ВВЕДЕНИЕ 18 страница

Глава двадцать пятая МИСТЕРИИ 1. Катулл, 64, 406. 2. Б. Тураев. Древний Египет. Пг., 1922. с. 148. Надпись начертана нагробнице жреца времен Клеопатры. См. А. Кравченко. Закат Птолемеев. Пер. спольск. М., 1973, с. 4 сл. 3. Прем 2, 1-6. Текст относится к 50-м гг. I в. до н.э. См. гл. XXVI. 4. См.: А. Валлон. История рабства в античном мире. М., 1941, с. 281сл. О факторах, смягчавших положение рабов в рассматриваемое время, см. Е.Штаерман. Положение рабов в период поздней Республики. ВДИ, 1963, Э 2, с. 80сл. 5. Христианство, по утверждению Ф. Энгельса, "выступало сначала какрелигия рабов и вольноотпущенников" (Ф. Энгельс. О первоначальномхристианстве. М., 1962, с. 21). Однако эта гипотеза не имеет ни малейшегоподтверждения в источниках. Нигде в новозаветной традиции и в памятниках нетуказаний на рабов как на основную массу верующих. Ни один из учителейхристианства I или начала II веков не был невольником. 6. См. Э.Мейер. Рабство в древности. Пер. с нем. СПб., 1899, с. 38. 7. Единственное исключение составляет, быть может, восстание, связанноес именем Аристоника. Побочный сын пергамского царя, он со своимисторонниками пытался ок. 130 г. до н. э. захватить престол. "Будучи, пишетСтрабон, побежден эфесцами в морском сражении подле Кумаи, он бежал изСмирны, скрылся на материке, где поспешно собрал толпу бедных людей ипризванных к свободе рабов; назвал он их Гелиополитами (Страбон, XIV, 1,38). Слово "гелиополит" значит "гражданин солнечного города". Некоторыеисторики связывают этот термин с идеальным государством без рабов в книгеЯмбула. Однако нет доказательств прямой связи между идеями Ямбула изамыслами Аристоника. Его тактика объяснима и без них. Ведь и МитридатПонтийский освобождал рабов, чтобы те вливались в его армию. Полагают, чтоАристоник имел в виду сирийский Гелиополис, центр почитания Солнца. См: М.Бюхер. Восстания рабов 143-129 гг. до Р.X. Пер. с нем. Л., 1924, с. 115. 8. Диодор, ХХХIV-ХХХV. 9. "Личность, справедливо подчеркивает Н. Бердяев, есть целое, она неможет быть частью... Личность как целое не подчинена никакому другому, онанаходится вне подчинения роду индивидуума. Личность должна мыслиться не вотношении к роду, а в соотношении (разр. наша. А.М.) с другими личностями, смиром и с Богом" (Н. Бердяев. Проблема человека.-"Путь", Париж, 1936, Э 50,с. 12). 10. См.: В. Латышев. Очерк греческих древностей. СПб., 1899, т. 2, с.235. Свод данных о религиозных и братских трапезах древнего мира см. в кн.:П. Соколов. Агапы, или вечери любви в древнехристианском мире. Серг. Посад,1906, с. 161 сл. 11. К. Элиан. Пестрые рассказы. 12. Минуций Феликс. Октавий, VI. 13. Плутарх. О бессмертии души, I, 1. 14. См.: Я. Страхов. Воскресение, с. 70; А. D. Nock. Early GentileChristianity and its Hellenistic background. N.Y., 1964, р. 117. 15. См.: Н. Кун. Предшественники христианства (восточные культы вРимской империи). М., 1929, с. 64-65. 16. Ливий, IV, 30. См.: А. Морэ. Мистерии Изиды, с. 175. 17. Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 2. 18. Апулей. Метаморфозы, X, 2. Пер. М. Кузмина. 19. Там же, X, 15. 20. Firmicus Maternus. De errore profanarum... Rel. 22, 1. 21. Плутарх. Об Исиде и Осирисе, 49 22. См.: Плиний. Естественная история, II, 6 (ученый отождествлялСолнце с душой мира). 23. О знакомстве римлян с Митрой, во время похода Помпея на Восток,говорит Плутарх (Жизнеописания. Помпеи, 24). О роли солдат в распространениивосточных культов см.: К. Lattе. Romische Religionsgeschichte, s. 272. 24. Лукиан. Совет богов, 9. Пер. С. Маркиша. 25. "Первой возможной мировой религией" называл христианство Энгельс (Опервоначальном христианстве, с. 11), хотя в его время о митраистской церквибыло достаточно известно, в частности по трудам Ренана. 26. См. Древний Восток и античный мир. М., 1972, с. 75. 27. Митр-Яшт, X. 28. Митр-Яшт, I 29. См.: Василий Великий. Посл. к Епифанию. 30. О культе Митры см.: Ж. Ревилль. Религия в Риме при Северах, с. 102сл. Описание памятников митраистского культа см.: V. Ситоnt. Техtes еtmonuments relatifs aux mysteres de Mythra. Вruxelles, 1894-1900. 31. Вендидад, XIX, 8. 32. См. сборник работ: Mithraism in Oatis. North Western Univers.Press. 1967. 33. На эту аналогию указывает А. Тойнби в своей работе: Hellenism.Oxford, 1959, р. 206. О судьбах митраизма и маздеизма в эту эпоху см.: R. L.Zaehner. Тhе Dwan and Twilight of Zoroastrinism. London, 1961. 34. Св. Иустин. Апология, I, 66; Диалог с Трифоном Иудеем, 70;Тертуллиан. Против ересей, 40. Глава двадцать шестая ИУДЕЙСКИЕ МИССИОНЕРЫ 140-50 гг. до н.э. Два последствия Плена - диаспора и синагога - были прекрасными действенными инструментами для обращения мира. А. Тойнби В ту эпоху, когда языческий мир отчаянно искал новой веры и новыхидеалов, среди иудеев пробудилось наконец миссионерское рвение. Хотя вПалестине завет пророков возвещать народам Слово Божие был почти забыт,диаспора со всей серьезностью осознала свое религиозное призвание. В I векедо н. э. к ней принадлежала уже большая часть иудеев (1). В Италии еврейские эмигранты, военнопленные и отпущенники сталиселиться уже с III века. Приглядываясь к этим людям, римляне отмечали ихпуританские нравы и строгую мораль, которые сами ценили и от утраты которыхдавно страдали. Бросалась в глаза нетерпимость евреев к порокам иизвращениям, занесенным в Рим из греческих городов. По своему устройствуветхозаветные общины чем-то напоминали культовые братства, которые сизвестного времени завоевали популярность у римлян. Правда, в синагогах несовершали тайных церемоний, зато там звучали вдохновенные молитвы и гимны;там можно было вступить в беседу, познакомиться с учением, которое давалоответы на основные вопросы жизни. Молитвенные дома отличались от храмов тем,что доступ в них был открыт всем и каждому (2). Первые свидетельства о начавшейся в Риме иудейской пропаганде относятсяк 139 году. По словам Валерия Максима, претор Гиспал "принудил возвратитьсядомой тех, кто пытался повлиять на умы римлян отправлением культа ЮпитераСабазия" (3). В действительности же речь шла об иудеях, которых вначалесмешивали с последователями одного из малоазийских культов. Неизвестно,какие конкретные формы приняла эта проповедь, но, видно, она была достаточноинтенсивной, чтобы вызвать у властей беспокойство. Постепенно в империи установилось двойственное отношение к иудеям. Содной стороны, их религия вызывала интерес, а с другой-настороженность.Цицерон третировал ее как "варварское суеверие", приобретающее опасную силу.Сенека позднее с возмущением писал: "Иудейская вера теперь принимается вовсех странах: побежденные диктуют законы победителям" (4). Многих римлян раздражало, что подвластный народ держится независимо, нетеряя своего достоинства. Одни упрекали иудеев за их богатства, другие-занищенство; одни обвиняли в "субботней лени", другие-в чрезмернойдинамичности. Таким образом, антисемитизм (вопреки распространенному мнению)возник задолго до христианства, еще в античную эпоху. Для объяснения корней этой вражды к иудеям историки предлагалимножество гипотез, ни одна из которых не исчерпала проблемы. Во всякомслучае, обособленность ветхозаветной Общины едва ли могла быть главнойпричиной неприязни: римляне, персы, египтяне и большинство других древнихнародов с не меньшим рвением оберегали свою идентичность. Самый факт "рассеяния" тоже не был решающим: в Ассирии и Вавилоне евреижили на равных правах с другими переселенцами; не испытывали они затрудненийи в Риме. Нападки на них начались лишь тогда, когда религия Завета добиласьпервых побед в языческой среде. Иными словами, одной из причин античногоантисемитизма было появление прозелитов. Термин "прозелиты" есть греческий перевод слова герим, "пришельцы",обозначавшего в Библии жителей Ханаана, которые приняли Моисееву религию(5). В эллинистическую эпоху так называли всех неевреев, исповедовавшихиудаизм. Иосиф Флавий подчеркивал, что Закон освящает идею прозелитизма."Всех тех,-писал он,-кто является к нам со стороны и притом с желанием житьпо нашим законам, он принимает сердечно, полагая, что близость является нетолько результатом общности происхождения, но и создается известным строемжизни во всей его целости" (6). Латинским консерваторам такая постановка вопроса сама по себе должнабыла казаться вызывающей. Ведь римлянин, поклоняясь Кибеле или Исиде, непорывал с отеческими обрядами. Размытые границы язычества позволяли емушириться до бесконечности. Ничего не стоило провозгласить Адониса или МитруАполлоном. Прозелит иудейской религии, напротив, должен был целикомпреодолеть старое сознание, отказаться от жертв Олимпийцам и от гражданскихритуалов. Он безоговорочно вверял себя Единому-Творцу неба и земли, оКотором учила Библия. Держаться с корректной терпимостью, поздравитьязычника в день его праздника-вот самое большее, что мог позволить себечеловек, принявший иудаизм (7). В остальном между ним и его прошлымкомпромисс исключался. Именно в этом пункте и возникла главная напряженность, котораявпоследствии вызвала столкновение Рима с христианами. Говоря о прозелитах, Филон писал: "Эти люди, убедившиеся в ложности ипустоте нравов, в которых они воспитывались, и отказавшиеся от них,становились настоящими почитателями истины и искренне набожными" (8). Но какраз то, что приветствовал еврейский философ, вызывало негодование у римскихпатриотов. Для них прозелитизм был равносилен измене отечеству. Тацит сужасом говорил об увеличении числа тех, кто "исполнился презрения к своимбогам" (9). При всем том сама идея монотеизма находила понимание у образованныхгреков и римлян. Он представлялся им усовершенствованной и жизненной формойстоической философии. Многие люди Запада разделяли отрицательный взглядиудеев на кумиры. Так, Варрон, одобряя его, напоминал, что и Римпервоначально не знал идолопоклонства (10). В Библии, которую могли теперьчитать все, знающие греческий, пленяло отсутствие мифов, недостойных природыБожества. Сравнивая Гомера с Писанием, автор трактата "О возвышенном", самгрек, отмечал благородную простоту библейского языка. Гомер, по его словам,"низвел богов до уровня людей", между тем "иудейский законодатель, человекнеобычный, до глубины души проникся сознанием могущества Божества и передвсеми раскрыл это могущество, написав в начале своей книги о законах."Сказал Бог".-А что сказал Он? "Да будет свет!" И он возник. "Да будетземля!" И она возникла" (11). Географ Страбон, писавший в конце I века до н. э., считал Моисеяреформатором, который проповедовал чистое учение о Божестве. "По егомнению,-говорит Страбон,-Бог есть одно, единое Существо, Которое объемлетвсех нас, землю и море,-то, что мы называем Небом, или Вселенной, илиПриродой всего сущего. Кто, будучи в здравом уме, дерзнет создатьизображение такого Бога, похожее на какой-нибудь из окружающих наспредметов?" (12) Даже от жрецов Аполлона можно было услышать наставление о величии веры: В Бога-Творца и Царя всего сущего, перед Которым Небо трепещет и море, земля и подземное царство, Коего боги боятся. Отец закон для них высший, Верно и свято евреями благочестивыми чтимый (13). Но вся эта благожелательность улетучивалась, едва только обнаруживали,насколько иудеи и иудаизм непримиримы к язычеству. Тацит уверял, что евреинамеренно приносят в жертву баранов и быков, чтобы оскорбить египетскихбогов Амона и Аписа, которым эти животные посвящены. Для него прозелиты -это "самые низкие негодяи, презревшие веру отцов". Неудивительно поэтому, что трения стали неизбежны. Сатирики поносилииудеев, суеверная толпа распространяла о них всякие небылицы, которые частоподхватывали и писатели. Даже такой ученый, как Посидоний, верил легенде обослиной голове, которой якобы поклоняются в Иерусалиме, а также слухам оритуальных убийствах. Этот навет перенесли потом и на христиан (14). Таким образом, иудейская миссия в Риме сопровождалась столь же остройборьбой, как и эллинизация. Но в обоих случаях ни вражда, ни мерыправительства не могли создать глухой плотины. Число прозелитов незаметновозрастало по всей империи. "Наши законы,- писал Филон,- привлекают к себе всех: варваров,иноплеменников, греков, обитателей материка и жителей островов, на Востоке,Западе и в Европе" (15). Особенно много обращенных появилось в Атиохии иДамаске, но главным центром иудейской проповеди стала Александрия. Греческаядинастия Лагидов даровала евреям привилегии, желая опираться на них пристолкновениях с коренными жителями Египта. Поэтому антисемитизм вАлександрии был очень силен. Прежде считали, что его вызывала конкуренцияиудейских и египетских купцов; но теперь из найденных папирусов сталоизвестно, что евреи там почти не занимались торговлей. Они служили во флотеи в пограничных войсках, возделывали землю и работали в мастерских; ковры ихизготовления славились даже в Риме (16). Александрия с ее множеством дворцов и банков, храмов и таверн, школ илупанариев, с ее ипподромом и Музеем была богатейшим интернациональнымпортом древности. Она стала, как мы уже видели, средоточием эллинистическоймысли, куда отовсюду стремились философы и литераторы. Атмосфера города влияла и на евреев. По словам грека Гекатея,"вследствие тесного соприкосновения с иноплеменниками многие из старыхиудейских установлений перестали соблюдаться" (17). Большинство членовОбщины по языку и одежде почти не отличались от греков. Но это не значило,что они забыли свою веру. Такие люди, как философ Аристобул, пыталисьсогласовать Библию с западным умозрением (См. гл. XVI). Однако этиэксперименты до времени не выходили за пределы тесного круга избранных лиц. Со II века до н. э. иудеи оказались втянутыми в водоворот мировойполитики. В те годы шли длительные войны Птолемеев с Селевкидами, Египетпотрясали мятежи и династические распри. В 168 году Антиох Эпифан вторгся вдельту Нила, и только вмешательство Рима спасло Птолемеев. Вслед за этимМаккавей поднялся на защиту оскверненного Храма, а его братья вернули Иудеенезависимость. Вскоре в Египет пришла весть о падении Карфагена и подчиненииЭллады Риму. Почти все эти события затронули евреев. "Греческие фараоны" видели вних союзников против Сирии, а сами евреи в борьбе за свободу рассчитывали напомощь Египта. Некоторые из них выдвинулись при дворе Лагидов в качествеполководцев. Был заключен союз Иерусалима и с Римской республикой. Те иудеи, которые размышляли над судьбами истории, не раз задавалисьвопросом: что означает эта всеобщая бойня, это нескончаемоевзаимоистребление народов? Книга Еноха предрекала близость дня, когда Богначнет вершить Свой суд над человечеством. Но если он "при дверях", то могутли служители Господни равнодушно оставить язычников на погибель? Они обязанывозвысить свой голос, предостеречь, призвать мир к покаянию... Около 140 года в Александрии распространялась рукопись, якобысодержащая пророчества эритрейской Сивиллы. Хотя в книге упоминались титаныи потомки Кроноса, однако автор ее, безусловно, не был язычником. На сей разпод именем Аполлоновой жрицы скрывались один или несколько еврейскихмиссионеров, которые использовали привычный для греко-римского мира жанр. Неисключено, что с этой целью был переработан какой-то старый эллинский текст.Ведь писания Сивиллы издавна играли роль языческого апокалипсиса. Оракул говорил о путях народов, повествовал о Вавилонской башне,соединяя Книгу Бытия с "Теогонией" Гесиода. Он возвещал наступление страшныхзнамений и кар, ибо люди, достигнув предела нечестия, подорвали самые основымироздания. Земля содрогнется в ужасе; как раненый зверь, она будет истекатькровью, потускнеет солнце, разверзнутся черные провалы, огненные вихриобрушатся с неба. Все это-знаки надвигающегося Суда. Возмездие падет на людей за их духовное ослепление. Язычники боготворятсвоих владык, которые в действительности- прах перед лицом Божиим. И поэтобращается к Греции, олицетворению эллинистического мира: Зачем, о Эллада, ты веришь в людей, в смертных монархов, Тех, что общей для смертных судьбы избежать не могут? И для чего ты приносишь тщетные мертвым дары, Жертвуешь идолам? Кто тебя ввел в заблуждение? Кто научил оставить великого Бога? (18) Ведь именно надменные и обезумевшие властелины еще в древности посеялизло среди народов. Они помутили умы, заставив назвать смертных богами. ЗдесьСивилла прибегает к теории Эвгемера, согласно которой боги-просто цари,вознесенные суеверием толпы на Олимп. Кроме того, Сивилла делает и прямыенамеки на эллинистический культ монархов. Но каков же истинный Бог? Он - не Зевс, гробницу которого показывают надалеком острове; Он - не Александр, чей мавзолей украшает столицу Лагидов.Еще менее Он похож на кошек и ибисов, которым поклоняются египтяне. Богсуществует единый, бесконечный и вечный, Властитель всего, невидимый Сам и все зрящий (19). Людям гибельноудаляться от Него и отдавать свои сердца пустым призракам. Поэтому речьСивиллы - это крик предостережения: В гордыне безумной вы шли, оставив прямую дорогу, Сбились с пути, пробираясь с трудом чрез преграды. Остановитесь, тщеславные смертные, перестаньте блуждать в темноте, В сумраке ночи беззвездной (20). Поэт убежден, что вначале все люди имели истинное понятие о Боге, чтополитеизм есть упадок, измена, отступничество. Это вполне библейская точказрения, которая в дальнейшем будет развита апостолом Павлом. Сивилла зовет мир вернуться к истокам и как бы начать все сначала:Оставь же, злополучная Эллада, гордыню свою, Моли великое сердце Предвечного и попекись о себе (21). Говоря так,автор книги должен был предвидеть вопросы: что значит "обратиться к Богу"?Где найти Его? Как познать Его волю? И, отвечая на них, Сивилла устремляетсвой взор к иерусалимской Общине, которая в то время переживала порувозрождения. Издалека она казалась людям диаспоры идеалом, чуть ли неЦарствием Божиим на земле. Изображая ветхозаветную Церковь, проповедникхочет показать, какой должна быть жизнь по закону Сущего. Перед намибиблейский вариант утопии Ямбула. Город стоит на земле Халдейского Ура, Откуда вышел род самых праведных людей, Тех, что вручили себя разуменью и добрым делам. Ибо ищут они не круговращенья луны или солнца, И не чудовищ в глубинах земли, И не глубин мерцающих вод Океана, И не знаков зловещих, и не авгуровых птиц. Ибо всего этого день и ночь ищут глупцы... Учат те люди праведности и добру, А не сребролюбию, несущему всем Тысячи бедствий, войну и страшный голод. В городе их и стране царит справедливость. Не грабят там люди друг друга. Богач не теснит неимущего брата. Тем исполняя заповедь Всемогущего Бога, Закон неизменный: Небо создало землю для всех (22). Идеализированный Иерусалим провозглашается символом надежды. Сивиллавосклицает: Падем же все ниц и будем молить Вечного Царя, всемогущего бессмертного Бога! Отправимся в храм Его, ибо Он - единственный Правитель! Будем размышлять над законом вышнего Бога, Самым справедливым на земле. Ведь мы сошли с тропы прямой, указанной Господом, И своими безумными сердцами Поклонялись рукотворным истуканам и статуям мертвецов (23). Хотя слог книги Сивиллы далек от изящества, она не могла не производитьсильного впечатления. Язычники находили в ней объяснение бедственномусостоянию мира и одновременно указание пути к спасению. Наряду с иудейской Сивиллой появились и другие подобные сочинения,предназначенные для греков. В них миссионеры, выступая под масками античныхписателей, боролись против многобожия и давали наставления в духе Библии.Таковы отрывки, якобы принадлежащие Фокилиду, поэту VI века до н. э.,которые на самом деле вышли из-под пера иудея или грека-прозелита (24). Каки Сивилла, он вскользь упоминает богов Уранидов, но заветное свое кредовыражает весьма определенно: Мудростью, силой, богатством ничем ты не долженгордиться, Бог лишь единый и мудр, и могуч, и блажен. Еще один иудейский поэт,прославляя Творца, писал под псевдонимом великого Софокла: Един воистину, един Господь, Создавший небо и ширь земную, Пенные волны морей и мощные потоки. Мы же, смертные, сердцем обманутые, Делаем себе утешенье в страданьях и нужде Медные и каменные изваяния богов (25). Однако попытки миссионеров говорить от лица древних греков приводили кпутанице понятий. У Сивиллы и псевдо-Фокилида мы находим элементы мифологии;да и вообще их доктрина выражала не столько религию Писания, сколько деизм,близкий к теориям Стои. Назрела необходимость услышать подлинный библейскийголос, обращенный и к эллинизированным иудеям, и к прозелитам. И он прозвучал в Книге Премудрости. Это александрийское произведение, хотя и не вошло в канон, всегдапользовалось у верующие уважением и любовью. Многие строки из "Премудрости"встречаются у Отцов Церкви и в христианском богослужении. Книга эта былапоистине достойна стать заключительным аккордом библейской письменности. Вней соединились сила профетизма, мудрость хакамов и лиризм псалмов. Ещеникому из иудейских писателей не удавалось так гармонично сочетать ВетхийЗавет и эллинство, веру и гуманизм. Автор "Премудрости" по старому обычаю назвал ее "Соломоновой", чтобыподчеркнуть свою верность традиции (26). При этом, однако, он не толькописал, но и мыслил по-гречески. Его язык, утративший еврейский лаконизм,специалисты признают "почти классическим". Книга Премудрости- это поэма, которая местами перемежаетсяпрозаическими вставками. Создавалась она, по-видимому, долго, где-то между70 и 50 годами I века до н. э. Автор тщательно продумывал ее конструкцию иформу, чтобы, не отходя от библейского стиля, оставаться эллином покультуре. К кому обращался автор? Прежде всего к иудеям, усвоившим греческуюобразованность; но из вступительных слов книги ясно, что он имел в виду иязыческую аудиторию. В те дни, когда мир готов был склониться передцезарями, он обвиняет всех "судей земли" (то есть власть имущих) в гордыне исамообольщении. Они обещают народам мир и спасение, но подлинная правда неможет быть найдена без Того, Кто есть высшее Добро и высшая Истина. "Премудрость" состоит из трех частей. Первую можно назватьапологетической. Она содержит ответ тем, кто, изверившись в справедливостиБожией, соблазнился вульгарным эпикурейством. Их главный аргумент стар какмир: если повсюду царствует зло, значит, Творец равнодушен к этому, значит,нет ни высшей правды, ни возмездия. Бог Сам виновен в том, что творится наземле. Возражая скептикам, автор книги соглашается с тем, что мирдействительно полон скорби и подчинен закону смерти; но не Сущий причиназла. Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, Ибо Он создал все для бытия, и все в мире служит спасению... Бог создал человека для нетления и сделал его образом вечного бытияСвоего; Но завистью дьявола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие куделу его. Прем 1, 13-14; 2, 23-24 Человек внял сатане и тем самым подчинился ему. Но даже и после этогоГосподь не даст людям погибнуть, не оставит их "во власти Преисподней". Те,кто будут следовать воле Божией, победят и обретут бессмертие, которое ипредназначено человеку. Пусть нелегок путь добра - велика конечная цель. "Неправо умствующие" глумятся над праведником и его стойкостью. Большетого, они ненавидят его, желают ему смерти, ибо он служит для них тайнымукором. Эти слепцы полагают, что, убив "сына Божия", они докажут тщетностьего веры; между тем "души праведных в руке Божией"; Творец "испытал их, какзолото, в горниле и принял их как жертву всесовершенную". В глазах неразумных они считались умершими, и исход их казался гибелью, и отшествие от нас - уничтожением; Но они пребывают в мире, ибо хотя в глазах людей они и терпят бедствия, Но надежда их полна бессмертия. Прем 3, 2-4 Мудрец отбрасывает мысль о том, что человек может жить после смертилишь в своих потомках. Нет, он сам, его дух пребывает в невечернем светеГосподнем. Надеющиеся на Него познают истину, и верные в любви пребудут у Него. Прем 3, 9 Когда эта тайна откроется, насильники и безбожники ужаснутся своейслепоте. Тот, кого они гнали и умертвили, воссияет, как светильник, передними. И тогда воскликнут они в изумлении: Глупцы, мы почитали жизнь его безумием и кончину его бесчестием! Как же он причислен к сынам Божиим, и жребий его-со святыми? Прей 5, 4-5 Примечательно, что в книге ничего не сказано о воскресении из мертвых.Откровение это было еще слишком трудно для греческого уха. Поэт говорит обессмертии языком Платона и стоиков. Это педагогический прием, обусловленныйуровнем читателя. Вспомним хотя бы эпизод с ап. Павлом в Афинах: его слушалилишь до тех пор, пока он не касался "жизни будущего века". Однако общий смысл первой части вполне согласуется с Писанием: мир некончается этой мрачной юдолью. Впереди - полнота вечности, с печатью которойрождается каждый человек на земле. Вторая часть поэмы посвящена самой Премудрости, то есть божественнойСиле, проявляющей себя в мироздании. Источник ее не в человеке. То, чтодоступно людям: праведная жизнь, познание светил, стихий и живых творений,-все это возможно для них лишь потому, что Бог дал им разум. Разум естьотражение в нас высшей Премудрости. Напрасно "великие люди" считали себя сверхчеловеками и спасителямимира. Все они, даже Соломон,-простые смертные, родившиеся так же, какрождается последний нищий или животное. Соломон только потому достигмудрости, что просил ее у Бога, зная, что она исходит от Него. Царь мог поправу сказать: Познал я все и сокровенное и явное, ибо научила меня Премудрость, художница всего. Прем 7, 21 Выражение "художница" (.........) тесно связано с греческим понятием о"космосе" как произведении божественного искусства. Мир же познаваемразумом, ибо и в природе, и в человеке осуществляется единая мысльСоздателя, Который "все мерою и числом сотворил". Вслед за автором Книги Притч александрийский писатель видит вПремудрости и личностное начало, своего рода ипостась Сущего: Она - дыхание Силы Божией и чистое излияние Славы Вседержителя, посему ничто оскверненное не войдет в нее. Она - отблеск вечного света, и чистое зерцало Силы Божией, и образ благости Его. Прем 7, 25-26 В одном случае мудрец даже прямо называет ее Логосом, Словом Божиим, нотак же, как и в Притчах, здесь нет еще учения о Троице, а развиваютсядревние понятия о Славе и Ангеле Ягве как образах Богоявления во Вселенной(27). Беспредельный и Непостижимый, когда обращен к Своему творению,действует как Премудрость. Она есть излучение тайны Сущего: Она-одна, номожет все, и, пребывая в самой себе, все обновляет. Прем 7, 27 Перед нами попытка выразить на философско-поэтическом языкебиблейское учение об отношении Бога к миру. Он- сокровенен, но становитсяявным через Свою Любовь и Свою Премудрость. Премудрость пронизывает мир ивместе с тем "пребывает с Богом" как "тайнница божественного Разума иизбирательница дел Его". Можно сказать, что люди, размышлявшие над этими словами, былиподготовлены к принятию вести о Слове, явившемся в мир. Образ Премудрости,"восседающей на престоле с Богом", стал той иконой, в которой христианесмогли увидеть первые контуры триипостасной тайны (28). В античном же миреее предчувствовали философы, говорившие о Божественном Логосе. Так нашли путь друг к другу эллинство и Ветхий Завет. Но было между ними и существенное различие. Сближаясь с идеямигреческой метафизики, автор "Премудрости" сохраняет библейский взгляд насущность истории. В третьей части книги он изображает путь человечества какединое целое, как драму взаимоотношений твари со своим Творцом. Премудрость даровала первозданному человеку власть над природой, но онизменил Создателю. Поэт пытается проследить зарождение язычества, он скорбито заблуждениях народов. Хотя Бог избрал для Своих замыслов потомствоАвраама, все люди-дети Его любви. Даже хананеи, наказанные за свои грехи,получили время для покаяния. Бог вразумлял все народы, и их вина в том, чтоони не расслышали Его слова. Заключительная часть книги была написана, вероятно, в годы, когдаотношения между иудеями и язычниками обострились (29). Поэт утешает гонимых,вспоминая о борьбе Моисея против Фараона и его ложных богов. Непрогляднаятьма покрыла некогда Египет, над израильтянами же оставался свет. Это символОткровения, которое продолжает сиять в самом центре идолопоклонства. Год за годом тайно и явно шла проповедь библейской веры в Риме и наВостоке. Появились странствующие миссионеры, которые пускались в дальниепутешествия, "чтобы сделать хотя бы одного прозелитом" (30). Их деятельностьпринесла плоды даже среди армян и жителей Пальмиры (31). Новообращенныепринадлежали к самым разным классам общества: от аристократов до рабов.Многие из них совершали обряд обрезания и становились в полном смысле словаиудеями. Первые трудности возникли с появлением таких лиц, которые хотелиследовать только вере, но не всем обычаям евреев. Им казалось достаточнымотречься от ложных богов, вливаться же в инородную племенную группу они несобирались. Правоверные иудаисты не могли решить, каково должно бытьположение этих "богобоязненных" в отношении к Общине. Правда, некоторыераввины утверждали, что "язычник, изучающий Тору, значит не меньше, чемпервосвященник" (32), но это их мнение разделялось далеко не всеми. В древних цивилизациях границы религии обычно отождествлялись сграницами народа (33). Первая брешь в этом представлении была пробитагреками и последователями буддизма; несколько позднее Рим, официальнопризнав Олимп, осуществил слияние латинства с эллинством; и, наконец, культыМитры, Исиды и других восточных богов стали утрачивать свой национальныйхарактер. С Ветхим Заветом дело обстояло сложнее. Многовековая защита верыот язычества превратила Закон в национальную крепость, стены которой былитесны для иноплеменников. Призывая Израиль быть "светом для всех народов",апостолом Бога Единого, пророки не дали практических указаний относительнообращенных. Должны ли они слиться с Израилем? Или возможно иное решение? Это был один из самых трагических кризисов иудейской Церкви, котораяоказалась беспомощной перед лицом новых проблем. Ее учители не решалисьотделить Библию от всего конгломерата национальных традиций, и в итоге"богобоязненных" оставили на положении "граждан второго сорта" (34). Только новозаветная Церковь явилась по сути своей сверхнациональной,сохранив культурное своеобразие народов, принявших христианство. Тем не менее уже в ветхозаветное время были предприняты первые попыткиузаконить особые группы обращенных, которые исповедовали иудаизм, но приэтом иудеями не становились. Так, неофитам из царского рода Адиабены былопрямо заявлено, что для них обрезание не обязательно. Знаком принятия веры утаких людей стала тевила, священное омовение, своего рода "ветхозаветноекрещение" (35). Прошедшие через него не следовали всем религиозно-бытовымправилам Общины. Они ограничивались так называемыми "заповедями Ноя",которые ранняя Церковь распространит впоследствии на христиан-неевреев*.Замечательно, что большинство этих христиан придет в Церковь из среды"богобоязненных" и прозелитов (36). ------------------------------------------------------------------------ * "Заповеди Ноя" запрещали принимать участие в языческих обрядах,запрещали убийство и употребление в пищу крови (Быт 9, 4-6). Прозелитизм был одним из самых удивительных явлений римской жизни. Ведьв той или иной степени он приобщал неофитов к иудеям, а доводов против этогобыло достаточно много. Народ Библии после ста лет свободы снова был лишеннезависимости и в "рассеянии" не раз терпел притеснения. Каждый, вступавшийс ним в диалог, мог рассуждать так, как рассуждал через тысячу лет князьВладимир: если вы находитесь в столь незавидном положении, не значит ли это,что религия ваша ложна или что Бог отвернулся от вас? И все же вера ВетхогоЗавета оказывалась столь притягательной, что вопреки этим соображениям волнапрозелитизма продолжала шириться. Соединение веры в единого Творца со строгой этикой и обетованиемспасения как никогда отвечало чаяниям эпохи. Старый политеизм выдыхался, нопри этом нарастала мистическая тревога, духовный голод, ожидание чуда икакой-то очистительной грозы...

ПРИМЕЧАНИЯ

Дата добавления: 2014-12-25