ОБЩИЕ ИТОГИ 2 страница

В XVIII в. большую роль в развитии физиологии рефлекса сыграл А. Галлер. Продолжая линию Я. Сваммердама, А. Галлер вновь приходит к убеждению, что для мышечного сокращения участие головного мозга нео­бязательно. Многочисленными опытами он установил автономный характер мышечного сокращения, что и сви­детельствовало о полной безучастности центрально-моз­говых структур в простейших элементарных нервно-мы­шечных реакциях. Под влиянием опытов и взглядов А. Галлера позиции рефлекторного атомизма еще более укрепились.

Против рефлекторного атомизма А. Галлера высту­пил английский ученый Р. Витт. Множество конкретных фактов, которыми располагал Р. Витт, убеждали его в том, что, с одной стороны, нельзя «втискивать разум» в каж­дый нервно-мышечный акт, но и нет оснований сводить движения только к машинообразным, с другой. Чтобы разрешить это противоречие, Р. Витт вводит новый «чув­ственный принцип», как будто бы примиряющий прин­цип машинообразности с принципом участия души в не­рвно-мышечных реакциях. По его мнению, все двигатель­ные акты, включая и непроизвольные, содержат в себе чувственные компоненты. При автоматизации сознатель­ный компонент полностью не исчезает, в редуцирован­ном виде он остается в каждом автоматизированном дви­жении. Имея в виду, что часть рефлекторных движений сохраняется после удаления головного мозга, Р. Витт пред­положил, что «чувственный принцип» действует и на уров­не спинного мозга. «Панчувствительная теория» Р. Витта вызвала острую критику, ибо она несла с собой опасность скатиться к витализму. Вместе с тем ценным во взглядах Р. Витта, как полагал П.К. Анохин, является попытка «объ­единить все многообразие машинных, автоматических и произвольных реакций в одном неврологическом прин­ципе» [5, с.49]. Р. Витт одним из первых обратил специ­альное внимание на возможность вызвать ряд органичес­ких рефлексов от одного вида внешнего предмета. Его догадки о «психических рефлексах» станут объектом экс­периментального обоснования только через 150 лет в лабораториях И.П. Павлова. С именем Р. Витта связыва­ют завершение первого периода в истории рефлекса, по­скольку ему удалось рефлекторному принципу «придать такую четкость и такой физиологический смысл, какой уже не изменялся вплоть до классиков рефлекса XIX сто­летия» [5. с.44].

Во второй половине XVIII в. тенденция ограничить действие рефлекторного механизма уровнем спинного мозга становится все заметнее. Особенно ярко она была выражена у П. Кабаниса и Ф. Блейна. Последний откры­то призывал физиологов изъять проблему волевых, осо­знаваемых актов из круга вопросов, которыми должна заниматься физиология. После Ф. Блейна начинается офи­циальное разграничение спинномозговой физиологии от психологии, которой полностью вверялся головной мозг как орган мыслящей субстанции, ее сознательных и про­извольных актов.

Но точка зрения Ф. Блейна разделялась не всеми. Ей противостояла другая тенденция, в которой выражалось стремление распространить рефлекторный механизм на все уровни нервно-мозговой деятельности, что означало перенос его действия в области психических явлений. Из философов с такими взглядами выступал Ж. Ламетри, а из естествоиспытателей - чешский физиолог И. Прохазка. Оба они развивали идею пригодности рефлекторного принципа для анализа психических явлений. Более того, у И. Прохазки рефлекторный принцип получил множество других важных оттенков. Так, в отличие от Р. Декарта, у которого отражательный механизм не включал психичес­кие компоненты, И. Прохазка, наоборот, полагал, что чувственные элементы, независимо от того осознаются они или не осознаются, обязательно входят в структуру рефлекторного акта. Они являются для организма «ком­пасом жизни», позволяющим ему выделять полезные и вредные для него воздействия. Таким образом, рефлек­торный механизм имеет для организма биологический смысл, поскольку он служит орудием приспособления к среде. После Р. Витта И. Прохазка олицетворял высший научный авторитет в области

Ψ____§ 3. Развитие нервно-мышечной физиологии и рефлекторной теории _______________

физиологии рефлекса. Он является автором классической формулировки рефлекса, которая была принята всеми физиологами XIX столетия.

Анатомическую основу для рефлекторной схемы И. Прохазки установили независимо друг от друга анг­лийский физиолог Ч. Белл и французский ученый Ф. Мажанди. Экспериментальным путем им удалось определить какой из нервов несет чувствительную функцию, а какой -двигательную. Открытие сенсорных и моторных нервов дало мощный толчок к дальнейшему развитию рефлек­торного учения. Новым для теории рефлекса было откры­тие Ч. Беллом регулирующей функции мышечного чувства в построении различных движений. Это новое открытие изложено Ч. Беллом в его теории «нервного круга».

Против кольцевого характера рефлекса выступил М. Холл, сторонник рефлекторного атомизма. Он отри­цал участие мышечного чувства и головного мозга в реф­лекторных двигательных актах. Представления М. Холла окончательно закрепляют в физиологии дуализм голов­ного и спинного мозга. И. Мюллер, выполнивший много исследований по изучению анатомических структур реф­лекса, вынужден был отойти от ортодоксального вари­анта рефлекторного атомизма М. Холла. Он обнаружил, что отдельные рефлексы такие, например, как чихание, рвота, кашель и др., носят обобщенный характер и захва­тывают собою различные спинномозговые.структуры. Значение И. Мюллера в данном случае состоит, по мне­нию П,К Анохина, в стремлении подчеркнуть и доказать интегративный характер всякого рефлекторного акта, каким бы локальным он не казался, [5, с.67]. Другое рас­хождение М. Холла и И. Мюллера касалось вопроса о роли ощущений в движениях, М. Холл считал, что рефлекторные и сенсорные акты между собой не связаны. Ощущения, согласно М. Холлу, не могут стать причиной движения. И. Мюллер полагал, в свою очередь, что ощущения явля­ются фактором интеграции отдельных ответных действий организма. Вместе с тем, общим для М. Холла и И. Мюл­лера было следующее: с их точки зрения ощущения лишь внешне сопровождают движения и рефлекторные акты, не входя в их структуру. Рефлекс мыслился как «механи­ческое» и «слепое» движение, предопределенное анатоми­ческим строением организм и независимым от того, что происходит во внешней среде. Это вынуждало физиоло­гов обращаться к бестелесной силе или душе, способной выбирать и синтезировать из существующего набора реф­лексов те из них, которые более всего подходят ей для управления телом. Помимо И. Мюллера свое несогласие с М. Холлом выразил немецкий физиолог Э. Пфлюгер. Проведя много опытов по изучению спинномозговых реф­лексов, Э. Пфлюгер пришел к заключению о том, что од­ного рефлекторного принципа недостаточно для объяс­нения целесообразных приспособительных актов и пове­дения животного. Целесообразный характер движений предполагает включение чувствительных компонентов даже на уровне спинного мозга. Отсюда Ф.Пфлюгер выдвигает теорию «спинномозговой души» как регуля­тора спинальных рефлексов.

В спор с Э. Пфлюгером вступил Г. Лотце, выдвинув­ший идею о том, что целесообразные движения обезглав­ленной лягушки обусловлены прошлым вмешательством души в организацию и оформление рефлекторных актов. По представлению Г. Лотце, при жизни под влиянием бес­телесной души, помещаемой им в головном мозгу, орга­низм научается перестраивать и комбинировать свои реф­лексы в адекватные поведенческие акты. После длитель­ных упражнений эти целесообразные движения становятся настолько привычными, что они могут в том же виде про­являться даже тогда, когда головной мозг, как седалище души, удален. В идеалистических взглядах Г. Лотце дуа­лизм души и рефлекса нашел свое крайнее выражение. Физиологи никак не могли выйти на линию связи психи­ческого и физиологического.

Определяющую роль в переброске моста между пси­хологией и физиологией, на основе рефлекторной кон­цепции, сыграл русский ученый, основатель научной фи­зиологии и психологии в России, И.М. Сеченов. В его ру­ках рефлекторный принцип стал орудием борьбы с идеализмом в физиологии и психологии, основой для пе­ревода психологии на естественнонаучные рельсы, объек­тивные и экспериментальные методы исследования.

Поскольку идеи И.М. Сеченова имели программное значение для естественнонаучной перестройки психоло­гии их целесообразно рассмотреть несколько позднее в связи с анализом

Ψ___§ 4. Успехи физической оптики, акустики и сенсорной физиологии__________________

теоретических программ, на основе ко­торых психология будет оформляться как самостоятель­ная и экспериментальная наука.

§ 4. Успехи физической Наиболее интенсивное развитие сенсорной физиологии началось в оптики, акустики и сен- первой полови не XIX столетия. Исходную ос­нову для сорной физиологии физиологии органов чувств составили физичес­кая оптика и акустика.

Первые точные знания о строении и работе орга­нов чувств стали появляться уже в средневековье. Пионе­рами оказались арабские ученые, а именно Альгазен и Авиценна. Так, Альгазен на опытной основе показал, что глаз представляет собой точнейший оптический прибор, и что причиной возникновения чувственных образов яв­ляются не истечения, как предполагали многие древнегре­ческие мыслители, а законы отражения и преломления света. Той же позиции придерживался Авиценна, кото­рым изучались законы смешения цветов с помощью спе­циально изготовленного вращающегося диска. В XIII в. английский схоласт Р. Бэкон также считал, что причины формирования психического изображения лежат в при­родных законах распространения, преломления и отра­жения света.

Последующая разработка проблем зрения была свя­зана с именами крупнейших физиков И. Кеплера, Р. Де­карта, Р. Гука. И. Ньютона, М.В Ломоносова. Физиками был установлен ряд ценнейших положений относитель­но оптических свойств глаза, хрусталика и сетчатки, ме­ханизмов аккомодации и бинокулярного зрения, роли глазных мышц в восприятии предметов, влияния объек­тивных условий восприятия (угла зрения, освещенности и др.) на характер видения внешних объектов, особенно­стей цветового зрения. В XVIII в. в области зрения много опытов проводилось по определению слепого пятна, ост­роты зрения, порогов различения, длительности после­довательного образа и т.д.[95]. Большой интерес в тот период вызывали вопросы цветового зрения. Этот инте­рес в значительной мере был стимулирован появлением первых теорий цветового зрения (Т. Юнг, М.В. Ломоно­сов), выступлением в печати английского химика Даль­тона, описавшего дефекты своего зрения - красно-зеле­ную слепоту. По сравнению со зрением намного меньше было научных сведений о строении и работе слухового аппарата и совсем мало о других органах чувств - осяза­нии, обонянии, вкусовой чувствительности. Краткий и беглый обзор показывает, что к началу XIX в. наиболь­шее количество сведений имелось в основном в области физической оптики. Это было обусловлено, прежде все­го, важностью органа зрения в практической жизни, а также потребностями астрономии, где знания о зритель­ном аппарате были чрезвычайно необходимы.

В первой половине XIX столетия развитие сенсор­ной физиологии характеризовалось двумя основными чер­тами. Во-первых, в данный период происходило обобще­ние опыта работы физиков, химиков, анатомов, врачей и на этой основе шла дальнейшая разработка проблем, выдвинутых и поставленных в предшествующих исследо­ваниях при изучении строения и функций ведущих орга­нов чувств. Во-вторых, сенсорные эффекты начинают соотноситься не столько с физическими свойствами вне­шних предметов и окружения, сколько с анатомо-физиологическими свойствами самих органов чувств, а также нервной системы.

По традиции, идущей от физической оптики и аку­стики, зрение и слух оказались наиболее разработанны­ми разделами сенсорной физиологии. В области физио­логии зрения и слуха большой вклад был сделан И. Мюл­лером. Значительное место в его исследованиях занимали проблемы бинокулярного зрения, световой и цветовой адаптации, смещения цветов, последовательных образов, механизмы конвергенции и аккомодации, явления кон­траста и др. В области слуха И. Мюллер основное внимание сосредоточил на изучении строения и функций внешнего, среднего и внутреннего уха. В частности, им было установлено, что восприятие высоких и низких тонов свя­зано с различным напряжением слуховой мембраны.

Центральное место в сенсорной физиологии И. Мюл­лера занимает его теория о специфической энергии чувств, философскую основу которой составило учение И. Канта об априорных формах сознания. И. Мюллер, изучая процесс возникновения ощущений, заметил, что

Ψ___§ 4. Успехи физической оптики, акустики и сенсорной физиологии__________________

световые эффекты могут вызываться не только в результате свето­вого воздействия, но и при воздействии на глаз раздра­жителей другой физической природы (химических, механических, электрических и т.д.). В других случаях один и тот же раздражитель вызывал различные по модальности ощущения. Обобщив полученные факты, И. Мюллер при­шел к заключению о том, что качество ощущений их мо­дальность определяется не природой внешнего раздражи­теля, а свойствами нервов или самих органов чувств. Онписал: «Мы не можем иметь никаких ощущений, вызван­ных внешними причинами, кроме таких, которые могут вызываться и без этих причин - состоянием наших чув­ствительных нервов» (цит. по [67], с. 152). Связь между учением И. Канта и теорией И. Мюллера очевидна. Вслед за И. Кантом И. Мюллер признавал объективность вне­шних предметов (у Канта - «вещи в себе»), но в то же время считал, что различия в качестве и модальностях ощущений определяются «специфической энергией чув­ств» (у Канта - априорными формами сознания или доопытными формами чувственности).

Физиологический идеализм И. Мюллера был связан с метафизическим взглядом на эволюцию органов чувств. Органы чувств рассматривались им как раз навсегда дан­ные, вне их исторического происхождения и развития, с которым связаны особенности и специфические функции органов чувств. И. Мюллер, умерший за год до появле­ния книги Ч. Дарвина «Происхождение видов», искал ис­точник специфичности органов чувств внутри них, тогда как его надо было искать вовне. С.Л. Рубинштейн по это­му поводу писал: «Специфическая энергия органов чувств или нервов, взятая в генетическом плане, выражает, та­ким образом, пластичность нерва по отношению к спе­цифичности внешнего раздражителя» [100, с. 156]. Учение И. Мюллера с момента своего появления нашло и горя­чих поклонников и суровых противников. Г. Гельмгольц, например, ставил теорию специфической энергии чувств в один ряд с законами И. Ньютона в физике. Из среды физиологов с критикой кантианских идей И. Мюллера выступили И. Штейнбух, Я. Пуркинье, И.М. Сеченов и др. Особенно учение И. Мюллера не выдерживало критики при решении вопроса о восприятии пространства. Здесь даже Г. Гельмгольц был вынужден отойти от нативизма Канта-Мюллера и однозначно заявить, что наши воспри­ятия есть продукт опыта, а не врожденных форм созна­ния или свойств нервной системы и органов чувств.

Намного вперед продвинулись знания в области осязания. Определяющую роль в этом прогрессе сыграли исследования Э. Вебера, которым в 1834 г. была издана известная теперь всему миру книга «Об осязании». Э. Вебером было установлено, что осязание, как правильно догадывался Аристотель, представляет собой синтети­ческий чувствительный орган, включающий в себя тем­пературную, мышечную, болевую чувствительность, а также ощущения касания и давления. Более того, Э. Ве-бером была замечена связь между отдельными видами кожной чувствительности (например, связь ощущения давления с температурной чувствительностью, связь ощущений давления, касания, тепла с болевыми ощуще­ниями и т.п.).

Большое место в исследованиях Э. Вебера занимают измерения порогов различных видов чувствительности. Им были измерены болевые и кожные пространственные по­роги, пороги температурной и мышечной чувствительно­сти, зрительные и слуховые пороги. Общим методом из­мерения порогов был метод минимальных изменений. Он заключался в следующем. Предъявлялись одновременно или последовательно два сходных раздражителя, затем один из них уменьшался или увеличивался по интенсивно­сти до того момента, когда различие между ними станови­лось едва заметным. Приложив разнообразные модифи­кации этого метода к различным видам чувствительнос­ти, Э. Вебер нашел, что способность различения зависит не от абсолютной величины интенсивности раздражите­ля, а от относительного различия сравниваемых величин. Причем для каждого вида чувствительности это соотно­шение между интенсивностями двух стимулов является постоянной. Закон Э. Вебера гласит, что отношение до­бавочного раздражителя к основному есть величина по­стоянная. Для разных видов чувствительности соотноше­ние между интенсивностями двух раздражителей разное. Так, для зрительных ощущений величина добавки, необ­ходимой для осознания разницы равна 1/50, при различе­нии тяжести она составляет 1/30 и т.д.

Центральное место в опытах по измерению поро­гов занимают исследования кожных

Ψ___§ 5.Достижения анатомии и физиологии головного мозга _______________

пространственных порогов, о существовании которых уже догадывался Лук­реций. Для определения кожных порогов Э. Вебером был изобретен в 1830 г. эстезиометр, представляющий собой циркуль с раздвижными ножками. Основной метод оста­вался тот же, т.е. метод едва заметных изменений. Изме­рялось минимальное расстояние между ножками цирку­ля, чтобы их прикосновение вызывало

раздельные ощу­щения. В результате многочисленных опытов Э. Вебером было установлено, что величина разностного порога на различных участках кожи не одинакова.

Измерения кожных пространственных порогов по­зволили Э. Веберу выдвинуть так называемую теорию не­рвных кругов. Согласно этой теории, ощущение двух раз­дражителей как одного связано с тем, что они попадают в такой участок кожи или круг, который снабжен только одним нервным окончанием. Поэтому для того, чтобы возникло два раздельных ощущения необходимо, чтобы два данных круга разделялись одним или более промежу­точными кругами. Теория сенсорных кругов была не ли­шена определенного смысла. Она содержала в себе верное предположение о том, что разная величина пространствен­ных порогов на различных участках кожи обусловливает­ся неравномерным распределением кожных рецепторов на ее поверхности, что и было подтверждено в последующих исследованиях осязания.

Значение работ Э. Вебера для оформления психоло­гии как науки огромно. Они знаменовали начало экспери­ментального изучения элементарных психических функ­ций. По существу Э. Вебером был сделан первый шаг на пу­ти к созданию первого экспериментального раздела психо­логии - психофизики, раскрывающей закономерности от­ношений ощущений и внешних физических раздражений. Э. Вебер впервые подверг эксперименту и измерению одну из важнейших характеристик ощущений - интенсивность. С этим связано оформление целого учения о порогах со­знания. Э. Вебером предложен метод и созданы различ­ные технические устройства для измерения порогов чув­ствительности. Все это в совокупности дает основание видеть в Э. Вебере одного из основателей будущей экспе­риментальной психологии.

Общее состояние знаний о нервной системе и об органах чувств в середине XIX столетия свидетельствует о том, что исследования в этих областях вплотную подо­шли к психофизическим и психофизиологическим явле­ниям и, более того, приступили непосредственно к их эк­спериментальной разработке. И. Мюллеру показалось даже, что с развитием физиологии нервной системы и сен­сорной физиологии, психология отомрет и станет част­ным отделом нервной физиологии. Однако его прогнозы не оправдались. Благодаря успехам нервной физиологии психология не только не отмерла, но вышла на самосто­ятельную дорогу [3].

§ 5.Достижения анато- Проблема соотношения сознания и материи, психического и мии и физиологии го- физического, души и тела интересовала философов, психологов

ловного мозга и естествоиспытателей с древних времен. При решении ее особое значение приобретал вопрос об орга­не души или ее субстрате и носителе, поскольку откры­тие такого субстрата неизбежно должно было вести к признанию зависимости психических явлений от телес­ного основания.

Поиск субстрата психики велся еще в древности. Так, египтяне предполагали, что органом души является сердце. Того же мнения придерживался Аристотель, для которого мозг выступал как охлаждающий резервуар для крови. Пифагорейцы, наоборот, считали, что душа раз­мещается в головном мозгу. Душевные явления связывал с мозгом и древнегреческий врач Алкмеон. Гиппократ и Кротон к сердцу относили только чувственные явления души, а органом разума считали головной мозг. Демок­рит и Платон также относили отдельные способности души к разным частям тела: разумные - к мозгу» аффек­тивные - к сердцу, влечения - к печени. Позднее к этой точке зрения примкнули Гален, а в средние века - Ави­ценна. Александрийские врачи, в свою очередь, подобно Алкмеону все душевные явления связывали исключитель­но с работой головного мозга и нервной системой в це­лом. Более того, они пытались наметить некоторую спе­циализацию мозга в отношении отдельных психических способностей. Например, Эразистрат

Ψ___§ 5.Достижения анатомии и физиологии головного мозга _______________

считал, что за ощу­щения отвечают мембраны головного мозга» а за движе­ния - мозговое вещество. Аналогичные попытки соотно­сить отдельные психические способности с определенны­ми участками головного мозга отмечаются и у Немезия, который в переднем желудочке мозга помещал функцию восприятия, в среднем - мышление, в заднем - память. Подобно Немезию, в средние века Магнус также отно­сил умственные способности души к переднему желудоч­ку мозга, а память - к заднему. В Новое время намечает­ся тенденция относить все психические способности не к различным участкам мозга, а к какому-либо одному из них. Известно, что Р. Декарт помещал душу, мыслящую субстанцию в эпифиз или шишковидную железу, другие ученые - в белое вещество головного мозга или в его мо­золистое тел о.

С распространением в философии эмпирического подхода, с которым связано возникновение представления о душе как совокупности психических явлений, среди ана­томов и физиологов вновь возрождаются попытки соот­нести и привязать отдельные психические явления к опре­деленным участкам головного мозга. Т. Виллис, например, память и волю связывал с извилинами головного мозга, ощущения - с полосатым телом, эмоции - с основанием коры. Иная схема локализации психических функций предлагалась И. Майером. Память он относил к коре го­ловного мозга, воображение к белому веществу, волю - к основанию мозга, а интегративиую функцию, по его мнению, выполняют мозолистое тело и мозжечок.

На границе XVIII - XIX вв. особую популярность приобретает френологическая система Ф. Галля, соглас­но которой каждой психологической способности соот­ветствует определенный участок мозга, являющийся са­мостоятельным органом данной способности. Ф. Галль выделял 37 способностей души, для каждой из которых имеется свое место в «мозговой карте». Аффективные спо­собности, а их - 21, помещались в различные участки зад­него мозга, а интеллектуальные способности (их - 16) - в разные области переднего мозга. Ф. Галль предполагал, что уровень развития каждой способности определяется объемом мозгового вещества того участка, который от­вечает за ту ила другую способность. Это находит свое отражение в черепно-мозговой топологии, в соотноше­нии выступов и впадин на черепе головного мозга, по которым и предлагалось определять индивидуальную структуру психических способностей и меру их развития.

Представления Ф. Галля, основанные на клиничес­ких наблюдениях, а в большей степени, просто, на умозри­тельных построениях, казались в тот период как будто бы правдоподобными. Вместе с тем в ряде отношений фре­нология Ф. Галля не выдерживала критики, которая в ис­черпывающем виде и с материалистических позиций бы­ла дана в свое время Н.А. Добролюбовым, Ф. Энгельсом, а также передовыми представителями естествознания. Ошибка Ф. Галля состояла в том, что он пытался механи­чески наложить систему психических способностей на мор­фологическую конструкцию мозга. При всей своей несос­тоятельности френология, как отмечают многие авторы [75, 132 и др.], сыграла и позитивную роль в том отноше­нии, что она устанавливала принадлежность психических функций материальному органу, а именно - головному мозгу, а также формировала и утверждала идею о специ­фической мозговой локализации. Это тем более важно от­метить, что в тот период этой идее противостояла сохра­нившаяся от античного времени точка зрения, согласно которой отдельные психические способности локализу­ются в разных частях тела. Например, М. Биша относил познавательные способности (интеллект, память, воспри­ятие, воображение) к головному мозгу, а эмоции и аф­фекты локализовал во внутренних органах. Итак, вопрос о связи психических способностей с головным мозгам ос­тавался открытым и требовал своего научного, а точнее экспериментального разрешения.

Первый шаг к экспериментальному обоснованию проблемы локализации психических функций был осуще­ствлен французским анатомом и физиологом Ж. Флурансом, известным в истории физиологии как отец метода экстирпации. Проведя многочисленные опыты по удале­нию и нарушению отдельных мозговых участков у птиц и кур, он пришел к выводу о том, что в отношении раз­личных психических способностей головной мозг экви­потенциален, т.е. все его участки одинаково причастны к любой из психических функций. Таким образом, Ж. Флуранс

Ψ___§ 5.Достижения анатомии и физиологии головного мозга _______________

экспериментально подтвердил выдвинутое еще во второй половине XVIII в. А. Галлером положение о том, что мозг представляет собой не совокупность автоном­ных органов, отвечающих за какую-либо одну из множе­ства психических способностей, а единое однородное це­лое, не имеющее четко выраженной специализации.

Общие выводы Ж. Флуранса были построены на том основании, что при удалении различных участков мозга любые нарушенные психические функции с течением вре­мени восстанавливались. В то время ученым не было еще известно, что у низших позвоночных, с которыми имел де­ло Ж. Флуранс, кора головного мозга почти не дифферен­цирована, а психические способности не все представлены в коре. Вот почему при разрушении различных участков головного мозга у низших позвоночных происходит при­мерно одинаковое восстановление нарушенных психичес­ких функций.

Экспериментальные работы Ж. Флуранса важны тем, что они заставили посмотреть на мозг как на единую ди­намическую систему, обратили внимание ученых на ком­пенсаторные и викарные функции мозга. Для психологии значение исследований Ж. Флуранса состоит в том, что они впервые

экспериментально выявили зависимую связь пси­хических явлений с мозгом. Современная нейропсихология должна быть весьма признательна Ж. Флурансу как осно­вателю экспериментального направления в этой области.

Последующие клинические и экспериментальные исследования вновь выдвигают на передний план идею мозговой дифференциации и специализации. Даже еще при жизни Ж. Флуранса его соотечественник Ж. Буйо за­являл в своей работе «Клинический и физиологический трактат о мозге» (1825): «... если бы мозг не состоял из отдельных центров.., было бы невозможно понять, каким образом поражение одной из частей мозга вызывает па­ралич одних мышц тела, не затрагивая других» (цит. по [75], с.12). В 1861 г. П. Брока на основе клинических на­блюдений открыл в головном мозгу центр речи. Он обна­ружил, что поражение задней трети нижней лобной изви­лины мозга сопряжено с нарушением артикулированной речи. Этот факт послужил для П. Брока основанием для обобщающего выводу, смысл которого сводился к тому, что каждая из интеллектуальных функций имеет строго ограниченное место в головном мозгу. В подтверждение этой точки зрения за короткое время после открытия П. Брока были найдены в мозгу «центры зрительной па­мяти» (А. Бастиан, 1869), «центры письма» (З. Экснер, 1861), «центры понятий» (Ж. Шарко 1887) и др.

Открытия различных мозговых центров основывались пока что на клиническом материале и поэтому положение о строгой локализации психических функций продолжа­ло носить гипотетический характер. Но вскоре позиции локализационной теории мозга укрепились благодаря экспериментальным исследованиям Фрича и Гитцига в 1870 г. Методом электрической стимуляции некоторых участков головного мозга у кроликов и собак им удалось установить наличие в коре головного мозга двигательных центров. Их последующие исследования и опыты других физиологов позволили составить целую карту моторных центров.

С изобретением микроскопа широко развернулись гистологические исследования мозговых структур, благо­даря чему стало известно о клеточном строении мозгово­го субстрата. Т. Мейнерт (1867, 1868) показал, что корко­вый слой мозга состоит из огромного множества клеток, каждая из которых, по его мнению несет свою психичес­кую функцию. В тот же период К. Гольджи выдвинул ги­потезу о сетевидном строении нервной системы. Теперь мозг стал представляться как сложный агрегат, состоя­щий из большой массы клеток, соединенных нервными волокнами. Новое представление о строении мозга совпа­дало с традиционной схемой строения и работы созна­ния с точки зрения ассоциативной психологии. Обнару­женное сходство и аналогия в строении мозга и сознания способствовало утверждению мысли о непосредственной отнесенности психических элементов сознания с морфо­логическими структурами головного мозга.

Дата добавления: 2014-12-25