КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Да и просто думать, в мыслях путаясь — не получается
J J J J J J J J J Долго ещё стоял старик на берегу, в пенные гребни волн вглядываясь, пока не продрог весь. Обхватил он тогда руками себя, мокрого всего и неуютного, прочь побрел, голову понуро неся. Брёл, о камни прибрежные лаптями цепляясь, бормотал под нос. — Время камни разбрасывать, — сокрушался негромко, — и время о них же спотыкаться ... — Падает камень на человека — плохо человеку, -рассуждал он уныло, -падает человек на камень — опять же плохо человеку ... Как ни верти, как ни крути, а человеку завсегда плохо ... —... Стой, чего это я? — себя же одёрнул старик. — И старухи рядом нет, а я всё ною. Втянулся, видать ... Пора Хозяина кликать. Глянул Петя внутрь себя, да тяжесть свою сердечную, душевную камнем глыбящимся ощутил — серым и холодным, ветрами поеденным ... Окутал он тогда теплом его своим внутренним и будто волю ему волшебную подарил — ищи, мол, счастье своё сам! Да покатился в нём тот камушек незнамо куда: раздолья ему захотелось, лёгкости странной, на ветру вьющейся ... И вот уже видит его старик Петя, дай не камнем вовсе, а отчего-то ... чучелом огородным, пестро наряженным и посреди простору полевого лёгким ветром обдуваемым ... Растопырил тогда старик руки в стороны, вытянулся весь, стройность в себе деревянную ощутил, лёгкость тряпичную — вроде как взаправду чучелом становясь. Постоял так, на ветру покачался ... — Я Хозяин Огородное Чучело ... — сказал себе негромко, новым образом ещё больше наполняясь. — Я Хозяин ... А как надоело чуть погодя старику Пете врастопырку средь поля стоять и глянул он по сторонам, то вновь обмер — от удивления уже: метрах в нескольких от него взаправдашнее пугало торчит, на кол посаженное, да так же с ветром раскачивается.
Подошёл он поближе — стоит, сердешное, посередь поля пустого, облезлое всё, воронами засиженное ... Сравнил его старик с образом своим внутренним — посочувствовал ему, разницу ощутив. — Э-хе-хе, сиротинушка, — сказал он, в пугало пристально вглядываясь, и добавил удивлённо: — Кого-то ты мне напоминаешь ... Скинул решительно старик Петя с себя накидку старую да шапку прохудившуюся, на пугало всё водрузил. Затем подобрал из старого кострища уголек и приблизился к чучелу вплотную. — А ну-ка, ну-ка, — бормотал, дорисовывая что-то на тряпичной физиономии. Закончив, он отошёл в сторону и, слегка наклонив набок голову, некоторое время рассматривал дело рук своих. — Вот те раз, — наконец произнёс Петя изумлённо, — вылитый я. У него даже рот открылся от восхищения. Тыкая в пугало заскорузлым пальцем, старик засмеялся, а затем и вовсе захохотал. — Ой, не могу, — приговаривал он, смеясь, — старик Петя, ну вылитый ... старик Петя ... — А ты не старый ещё, оказывается ... старик Петя ... — хохотал он, вытирая слёзы, — крепкий, я погляжу, ещё старик ... Хоть и с дрючком промеж ног ... — Если ты — старик Петя, — продолжал он, понемногу успокаиваясь, -то тогда кто же я? — Ах да, — вспомнил он, — ведь я же — « Хозяин Огородное Чучело »... Это привело к новому взрыву хохота. Насмеявшись вволю и с улыбкой поглядывая на огородного « Старика Петю », новоиспечённый Хозяин с удивлением прислушался к своим ощущениям. А они были настолько необычными, что его неожиданно потянуло поговорить, позабавляться ситуацией странной. — Эх ты, старик, старик Петя, — говорил он, обращаясь к пугалу, — ну и что тебе радости в том? А я вот просто чучело ... хотя постой, не просто чучело — я Хозяин Огородное Чучело. Вот — чувствуешь разницу? — А ты — несчастный, изничтоженный заботами старик Петя, — продолжал он. — Вечно воюющий и вечно проигрывающий своей старухе. Ни жизни радости, ни достатку не знающий. В какой рубашке родился ты, в той же и схоронят тебя, вот и всё твоё богатство ... То ли дело я — Хозяин Огородное Чучело, который вроде и есть, а ухватиться проблемам не за что, так как меня вроде и нет для них.
— Старик Петя, — говорил он, воодушевляясь всё больше, — откуда ни глянь, а всё одно — старик. Скоро уж и труха с тебя посыплется с последними зубами вместе, а всё никак сладу со старушенцией своей не найдёшь. И где ты её такую на головушку свою сыскал? Не иначе как обронил кто да трижды ещё от радости за потерю такую перекрестился, избавился, мол. А нашёлся один всё же — Петя-то наш, сподобился-таки, подобрал, на счастье своё, горемычное ... Как тисками калеными зажал ты себя старухой своей в жизни серой да безрадостной ... Постоял ещё Хозяин Огородное Чучело, подумал, дальше продолжил: — Вот и выходит, что жизнь твоя, Петя, и не жизнь вовсе, а тиски эти каленые и есть. Мыкаешься, мыкаешься с бедами своими, а уже давно разобраться тебе с ними след было бы. Ведь не просто ж так они, а смысл в них какой-то сокрыт...Ане хватает смелости с живыми бедами разбор учинить, так вот хоть с тисками энтими, жизнь твою напомнившими, и поговори. Вдруг что полезное у знаешь... — Што ж это они тебя так жмут-то? За что изничтожить хотят? Неужто просто помучить шпоб? А вот если и вправду замучают-то? Што им с того? Ну, может, силу их признаешь ... Сильны, мол, тисочки каленые ... Ну признал, ну ладно, а дальше-то што? А — уважать, пожалуй, станешь, ухаживать за ними бережливо ... Так то и щас выполнимо – почищу-ка я их в картине мысленной своей и маслицем смажу... вот так ... Ну, а далее? —... Ух ты ... — удивился Хозяин Огородное Чучело, внутрь себя заглядывая да в ощущениях своих разбираясь. — А ведь им теперь уже и тисками-то быть без надобности — ведь всё, чего хотели они, уже получили... «уважение, и внимание... А желают они теперича в избе, в углу красном Рушником вышиванным лежать, для красы, штоб и для радости ... — Погодь, погодь, — сам себя остановил Хозяин Огородное Чучело. – Ну и бредятины я здесь намолол ... Тем более не понятно, отчего это мне сейчас так легко и свободно? Сколько лет я себя помню, а никогда не испытывал такой свободы внутренней, думая о старухе. Каждый раз хотелось спрятать подальше мысли о ней, особливо перед сном, чтобы кошмарами не стращаться.
— А сейчас, — продолжал он, — как будто даже мила она мне стала чем-то. Ведь, поди, сколько уж лет вместе ... — Странно, а всего-то — глянул я на старика Петю со стороны, как на чучело, как на куклу. Хозяином себя при этом ощущая, да образом проблемы своей поиграл маленько... — Ай да рыбка, — неожиданно вспомнил он, — ай да умница ... Ведь говорила же: « Выйди из себя ... Взгляни со стороны ... Пока смеяться не начнёшь ... Потому как — смешно это очень ... Стань собой ...» Так вот оно что ... так вот это как ... — Сейчас по душе мне более, — решил он, — образ последний, внутри себя виденный, в который проблема моя тисочная превратилась. — Теперь Хозяин я — Рушник Красочный, с жизнью моею меня примиривший. Подошёл Хозяин Рушник Красочный к пугалу, руку свою на плечо твёрдое, деревянное положил, в глаза его, углями нарисованные, заглянул сочувственно. — Да, конечно же, — сказал, — кукла ты всего-навсего. Все тобой крутят-вертят, а тебе и невдомёк это, потому как никого, тремя себя, ты в этом мире и не видишь. Где же тебе меня. Хозяина, рассмотреть-то? А ведь не я твой Хозяин, а ты — Хозяин этот и есть. Часть моя, с миром этим меня связующая. — А как рассмотреть-то? — продолжал он. — Ой как непросто! Когда и кукла, и Хозяин в одном теле обитают. А вот поиграть если в куколки детские, смешно наряженные, так и приходит понимание вдруг — так вот же я! Такой смешной, неловкий и беспомощный, совсем ненастоящий, а значит, и проблемы все мои ненастоящие и такие же кукольные. А увидав со стороны себя — куклу, понимаешь, что увидеть это возможно, лишь глазами Хозяина пользуясь. Как кукла глазами Хозяина смотреть может? Да только им же став, осознав его. Вот тут она как кукла и исчезнет-то — Единый Хозяин лишь будет. Обнял бережно Хозяин Рушник Красочный пугало-куклу свою, на штырь надетую: — Намыкался ты, бедолага, обо мне. Хозяине, забывши, — сказал, — ну, да тебе зачтётся это — за одного битого старика, говорят, двух небитых дают, помоложе.
Стоял у развилки дорог то ли старик наш, Петя нестарый, то ли Хозяин какой — со стороны и не разберёшь-то, больно схожи они меж собой. Надпись на камне читал: — « Налево пойдёшь — коня потеряешь », — только хмыкнул старик, покосившись на лапти стоптанные. — « Направо пойдёшь — голову потеряешь ». Тоже мне, потеря, — пробормотал он. — « Прямо пойдёшь ...» — сколько ни силился прочесть дальше старик — ничего не читалось, стара надпись была. — А чего тут думать, — вновь хмыкнул он, дорисовывая угольком продолжение, — и дураку ясно. Получилось: « Прямо пойдёшь — о камень треснешься ». — Ты что это делаешь тут? — услышал старик Петя голос за спиной. Обернувшись, он увидел доброго молодца в красных сапожках, с луком и колчаном со стрелами за спиной. В руках молодец держал тряпочку, а на ней сидела лягушка зелёная со стрелой во рту. — Да так, художеством балуюсь ... — смутившись, сказал старик Петя и поспешил разговор о другом завести. — А ты кто будешь, добр молодец? И куда гадость эту зелёную несешь? Иль ты из французов ?.. Может, ужин себе промышляешь? — Сам ты — француз, — обиделся молодец, — и нечего дразниться. Тебе смешно, а мне вот — жениться. Он аккуратно вынул стрелу у лягушки изо рта и спрятал в колчан, а саму лягушку в охотничью сумку осторожно, на тряпочке положил. — И не думал я дразниться ... — оправдывался старик. — Просто вижу — из другой сказки ты ... — Да нет, это ты, видать, из другой, — не согласился добрый молодец. — Здесь места все мне знакомые, а вот тебя и не упомню. — Хоть и не пойму, как такое возможно? — продолжал он, рассматривая старика. — Ведь границы сказок заговоренные ... — Дык, ведь — Хозяйское состояние, — как о чём-то всем известном, сказал старик Петя. — Ну да, ну да ... — было видно, что добрый молодец не хочет ударить лицом в грязь. — У отца тоже одно такое было ... так Кощей утащил ... Повисла неловкая пауза. — Царевна это, — неожиданно сказал молодец, — а я — Иван-Царевич. Жениться буду. — Он помолчал. — Неохота, правда. — Ещё бы, — посочувствовал старик, — кому на лягушке охота. — Дурак ты, — опять обиделся царевич, — сразу видно, что нездешний. Говорю ж тебе — царевна. Принцесса это, только заколдованная. Если её поцеловать — сразу расколдуется. — Так чего не целуешь? — удивился старик. — Путь далёкий ещё. Лягушкой транспортировать её легче и прокорму меньше, — ответил царевич. — Да и неохота мне, — неожиданно шепотом добавил он, — невеста у меня уже есть; отец, правда, не знает. — А ты чего шепчешь, — опасливо спросил старик Петя, — чего затеваешь? И зачем ты мне это, вообще, говоришь? — А хочешь, — сказал царевич свистящим шепотом, — ты её поцелуй. Твоей принцессой станет, а я ещё подарок за это сделаю. А отцу скажу — расколдовал её, мол, другой царевич. А то ведь не угомонится. — Целовать я её не стану, — сказал старик, — у меня на то старуха какая-никакая, а имеется. А что за подарок? — О, это — чудо-подарок, — заманивающе сказал царевич, — заморский. Мешок со смехом от всех проблем. Маде из Кина называется. — От всех? — засомневался старик. — А он что — волшебный? — А ты думал, — продолжал увещевать царевич, — говорю же — Маде из Кина. Вот прочитай, если не веришь. Исполнит самые смелые твои желания. — А несмелые? — заинтересовался старик. « А что, — подумал он, — мешок возьму, а принцессе вольную дам, пусть сама себе жениха ищет » — Молодость он вернуть может? — недоверчиво спросил он. — Так для того же он и придуман был, — царевич от нетерпения, даже пританцовывать начал. Он достал лягушку и посадил на камень. – Ну как? Целуешь? — А-а, была не была, — старик зажмурился, на всякий случай сказал про себя: « Я — Хозяин Рушник Красочный ...» — и прикоснулся губами к чему-то холодному и склизкому ... — Мать честная !.. — услышал он отчаянный вопль царевича. — Опять болото перепутал !.. Это сколько же мне ещё лягушек отцу в угоду перецеловать надо, пока настоящую царевну найду !.. Старик открыл глаза. Лягушка по-прежнему сидела на камне и пучила на него круглые глаза. Потом открыла рот и громко сказала: « Кв-ва-а ...» — Я — Хозяин Ква, — автоматически сказал старик и подумал: « Мой мешок ». Лукоморье. Песчаный берег с длинной отмелью. Полуразвалившаяся хижина старика со старухой. Рядом с ней кто стоит, кто сидит — собрался кругом немногочисленный рыбацкий люд окрестной деревеньки. Ветхие латаные одежды, насквозь просоленные морским бризом, усталые, обветренные лица. Все смотрят неотрывно на хижину старика и старухи. — Третий день уже ... — говорит кто-то. — И всё без перерыва ... — подхватывают рядом. — Заколдовал кто ?.. — предполагают одни. —... Или умом подвинулись? — сомневаются другие. —... Старуха старика довела, а там и сама от тоски тронулась ... — авторитетно уверяют те, кто неопытней. Стёкла ветхой хибарки подрагивают, изнутри доносится позвякивание посуды, сыпется пыль со стен. И всё это на фоне доносящегося из окон и приоткрытых дверей хихиканья, прихохатыванъя, просто смеха, гоготанья и откровенного ржания. В доме смеются, давятся смехом, корчатся от хохота старик со старухой. — А был ещё третий кто-то ... — делятся те, кто давно уже здесь. — Громче всех гоготал ... — Чёрт, должно быть, вот он их и веселил ... — А где ж он сейчас ?.. — От смеха, видать, лопнул ... Неожиданно всё стихает. Впервые за три дня возле хижины стариков воцаряется тишина. Медленно, со скрипом отворяется дверь, и во двор выползают вконец обессилившие от смеха старик и старуха. Народ бросается к ним на помощь, поднимают их на ноги — и отшатываются в удивлении. — А где же старик со старухой ?.. — слышится детский голосок. На пороге стоят не юные, конечно, но совершенно изменившиеся и изрядно помолодевшие бывший старик и бывшая старуха. ( Как их теперь называть ?) — Кабы не сели батарейки, — бормотал бывший старик Петя, пошатываясь и придерживаясь за сруб, — ещё годков пять скинули бы ... — Правда, и без них смеяться наловчились, — слабым голосом продолжал он, — утробой — изнутри то есть. Но когда кто со стороны смехом заводит — много легче получается, поначалу особенно. — Думал, обманул Иван-Царевич, ан нет. И хвори все от смеха кончились. И морщины поразглаживались. И старуха вредность свою растеряла. Да и старухой быть перестала. — И Хозяином легче, смеясь, становиться. Не получается думать и о проблемах скорбеть, смеясь.
Дата добавления: 2014-12-24; Просмотров: 404; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |