КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Часть третья 2 страница
– Что вообще за дело девочкам до того, что ты делаешь? – сказал Гарри. – Нечего им надоедать тебе. – Ты же знаешь, какие они. Ты же знаешь, девочки всегда такие. Слушай, если у тебя рейс будет удачный, мы поедем в Новый Орлеан, хорошо? – В Майами. – Ну, хотя бы в Майами. А их оставим здесь. – Раньше я должен сделать этот рейс. – Ты чем-то встревожен, скажи? – Нет. – Ты знаешь, я целых четыре часа не могла заснуть, все думала о тебе. – Ты славная старуха. – Мне стоит только подумать о тебе, и я сейчас же хочу тебя. – Ну, теперь давай переливать бензин в баки, – сказал ей Гарри.
Глава тринадцатая
В десять часов утра, в баре Фредди, Гарри стоял у стойки вместе с тремя или четырьмя другими, и только что оттуда вышли двое таможенных чиновников. Они спрашивали его о лодке, и он сказал, что ничего о ней не знает. – Где вы были вчера вечером? – спросил один из них. – Здесь и дома. – До которого часу вы были здесь? – Пока бар не закрылся. – Кто-нибудь видел вас здесь? – Все видели, – сказал Фредди. – А в чем дело? – спросил их Гарри. – По-вашему, я украл свою собственную лодку. А что бы я стал с ней делать? – Я только спросил, где вы были, – сказал таможенник. – Не злитесь. – Я не злюсь, – сказал Гарри. – Я тогда злился, когда у меня забрали лодку без всяких доказательств, что она везла контрабанду. – У нас было показание, данное под присягой, – сказал таможенный чиновник. – Не я давал это показание. Вы знаете, кто его давал. – Ну, ладно, – сказал Гарри. – Только не говорите, что я злюсь оттого, что вы меня спросили об этом. Для меня бы лучше, если б она оставалась там, где вы ее привязали. Тогда у меня была бы надежда получить ее обратно. А какие могут быть надежды, если ее украли?
– Никаких, прямо сказать, – ответил ему таможенник. – Ладно, вы знайте свои бумажонки, – сказал Гарри. – Только не скандалить, – сказал таможенник, – а не то я вам доставлю случай поскандалить в другом месте. – Это я пятнадцать лет слышу, – сказал Гарри. – Пятнадцать лет вы не скандалили. – Да, и в тюрьме тоже не сидел. – Так вот и не скандальте, а не то придется посидеть. – Ладно, успокойтесь, – сказал Гарри. Тут входит придурковатый кубинец, что ездит шофером на такси, и с ним какой-то тип, только что с самолета, и вот Дылда Роджер и говорит кубинцу: – Хэйсус, у тебя, говорят, ребенок родился? – Да, сэр, – говорит Хэйсус очень гордо. – Когда ж это вы поженились? – спросил его Роджер. – Прошла месяц. Месяц, который до эта. Вы приходил на свадьба? – Нет, – сказал Роджер. – Я не приходил на свадьба. – Вы много потерял, – сказал Хэйсус. – Вы потерял весела свадьба. Почему так, вы не приходил? – Ты меня не звал. – Да, да, – сказал Хэйсус. – Я забыл. Я вас не звал. Вы получил, что хотел? – спросил он приезжего. – Да. Как будто. Это самый дорогой бакарди, какой у вас есть? – Да, сэр, – ответил ему Фредди. – Это настоящий carta del oro[7]. – Слушай, Хэйсус, а с чего ты взял, что это твой ребенок? – спрашивает его Роджер. – Это не твой ребенок. – Как это так не мой ребенок? Как это так? Черт дери, вы не смел так говорить! Как это так не мой ребенок? Вы покупал корову и вы не получал теленок? Это мой ребенок. Черт дери, да. Мой ребенок. Мой собственность. Да, сэр! Он уходит вместе с приезжим и с бутылкой бакарди, и смеются в конце концов над самим Роджером. Этот Хэйсус – штучка все-таки. Да и тот другой кубинец, Суитуотер, тоже. Тут входит Краснобай, адвокат, и он говорит Гарри: – Только что таможенники поехали за вашей лодкой. Гарри посмотрел на него, и глаза у него были такие, точно он собирался кого-то убить. Краснобай продолжал все так же, без всякого выражения в голосе:
– Кто-то с высокого грузовика увидел ее среди манглий и позвонил по телефону на таможню. Я только что встретил Германа Фредерикса. Он и сказал мне. Гарри ничего не ответил, но глаза его стали опять, как у всех людей. Потом он сказал Краснобаю: – Всегда вы все знаете. – Я думал, вам это будет интересно, – сказал Краснобай тем же ровным голосом. – Меня это не касается, – сказал Гарри. – Стерегли бы получше. Оба они стояли у стойки, и ни тот, ни другой не сказал больше ни слова, пока Дылда Роджер и все остальные не убрались оттуда. Тогда они пошли в помещение за баром. – Зараза вы, и больше ничего, – сказал Гарри. – За что ни возьметесь, все идет к черту. – Я виноват, что лодку было видно с грузовика? Вы сами выбирали место. Вы сами ее прятали. – Заткнитесь, – сказал Гарри. – Почему это раньше там такие высокие грузовики не ездили? Это был для меня последний случай честно заработать деньги. Последний случай пойти в рейс, где пахло деньгами. – Я вам вовремя дал знать. – Вы просто старый ворон. – Ну, будет, – сказал Краснобай. – Они хотят ехать сегодня вечером. – И пусть себе хотят. – Они что-то начинают беспокоиться. – В котором часу они хотят ехать? – В пять часов. – Я достану лодку. Отвезу их хоть к черту в зубы. – Это неплохая мысль. – Вот накаркаете еще. Не суйтесь в мои дела и не каркайте. – Слушайте, вы, бешеный, – сказал Краснобай, – я вам хочу помочь, стараюсь для вас... – А сами только портите. Заткнитесь. С такой заразой, как вы, лучше не связываться. – Да будет вам, наконец. – Ну, ладно, – сказал Гарри. – Мне нужно подумать. До сих пор я все обдумывал одну вещь, а теперь я уже ее обдумал, и мне нужно обдумать кое-что другое. – Почему вы не хотите, чтобы я помог вам? – Вы приходите сюда в двенадцать часов и принесите залог за лодку. Когда они вышли в общую комнату, там был Элберт, и он сразу подошел к Гарри. – Очень жалею, Элберт, но я не могу тебя взять, – сказал Гарри. Это он уже успел обдумать. – Я бы недорого спросил, – сказал Элберт. – Очень жалею, – сказал Гарри, – но мне уже не нужно. – Никто другой с тобой за такую плату не поедет, – сказал Элберт. – Я поеду один. – Разве можно в такой рейс пускаться одному? – сказал Элберт.
– Заткнись, – сказал Гарри. – Что ты понимаешь в моих делах. Или тебя этому на общественных работах учат? – Иди ты к черту, – сказал Элберт. – Может, и пойду, – сказал Гарри. Всякий, взглянув на него, увидел бы, что он напряженно думает о чем-то и не хочет, чтобы ему мешали. – Я бы все-таки хотел поехать, – сказал Элберт. – Я не могу тебя взять, – сказал Гарри. – Знаешь что, оставь меня в покое. Элберт ушел, а Гарри все стоял у стойки и так смотрел на автоматы для монет в пять, десять и двадцать пять центов и на репродукцию «Последнего бивуака» Кэстера на стене, точно никогда не видел их раньше. – А ловко Хэйсус отбрил Дылду Роджера насчет ребенка, верно? – сказал ему Фредди, опуская грязные стаканы в лохань с мыльной водой. – Дай-ка мне пачку «Честерфилдских», – сказал ему Гарри. Он прижал пачку обрубком и, вскрыв ее с одного конца, вынул сигарету и вставил в рот, потом уронил пачку в карман и прикурил у Фредди. – Твоя лодка в порядке? – спросил он. – Я на ней недавно ходил, – сказал Фредди. – Она в полном порядке. – Хочешь, у тебя ее зафрахтуют? – Для чего? – Для рейса на Кубу. – Только под залог полной стоимости. – А сколько она стоит? – Тысячу двести долларов. – Я ее фрахтую, – сказал Гарри. – Мне поверишь без залога? – Нет, – ответил ему Фредди. – Отвечаю своим домом. – Мне твой дом не нужен. Мне нужно тысячу двести монет. – Идет, – сказал Гарри. – Раньше деньги принеси, – сказал ему Фредди. – Когда придет Краснобай, пусть он меня подождет, – сказал Гарри и вышел.
Глава четырнадцатая
Дома Мария и девочки сидели за завтраком. – Здравствуй, папа, – сказала старшая девочка. – Папа пришел. – Что у вас на завтрак? – спросил Гарри. – Есть жареное мясо, – сказала Мария. – Говорят, твою лодку украли, папа? – Уже нашли, – сказал Гарри. Мария посмотрела на него. – Кто нашел? – спросила она. – Таможенники. – Ох, Гарри! – сказала она жалостно. – Ведь это же хорошо, что ее нашли, папа? – спросила вторая девочка. – За едой не разговаривают, – ответил ей Гарри. – Ну, где же мой завтрак? Чего ты дожидаешься?
– Сейчас несу. – Мне некогда, – сказал Гарри. – Девочки, вы кончайте и уходите отсюда. Мне надо поговорить с матерью. – Дай нам денег, папа, мы пойдем в кино. – Шли бы лучше купаться. Это бесплатно. – Ну, папа, купаться уже холодно, и нам хочется в кино. – Ладно, – сказал Гарри. – Ладно. Когда девочки вышли из комнаты, он сказал Марии: – Ты мне нарежь. – Сейчас, мой хороший. Она разрезала ему мясо на кусочки, как маленькому. – Спасибо, – сказал Гарри. – Ни к черту я теперь не гожусь. От девчонок наших прок невелик, верно? – Верно, мой хороший. – Чудно, что у нас не было ни одного мальчика. – Это потому, что ты такой. От таких мужчин всегда бывают только девочки. – Какой я теперь, к черту, мужчина, – сказал Гарри. – Слушай, я иду в рейс – прямо к черту в зубы. – Расскажи, что с лодкой. – Ее увидели с грузовика. С высокого грузовика. – Дело дрянь. – Просто сказать, дерьмо. – Ну, ну, Гарри, пожалуйста, без таких слов, – Ты иногда в постели не такие слова говоришь. – Это другое дело. У себя за столом я не хочу слышать «дерьмо». – Все дерьмо. – Ты совсем расстроен, мой хороший, – сказала Мария. – Нет, – сказал Гарри. – Я просто думаю. – Ну думай, думай. Я в тебя верю. – Я тоже в себя верю. Больше мне верить не во что. – Ты мне не хочешь рассказать, в чем дело? – Нет. Но не тревожься, что бы ты ни услышала. – Я не буду тревожиться. – Слушай, Мария. Подымись наверх и принеси мой «томпсон», а в деревянном ящике найди патроны и проверь, все ли магазины заряжены. – Не бери автомат. – Надо. – Коробки с патронами тоже нужны? – Нет. Я сам не могу заряжать. У меня есть четыре магазина. – Скажи, мой хороший, это будет такой рейс? – Это будет скверный рейс. – О, господи! – сказала она. – О, господи, как бы я хотела, чтобы тебе не нужно было этого делать. – Иди достань автомат и принеси сюда. Свари мне кофе. – Сейчас, – сказала Мария. Она перегнулась через стол и поцеловала его в губы. – Не трогай меня, – сказал Гарри. – Мне нужно подумать. Он сидел за столом и смотрел на пианино, буфет и радиоприемник, гравюру «Сентябрьское утро» и гравюры с купидонами, поднимающими лук над головой, блестящий дубовый стол и блестящие дубовые стулья и занавеси на окнах и думал: придется ли еще спокойно жить у себя дома? Почему мне теперь хуже, чем было, когда я начинал? Если я не разыграю как следует эту партию – пропало и это все. Нет, черта с два. У меня и шестидесяти долларов не осталось, если не считать дома, но я все поставлю на карту. Чертовы девчонки! Ничего лучшего мы со старухой не сумели сделать. Может быть, все мальчики кончились в ней еще до того, как мы поженились? – Вот, – сказала Мария, держа автомат за холщовый ремень. – Все четыре полны. – Мне пора, – сказал Гарри. Он поднял разобранный на части автомат Томпсона, бесформенной грудой оттягивавший замасленный холщовый чехол. – Положи в машину, под переднее сиденье. – До свидания, – сказала Мария. – До свидания, старушка. – Я не буду тревожиться. Но смотри береги себя. – Ох, Гарри, – сказала она и крепко прижала его к себе. – Ну, пусти. Некогда мне. Он потрепал ее по плечу своей культяпкой. – Ты, морская черепаха, – сказала она. – Ох, Гарри! Будь осторожен. – Мне пора. До свидания, старуха. – До свидания, Гарри. Она смотрела, как он вышел из дому, высокий, широкоплечий, прямой, с узкими бедрами, все еще по-звериному гибкий в движении, думала она, быстрый и легкий и еще не старый, он так свободно и плавно двигается, думала она, и когда он садился в машину, она увидела его светлые, выжженные солнцем волосы, его лицо с широкими монгольскими скулами и узкие глаза, перешибленную переносицу, большой рот и круглый подбородок, и, садясь в машину, он улыбнулся ей, и она заплакала. Проклятое лицо, думала она. Как только увижу это проклятое лицо, мне хочется плакать.
Глава пятнадцатая
Трое туристов сидели у стойки в баре Фредди, и Фредди наливал им. Один был очень высокий, худой, широкоплечий мужчина, в шортах и в очках с толстыми стеклами, загорелый, с коротко подстриженными рыжеватыми усиками. У его спутницы были светлые вьющиеся волосы, остриженные по-мужски, землистый цвет кожи и сложение женщины-борца. Она тоже была в шортах. – Все – мура, – говорила она третьему туристу, у которого было одутловатое багровое лицо, усы цвета ржавчины, белая полотняная кепка с зеленым целлулоидным козырьком и странная манера произносить слова, оттопыривая губы, как будто он ел что-то слишком горячее. – Очаровательно, – сказал человек с зеленым козырьком. – Я еще никогда не слыхал этого выражения в разговоре. Я полагал, что это коллоквиальный оборот, из числа тех, которые не употребляются в... э-э... литературной речи. – Мура и есть, – сказала дама, похожая на борца, в неожиданном приступе кокетства награждая его возможностью полюбоваться ее прыщеватым профилем. – Прелестно, – сказал человек с зеленым козырьком. – Вы так мило это произносите. Интересно, откуда пошло это выражение? – Не обижайтесь на нее. Это моя жена, – сказал высокий турист. – Вы с ней знакомы? – А все равно все – мура, – сказала жена. – Как вы себя тут чувствуете? – Ничего, – сказал человек с зеленым козырьком. – А вы как? – Она себя чувствует замечательно, – сказал высокий. – Вот увидите сами. Тут как раз вошел Гарри, и жена высокого туриста сказала: – До чего бесподобен! Как раз то, что я хотела. Купи мне это, папочка! – Можно мне с тобой поговорить? – сказал Гарри, обращаясь к Фредди. – Ну конечно. Сейчас же и о чем угодно, – сказала жена высокого туриста. – Заткнись ты, шлюха, – сказал Гарри. – Выйдем туда, Фредди. В задней комнате за столом сидел Краснобай. – Привет, дружище, – сказал он Гарри. – Заткнитесь, – сказал Гарри. – Слушай, – сказал Фредди. – Ты это, пожалуйста, брось. Когда приходят по делу, так не ругаются. Даму шлюхой не называют в приличном заведении. – Шлюха и есть, – сказал Гарри. – Слышал, что она мне сказала? – Что бы там ни было, а в лицо так не говорят. – Ну, ладно. Вы принесли деньги? – Конечно, – сказал Краснобай. – Почему бы мне не принести деньги? Разве я не сказал, что принесу деньги? – Покажите-ка. Краснобай передал ему деньги. Гарри сосчитал десять бумажек по сотне долларов и четыре по двадцать. – Должно быть тысяча двести. – Это за вычетом моей комиссии, – сказал Краснобай. – Дайте сюда остальное! – Нет. – Дайте! – Не дурите. – Берегись, гнида! – Уймись, буян, – сказал Краснобай. – Не вздумайте отнимать их силой, потому что их у меня тут нет. – Ясно, – сказал Гарри. – Я должен был подумать об этом. Слушай, Фредди. Мы с тобой не первый день знакомы. Я знаю, что твоя лодка стоит тысячу двести долларов. Тут не хватает ста двадцати. Возьми и рискни остальными и платой за фрахт. – Триста двадцать долларов, значит, – сказал Фредди. Это было нешуточное дело для него, рискнуть такой суммой, и он даже вспотел, думая об этом. – У меня есть машина и радиоприемник, которые стоят этих денег, можешь их считать залогом. – Я могу составить залоговый акт, – сказал Краснобай. – Не надо мне никаких актов, – сказал Фредди. Он снова вспотел, и в его голосе слышалось колебание. Потом он сказал: – Ладно, я рискну. Но, ради бога, будь осторожен с лодкой, обещаешь, Гарри? – Как со своей. – Свою ты упустил, – сказал Фредди, вспотев еще сильнее, так как это воспоминание удвоило его муки. – Я буду очень осторожен. – Я положу деньги в свой сейф в банке, – сказал Фредди. Гарри посмотрел на Краснобая. – Место надежное, – сказал он и усмехнулся. – Хозяин! – позвал кто-то из бара. – Это тебя, – сказал Гарри. – Хозяин! – послышался тот же голос. Фредди вышел в бар. – Этот человек оскорбил меня, – услышал Гарри визгливый голос, но он уже разговаривал с Краснобаем. – Я буду стоять у пристани, в конце улицы. Это с полквартала, не дальше. – Ладно. – Вот и все. – Ладно, дружище! – Я вам не дружище! – Ну, как хотите. – Я там буду с четырех часов. – Еще что? – Они должны захватить лодку силой, понятно? Я ничего не знаю. Я просто проверяю мотор. У меня даже ничего не готово для рейса. Я нанял у Фредди лодку, чтобы везти любителей на рыбную ловлю. Они должны под угрозой револьвера заставить меня запустить мотор и сами должны перерубить канаты. – А как же Фредди? У него-то вы не для рыбной ловли ее просили? – Фредди я скажу. – Не советую. – Скажу. – Не советую. – Слушайте, я еще во время войны делал дела с Фредди. Дважды мы с ним были компаньонами, и никогда у нас не выходило неприятностей. Вы знаете, сколько я ему возил товару. Из всей городской сволочи он единственный, кому я могу довериться. – Я бы никому не стал доверяться. – Вы-то нет. Каждый ведь по себе судит. – Не обо мне разговор. – Ну, ладно. Идите теперь к своим приятелям. А что вы будете говорить? – Они кубинцы. Я встретил их в гостинице. Одному из них нужно помочь получить по акцептованному чеку. Что тут невероятного? – И вы ничего не заметили? – Ничего. Я уговорился встретиться с ними в банке. – На чем они приедут? – На такси. – А шофер что будет думать, – что они музыканты, что ли? – Мы найдем такого, который вообще не думает. В этом городе сколько угодно таких. Взять хоть Хэйсуса. – Хэйсус себе на уме. Он только разговаривает, как дурачок. – Я скажу им, чтоб выбрали поглупее. – Достаньте такого, у которого нет детей. – У них у всех есть дети. Видели вы когда-нибудь бездетного шофера такси? – Продажная вы шкура! – Зато я никогда еще никого не убивал, – ответил ему Краснобай. – И никогда не убьете. Давайте выйдем отсюда. С вами, когда сидишь, точно вшей набираешься. – Они у вас, верно, и так есть. – А разве они от разговоров заводятся? – Если не заклеить рта. – Вот вы и заклейте свой. А я пойду выпью, – сказал Гарри.
* * *
В первой комнате бара туристы сидели на своих высоких табуретах. Когда Гарри подошел к стойке, женщина повернулась к нему спиной в знак своего отвращения. – Что будешь пить? – спросил Фредди. – Что пьет дамочка? – спросил Гарри. – Cuba libre. – Тогда мне дай чистого виски. Высокий рыжеусый турист в очках с толстыми стеклами наклонил к Гарри свое широкое, с прямым носом лицо и сказал: – Послушайте, с какой стати вы нагрубили моей жене? Гарри оглядел его сверху донизу и сказал Фредди: – Что это у тебя тут делается? – А все-таки? – спросил высокий. – Успокойтесь, – сказал ему Гарри. – Со мной это вам даром не пройдет. – Слушайте, – сказал Гарри. – Вы приехали сюда, чтоб поправиться и набраться сил, так? Вот и успокойтесь. – И он вышел из бара. – Вероятно, я должен был его ударить, – сказал высокий турист. – Как ты думаешь, дорогая? – Жаль, что я не мужчина, – сказала его жена. – Вы бы далеко пошли при таком сложении, – сказал в свою кружку человек с зеленым козырьком. – Что вы сказали? – спросил высокий. – Я сказал, что вы можете узнать его фамилию и адрес и написать ему письмо с изложением всего, что вы о нем думаете. – Послушайте, как ваша фамилия? Вы, кажется, смеетесь надо мной. – Можете звать меня профессор Мак-Уолси. – Моя фамилия Лафтон, – сказал высокий. – Я писатель. – Очень рад познакомиться, – сказал профессор Мак-Уолси. – И часто вы пишете? Высокий человек посмотрел по сторонам. – Уйдем отсюда, дорогая, – сказал он. – Здесь все или нахалы, или сумасшедшие. – Это необыкновенный уголок, – сказал профессор Мак-Уолси. – Но поистине обворожительный. Его называют американским Гибралтаром, и он на триста семьдесят пять миль южнее Каира. Правда, этот бар единственное, что я здесь успел повидать. Бар, впрочем, хороший. – Я вижу, вы в самом деле профессор, – сказала жена. – Знаете, вы мне нравитесь. – Вы мне тоже нравитесь, милочка, – сказал профессор Мак-Уолси. – Но мне пора уходить. Он встал и пошел искать свой велосипед. – Здесь все сумасшедшие, – сказал высокий. – Выпьем еще, дорогая. – Мне понравился профессор, – сказала жена. – Он очень обходительный. – А тот, что приходил... – Ах, он просто красавец, – сказала жена. – Похож на татарина. Жаль, что он такой нахал. У него лицо просто как у какого-то Чингис-хана. Ух, до чего хорош. – У него нет одной руки, – сказал ее муж. – Я не заметила, – сказала жена. – Выпьем еще. Интересно, кого мы тут еще увидим? – Может быть, Тамерлана, – сказал ее муж. – Ух, какой ты ученый, – сказала жена. – Но с меня довольно этого Чингис-хана. Почему профессору понравилось, что я говорю «мура»? – Не знаю, дорогая, – сказал Лафтон, писатель. – Мне это никогда не нравилось. – Я ему, видно, понравилась такой, как я есть, – сказала жена. – До чего мил! – Ты его, вероятно, увидишь еще. – Вы его всегда увидите, когда бы ни пришли сюда, – сказал Фредди. – Он тут живет. Он уже две недели тут. – А кто тот человек, который так грубо разговаривает? – Тот? А это наш, здешний. – Чем он занимается? – Да всем понемножку, – ответил ей Фредди. – Он рыбак. – Почему у него нет руки? – Не знаю. Повредил где-то. – Какой красивый! – сказала жена. Фредди засмеялся. – Много чего мне о нем приходилось слышать, но такого не слыхал никогда. – По-вашему, у него не красивое лицо? – Будет вам, леди, – ответил ей Фредди. – У него лицо похоже на свиной окорок, да еще нос переломлен. – Фу, какие мужчины глупые! – сказала жена. – Он мне по ночам снился. – Дурные сны вам снятся, – сказал Фредди. Все это время лицо писателя сохраняло какое-то бессмысленное выражение, которое сходило только в те минуты, когда он восхищенно глядел на свою жену. Нужно в самом деле быть писателем или чиновником Управления общественных работ, чтобы иметь такую жену, подумал Фредди. Господи, ну и страшилище! Тут в бар вошел Элберт. – Где Гарри? – Пошел на пристань. – Спасибо, – сказал Элберт. Он ушел, а жена и писатель по-прежнему сидели у стойки, и Фредди стоял у стойки, беспокоясь о своей лодке и думая о том, как у него болят ноги, оттого что приходится стоять целый день. Он сделал поверх цементного пола деревянную решетку, но это не очень помогло. Ноги все время ныли. Зато торговля у него идет хорошо, лучше всех в городе, и накладных расходов меньше. Ну и чучело все-таки эта баба! И мужчина тоже хорош, если не нашел себе лучшей. С такой даже с закрытыми глазами не рискнешь, подумал Фредди. А заказывают все время коктейли. Дорогие коктейли. И то хорошо. – Да, сэр – сказал он. – Сию минуту. Вошел загорелый, светловолосый, хорошо сложенный мужчина в полосатой матросской фуфайке и шортах защитного цвета и с ним очень хорошенькая смуглая молодая женщина в белом шерстяном свитере и темно-синих брюках. – Кого я вижу! – сказал Лафтон, вставая. – Это же Ричард Гордон с прелестной миссис Эллен. – Привет, Лафтон, – сказал Ричард Гордон. – Не видели вы тут пьяного профессора? – Он только что вышел отсюда, – сказал Фредди. – Хочешь вермуту, детка? – спросил Ричард Гордон свою жену. – Если ты будешь, я тоже выпью. – сказала она. Потом поздоровалась с обоими Лафтонами. – Мне, пожалуйста, пополам, Фредди, французский с итальянским. Она сидела на высоком табурете, поставив ноги на перекладину, и смотрела в окно. Фредди смотрел на нее с восхищением. Он считал, что она самая хорошенькая из всех женщин, проводивших эту зиму в Ки-Уэст. Лучше даже, чем прославленная красавица миссис Брэдли. Миссис Брэдли уже начинала полнеть. У этой молодой женщины было миловидное лицо ирландки, темные локоны почти до самых плеч и гладкая, чистая кожа. Фредди посмотрел на ее смуглую руку, державшую стакан. – Как работа? – спросил Лафтон у Ричарда Гордона. – Идет неплохо, – сказал Гордон. – А у вас как? – Джеме не хочет работать, – сказала миссис Лафтон, – он только пьет. – Скажите, кто такой этот профессор Мак-Уолси? – спросил Лафтон. – Какой-то профессор экономики, кажется, а сейчас в годичном отпуску или что-то в этом роде. Это приятель Эллен. – Он мне нравится, – сказала Эллен Гордон. – Он мне тоже нравится, – сказала миссис Лафтон. – Он мне первой понравился, – радостно сказала Эллен Гордон. – О, можете взять его себе, – сказала миссис Лафтон. – Такие примерные девочки, как вы, всегда получают, что хотят. – Оттого мы такие примерные, – сказала Эллен Гордон. – Я выпью еще вермуту, – сказал Ричард Гордон. – А вы? – спросил он Лафтонов. – Можно, – сказал Лафтон. – Скажите, вы идете завтра на вечер, который устраивает Брэдли? – Конечно, он идет, – сказала Эллен Гордон. – Она мне нравится, знаете, – сказал Ричард Гордон. – Она интересует меня и как женщина, и как социальное явление. – Ух! – сказала миссис Лафтон. – Вы выражаетесь почти так же учено, как профессор. – Не стоит кичиться своим невежеством, дорогая, – сказал Лафтон. – А с социальными явлениями спят? – спросила Эллен Гордон, глядя в открытую дверь. – Не говори глупостей, – сказал Ричард Гордон. – Я хочу узнать, входит ли это в задачи писателя? – спросила Эллен. – Писатель должен знать обо всем, – сказал Ричард Гордон. – Он не может ограничивать свой жизненный опыт в угоду буржуазной морали. – Вот как, – сказала Эллен Гордон. – А что должна делать жена писателя? – Массу всяких вещей, – сказала миссис Лафтон. – Ах, вы бы видели, только что сюда приходил человек и оскорбил меня и Джеймса. Какой страшный! – Я должен был его ударить, – сказал Лафтон. – Очень страшный, – сказала миссис Лафтон. – Я иду домой, – сказала Эллен Гордон. – Ты идешь, Дик? – Я, пожалуй, еще побуду в городе, – сказал Ричард Гордон. – Да? – сказала Эллен Гордон, глядясь в зеркало поверх головы Фредди. – Да, – сказал Ричард Гордон. Фредди, глядя на нее, подумал, что она сейчас заплачет. Ему не хотелось, чтоб это случилось в баре. – Хочешь еще чего-нибудь выпить? – спросил ее Ричард Гордон. – Нет. – она покачала головой. – Скажите, что такое с вами? – спросила миссис Лафтон. – Разве вам здесь не весело? – Мне страшно весело, – сказала Эллен Гордон. – Но все-таки я, пожалуй, пойду домой. – Я вернусь рано, – сказал Ричард Гордон. – Можешь не торопиться, – ответила она. Она вышла. Она так и не заплакала. И Джона Мак-Уолси она так и не нашла.
Глава шестнадцатая
Гарри Морган оставил машину у пристани, против того места, где стояла лодка Фредди, убедился, что вокруг никого нет, приподнял переднее сиденье, вытащил плоский холщовый, заскорузлый от масла чехол и бросил его на дно лодки. Он вошел сам, и поднял средний люк, и спрятал чехол с автоматом внизу, между моторами. Он открыл клапаны и запустил оба мотора. Правый мотор спустя несколько минут заработал бесперебойно, но левый заскакивал на втором и четвертом цилиндрах, и он обнаружил трещины в запальных свечах и поискал запасных свечей, но не мог найти. «Надо налить бензин и достать новые свечи», – подумал он. Сидя внизу, у моторов, он расстегнул чехол и собрал автомат. Он нашел два куска широкого ремня и четыре винта и, сделав в коже прорезы, устроил нечто вроде двойной лямки, в которой и укрепил автомат под самой палубой, слева от люка, как раз над левым мотором. Автомат висел в ней, слегка покачиваясь, и он выбрал один из четырех магазинов, лежавших в боковых отделениях чехла, и вставил его на место. Опустившись на колени между моторами, он протянул руку и попытался схватить автомат. Достаточно было двух движений. Сначала отцепить кусок ремня, который проходил под прикладом. Потом вытянуть пулемет из второй петли. Он попробовал, и это было нетрудно, даже одной рукой. Он передвинул рычажок с полуавтоматического хода на автоматический и удостоверился, что предохранитель закрыт. Затем он снова укрепил автомат в лямке. Он не мог придумать, куда положить запасные магазины; поэтому он засунул чехол под бензиновый бак, откуда его было легко достать, и магазины уложил концами к себе. При первом же удобном случае, когда мы уже будем в пути, я могу взять два и положить в карман, подумал он.
Дата добавления: 2014-12-24; Просмотров: 314; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |