Часть вторая герои 2 страница

Эль-Муджахид сказал:

– Все подготовлено.

– Рад слышать это. Как только завершится первая стадия, мои люди из Красного Креста проследят, чтобы вы отправились нужным маршрутом. Если повезет, вы выйдете из залива на госпитальном корабле уже около полуночи.

– Себастьян… – проговорил эль-Муджахид.

– Да?

– Я очень надеюсь на вас. Полагаю, вы доведете дело до конца.

– Все в руках Аллаха, – вздохнул Голь, отворачивая пальцами ноги кран с горячей водой. – Конечно же, вы можете мне доверять. Все пойдет как по маслу.

На другом конце линии повисло молчание, затем Воин сказал:

– Передайте моей жене, что я ее люблю.

Голь улыбнулся в потолок.

– Ну конечно, я передам, мой друг. Ступайте с богом.

Он отключил связь и со смехом бросил телефон на опущенную крышку унитаза.

Глава 29

Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 30 июня, 14.46

Майор Кортленд вызвала медицинскую бригаду, и мы вместе с ней вышли в коридор. Я чувствовал, что она изучает меня. Ее глаза скользили по моему лицу, словно луч сканера, казалось, я слышу, как щелкают реле у нее в мозгу. В конце коридора находилась мужская уборная, я двинулся в ту сторону, но она остановила меня, прикоснувшись к моей руке.

– Леджер… почему вы решили, что мистер Черч ждал от вас именно этого?

Я пожал плечами.

– Он сказал, что времени нет.

– Это вовсе не означает, что надо пойти и надрать всем задницы.

– А вам не понравилось?

Она улыбнулась. У нее приятная улыбка. Грейс сразу превратилась из кобры в довольно привлекательную особу.

– Вовсе нет. Хотя мне очень не хочется в этом признаваться, но вы произвели на меня сильное впечатление.

– Не хочется признаваться? – эхом отозвался я.

– Вы из тех людей, к кому сложно испытывать симпатию, мистер Леджер.

– Ничего подобного. Многие люди испытывают ко мне симпатию. И зовите меня Джо.

Она ничего на это не ответила.

– Попробую выразиться иначе… вы из тех, на кого сложно положиться. Особенно в операции подобного рода.

– Грейс… могу я звать вас Грейс?

– Обращайтесь ко мне: майор Кортленд.

– Ладно, майор Кортленд, – сказал я, – цель моей жизни состоит не в том, чтобы вы могли на меня полагаться. Вы, шутники, сами затащили меня сюда. Я вам резюме не присылал. Я не на военной службе. И если вас расстраивает моя неблагонадежность или мучает непреодолимая антипатия, можете пойти и удавиться. Вот так, майор.

Она заморгала.

– Я не хотел и сейчас не хочу, чтобы моя жизнь была связана с гнилой романтикой плаща и кинжала, с покойниками, с дурацкими состязаниями типа «у кого больше тестостерона взыграет» или с ханжескими чаепитиями. Ах, не желаете ли чашечку «Эрл Грей»?! К тому же вы, досточтимый майор, вовсе не являетесь моим чертовым боссом. Я вас не знаю и за ваше высокое доверие к моей персоне не дам даже крысиного хвостика.

– Мистер Леджер…

– Мне надо в уборную. – Я резко повернулся и направился к туалету.

Я зашел в кабинку, затем умылся, сначала горячей, потом холодной водой. Насухо вытер лицо комком бумажных полотенец, оперся на край раковины и вгляделся в зеркало. Щеки у меня горели, в глазах застыло отрешенное выражение, какое обычно бывает у наркоманов. Волосы торчали во все стороны.

– Н-да, – сказал я своему отражению, – ну и видок у тебя.

Расчески у меня не было, поэтому я провел по голове мокрой пятерней, и, пока я стоял перед зеркалом, чудовищность происходящего обрушилась на меня с тяжестью товарного поезда. Я склонился над раковиной, ощущая вкус желчи, готовый расстаться с содержимым желудка… однако мои дрожащие внутренности не повиновались. Я снова поднял голову и увидел в собственных глазах страх.

Снаружи имеются другие такие же. Другие бродяги. И меня просят стать кем-то вроде героического капитана, который поведет к победе парней в красно-бело-синей форме. Во что я ввязываюсь? Это вам не спецназ и даже не боевое подразделение полиции. Здесь масштаб совсем иной, и вот теперь от меня ждут, что я буду тренировать и возглавлю отряд для ликвидации чрезвычайных ситуаций. Что за безумие? Почему выбрали меня? Я всего лишь коп. Где же парни, которые делают подобную работу профессионально? Как вышло, что здесь нет ни одного из них? Где Джеймс Бонд и Джек Бауэр?

Отражение таращилось на меня смущенно и несколько глуповато.

Участие в операциях групп захвата не подготовило меня к подобному повороту. После полутора лет работы – и нескольких лет, прошедших после гибели Всемирного торгового центра, – я пришел к более или менее общему убеждению: террористы показали все, на что способны, и теперь прячутся по пещерам, осмысливая тот факт, что их переиграли. И вот Черч заявляет мне, что у них в руках ключ к глобальной пандемии.

Посредством воскрешения мертвецов?

Господь всемогущий! Врезавшийся в небоскреб самолет – это зло. Химическое оружие, сибирская язва, нервнопаралитический газ, смертники с бомбами… Вот орудия терроризма, которые долгие годы воспринимались глобальным сознанием как еще большее зло. Но то, с чем я столкнулся, просто не укладывалось в мозгу. Ничего худшего я не мог представить. Если бы террористы решили распространить лихорадку Эбола, было бы менее ужасно, потому что вирус не пытается догнать тебя и укусить. Интересно, кто устроил этот кошмарный спектакль. Вероятно, какой-то больной на голову сукин сын. Высокоинтеллектуальный урод. Его затея выходит за рамки религиозного фундаментализма или политического экстремизма. В данный момент я был уверен, что мы наблюдаем порождение разума, одержимого ненавистью.

Только сейчас я начал понимать Черча. Как я стал бы действовать на его месте, зная о незавидных перспективах человечества? Насколько безжалостно?

– Кажется, ты уже ответил на этот вопрос, парень, – пробормотал я, подумав о пятерых мужчинах в той комнате.

Черч наверняка способен взорваться как вулкан. Вряд ли он такой бесчувственный. Думаю, он испытывает колоссальное напряжение, сдерживая свои эмоции. Если я собираюсь на него работать, мне придется выискивать не только в себе, но и в нем признаки взрывоопасного состояния. Впрочем, Черч и сам может оказаться чудовищем… просто играющим на нашей стороне. Бывают такие люди. Господи, да после Второй мировой войны наше собственное правительство взяло на работу целый отдел нацистских ученых. Лучше дьявол, которого ты знаешь. Хотя более уместно высказывание, сделанное Франклином Рузвельтом о Сомосе. Что-то вроде: «Он сукин сын, но это наш сукин сын».

Великолепно. Я собираюсь работать на монстра, чтобы бороться с другими монстрами. И во что превращусь я сам?

Выложенный плиткой пол уборной, кажется, слегка качнулся, когда я пошел к двери.

Глава 30

Эль-Муджахид.

Окрестности города Найаф, Ирак.

Пятью днями раньше

– Они приближаются, – произнес Абдул, лейтенант эль-Муджахида. – Два британских боевых вертолета. У нас есть четыре минуты.

– Отлично, – пробормотал Воин. Он в последний раз огляделся кругом, затем передал Абдулу тюк одежды. – Тут нет ничего ценного. Сожги все.

Полугусеничная машина, накренившись, замерла между двумя пустынными дорогами в тридцати шести километрах от Найафа. Дым все еще вырывался из-под гусениц. Пелена гари висела над трупами. Повсюду виднелись похожие на пыльные розы пятна крови, впитавшейся в песок. Два автомобиля горели – старый «Форд Фалькон» и китайский «Бен Бен», – оба с регистрационными номерами, которые выведут на след сторонников джихада. В целом картина была идеальной: сражение, приведшее к трагической победе. Бронетранспортер повредило заложенной на дороге бомбой, несколько британских солдат понесли тяжелые потери, храбро сражаясь с превосходящими силами противника, выскочившего из засады. Все враги убиты. Из семи британцев, ехавших в броневике, четверо мертвы – ужасно изувечены и сгорели, – а трое еще борются за жизнь.

– Иди, иди, иди, – прошептал эль-Муджахид, и его лейтенант растворился в норе, закрытой люком, поверх которого торчали колючие засохшие кусты.

Кругом все застыло неподвижно, единственным звуком, если не считать тарахтенья вертолетных двигателей, был жалобный стон раненых.

– Аллах акбар! – воскликнул Воин, затем попробовал большим пальцем острый край искореженной полоски металла, которую выбрал из кучи.

Он приставил острие железяки ко лбу, задержал дыхание, затем резко выдохнул и разрезал лицо наискось до подбородка. Вспыхнула острая боль, от которой выступили слезы, кровь хлынула из раны. Эль-Муджахид прикусил губу, чтобы не закричать. Ему казалось, что лицо раскалено добела.

Вертолеты были почти над головой. Застонав, он отшвырнул железку и повалился на обломки металла. К тому времени, как приземлился первый экипаж, Воин был полностью готов, его изуродованное лицо превратилось в красную блестящую маску, одежда тоже пропиталась кровью. Сердце бешено колотилось, и он чувствовал, как кровь вырывается из раны с каждым ударом.

Он закрыл глаза, а услышав топот ботинок, когда солдаты начали спрыгивать на землю, поднял окровавленную руку и издал захлебывающееся невнятное бульканье.

– Сюда! – услышал он чей-то голос, затем машина закачалась, когда англичане забрались внутрь. Его ощупали, отыскали пульс.

– Этот живой. Срочно врача!

Пальцы пошарили по его шее, отыскивая цепочку с личным знаком, вытянули ее наружу.

– Сержант Хендерсон, – прочитал кто-то вслух. – Сто третий бронетанковый.

– Уйдите с дороги, пропустите меня к нему, – раздался другой голос, эль-Муджахиду на лицо лег компресс, медики принялись за работу, спасая жизнь раненого соотечественника.

Воину потребовалось собрать все силы до последней унции, чтобы не улыбнуться.

Глава 31

Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 30 июня, 14.51

Мы сидели вдвоем в кабинете Кортленд. Мебель еще не распаковали, поэтому я примостился на складном пластиковом стуле. Перед нами стояли бутылки с минералкой. Большое окно выходило на гавань. В свете послеполуденного солнца все казалось таким мирным, однако скрывающаяся за этой иллюзией действительность ошеломляла. Я отвернулся от окна и посмотрел на Кортленд.

– Мне хотелось бы представить вам полную версию событий, однако, как заметил мистер Черч, времени у нас нет, поэтому придется придерживаться упрощенного варианта. – Она откинулась на спинку стула и скрестила ноги.

Даже спортивные брюки Грейс не помешали мне сделать вывод, что ноги у нее красивые. Если не считать того, что Кортленд являла собой нечто среднее между злобным аллигатором и обороняющейся муреной, выглядела она очень мило. Мне нравился даже ее хрипловатый голос с сильным британским акцентом. Просто не особенно нравилась она сама.

– Валяйте, – предложил я.

– После одиннадцатого сентября ваше правительство сформировало Департамент внутренней безопасности США, а Великобритания создала похожую и даже еще более секретную организацию под кодовым названием «Барьер». Вы о ней не услышите. В прессе фигурируют только службы MI-5 и MI-6. «Барьеру» предоставлены широкие полномочия и свобода действий, чтобы предотвращать угрозы столь же серьезные, как нападение на Всемирный торговый центр. Поскольку я принимала участие в достаточно серьезных операциях, меня направили сюда в помощь, когда появился ОВН.

– Вы помогали создавать ОВН?

– Нет, – ответила она, – этим занимался мистер Черч, однако у ОВН и «Барьера» много общего, и переговорные каналы, по крайней мере, когда речь заходит о противодействии терроризму, между Белым домом и Уайтхоллом постоянно открыты. Как вы, наверное, знаете, по всей стране имеется множество подобных организаций, в той или иной степени связанных с ОВН. Черч отслеживает все донесения. Когда в ваших записях всплыло имя эль-Муджахида, весь отдел был поднят по тревоге, и Черч приказал немедленно собирать группу захвата. К тому времени, как мы сформировали команду, на месте действовали три наших агента.

– Правда? Значит, у вас есть бригада, работающая в полевых условиях?

– Была, – сказала она, и по ее лицу прошла тень. – Но до этого мы еще дойдем. Сначала я должна рассказать вам огруппировке, которую вы разгромили. После захвата наши специалисты сумели взломать коды доступа к компьютерной информации, и мы систематически прочитывали зашифрованные записи. Узнали мы не так много, как хотелось бы, однако движемся вперед. Нам стало известно о морских поставках оружия, медицинских препаратах, исследовательском оборудовании и даже о человеческих ресурсах.

– Вы имеете в виду агентов, которых они внедряли?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет… я говорю о ресурсах. Таких, как Джавад. Ввезенных в вашу страну в низкотемпературных контейнерах. Один из них вы обнаружили здесь.

– Сколько их еще?

– Трое, считая Джавада.

– Дерьмо, – вырвалось у меня.

– Из графы по импорту следует, что бродяги пересекли границу меньше чем за сутки до того, как ваш отряд атаковал склад. Оставшиеся двое, должно быть, прибыли накануне, ближе к вечеру, и существует большая вероятность того, что именно они находились в тех грузовиках.

– Поэтому вы изъяли все файлы у группы захвата? Вы хотели отследить по вахтенному журналу движение грузов, входящих и уходящих отсюда, и не хотели, чтобы информация попала в рапорты.

Она посмотрела на меня с таким видом, будто я ее племянник-идиот, который неожиданно научился завязывать шнурки на ботинках.

– Да, – призналась она.

– И куда же отправились два других контейнера?

Ей потребовалось несколько секунд, чтобы решить, стоит ли мне отвечать.

– Слушайте, майор, – сказал я, – либо вы рассказываете все, либо на этом закончим. Не знаю, отчего у вас на меня зуб, и, честно говоря, мне плевать, но вы просто даром тратите мое время этими вашими заминками.

Я уже начал подниматься со стула, но Грейс махнула рукой, чтобы я сел.

– Ладно, хорошо, – засопела она, – да садитесь же, черт побери! – Кортленд раскрыла папку, положила на столешницу лист бумаги и подтолкнула его в мою сторону. – Вот запись из вахтенного журнала, сделанная в ночь перед рейдом. Два грузовика выехали со склада. Один в восемь минут первого ночи, второй – в полчетвертого утра. Агентам группы захвата было приказано проследить за обоими и доложить, куда они прибудут. Один приехал на завод по переработке крабов под Крисфилдом, в штате Мэриленд. Второй «потерялся» во время пути в потоке машин. – Она постучала по одной строчке указательным пальцем. – И упустили его вы.

Я взял лист, пробежал его глазами, и бумага заскользила по столу обратно к Грейс.

– Господи, майор, если таков истинный уровень вашего интеллекта, мне впору собрать всех, кого я люблю, и бежать в горы.

– Вы отрицаете, что получили задание вести этот объект?

– Нет, мне совершенно точно было приказано вести этот объект, майор, однако я его не вел. Через четыре квартала меня отозвали и заменили другим офицером. Мой лейтенант позвонил по внутренней линии и отдал распоряжение возвращаться обратно в наш фургон, потому что мои коллеги перехватили разговор по сотовому телефону, а я был единственным в ту смену, кто понимает фарси. Я убил двадцать минут, слушая, как один из иракских шахидов болтает с соотечественницей, проживающей в Филадельфии. В основном они говорили о потерянной им работе и о том, как ему хотелось бы, чтобы она ему эту работу нашла. Обрыдлая шпионская чепуха. Можете мне поверить, сестренка, когда я веду кого-то, то ни за что не упущу.

Грейс выпрямилась. Мы смотрели друг на друга, словно через прицел, секунд десять – пятнадцать. Видимо, она мучительно подбирала слова для ответа, от которого будут зависеть наши дальнейшие профессиональные взаимоотношения.

– Черт побери, – произнесла она, вздыхая. – Вы примете мои извинения?

– А вы перестанете пугать меня до смерти своим холодным взглядом?

Она улыбнулась сперва неуверенно, все еще сомневаясь, однако затем колючие льдинки в ее глазах растаяли и лицо засияло. Грейс встала и протянула руку через стол.

– Мир, – сказала она.

Я поднялся и взял ее руку, которая оказалась маленькой, теплой и сильной.

– У нас достаточно врагов, майор, так что лучше прикрывать спины друг другу, чем вцепляться в глотки.

Она слегка пожала мне руку и села на место.

– Очень мило с вашей стороны, – Грейс кашлянула. – С того момента, как мы, гм, потеряли грузовик, мы проводим расследование, пытаясь обнаружить его местонахождение. Это наша первостепенная задача.

Я спросил:

– А что мы знаем о самой группировке?

– Очень немного. Нам известно, что они используют самые высокие технологии, какие, по нашим наблюдениям, когда-либо применялись террористической организацией, и лишь одно это оправдывает существование такого подразделения, как ОВН. Видите ли, отдел предлагалось сформировать одновременно с Департаментом внутренней безопасности, однако идею отвергли, посчитав ее слишком дорогой и ненужной. Кое-кто склонялся к мнению, что террористы способны разве что захватывать самолеты, но не разрабатывать продвинутое биологическое оружие. – В ее голосе звучало отвращение. – Это, конечно, совершенно расистская позиция. Большие шишки в Лондоне или Вашингтоне убеждены, что на Ближнем Востоке все сплошь недоучки и никак не дотягивают до уровня двадцать первого века.

– Просто чушь, – произнес я.

– Именно чушь, – подтвердила она. – И опроверг ее «Ясновидец» – программное обеспечение, которое мистер Черч либо где-то раздобыл, либо распорядился создать. Я точно не знаю, он мне не сообщал. Суть в том, что «Ясновидец» предназначен для каскадного анализа. Такой программы нет ни в одном другом агентстве, ни у «Барьера», ни у Департамента внутренней безопасности. Она выстраивает систему, тайно внедряясь во все виды баз данных. Самое сложное – это принять во внимание различные операционные системы, различные языки – и компьютерные, и человеческие, – а еще разные культуры, временные пояса, курсы валют, системы мер и весов, транспортные маршруты и так далее. «Ясновидец» учитывает все это. Мы используем его и для восстановления поврежденных файлов.

– Хорошая игрушка.

– Действительно хорошая. С ее помощью всплыли данные о приобретении материалов и оборудования, наборе персонала для лаборатории по производству биологического оружия, причем высокой сложности. Лаборатории, способной и создать, и вооружить биологического агента.

– Я всегда думал, что в подобных случаях ведется строгий учет. Как же они смогли такое провернуть?

Она оценивающе посмотрела на меня.

– А как бы вы это провернули?

– Вопрос, о какой стране идет речь?

– Терроризм – это идеология, а не национальная принадлежность. Скажем, ваша небольшая группа действует под прикрытием в одной из стран Ближнего Востока, не обязательно с благословения родного государства. В группу входят сепаратисты из некоторых экстремистских организаций.

Я задумался.

– Ладно… Ясно, что составляющие для производства биологического оружия – на особом учете. Я не могу пойти в аптеку на углу и попросить там пузырек со спорами сибирской язвы, мне придется приобретать все необходимое в небольших количествах через цепочку посредников, чтобы никто ничего не заподозрил. Это требует времени и денег. За секретность надо платить. Я купил бы кое-что в одной стране, кое-что в другой. По возможности нашел бы списанное оборудование, в том числе электронные устройства, причем по частям. Припрятал бы все по разным портам, по складам, где нет бдительных ищеек, затем через подставные фирмы перевез бы еще пару раз. Конечно, подобные махинации отнимают много времени и денег.

Грейс одобрительно улыбнулась.

– Продолжайте.

– Нужны лаборатория, условия для испытаний, место для производства… предпочтительно такое, где я мог бы окопаться. Короче, логово. Не будешь же работать на ходу. После того как я обустроюсь и состряпаю первую партию товара, придется решать проблему доставки оружия из лаборатории к намеченной мишени. И если речь идет о производстве продвинутого биопродукта, какой-нибудь инфекции или нового вида паразитов, как та ерунда, с который мы столкнулись здесь, то дело еще больше осложняется, поскольку требуются суперкомпьютеры, сверхстерильные лабораторные условия и всякое разное медицинское оборудование.

– Точно, – подтвердила Кортленд. – Мистер Черч наверняка угостил бы вас печеньем в награду за эту выкладку. «Ясновидец» уловил намек на то, что закупается техника для проведения биологических исследований, как вы сказали, по частям. Очень осторожно, как вы понимаете, и в малых количествах, чтобы не поднимать тревоги. Потребовалось время, чтобы тайное стало явным, поскольку не ожидаешь столкнуться с подобным, а без «Ясновидца» мы вообще никогда бы ничего не узнали. Материалы были заказаны фирмами, которые базировались в странах, подверженных нашествиям насекомых-паразитов, эпидемиям среди скота и прочим бедствиям естественного происхождения. Если отбросить в сторону подозрения, можно прийти к выводу, что эти государства стараются отыскать способы лечения болезней, чтобы избавить население от неурожаев и голода.

– Коровьего бешенства, например, – предположил я.

– Совершенно верно. На счету этой болезни миллионы голов скота, миллиарды фунтов убытка, поскольку, за исключением Индии и горстки других стран, буквально все народы на земле зависят от производства говядины. Вполне естественно, что предпринимаются шаги по созданию лекарства.

– Сдается мне, что ваши парни должны были сунуться на тот завод. – Я заметил, как Грейс на мгновение отвела глаза. – Если у ОВН имеется боевой отряд, то почему же он не действовал? И вы не спешите ответить мне на вопрос, что случилось с остальными членами вашей команды, майор.

– Они погибли, мистер Леджер.

Это был голос Черча, и будь я проклят, если слышал, как он появился. Немногие могут вот так подкрасться ко мне. Я быстро повернулся и увидел, что Черч стоит в дверях. Лицо его было угрюмым. Он вошел в комнату и прислонился к стене у окна.

– Каким образом?

Кортленд взглянула на Черча, но он смотрел на меня. Он произнес:

– Джавад.

– Я убил его.

– Дважды, но после того, как вы уничтожили его первый раз, он все еще фактически был жив. Да, заражен, да, умирал, совершенно точно… Но не умер! Его перевезли в больницу для вскрытия.

– И что же?

– В морге он поднялся.

– Господи…

Кортленд пробормотала:

– Укус бродяги на сто процентов заразен…

– Это вы оба мне говорили.

– Если кого-то укусили, вскоре после клинической смерти болезнь дезактивирует центральную нервную систему и, в ограниченной степени, некоторые функции органов, после чего жертва начинает действовать в качестве нового носителя заразы. Человека, получившего даже незначительный укус, инфекция убьет в течение семидесяти часов, что в лучшем случае дает нам три дня на обнаружение источника опасности и его сдерживание.

– Сомневаюсь, что мне нравится слово «сдерживание», – вставил я.

– Оно никому не понравится, если дойдет до дела, – сказал Черч.

– Укушенные жертвы быстро начинают терять когнитивные функции, – продолжила Кортленд, – и даже до наступления клинической смерти мы наблюдали расщепление личности, бред, неконтролируемую агрессию.

И в предсмертной, и в постреанимационной стадии носители проявляют людоедские наклонности.

Черч добавил:

– Всю эту информацию мы выяснили уже после.

Я посмотрел на него.

– После, черт возьми, чего?

– Мы не знали сначала, что такое Джавад. Да и откуда нам было знать? Процесс изучения вызвал… затруднения, – с ледяным спокойствием ответил он.

– Что это значит?

– Вы читали о пожаре в больнице Святого Михаила? Загорелось в ту ночь, когда был проведен рейд…

Я сидел, не желая слушать дальше. Грейс отвернулась, зато Черч с жутким упорством сверлил меня взглядом.

– Джавад проснулся голодным, мистер Леджер. Всего два агента из ОВН сопровождали тело в морг. Мы потеряли связь с ними вскоре после прибытия. Я и майор Кортленд на самом деле находились в больнице, проводили допрос в другом крыле. Прозвучал сигнал тревоги, и мы вызвали подмогу, но, когда она прибыла, инфекция уже распространилась по всему больничному корпусу. Отряд «Альфа», подчинявшийся майору Кортленд, нес охрану по периметру здания, отряды «Браво» и «Чарли» вошли в больницу, чтобы удержать ситуацию под контролем.

– Мы решили, что другие террористы предприняли попытку забрать тела своих погибших товарищей, – вставила Кортленд. – Но это был всего лишь Джавад.

Он спустился в фойе и набросился на людей в приемном покое. Мистер Черч сумел его остановить. Прежде чем вы спросите – нет, мы тогда еще не понимали, что он собой представляет. Подозреваемый в террористической деятельности, убитый в перестрелке. Наши агенты пришли в смятение, потому что нападающими оказались пациенты, доктора, медсестры. Наши люди… колебались. Они испытали настоящий шок.

– Сколько народу вы потеряли?

– Всех до единого, мистер Леджер, – сказал Черч. – Два отряда, двадцать два бойца, мужчины и женщины. Плюс те два агента, которые приехали в карете скорой помощи. Самые лучшие и самые способные оперативные работники на свете. Разорванные на клочки старухами, детьми, обычными гражданами… и друг другом.

– И что… вы предприняли?

– Вы же слышали новости. Ситуацию необходимо было локализовать.

Я вскочил на ноги.

– Боже мой! Вы хотите сказать, что намеренно спалили дотла всю чертову больницу? Что же вы за сукин сын?

Он даже не шевельнулся.

– Раньше я говорил вам, что если эта зараза выйдет из-под контроля, остановить ее будет невозможно, и я нисколько не преувеличивал. Умрут все, мистер Леджер. Все. Речь сейчас идет о настоящем апокалипсисе. Считая Джавада, нашего нулевого пациента, мы потеряли в общей сложности сто восемьдесят восемь гражданских лиц и двадцать четыре бойца ОВН. Двести двенадцать смертей из-за одного носителя. Мои друзья погибли. Люди, которых я знал и которым доверял. И все из-за одного-единственного источника, который был более или менее локализован. Нам еще повезло, что трагедия произошла внутри здания, в котором имелись укрепленные окна и тяжелые двери и удалось их запереть. К тому же мы все-таки проявили осмотрительность, хотя и не ждали ничего подобного. Если бы его тело отправили в больницу без всякого сопровождения… то весьма сомнительно, что мы вели бы сейчас этот разговор. Равно и в том случае, если бы террористам удалось воплотить свой план. Представьте, что Джавада выпустили, скажем, на Таймс-сквер в канун Нового года, или в Южном Централе Лос-Анджелеса субботним вечером, или же на празднике Колокола Свободы в Филадельфии в эти выходные. Тогда мы ни за что не смогли бы сдержать распространение инфекции. Никогда. Есть веские основания полагать, что существуют другие ударные группировки, в каждой из которых есть один, а то и двое бродяг. Известно, где находится одна из них, активно ведутся поиски второй. Наша обязанность – отыскать и обезвредить их. В противном случае мы проиграем битву за человечество. Может быть, уже слишком поздно. – На лице Черча была написана непередаваемая тоска. – Чтобы остановить эту тварь… я спалил бы даже небеса.

Я стоял перед ним с убитым видом.

– За каким лешим вы затащили в это дерьмо меня?

– Потому что вы обладаете качествами, какие нам необходимы. Вы опытный сыщик, разбирающийся в политической обстановке. Вы говорите на нескольких нужных языках. Вы прошли усиленную военную подготовку. Вы сильный – и безжалостный, когда того требуют обстоятельства. Нисколько не колеблетесь в критическую минуту. Нерешительность погубила две наши команды. Вы здесь, потому что я могу вас использовать. Я хочу, чтобы вы возглавили мой новый отряд, потому что мои агенты были уничтожены, а я должен остановить эту пакость!

– Но почему, почему вы не сказали мне все это, когда я проходил у вас проверку?

– Ситуация ухудшилась, – произнесла Кортленд. – Буквально на днях мы думали, что все под контролем и удалось действительно их обуздать. Но ошибались. «Ясновидец» запрограммирован на поиск доступных баз данных, сколько-нибудь связанных с этим делом. Один из пунктов – обнаружение мест, где происходили нападения, включающие укусы.

– Твою мать…

Черч сказал:

– Мы знаем о трех случаях в изолированных областях Ближнего Востока. Два – в весьма удаленных уголках Афганистана, и один – в Северном Ираке.

– Когда вы говорите «изолированных»… – начал я.

– Все три ситуации схожи: дальние деревушки в горах и селение между излучиной реки и скалой опустошены подчистую. Все до единого мужчины, женщины, дети уничтожены. На телах следы человеческих зубов.

– И что, все жители теперь бродяги?

– Нет, – вмешалась Грейс. – Они были убиты несколькими выстрелами в голову. Никаких других тел не обнаружено.

– О чем все это нам говорит? – спросил Черч.

– Господь всемогущий, – выдохнул я. – Изоляция, зачистка… Складывается впечатление, что кто-то проводил полевые испытания бродяг.

– Самое последнее произошло пять дней назад, – сказала Кортленд.

– Ладно, – произнес я тихо. – Ладно.

– На этот раз они оставили визитную карточку, – хмыкнул Черч, – видеозапись резни и сообщение от человека в капюшоне. Мы проводим сейчас исследование голоса, но я полагаю, что это эль-Муджахид или один из его приближенных.

Дата добавления: 2014-12-23