Андреева Галина Михайловна 8 страница

Распространение информации в обществе происходит через свое­образный фильтр «доверия» и «недоверия» [Аронсон, 1998. С. 94—104]. Этот фильтр действует так, что абсолютно истинная информация мо­жет оказаться непринятой, а ложная — принятой. Психологически край­не важно выяснить, при каких обстоятельствах тот или иной канал ин­формации может быть блокирован этим фильтром, а также выявить сред­ства, помогающие принятию информации и ослабляющие действия фильтров. Совокупность этих средств называется фасцинацией, вклю­чающей в себя различные сопутствующие средства, выполняющие роль сопроводителя информации, создающие некоторый дополнительный фон, на котором основная информация выигрывает, поскольку фон ча­стично преодолевает фильтр недоверия. Примером фасцинации может быть музыкальное, пространственное или цветовое сопровождение ее.

Сама по себе информация, исходящая от коммуникатора, может быть двух типов: побудительная и констатирующая. Побудительная ин­формация выражается в приказе, совете, просьбе. Она рассчитана на то, чтобы стимулировать какое-то действие. Стимуляция в свою оче­редь может быть различной. Прежде всего, это может быть активиза­ция, т.е. побуждение к действию в заданном направлении. Далее, это может быть интердикция, т.е. побуждение, не допускающее, наоборот, определенных действий, запрет нежелательных видов деятельности. Наконец, это может быть дестабилизация — рассогласование или нару­шение некоторых автономных форм поведения или деятельности.

Констатирующая информация выступает в форме сообщения, она имеет место в различных образовательных системах и не предполагает непосредственного изменения поведения, хотя косвенно способствует этому. Сам характер сообщения может быть различным: мера объектив­ности может варьировать от нарочито «безразличного» тона изложения до включения в текст сообщения достаточно явных элементов убежде­ния. В современной педагогике существует дискуссия на тему о том, в какой мере характер информации, сообщаемой учителем, должен вклю­чать элементы убеждения. Важно, что вариант сообщения задается ком­муникатором, т.е. тем лицом, от которого исходит информация.

Средства коммуникации. Речь

Передача любой информации возможна лишь посредством знаков, точнее, зна­ковых систем. Существует несколько знаковых систем, которые используют­ся в коммуникативном процессе, соответственно им можно построить классификацию коммуникативных процессов. При грубом делении раз­личают вербальную и невербальную коммуникации, использующие раз­личные знаковые системы. Соответственно возникает и многообразие видов коммуникативного процесса. Каждый из них необходимо рас­смотреть в отдельности.

Вербальная коммуникация использует в качестве знаковой системы человеческую речь, естественный звуковой язык, т.е. систему фонети­ческих знаков, включающую два принципа: лексический и синтаксичес­кий. Речь является самым универсальным средством коммуникации, поскольку при передаче информации при помощи речи менее всего те­ряется смысл сообщения. Правда, этому должна сопутствовать высокая степень общности понимания ситуации всеми участниками коммуни­кативного процесса, о которой речь шла выше, а также внимательное отношение к тезаурусу. Известно, что использованию речи сопутствуют процессы, препятствующие достижению взаимопонимания: возмож­ность использования двух типов значений: денотативных (формальные определения, дефиниции: «молоток» — инструмент для забивания гвоз­дей) и коннотативных (связанных с эмоциональными ассоциациями: «молоток» — нечто тяжелое, холодное); полисемия (многозначное тол­кование одного и того же слова) и синонимия (использование разных слов для обозначения одного и того же явления). Естественно, что осо­бое значение эти процессы приобретают в условиях межкультурной ком­муникации, т.е. при общении представителей двух различных культур.

При помощи речи осуществляются кодирование и декодирование информации: коммуникатор в процессе говорения кодирует, а реципи­ент в процессе слушания декодирует информацию. Способом подачи информации при помощи речи является текст. С точки зрения отно­шения к тексту можно выделить два процесса: «говорение» и «слуша­ние» (термины введены И. А. Зимней как обозначение психологичес­ких компонентов вербальной коммуникации [Зимняя, 1991]).

Последовательность действий говорящего и слушающего исследо­вана достаточно подробно. С точки зрения передачи и восприятия смыс­ла сообщения линия К — С — Р (коммуникатор — сообщение — реци­пиент) асимметрична. Это можно пояснить на схеме (рис. 4).

Для коммуникатора смысл информации предшествует процессу ко­дирования (высказыванию), так как «говорящий» сначала имеет опре­деленный замысел, а затем воплощает его в систему знаков. Для «слу­шающего» смысл принимаемого сообщения раскрывается одновремен­но с декодированием. В этом случае особенно отчетливо проявляется значение ситуации совместной деятельности: ее осознание включено в сам процесс декодирования; раскрытие смысла сообщения немыслимо вне этой ситуации.

Точность понимания слушающим смысла высказывания может стать очевидной для коммуникатора лишь тогда, когда произойдет смена «ком­муникативных ролей» (условный термин, обозначающий «говорящего» и «слушающего»), т.е. когда реципиент превратится в коммуникатора и своим высказыванием даст знать о том, как он раскрыл смысл приня­той информации. Диалог, или диалогическая речь, как специфический вид «разговора» представляет собой последовательную смену коммуни­кативных ролей, в ходе которой выявляется смысл речевого сообщения, т.е. происходит то явление, которое было обозначено как «обогащение, развитие информации».

Важным инструментом этого процесса является обратная связь — сообщения, которые человек посылает в ответ на сообщения другого [Соловьева, 1992; Куницына и др., 2001]. В случае вербальной инфор­мации это может выглядеть как переспрашивание, уточнение вопро­сов, выражение желания получить дополнительные сведения и т.п. Та­кого рода включения в диалог получили название безоценочной обрат­ной связи, хотя иногда они могут быть представлены и в виде оценочной обратной связи, либо негативной (содержащей критику или корректи­ровку), либо позитивной (содержащей одобрение или поддержку). В этой связи в диалоге находит свое проявление острая современная проблема толерантности. Здесь она выглядит как соблюдение норм реагирова­ния на высказывание другого, допущение того, что этот другой имеет принципиально отличную точку зрения. Естественно, ее не обязатель­но принимать, но надо, признавать ее право на существование, допус­кать ее «непохожесть», возможно, прислушаться к ней. Диапазон оце­нок в негативной обратной связи поэтому должен быть под строгим нравственным контролем. В целом же обратная связь способствует «дви­жению» диалога. Это хорошо видно на рис. 5.

Мера известной согласованности действий коммуникатора и реци­пиента в ситуации попеременного принятия ими этих ролей в большой степени зависит от их включенности в общий контекст деятельности. Существует много экспериментальных исследований (в частности, по­священных установлению уровня оперирования совместными значени­ями употребляемых знаков), в ходе которых выявлялась эта зависимость. Успешность вербальной коммуникации в случае диалога определяется и тем, насколько партнеры обеспечивают тематическую направленность информации, а также ее двусторонний характер. Это связано с характе­ром дистанции, которая устанавливается в ходе коммуникации, когда один партнер стремится как можно более подробно проникнуть в об­стоятельства диалога, а другой, напротив, отстраняется от собеседника [Куницына и др., 2001. С. 49]. Большое значение при этом имеет стиль говорения и слушания. Что касается говорящего, то он может с разной степенью внимания относиться к своему стилю: или не придавать ему большого значения, или, напротив, стремиться подчеркнуть особенно­сти своего стиля, например, умение произвольно изменять его в соот­ветствии с обстоятельствами. Стиль слушающего зависит от его умения (желания) или неумения (нежелания) слушать, что тоже в значительной степени обусловливает успешность диалога. Некоторые исследователи выделяют такие стили слушания, как: нерефлексивное слушание (уме­ние молчать), рефлексивное слушание (активное использование обрат­ной связи), эмпатическое слушание (демонстрация сопереживания) [Куницына и др., 2001. С. 92-94].

Вообще относительно использования речи как некоторой знаковой системы в процессе коммуникации справедливо все то, что говорилось о сущности коммуникации в целом. В частности, и при характеристике ди­алога важно все время иметь в виду, что его ведут между собой личности, обладающие определенными намерениями (интенциями), т.е. диалог пред­ставляет собой «активный, двусторонний характер взаимодействия парт­неров» [Кучинский, 1988. С. 43]. Именно это предопределяет необходимость внимания к собеседнику, скоординированность с ним речи. В про­тивном случае будет нарушено важнейшее условие успешности вербаль­ной коммуникации — понимания смысла того, что говорит другой, в ко­нечном счете — понимания, познания другой личности [Бахтин, 1979].

Это подтверждает ту мысль, что посредством речи не просто «движет­ся информация», но участники коммуникации, особым способом воздей­ствуя друг на друга, ориентируют друг друга в предмете обсуждения и стре­мятся тем самым достичь определенного изменении поведения. Существу­ют две разные задачи в ориентации партнера по общению, которые А. А. Леонтьев предлагает обозначать как личностно-речевая ориентация (ЛРО) и социально-речевая ориентация (СРО) [Леонтьев, 1975. С. 118], что отражает не столько различие адресатов сообщения, сколько пре­имущественную тематику, содержание коммуникации. Само же воздей­ствие может быть понято различно: оно может носить характер манипу­ляции другим человеком, т.е. прямого навязывания ему какой-то пози­ции, а может способствовать актуализации партнера, т.е. раскрытию в нем и им самим каких-то новых возможностей.

Особая проблема — выяснение условий и способов повышения эф­фективности речевого воздействия. В этой связи достаточно подробно исследованы как формы специфических коммуникативных барьеров, демонстрирующих сопротивление принятию информации, так и спо­собы их преодоления, что и может служить средством повышения эф­фективности. Перечень барьеров, возникающих в ходе речевой комму­никации, достаточно велик.

Так, выражением сопротивления принятию информации (а значит, и оказанному влиянию) может быть отключение внимания слушающе­го, умышленное снижение в своем представлении авторитета комму­никатора (например, демонстрируемое студентом на скучной, по его мнению, лекции). Задача коммуникатора в этом случае — суметь ка­ким-то образом привлечь внимание, подтвердить свой авторитет. Дру­гая группа барьеров обозначена как «барьеры непонимания» [Крижанская, Третьяков, 1992] - умышленное или неумышленное «непонима­ние» сообщения: фонетическое (плохая артикуляция говорящего, слишком быстрый темп речи); семантическое (использование незна­комых терминов, так называемого «новояза», жаргона); стилистичес­кое (неудачное структурирование информации, замысловатые конст­рукции фраз, повторы); логическое (неумение выстроить последователь­ную аргументацию). Соответственно всякий оратор должен обладать умением преодолевать каждый из названных барьеров, совершенство­вать манеру подачи материала, достигать адекватности преподносимой информации актуальной ситуации общения.

Совокупность определенных мер, направленных на повышение эф­фективности речевого воздействия, получила название убеждающей коммуникации, на основе которой разрабатывается так называемая «экспе­риментальная риторика» — искусство убеждения посредством речи. Для учета всех переменных, включенных в процесс речевой коммуникации, К. Ховландом предложена «матрица убеждающей коммуникации», кото­рая представляет собой своего рода модель речевого коммуникативного процесса с обозначением его отдельных звеньев. Смысл построения тако­го рода моделей (а их предложено несколько) в том, чтобы при повыше­нии эффективности воздействия не упустить ни одного элемента процес­са. Это можно показать на простейшей модели, предложенной в свое вре­мя американским журналистом Г. Лассуэллом для изучения убеждающего воздействия средств массовой информации (в частности, газет). Модель коммуникативного процесса, по Лассуэллу, включает пять элементов.

По поводу каждого элемента этой схемы предпринято много разно­образных исследований [См.: Майерс, 1997. С. 315-338]. Например, все­сторонне описаны характеристики коммуникатора, способствующие повышению эффективности его речи, в частности выявлены типы его позиции во время коммуникативного процесса. Таких позиций может быть три: открытая — коммуникатор открыто объявляет себя сторон­ником излагаемой точки зрения, оценивает различные факты в подтвер­ждение этой точки зрения; отстраненная — коммуникатор держится под­черкнуто нейтрально, сопоставляет противоречивые точки зрения, не исключая ориентации на одну из них, но не заявленную открыто; зак­рытая — коммуникатор умалчивает о своей точке зрения, даже прибе­гает иногда к специальным мерам, чтобы скрыть ее. Естественно, что содержание каждой из этих позиций задается целью, задачей, которая преследуется в коммуникативном воздействии, но важно, что принци­пиально каждая из названных позиций обладает определенными воз­можностями для повышения эффекта воздействия [Богомолова, 1991].

Точно так же всесторонне исследованы способы повышения воздействия текста сообщения. Именно в этой области применяется мето­дика контент-анализа, устанавливающая определенные пропорции в соотношении различных частей текста. Особое значение имеют работы по изучению аудитории. Результаты исследования в этой области опро­вергли традиционный для XIX в. взгляд, что логически и фактически обоснованная информация автоматически изменяет поведение аудито­рии. Выяснилось (в экспериментах Клаппера), что никакого автоматиз­ма в данном случае нет: в действительности наиболее важным факто ром оказалось взаимодействие информации и установок аудитории. Это обстоятельство дало жизнь целой серии исследований относительно роли установок аудитории в восприятии информации.

Легко видеть, что каждое из обозначенных здесь направлений ис­следования имеет большое прикладное значение, особенно в плане по­вышения эффективности средств массовой информации. Рассмотрен­ная схема играет определенную положительную роль при познании спо­собов и средств воздействия в процессе коммуникации. Однако она и подобные ей схемы фиксируют лишь структуру процесса коммуника­ции, но ведь этот процесс включен в более сложное явление — обще­ние, поэтому важно и в этой одной стороне общения увидеть его содер­жание. А содержание это состоит в том, что в процессе коммуникации осуществляется взаимовлияние людей друг на друга. Чтобы полностью описать процесс взаимовлияния, недостаточно только знать структуру коммуникативного акта, необходимо еще проанализировать и мотивы общающихся, их цели, установки и пр. Для этого нужно обратиться к тем знаковым системам, которые включены в речевое общение помимо речи. Хотя речь и является универсальным средством общения, она при­обретает значение только при условии включения в систему деятельно­сти, а включение это обязательно дополняется употреблением других — неречевых — знаковых систем.

Невербальная коммуникация

Обмен информацией возможен не толь­ко посредством речи, но и посредством других знаковых систем, которые в сво­ей совокупности составляют средства невербальной коммуникации. Истоки знакомства с этими средствами вос­ходят к древности, на что обратил внимание французский просветитель XVIII в. Жан-Батист Дюбо, обозначив особую науку НЕМА, представ­ляющую собой «искусство говорить, не раскрывая рта». Также доста­точно давними являются и представления о хирономии — правилах жестикуляции и умении «читать» жесты.

В современной социальной психологии предлагается полная схема всех знаковых систем, используемых в невербальной коммуникаций [Лабунская, 1989]. Основные из них следующие: 1) оптико-кинетичес­кая; 2) пара- и экстралингвистическая; 3) организация пространства и времени коммуникативного процесса; 4) визуальный контакт. Совокуп­ность этих средств призвана выполнять следующие функции: дополне­ние речи, замещение речи, репрезентация эмоциональных состояний партнеров по коммуникативному процессу.

Оптико-кинетическая система знаков включает в себя жесты, ми­мику, пантомимику. В целом оптико-кинетическая система предстает как более или менее отчетливо воспринимаемое свойство общей моторики различных частей тела (рук, и тогда мы имеем жестикуляцию; лица, и тогда мы имеем мимику; позы, и тогда мы имеем пантомимику). Перво­начально исследования в этой области были осуществлены еще Ч. Дарвином, который изучал выражения эмоций у человека и животных. Именно общая моторика различных частей тела отображает эмоциональные реак­ции человека, поэтому включение оптико-кинетической системы знаков в процесс коммуникации придает общению нюансы. Эти нюансы ока­зываются неоднозначными в различных национальных культурах. (Всем известны недоразумения, которые возникают иногда при общении рус­ского и болгарина, если пускается в ход утвердительный или отрица­тельный кивок головой, так как воспринимаемое русским движение головы сверху вниз интерпретируется как согласие, в то время как для болгарской речи это отрицание, и наоборот.) Значимость оптико-ки­нетической системы знаков в коммуникации настолько велика, что в настоящее время выделилась особая область исследований — кинесика, которая специально имеет дело с этими проблемами.

Так, например, специальному исследованию подвергаются различ­ные проявления мимики (выявлена связь между проявлением какой-либо эмоции и положением определенной «зоны» лица — П. Экман), жес­тикуляции (изучается частота и сила жестов у представителей разных культур — М. Аргайл), поз (выявлены и описаны открытые и закрытые позы, выражающие либо включение в ситуацию, либо доминирование, либо противостояние, специфика походки, «твердой» или «тяжелой» — А. Пиз). Различные проявления мимики, жестикуляции и пантомимы выполняют все те функции по дополнению и замещению речи, о которых говорилось выше. Они сигнализируют партнеру по общению об эмоцио­нальном состоянии участника коммуникативного процесса, о предпочи­таемом типе отношений с партнером, о желаемом уровне общения.

Паралингвистическая и экстралингвистическая система знаков (иногда обозначаемая как просодика) представляет собой также «добав­ку» к вербальной коммуникации.

Паралингвистика — это система вокализации, т.е. качество голоса, его диапазон, тональность. Эти характеристики голоса способствуют выражению эмоционального состояния коммуникатора (гнев сопровож­дается увеличением силы и высоты голоса, резкости звуков; печаль, на­против, — спадом силы, высоты, звонкости голоса), а также некоторых характеристик его личности (энергичности, решительности либо неуве­ренности). Тембр голоса часто ассоциируется с симпатичностью, обра­зованностью человека [Куницына и др., 2001. С. 80].

Экстралингвистика — включение в речь пауз, других вкраплений, например покашливания, плача, смеха, наконец, сам темп речи. Паузы, например, подчеркивают особую значительность предлагаемого текста, иногда они значат больше, чем сам текст («Слово — серебро, молчание — золото!»). Все эти проявления увеличивают семантически значи­мую информацию, но не посредством дополнительных речевых включе­ний, а «околоречевыми» приемами. Проявление этих знаковых систем трудно поддается контролю, поэтому допускает различные интерпрета­ции, в частности, в случае рассогласования названных механизмов со зву­чащей речью, что используется при исследованиях лжи [Экман, 2000].

Организация пространства и времени коммуникативного процесса выступает также особой знаковой системой, несет смысловую нагрузку как компонент коммуникативной ситуации. Так, например, размеще­ние партнеров лицом друг к другу способствует возникновению контак­та, символизирует внимание к говорящему, в то время как окрик в спи­ну также может иметь определенное значение отрицательного порядка. Экспериментально доказано преимущество некоторых пространствен­ных форм организации общения как для двух партнеров по коммуника­тивному процессу, так и в массовых аудиториях.

Точно так же некоторые нормативы, разработанные в различных субкультурах, относительно временных характеристик общения высту­пают как своего рода дополнения к семантически значимой информа­ции. Приход своевременно к началу дипломатических переговоров сим­волизирует вежливость по отношению к собеседнику, напротив, опоз­дание истолковывается как проявление неуважения. В некоторых специальных сферах (прежде всего в дипломатии) разработаны в дета­лях различные возможные допуски опозданий с соответствующими их значениями.

Проксемика как специальная область, занимающаяся нормами про­странственной и временной организации общения, располагает в на­стоящее время большим экспериментальным материалом. Основатель проксемики Э. Холл, который называет ее «пространственной психо­логией», исследовал первые формы пространственной организации общения у животных.

В настоящее время проблемы проксемики включены в особую об­ласть психологии, получившую название «экологическая психология» или «психология среды». Среди прочих проблем здесь изучаются нор­
мы оптимального расположения партнеров по коммуникации, прибли­жения к собеседнику, особенности «персонального пространства» и др. Так, предложена особая методика оценки интимности общения на осно­ве изучения организации его пространства: Э. Холл зафиксировал, напри­мер, нормы приближения человека к партнеру по общению, свойствен­ные американской культуре: интимное расстояние (0—45 см); персональ­ное расстояние (45—120 см); социальное расстояние (120—400 см) публичное расстояние (400—750 см). Каждое из них свойственно осо­бым ситуациям общения. В других культурах эти нормы могут значи­тельно варьировать.

Эти исследования имеют большое прикладное значение, прежде всего при анализе успешности деятельности различных дискуссионных групп. Так, например, в ряде экспериментов показано, каким должно быть оптимальное размещение членов двух дискуссионных групп с точ­ки зрения «удобства» дискуссии (рис. 6).

В каждом случае члены команды — справа от лидера. Естественно, что не средства проксемики в состоянии обеспечить успех или неуспех в проведении дискуссий; их содержание, течение, направление задают­ся гораздо более высокими содержательными уровнями человеческой деятельности (социальной принадлежностью, позициями, целями уча­стников дискуссий). Оптимальная организация пространства общения играет определенную роль лишь «при прочих равных», но даже и ради этой цели изучением проблемы стоит заниматься.

Ряд исследований в этой области связан с изучением специфичес­ких наборов пространственных и временных констант коммуникатив­ных ситуаций. Эти более или менее четко вычлененные наборы полу­чили название хронотопов. (Первоначально этот термин был введен А. А. Ухтомским и позднее использован М. М. Бахтиным.) Описаны, например, такие хронотопы, как хронотоп «больничной палаты», «ва­гонного попутчика» и др. Специфика ситуации общения создает здесь иногда неожиданные эффекты воздействия: например, не всегда объяс­нимую откровенность по отношению к первому встречному, если это «вагонный попутчик». Исследования хронотопов не получили особого распространения, между тем они могли бы в значительной мере спо­собствовать выявлению механизмов коммуникативного влияния.

Следующая специфическая знаковая система, используемая в ком­муникативном процессе, — это «контакт глаз», или визуальное общение. Исследования в этой области тесно связаны с общепсихологическим феноменом в области зрительного восприятия — движением глаз. В со­циально-психологических исследованиях изучается частота обмена взглядами, длительность их, смена статики и динамики взгляда, избе­гание его и т.д.

Визуальный контакт выполняет многочисленные функции: инфор­мационный поиск, стремление скрыть или обнаружить свое «Я», сигна­лизировать о готовности поддержать и продолжить общение, демонстри­ровать степень психологической близости и пр. Как и все невербальные средства, контакт глаз имеет значение дополнения к вербальной комму­никации. И так же, как другие средства невербальной коммуникации, его проявления варьируют в различных культурах. Так, мера допустимости пристального взора — «глаза в глаза» — различается, например, в Вели­кобритании и Японии, различное значение придается такому явлению, как мигание (в США это вызывает одобрение, на Востоке рассматривает­ся как дурная привычка). Число таких примеров можно умножить.

«Контакт глаз» на первый взгляд кажется такой знаковой системой, значение которой весьма ограничено, например, пределами сугубо ин­тимного общения. Действительно, в первоначальных исследованиях этой проблемы «контакт глаз» был привязан к изучению интимного об­щения. М. Аргайл разработал даже определенную «формулу интимнос­ти», выяснив зависимость степени интимности в том числе и от такого параметра, как дистанция общения, в разной мере позволяющая исполь­зовать «контакт глаз».

Однако позже спектр таких исследований стал значительно шире: знаки, представляемые движением глаз, включаются в более широкий диапазон ситуаций общения. В частности, есть работы о роли визуаль­ного общения для ребенка. Выявлено, что ребенку свойственно фикси­ровать внимание прежде всего на человеческом лице: самая живая ре­акция обнаружена на два горизонтально расположенных круга (аналог глаз). Не говоря уже о медицинской практике, явление это оказывается весьма важным и в других профессиях, например в работе педагогов и вообще лиц, имеющих отношение к проблемам руководства.

Для всех четырех систем невербальной коммуникации встает один общий вопрос методологического характера. Каждая из них использует свою собственную знаковую систему, которую можно рассмотреть как определенный код. Как уже было отмечено выше, всякая информация должна кодироваться, причем так, чтобы система кодификации и декодификации была известна всем участникам коммуникативного процес­са. Но если в случае с речью эта система кодификации более или менее общеизвестна, то при невербальной коммуникации важно в каждом случае определить, что же можно здесь считать кодом и, главное, как обеспечить, чтобы и другой партнер по общению владел этим же самым кодом. В противном случае никакой смысловой прибавки к вербальной коммуникации описанные системы не дадут.

Как известно, в общей теории информации вводится понятие «семан­тически значимая информация». Это то количество информации, кото­рое дано не на входе, а на выходе системы, т.е. которое только и «срабаты­вает». В процессе человеческой коммуникации это понятие можно ин­терпретировать так, что семантически значимая информация — это как раз та, которая и влияет на изменение поведения, т.е. которая имеет смысл. Все невербальные знаковые системы умножают этот смысл, иными сло­вами, помогают раскрыть полностью смысловую сторону информации. Но такое дополнительное раскрытие смысла возможно лишь при условии полного понимания участниками коммуникативного процесса значе­ния используемых знаков, кода. Для построения понятного всем кода необходимо выделение каких-то единиц внутри каждой системы зна­ков, по аналогии с единицами в системе речи, но именно выделение таких единиц в невербальных системах оказывается главной трудностью. Нельзя сказать, что эта проблема решена полностью на сегодняшний день. Однако различные попытки ее решения предпринимаются.

Одна из таких попыток в области кинетики принадлежит К. Бёрдвистлу. Разрабатывая методологические проблемы этой области, Бёрдвистл предложил выделить единицу телодвижений человека. Основное рассуждение строится на основе опыта структурной лингвистики: те­лодвижения разделяются на единицы, а затем из этих единиц образуют­ся более сложные конструкции. Совокупность единиц представляет со­бой своеобразный алфавит телодвижений. Наиболее мелкой семанти­ческой единицей предложено считать кин, или кинему (по аналогии с фонемой в лингвистике). Хотя отдельный кин самостоятельного значе­ния не имеет, при его изменении изменяется вся структура. Из кинем образуются кинеморфы (нечто подобное фразам), которые и восприни­маются в ситуации общения.

На основании предложения Бёрдвистла были построены своего рода словари телодвижений, даже появились работы о количестве кинов в раз­ных национальных культурах. Но сам Бёрдвистл пришел к выводу, что пока построить удовлетворительный словарь телодвижений не удается: само понятие кина оказалось неопределенным и спорным. Более локальный характер носят предложения о построении словаря жестов. Существую­щие попытки не являются слишком строгими (вопрос о единице в них просто не решается), но тем не менее определенный «каталог» жестов в различных национальных культурах удается описать [Стефаненко, 1999].

Дата добавления: 2014-12-24