Язычество и современный мир

Лишённые памяти веков, забывшие предков и утратившие внутреннюю связь с окружающим миром, пренебрегая исконными и извечными естественными ценностями, поклоняются ценностям ложным – «ценностям», что с лёгкой руки современных жрецов Золотого тельца, бесцеремонно и напористо подминая всё и вся, стремятся завоевать мир людей. Вот имена их: Товар, Деньги, Потребление.

Те, кто ворочает денежными потоками, ныне уверены в своей безнаказанности, потому что мир товарно-денежных отношений, мир, где деньги выступают единым мерилом всего, принадлежит им.

Однако «боги» нынешней монетаристской и технократической цивилизации мертвы.

Служение таким «богам» влечёт за собою лишь одно – стремительный бег нынешней цивилизации к собственной гибели. Порочна сама технократическая цивилизация. Не технология опасна, но господство техники надо всем прочим.

Наркотики, алкоголизм, ядовитые производства и их детища – преступность и разврат, подавление культуры, растрата бесценных жизненных сил человечества на бесплодную гонку вооружений и безудержное потребление – всё больше, больше, больше! – вот черты современной цивилизации.

Эта цивилизация породила великие блага жизни – свет, тепло, книги, связь, но она же породила и атомное оружие, экологический кризис, человеческую нетерпимость, безмерную жажду власти и потребления, систему мирового глобализма, делящую целые народы на слуг и господ. Она отравляет человека. Она лишит его возможности растить здоровых детей, жить в естественных условиях, принимать решения и давать оценки, опираясь на собственные разум и волю, на опыт своих предков.

Нам пытаются внушить, что глупо и бессмысленно рисковать или отдавать жизнь за идею. Нас настойчиво побуждают отказаться от исконно нравственной оценки происходящего, предлагая взамен «плюрализм мнений» и «толерантность», при которых, скажем, разврат предстаёт в обличье свободы поступков. Нас убеждают, что главная жизненная цель – достижение как можно более высокого (прежде всего, материального) положения в обществе, а свобода выбора превращается в свободу выбора путей и способов движения к этой цели. Нас так упорно, так назойливо подталкивают быть модными, словно не понимают, что это – курс на истощение, когда интенсивность потребления многократно превосходит возможности и скорость естественного возобновления ресурсов.

Генетически изменённая пища, программируемое и контролируемое изменение психики и тела вплоть до последующего массового вырождения на уровне группы, популяции, народа, расы, человечества, широкое использование психотронных и психотропных методов промывки мозгов, постепенное оглупление, дальнейшее разобщение людей и превращение их в не связанных друг с другом и не интересных друг для друга индивидуумов… в стадо.

Мир наизнанку…

Язычники не принимают и не могут принять такую цивилизацию как разумно, природосообразно устроенную. Глупо отрицать достоинства современных технических устройств, помогающих людям жить. Но если прежде вещи делались во имя творчества, красоты и честно служили людям, то ныне люди становятся рабами вещей. А это не по Правде!

То же касается эмансипации и её детища – феминизма. Проблема эмансипации женщины возникает в том обществе, где по каким-либо причинам женщина была целена-правленно низведена до уровня «существа второго сорта».

В культуре современной цивилизации – по крайней мере, западной, – всё менее выраженной, всё менее значимой и почётной становится исконная роль женщины – матери, берегини, хранительницы обычая и уклада, семейного очага. Женщина, которой навязана роль вещи, предмета обстановки, товара, «исчадия ада», «нечистого создания», вынуждена приспосабливаться, чтобы выжить в этой «мужской» культуре, не утратив своего бесценного «Я». И тогда женщина перенимает мужской стереотип поведения – во всём. И, увы, со всеми вытекающими последствиями, приближающими общество к «точке невозврата».

В языческой же культуре и женщины, и мужчины – полноценные и равноправные существа, каждый – в своей области ответственности. Так же, как Боги и Богини. Но если на горизонте появляется опасность, угрожающая роду, женщины и мужчины заменяют друг друга в обществе, добровольно возлагают на себя обязанности, не свойственные им в обыденной обстановке, и увечные мужчины становятся няньками, а здоровые женщины – воительницами, во имя спасения их общего рода.

Поэтому в язычестве проблема эмансипации просто-напросто отсутствует.

Прекрасно иметь возможность отправиться на другой конец света, чтобы полюбоваться дивными красотами природы и творениями рук человеческих. Но радостно ли среди этой красоты обнаружить вдруг те же одежды и бездумные лица, те же чипсы, гамбургеры и «колы», какими кишел твой родной город?

И радостно ли, когда взгляды, лица, слова, души, память твоих единоплеменников и соседей день ото дня блекнут, меркнут, утрачивают неповторимость, становясь похожими на примитивные двухмерные схемы, контуры которых искажены и размыты? Люди-схемы. Печатные платы. Стандарт.

В глобализации как таковой нет ничего дурного. Но почему эта глобализация, в которую сегодня нас всех, образно говоря, волокут на аркане и загоняют пинками, означает «быть как все» – либо «надо всеми», «есть что дают» и «знать своё место»? Почему эта глобализация требует отказаться от своих корней как основы нравственных и поведенческих установок?

Каждый народ, однажды возникнув, оказывается вплетён в нить судеб этого мира – звуком неповторимой тональности, цветом неповторимого оттенка… С какой же стати тот, кто сегодня является вдохновителем и кормчим «глобализационных процессов», присваивает себе право вести народы к превращению в похожих один на другого «общечеловеков»?

Подлинная глобализация – от маленькой округи в пять деревень до континента с десятком государств на нём – возможна лишь тогда, когда будет не только сохраняться и поддерживаться самоопределение того или иного народа, но когда всякий представитель любого из народов будет знать родные обычаи, исконную картину мира и подлинные исторические судьбы страны. Мир подобен мозаике, где каждый её кусочек – отдельный народ. Стоит выложить изображение кусочками одного цвета, оно исчезнет. Мы против такой глобализации!

Современный глобализм и выстроенная под него мировая экономика подразумевают чёткое разделение сфер производства. Скажем, одна страна производит металлопрокат и сталь, другая поставляет чугун, который выплавляется из руды с использованием угля, привозимых, соответственно, из третьей и четвёртой стран.

Традиционный язычник жил в мире, не знавшем понятия «глобализм».

Он, наш предок, в случае острой необходимости мог быть воином, землепашцем и ремесленником в одном лице (при всей незыблемости «сословных» границ в развитых обществах). А случись нужда – становился повитухой, лекарем, мореходом, рыболовом, строителем, печником, охотником… Поэтому-то он был куда более самодостаточен и, следовательно, независим, чем современный человек с антибиотиками, горячей водой и огнестрельным оружием.

В мире всеобщей глобализации каждый стал узким специалистом, знающим в своей области многое, а в соседних – почти ничего. Человек стал слишком зависимым.

Как бы ни костерили натуральное хозяйство, оно было гораздо более устойчиво к внешним воздействиям. Деревня, а чуть позже удел (деревня плюс город под одним руководством) могли обеспечить себя всем необходимым, даже будучи отрезаны от остального мира (войной или природными катаклизмами). Да, была торговля. Но от неё не было такой зависимости, как сейчас. Любой удел мог обеспечить себя едой, одеждой, инструментом и оружием – то есть всем необходимым для жизни, выживания и сохранения рода, даже если торговцы не приезжали.

Теперь взглянем на мир современный. Долго ли продержится любой крупный город, если прекратятся поставки еды? Воды? Электричества? Топлива? Считанные дни, утверждают знающие. А если вдруг объявят всеобщую бессрочную забастовку врачи? пекари? телефонисты? Мир общества всеобщего потребления стал слишком взаимосвязан и взаимозависим, а значит – управляем и направляем. И снова, казалось бы, – что в этом плохого? Ведь даже у волков есть вожак. Проблема в другом: управляем – кем? направляем – куда и зачем? Тайна сия велика есть… Так умный пастух с помощью подпасков и хорошо выдрессированных собак приводит стада скота на бойню.

Зависимость – вот крючок, на который не должны попасться ни язычники, ни языческое движение. Не должны, сколь бы завлекательной и аппетитной ни казалась наживка, скрывающая его жало.

Бытие определяет сознание. Сознание, в свою очередь, способно и обязано перестраивать бытие. Мы считаем необходимостью сознательное перенацеливание человеческих потребностей.

Что нужно человеку – точнее, человеку как животному существу, – чтобы жить и продолжать свой род? Быть сытым. Не испытывать страданий от холода или жары. Иметь логово, чтобы укрыться от внешней опасности. Накормить, напоить, согреть и вырастить в безопасности своё потомство. Иметь некий «запас прочности» на случай, как ныне принято выражаться, форс-мажорных обстоятельств.

Много ли необходимо – именно необходимо! – человеку пищи? воды? одежды?

Наши прадеды и деды сурово наказывали младшеньких за брошенную на пол корку хлеба, за недоеденную пищу в миске. Многим из нас это ведомо по собственному опыту.

Праздничные наряды переходили от старших к младшим, пока не ветшали. Домашняя утварь служила семье до тех пор, пока не выходила из строя так, что не подлежала починке. Вещи, оказавшиеся ненужными, не выкидывали – отдавали тем, кто испытывал в них нужду.

То, что производилось людьми, производилось ими для людей и делалось на совесть: чтобы елось сытно, чтобы служило долго.

Наши предки обращались с тем, что составляло их быт, бережливо и разумно. В силу каких бы причин они ни поступали подобным образом, их экономика была экономной. Она была, в отличие от нынешней, экономикой разумного производства и потребления.

«Экономика», в дословном переводе с греческого, – наука о ведении домашнего хозяйства. Образно говоря – это дисциплина, отвечающая на вопрос: «Как мне сделать мой дом “полной чашей”?» Именно в таком контексте и следует рассматривать экономическую концепцию языческого движения.

Мы живем не в древней Европе и не в средние века. Реальности вульгарной современной эпохи вторгаются в нашу жизнь вне зависимости от нашего желания. Что-то мы используем, что-то принимаем, что-то отвергаем.

Язычество никогда не отвергало собственности и достатка. В отличие от христианства, оно не было против накопления вещественного богатства в этом мире. Да, в Иной мир ты не возьмешь с собой ни скарба, ни денег. Что здесь скопил, то здесь и останется, и это унаследуют твои потомки. И это даст им возможность не думать о хлебе насущном, но размышлять и мыслить в высоком смысле.

Достаток угоден Богам, и не случайно у русских широко почитаемым богом был Велес, покровитель удачливых охочих людей и рачительных хозяев.

Не случайно данный Отцом Побед (скандинавским богом Одином) Старший Футарк начинается с руны собственности. Сделай хорошо себе и своим близким – и вокруг тебя всем также будет хорошо. Но сделай это по Правде!

В персидской традиции представитель торгового сословия, выходя на улицу, громко спрашивал: «Есть ли тут кто голодный?» И должен был накормить таковых.

Славянские, скандинавские и горские обычаи славились и по сей день славятся своим гостеприимством, хлебосольством.

По обычаю древних скандинавов считалось неприличным гостю или посланцу заводить разговор о делах, приведших его под кров хозяина, пока сам гость не причастится общего хлеба и пива.

Были ли бедные? Да, были. Но те же персы не говорили: «Он беден». Они говорили: «Он временно обеднел».

Справиться с бедностью и прочими подобными неприятностями нам поможет наука. Но – наука одухотворённая, вобравшая в себя как неотъемлемую часть представления о живом Мире, живой Природе.

Дата добавления: 2015-01-03