нормам, должны в логике модели рассматриваться действующими в функциональном и адаптивном ключе, а отклоняющиеся от принятых норм воспринимаются как ведущие себя дисфункциональным и дезадаптивным образом.

Согласно Московичи (1983), функционалистская модель социального взаимодействия содержит следующие шесть фундаментальных положений.

1. Влияние в группе распределяется неравномерно и осуществляется односторонне. Точка зрения большинства пользуется уважением, поскольку считается, что она правильна и «нормальна», в то время как точка зрения любого меньшинства, расходящаяся с взглядами большинства, неправильна и девиантна. Одна сторона (большинство) рассматривается как активная и открытая изменениям, а другая (меньшинство) – как пассивная и сопротивляющаяся переменам.

2. Функция социального влияния состоит в том, чтобы сохранять и укреплять социальный контроль. Согласно функционалистской модели, для осуществления социального контроля необходимо, чтобы все члены группы придерживались сходных ценностей, норм, оценочных критериев. Сопротивление им или отклонение от них угрожает функционированию группы, поэтому в интересах последней, чтобы влияние являлось, прежде всего, средством «исправления» девиантов.

3. Отношения зависимости обусловливают направление и величину социального влияния, осуществляемого в группе. В исследовании процесса влияния зависимость рассматривается как фундаментальный детерминирующий фактор. Каждый индивидуум принимает влияние и проявляет согласие, чтобы заслужить одобрение остальных членов группы. И каждый из них зависит от остальных в получении информации, поскольку все индивидуумы стремятся построить правильную и устойчивую картину мира, делающую валидной их оценки.

4. Формы, в которых выступает процесс влияния, зависят от состояния неопределенности, испытываемого субъектом, и его потребности редуцировать эту неопределенность. В частности, когда возрастает неопределенность в оценке наличной ситуации, собственного мнения и т.п., а объективные критерии такой оценки размыты, состояние внутренней неуверенности личности усиливается, делая ее более податливой к влиянию других.

5. Согласие, достигаемое благодаря взаимному обмену влиянием, основывается на объективной норме. Но когда таковой не оказывается, людям не остается ничего другого, как обратиться к общепринятому мнению, заменяющему объективный критерий.

6. Все процессы влияния должны быть поняты как проявления конформности. Ее понимание может принимать, однако, крайние формы, когда объективная реальность элиминируется из проводимого исследователем анализа (приводится по: Кричевский, Дубовская, 2001, с. 131-132).

Московичи разработал дескриптивная модель влияния меньшинства (1983), представляющую собой альтернативу изложенной выше функционалистской модели, включает следующие «блоки» анализа. (приводятся по Кричевский, Дубовская, 2001, с. 133-140).

1. Аргументы в пользу существования модели. Утверждается,. что функционирование социальных групп зависит от согласия их членов относительно- каких-то фундаментальных жизненных принципов. Усилия меньшинства должны быть направлены на расшатывание этого согласия. Конечно, группа постарается оказать давление на меньшинство, чтобы восстановить имевшееся ранее единообразие взглядов. Однако какие-либо жесткие санкции к отклоняющихся (в виде, например, их изгнания) во многих группах не столь уж часты, поэтому большинство членов группы должно какое-то время довольствоваться отношениями с упорствующим в своем мнении меньшинством, что оказывается весьма существенным для развертывания влияния не только по пути, ведущему от большинства к меньшинству, но и, главное, в обратном направлении. Кроме того, необычные виды поведения (маргинальность, девиантность и т.п.) обладают весьма притягательной силой для окружающих и, содержа в себе элементы неожиданности, оригинальности, способны, в конечном счете, вызвать одобрение других членов группы.

Одним из первых строгих эмпирических доказательств влияния, оказываемого меньшинством, явились ставшие теперь уже классическими эксперименты Московичи с сотрудниками (1972; 1983), в которых участвовали группы испытуемых из шести человек (двух «сообщников» экспериментатора и четырех «наивных» субъектов). Испытуемым предъявлялся тест цветового восприятия будто бы с целью установления их перцептивной компетентности. Стимульным материалом служили слайды голубого цвета, однако «сообщники» экспериментатора при каждом предъявлении постоянно называли зеленый цвет, оказывая тем самым влияние на большинство. Полученные результаты состояли в следующем. Во-первых, «сообщники», т. е. меньшинство, действительно оказывали влияние на ответы «наивных» субъектов (8,42% выборов в экспериментальной группе относилось к зеленому цвету, тогда как в контрольной группе таких выборов оказалось лишь 0,25%). Во-вторых, менялся порог цветового различения. При предъявлении испытуемым последовательного ряда оттенков между чисто-голубым и чисто-зеленым цветом в экспериментальной группе обнаружение зеленого цвета происходило на более ранней стадии, чем в контрольной. Таким образом, влияние меньшинства выступило не только как одномоментно фиксируемый факт, но и характеризовалось определенной устойчивостью.

2. Поведенческий стиль меньшинства. Как показали исследования (1984; 1972; 1983), стиль поведения, демонстрируемый меньшинством, может в значительной мере обусловливать его способность к влиянию. В этом смысле особенно важны такие характеристики стиля, как его устойчивость, уверенность индивидуума в правоте своей позиции; изложение и структурирование им соответствующих аргументов. В частности, если вернуться к уже упоминавшемуся «цветовому» эксперименту, то следует сказать, что в одной из серий «сообщники» вместо постоянного ответа «зеленый» в одних случаях говорили «зеленый», а в других – «голубой», вследствие чего показатель влияния меньшинства в экспериментальной группе (1,25%) лишь незначительно отличался от аналогичного показателя в контрольной группе.

3. Социальное изменение. По мнению Московичи и Пейчеле (Moscovici, Paicheler, 1983), социальное изменение и инновация, подобно социальному контролю, являются проявлениями влияния. Оспаривая точку зрения, согласно которой изменения и инновации дело рук только лидера, они отстаивают и право меньшинства инициировать эти процессы. Примером может служить ситуация с изменением групповых норм, олицетворяющих собой достаточно устоявшиеся законы большинства. При определенных условиях, однако, меньшинство способно «выдвинуть» свою норму и взять верх над консервативным большинством.

Рассуждения исследователей опираются на ряд экспериментов. В одном из них, выполненном Немесом и Вочтлером (Nemeth, Wachtler, 1983), испытуемым в случайном порядке были предъявлены слайды с изображением образцов будто бы итальянской и немецкой живописи. Испытуемые контрольных групп обнаруживали преимущественное предпочтение образцов «итальянской» живописи, квалифицировавшееся экспериментаторами как своеобразная групповая норма. Вводимые в экспериментальные труппы «сообщники» экспериментаторов представлялись остальным их членам как лица либо итальянского, либо немецкого происхождения. Эти «сообщники» открыто заявляли о преобладающем у них интересе к работам «своих соотечественников». В результате независимо от участия в эксперименте «сообщника – немца» или «сообщника – итальянца» испытуемые экспериментальных групп к картинам «немецких» мастеров отнеслись с большим предпочтением, чем испытуемые контрольных групп. Подобный факт интерпретируется Московичи и Пейчеле (Moscovici, Paicheler, 1983) как следствие значительного влияния не совсем обычной позиции группового меньшинства. Та же исследовательская линия была продолжена в серии экспериментов Paicheler (там же), позволивших получить аналогичные данные. В ситуации групповой дискуссии было показано, что меньшинство может ускорить процесс нормативного изменения, и одновременно определены условия, при которых это должно произойти. Суть исследования состояла в изучении слияния, оказываемого крайним и твердым в своих взглядах субъектом («сообщником» экспериментатора) на установки членов группы (речь шла об установках относительно равноправия женщин), вследствие чего они определенным образом менялись. В самом начале эксперимента испытуемые демонстрировали весьма умеренные феминистские установки, в ходе последующей дискуссии становившиеся более однозначно выраженными как в сторону феминизма, так и в противоположном направлении. В этот момент в группу вводился «сообщник» экспериментатора – человек с резко выраженными либо феминистскими (в логике обсуждаемого подхода – новатор), либо антифеминистскими (в логике обсуждаемого подхода – консерватор) настроениями. В то время как «сообщник-феминист» оказывал значительное влияние на установки членов группы, усиливая в

Дата добавления: 2014-12-29