СУЖДЕНИЕ 2 страница

От фальсификации как логико-методологической процедуры отличается принцип фальсифицируемости. Этот принцип означает, что всякая гипотеза или теория, претендующая на статус истинности, должна допускать возможность собственного опровержения, она должна допускать наличие определенного рода фактов, которые делают или могут делать эту гипотезу или теорию ложной. При этом имеется в виду, что, несмотря на отсутствие реального опыта опровержения, должна иметь место возможность такого опровержения, если бы имели место факты, делающие данное предположение ложным. Только в этом случае данная теория или данное предположение заслуживает серьезного рассмотрения как потенциально истинное предположение. Если предложение в принципе неопровержимо, то это означает, что оно ничего не говорит о реальных фактах, а следовательно, оно и не может прийти в противоречие с реальными или предполагаемыми фактами. Данное предположение является псевдопредположением ине имеет никакого отношения к фактам. Псевдопредположения или псевдотеории,т.е. предположения или теории, не могущие быть в принципе истинными или ложными теориями, но имеющие вид истинных предположений или теорий, в принципе не сопоставимы ни с подтверждающими, ни с опровергающими их фактами. Поэтому они уживаются с любыми фактами, как это бывает, например, с положениямирелигиозной веры или религиозной метафизики. Нефальсифицируемы также спекулятивно-метафизические теории, даже если они по форме напоминают научные теории и претендуют на статус науки. Таковы, например, теории З. Фрейда или К. Маркса, а также астрологическиетеории. Казалось бы, все эти теории способны объяснить практически все в той области, которую они описывают. Принятие любой из них как будто приводит к духовному перерождению или к откровению, раскрывающему глаза новообращенному стороннику этих теорий на новые истины, скрытые от непосвященных. Подтверждающие примеры для них видны всюду, мир для них полон верификациями их теорий. Все, что происходит, подтверждает их теории. Поэтому истинность данной теории выглядит очевидной, и сомневающиеся в ней выглядят людьми, отказывающимися признать очевидную истину либо потому, что эта истина противоречит их классовым интересам, либо в силу присущих им подавленных сексуальных влечений, либо по каким-то субъективным причинам. Наиболее характерной чертой данной ситуации является непрерывный поток подтверждений и наблюдений, "верифицирующий" данные теории. Это постоянно подчеркивается их сторонниками. Сторонники психоанализа Фрейда утверждают, что их теории неизменно подтверждаются "клиническими наблюдениями". Сторонники учения Маркса настаивают, что их теории неизменно подтверждаются "общественной практикой", сторонники же астрологии в доказательство приводят "факты истории".

Каждый факт при этом рассматривается в рамках теории и в то же время как дополнительное подтверждение теории, хотя элементарная логика требует, чтобы проверяемое и то, с помощью чего осуществляется проверка, были отличны друг от друга. Самое интересное заключается в том, что любой мыслимый случай может быть с равным успехом объяснен и в рамках теории Фрейда, и в рамках теории Маркса, и даже в рамках астрологии. Так, деяния Ивана Грозного Фрейд объяснит исходя из "Эдипова комплекса", из страха кастрации или влечения к смерти. Марксист выведет их из экономических условий того времени или классовых интересов дворянства, классовой борьбы, а астролог укажет на гороскоп царя, где Сатурн вошел в область влияния Марса. Существование тяги людей к деньгам фрейдист отнесет на счет подавленного анального эротизма, марксист укажет на роль денег в капиталистическом производстве, а астролог сошлется на особенности "эры рыб". Короче говоря, любой факт из любой области может быть подтверждением любой из этих теорий, поскольку любой факт может быть интерпретирован в рамках этой теории. И как раз факт, что все эти теории справляются со всеми фактами в глазах их приверженцев, является наиболее сильным аргументом, подтверждающим истинность этих теорий. Но эти свойства теорий-свидетельство не их силы, а их слабости, их ненаучности, их близости к первобытным мифам, а не к науке. Эти теории не поддаются проверке, сторонники подобных теорий до такой степени заблуждаются относительнотого, что ими считается подтверждающими свидетельствами, что они не обращают внимания на неблагоприятные для них примеры.

Одно из самых убедительных свидетельств научности (и истинности) теорий - это возможность на их основе делать конкретные проверяемые предсказания будущих событий. При этом обязательно указываются условия, при которых это событие будет иметь место. Если при указанных условиях событие не происходит, теория не вправе претендовать на статус истины, по крайней мере, до внесения в нее изменений. Сторонники же упомянутых нами теорий делают свои интерпретации и пророчества настолько неопределенными, что они неспособны ни предсказать конкретные события, ни объяснить их. Тем самым, чтобы избежать фальсификации, они разрушают проверяемость своих теорий. Это обычный трюк всех прорицателей: предсказывать события так неопределенно, чтобы предсказания всегда сбывались, т.е. чтобы они были неопровержимыми.

Марксистская теория также приняла практику такого рода предсказаний. В некоторых своих ранних формулировках, например в марксовом предсказании "грядущей социальной революции", она давала проверяемые предсказания и действительно была фальсифицирована. Однако вместо того, чтобы признать неудачу этого предсказания и тем самым признать опровержение своей теории той самой практикой, с которой они столько носились, последователи Маркса интерпретировали теорию, таким образом, что сделали ее принципиально непроверяемой и благодаря этому разрушили ее научный статус. Психоанализ также является неопровержимой и непроверяемой теорией. Нельзя представить себе человеческого поведения, которое могло бы опровергнуть ее. "Клинические наблюдения", на которые ссылаются фрейдисты, есть интерпретации в системе данной теории (все это относится и к уже упоминавшимся теориям), и только по этой причине их склонны рассматривать как подтверждение тех теорий, в рамках которых они и интерпретируются. Однако действительное подтверждение можно получить только их тех наблюдений, которые были специально предприняты для опровержения этой теории. Для этого должны быть специально установлены критерии опровержения: следует договориться относительно того, какие ситуации, если они будут иметь место, означают, что теория опровергнута. Если сторонники теории отказываются от этого под любыми предлогами, то перед нами заведомо ненаучная теория.

С теорией Эйнштейна дела обстоят совершенно иначе. Возьмем типичный пример. Согласно теории Эйнштейна, тяжелые массы, такие как Солнце, должны притягивать свет точно так же, как они притягивают материальные тела. Произведенные на этой основе вычисления показывали, что свет далекой фиксированной звезды, видимой близ Солнца, достиг бы Земли по такому направлению, что звезда казалась бы смещенной в сторону Солнца. Иными словами, наблюдаемое положение звезды было бы сдвинуто в сторону Солнца по сравнению с реальным положением. Этот эффект можно сфотографировать во время затмения. Если затем те же самые звезды сфотографировать ночью, то можно измерить различия в их положениях на обоих фотографиях и таким образом проверить предсказанный эффект. В случае же иного положения звезд теория Эйнштейна опровергалась бы. Тем самым Эйнштейн заранее определяет условия фальсифицируемости своей теории и тем самым делает ее научной. Все сказанное может быть суммировано в следующих положениях.

1. Можно получить подтверждение почти для любой теории, если мы заранее ищем подтверждений.

2. Подтверждения должны приниматься во внимание только втом случае, если они являются результатом рискованных предсказаний, т.е. тогда, когда мы, не будучи осведомленными о некоторых теориях, ожидаем события, несовместимого с этой теорией, опровергающего данную теорию.

3. Теория, не опровержимая никаким возможным событием не является научной. Неопровержимость - не достоинство теории, а ее порок.

4. Каждая проверка истинности теорий является попыткой ее фальсифицировать, т.е. опровергнуть.

5. Подтверждающее свидетельство не должно приниматься в расчет за исключением тех случаев, когда оно является результатом подлинной проверки теории. Это значит, что его следует понимать как результат серьезной, но безуспешной попытки фальсифицировать теорию.

6. Некоторые теории после того, как обнаружена их ложность, поддерживаются их сторонниками за счет переинтерпретации, но она спасает теорию за счет уменьшения ее научного статуса или даже уничтожения этого статуса.

Все сказанное можно суммировать в следующем утверждении: главной процедурой проверки теории является ее фальсифицируемость, опровержимость или проверяемость.

Нужно, однако, отметить следующее: нефальсифицируемость определенных концепций или высказываний вовсе не означает их ложности. Предложения типа "Существует невидимый Бог" или "Я переживу свою телесную смерть" не могут быть фальсифицированы (как не могут быть верифицированы). Это означает, что подобные высказывания не являются научными. Эти высказывания принадлежат к области веры, чего не отрицают и те, кто считает подобные высказывания истинными. Неверифицируемость и нефальсифицируемость религиозных положений подтверждает их принадлежность именно к вере как к особенной форме духовной жизни. Неверифицируемы и нефальсифицируемы также мифологические предложения, поскольку они основываются на эмоциональной, внемыслительной реакции на положение дел и следуют не из реального положения дел, а из насущной потребности в особом мировосприятии, иллюзорно гармонизирующем мир, "разрешающем" онтологические противоречия и разрывы и приводящем мир к приемлемой для сознания ситуации. Принцип фальсифицируемости предполагает довольно умеренный кодекс научной чести - постоянно стремиться к такому эксперименту, чтобы в случае противоречия между его результатами и проверяемой теорией последняя была отброшена.

Однако имеются довольно существенные возражения против теории фальсификации. Главное из них - слишком узкий критерий демаркации между научным и ненаучным знанием. Это возражение не отрицает фальсификацию как таковую, оно предполагает учет исторического и относительного характера знания. Другое возражение касается возможности четкого разграничения между теоретическими и умозрительными высказываниями, с одной стороны, и фактическими предположениями наблюдения, с другой стороны. Последствия этого возражения такие же, как и в первом случае. Третье возражение - в теории фальсификации совершенно не учитывается роль инструментов познавательной деятельности. Возможности фальсификации, например, зависят от возможностей и характеристик научных приборов, а они, в свою очередь от соответствующих прикладных и фундаментальных теорий. Это означает, что в конечном итоге фальсификация имеет теоретические основания. И наконец, утверждения о том, что высказывания, относящиеся к предположениям наблюдения, считаются истинными, если о них говорят, что они доказаны обоснованными фактами. Но значения истинности предложений наблюдения не могут быть однозначно определены, поскольку восходят к показаниям наших органов чувств, что делает их в значительной степени субъективными. Фальсификация же по своему определению не может иметь ничего общего с субъективностью. Все эти возражения не меняют отношения к фальсификации, они лишь отмечают те моменты, которые должны быть скорректированы.

Научные да и просто осмысленные суждения почти никогда не возникают сами по себе, чаще всего они возникают как ответы на вопросы, заданные другими людьми или заданные самим себе. Поэтому вопрос-это форма мышления, принципиально ориентированная на получение ответа в виде суждения или группы суждений. Вопрос-это специфическая форма мысли, направленная на получение информации. В этом смысле вопрос есть интеллектуально-речевая единица, как бы предшествующая суждению, своего рода "предсуждение". В свою очередь любое суждение может рассматриваться как результат вопроса или нескольких вопросов. По своей формальной организации вопрос довольно близок к суждению:в нем, как и в суждении, имеются структурные элементы, связанные между собой необходимой связью. В вопросе, как и в суждении, может содержаться информация, например, в вопросе "Кто открыл Америку?" содержится информация, что существует Америка и что она уже открыта. Вместе с тем имеется и коренное отличие вопроса от суждения, оно состоит в том, что ни один из вопросов за редким исключением не содержит в себе утверждения или отрицания информации. Вопросы и ответы - это типичная форма общения между людьми, поэтому одной из функций вопроса следует признать коммуникативную функцию, или функцию общения. Другой функцией вопроса является информационно-поисковая, или функция поиска нужной информации. Эта функция особо важна в современном обществе, производящем большое количество информации. Вопрос имеет и познавательную функцию, она заключается в том, что вопрос является звеном, соединяющим познанное с непознанным, он-мостик, перекинутый от старого знания к новому, от известного к неизвестному. В то же время вопрос является одним из внутренних стимуляторов развития знания. В зависимости от преобладания той или иной функции различаются исследовательские, информационные и коммуникативные вопросы. Так как все виды вопросов тесно связаны между собой, различие между ними до некоторой степени условно, некоторые вопросы могут быть отнесены сразу к двум видам.

Исследовательские вопросы направлены на получение нового знания; исследовательские вопросы-на которые в данное время не существует ответа. С исследовательским вопросом связано понятие проблемы. В самом широком, обыденном смысле проблемой называют тот или иной вопрос. В науке проблемой именуют относительно сложный исследовательский вопрос или комплекс вопросов, представляющий теоретический или практический интерес. Проблема в сочетании с уже имеющимся знанием является необходимым условием для получения нового знания. Информационные вопросы служат способом трансляции уже имеющегося знания. Основная цель информационных вопросов состоит в приобретении лицом знаний или передаче их другому лицу. Самой распространенной разновидностью информационных вопросов являются уточняющие вопросы, направленные на подтверждение истинности суждения, например: "Верно ли, что Москву основал Юрий Долгорукий?" Коммуникативные вопросы направлены на поддержание общения между людьми. Типичным примером коммуникационных вопросов является вопрос "Как дела?"

Все перечисленные виды вопросов относятся к так называемым корректным вопросам. Корректные вопросы-те, которые соответствуют логическим стандартам. Кроме них, существуют и так называемые "некорректные вопросы", в которых нарушаются логические и грамматические стандарты. Так, некорректным вопросом будет вопрос чеховского бухгалтера, заданный госпоже Мерчуткиной: "У вас на плечах голова, или что?". Некорректными являются также вопросы, не содержащие в себе четко сформулированного запроса на конкретную информацию, например: "Какой это трамвай?" или "Что произошло в 1905 г.?" В этом году произошло огромное количество событий и упоминание о любом из них будет ответом на поставленный вопрос, например: "В 1905 г. г-н Т. переехал в новый дом". Существует и еще один вид некорректных вопросов, характеризующийся тем, что на него нельзя дать правильный ответ, поскольку в нем в скрытом виде дается ложная информация, например: "Кто сегодня является королем Польши?". Какой бы ответ на этот вопрос мы не дали мы совершим ошибку, поскольку в Польше нет короля. Объясняется это тем, что в основе таких вопросов лежат ошибочные, ложные допущения, например, что Польша-монархия. Поэтому единственно возможным вариантом реакции на подобные вопросы является отрицание тех предпосылок, что неявно присутствуют в подобном вопросе.

Некорректным будет и вопрос, в котором в скрытом виде содержится утверждение о возможности невозможной ситуации. Самым известным примером подобных вопросов является следующий: "Что было раньше, курица или яйцо?" Этот вопрос некорректен потому, что в вопросе предполагается, что курица и яйцо логически независимы друг от друга. На самом деле функция "нести яйца" является предикатом понятия "курица" и неотделима от него. Если мы изложим с этой точки зрения данный вопрос, то он будет выглядеть так: "Что было раньше, курица или ее свойство, неотделимое от нее?" При этой формулировке становитсяясно, что вопрос нелеп и ответа на него быть не может. Кроме того, в этом вопросе не учитывается динамика объектов, т.е. скрыто утверждается, что и курица, и яйцо возникли сразу, вдруг и в нынешнем виде, что, конечно же, неверно. Некорректные вопросы порождают псевдопроблемы, т.е. проблемы, которые не могут быть разрешены. Псевдопроблемой, например, является следующая: "Как можно получить "Философский камень?" Над этим вопросом столетия трудились европейские естествоиспытатели, пока не поняли, что единственным ответом на него может быть только следующий: "Философский каменьнельзя получить никаким образом".

В некорректных вопросах есть и другая более или менее выраженная особенность. Эти вопросы ставят отвечающего перед определенной ситуацией, перед выбороми провоцируют его на тот выбор, что определен задающим вопрос (поэтому такие вопросы и называются провокативными). Этот выбор может быть благоприятным или неблагоприятным для отвечающего в зависимости от того, будет ли им принята информация, содержащаяся в вопросе. Благоприятным он будет в том случае, если выбор отвечающего совпадает с тем, что был определен спрашивающим (если информация, содержащаяся в вопросе,будет принята). В противном случае (если информация, содержащаяся в вопросе, не будет принята) выбор для отвечающего будет неблагоприятным. Типичная форма таких вопросов: "Как, разве вы не знаете, что…?" Предполагается, что отвечающий знает, то, что знают все, что он "такой как все", в противном случае отвечающий должен будет признать себя идущим против общего мнения, а это не самая комфортная ситуация для человека. Тем самым отвечающий как бы провоцируется на принятие точки зрения спрашивающего.

Самой неприятной разновидностью провокативных вопросов являются вопросы провокационные. Провокационный вопрос-тот, что задан с намерением организовать определенную ситуацию, в которой при любом ответе отвечающий будет выглядеть не лучшим образом. Проще говоря, провокационные вопросы задают с целью причинить собеседнику неприятность. Большими мастерами провокационных вопросов были греческие софисты, которые могли задать ничего не подозревающему человеку вопрос: "Ты уже перестал бить своего отца-да или нет?". При любом ответе собеседник выглядел негодяем, потому, что получалось, что он либо бьет, либо бил своего отца. В некоторых обществах провокационные вопросы бывают просто опасными для отвечающего. В романе В. Войновича "Приключения Ивана Чонкина" солдат Чонкин спрашивает у политрука: "Правда ли, что у тов. Сталина было две жены?" Дело происходит в 1941 г., и любой ответ для политрука мог оказаться роковым. Чтобы выйти из неприятного положения, политрук отправляет Чонкина под арест. При нормальных общественных условиях провокативные вопросы не опасны, но неприятны, и единственный ответ на них-отказ от ответа и показ того, что этот вопрос некорректен.

Нужно отметить, что в психологическом плане вопрос может воздействовать на адресата сильнее, чем утверждение. Эта внушающая сила вопроса объясняется тем, что предпосылки, на которых он основан, полагаются истинными, а часто само собой разумеющимися. Очень часто подобные вопросы выносятся в заголовки газетных статей. Например, вместо того, чтобы написать, что на заводе процветает воровство в заголовке статьи пишут: "Когда прекратится воровство на заводе?" или помещают более действенный заголовок: "Ворует ли директор завода?". Даже если в статье будет утверждаться, что директор кристально честный человек, читатель воспримет прежде всего не текст, а заголовок. К тому же в отличие от прямого утверждения вопрос не может рассматриваться как основание для судебного разбирательства о защите чести, поскольку вопрос по определению не является утверждением. Причины появления некорректных вопросов различны. Иногда эти вопросы возникают в результате стереотипов мышления. Иногда подобные вопросы являются следствием незнания того, о чем говорится или пишется. Некорректные вопросы также возникают из-за предвзятого мнения. Так, заголовок статьи, посвященной новому фильму, гласил: "В чем причина неудачи?", хотя неудачным фильм признали только некоторые зрители. Как правило, некорректные, и особенно провокационные, вопросы признаются несовместимыми с правилами профессиональной этики.

Ответ-это суждение, дающее информацию, запрашиваемую в вопросе. Например,ответом на вопрос "Где родился А.С. Пушкин?" является "В Москве". Ответы бывают соответственные и несоответственные. Соответственный ответ полностью или частично дает запрашиваемую в вопросе информацию (при этом информация не обязательно является истинной). Несоответственный ответ дает другую, не относящуюся к делу информацию. Например, несоответственным ответом на вопрос "Где родился А.С. Пушкин?" будет ответ "А.С. Пушкин родился в дворянской семье". Ответы можно дать только на корректные вопросы; на некорректные вопросы типа: "Что полезнее: сапоги или Шекспир?" ответ дать нельзя. В свою очередь ответы подразделяются на правильные и неправильные в зависимости от того, какую информацию они дают - истинную или ложную. И правильные, и неправильные ответы могут быть полными, неполными и избыточными: полные дают всю требуемую информацию, неполные-часть информации, избыточные-всю требуемую информацию вместе с дополнительной информацией, о которой не было сделано запроса. Кроме того, ответы могут быть прямыми и косвенными. В прямом ответе требуемая информация выражена явно, во втором скрыто, через информацию, заведомо имеющуюся у спрашиваемого. Второй случай ответа применяется тогда, когда прямой ответ грозит отвечающему некоторыми последствиями или он не хочет давать прямой ответ по другим причинам.

Как уже отмечалось, суждение составляют несколько понятий, определенным образом связанных друг с другом. Среди них выделяются два основных, составляющих как бы "скелет" суждения. В одном из них представлен предмет суждения, то о чем в нем говорится, "логическое подлежащее". Это понятие называется субъектом (от лат. subjectum-лежать в основе). Это понятие сокращенно обозначается буквой S. Понятие, в котором представлено свойство, характеристика предмета суждения называется логическим сказуемым или предикатом (от лат. praedicatum). Предикат сокращенно обозначается как Р. Предикат несет основную смысловую нагрузку суждения, поскольку именно он выражает знание о предмете. Например, в суждении "Россия является федеративным государством" предикат "федеративное государство" дает нам знание о государственном устройстве России. В некоторых случаях субъект может не совпадать с грамматическим подлежащим, а предикат с грамматическим сказуемым, например: " Областная печать уделяет большоевниманиепроблемеместногосамоуправления ";" Большая собака выбежала из подворотни ". В этих предложениях курсивом обозначены подлежащее и сказуемое, а жирным шрифтом - логические термины.

Субъект и предикат называются терминами суждения. Термин - слово или словосочетание, являющееся частьюпредложения, обозначающее предмет; иногда понятие "термин" употребляют в широком смысле как синоним слова "имя". Субъект и предикат практически всегда являются общими именами, т.е. обозначают целые классы. Предикат всегда обозначает класс, а субъект - всегда, кроме случая, когда он обозначает личное имя или название отдельного предмета. Но и в этом случае суждение, содержащее подобный субъект, рассматривается как общее суждение. В языке логики, как и во многих естественных языках, существует жесткий порядок следования терминов, соответствующих подлежащему и сказуемому естественного языка. В начале предложения стоит субъект, подлежащее, затем сказуемое (предикат). Для русского языка характерен подвижный порядок слов, и члены предложения (термины) могут занимать различные места в предложении, например: "Столицей РФ (Р) является город Москва" (S). Различные слова могут в различных предложениях становится либо субъектом, либо предикатом. Возьмем два предложения: "А.-школьник" и "Многие школьники занимаются спортом". В первом случае понятие "школьник" является предикатом, характеристикой другого понятия, во втором предложении понятие "школьник" является субъектом, и теперь уже оно имеет характеристику. Поэтому то, чем являются данные слова-субъектом или предикатом, зависит то логического ударения.

Структура суждения в общем виде выглядит так: S-P. Знак " - " символизирует логическую связку "есть". Каждое суждение состоит из двух терминов, отношение между которыми выражается связкой (утвердительной или отрицательной), а также из кванторных слов (выражений, более точно обозначающих отношения между субъектом и предикатом с количественной стороны). Кванторное слово иногда может опускаться, но может быть восстановлено по смыслу. Например: "Обвиняемый имеет право на защиту" или "Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность". Понятно, что в обоих случаях речь идет не об одном или не о нескольких обвиняемых. В первом случае подразумевается кванторное слово "все", во втором "ни один".

Субъект и предикат могут образовать суждение, только если они соединены связкой. Связка устанавливает принадлежностьили непринадлежность характеристики предмету. Тем самым она объединяет термины суждения в единое целое. Поэтому связка является необходимым элементом суждения (даже тогда, когда она ясно не выражена). В качестве связки чаще всего используются слова "есть" (в частном суждении) и "суть" (в общих суждениях), "является" или "не является". В обыденной речи слово "есть" обозначает существование предмета, в логике же оно обозначает наличие у предмета какого-либо свойства или характеристики или, как говорили раньше, что он где-либо содержится. Соответствующим образом связка "не есть" обозначает, что предмет не имеет данной характеристики или свойства, что он нигде не содержится. В современном русском языке связки лишь подразумеваются, обозначаются тире, тогда как в английском или немецком языках роль связки по-прежнему выполняют вспомогательные глаголы to be или habenи sein. Квантор указывает на количество суждения. Роль кванторов выполняют слова "все", "ни один", "некоторые", а также аналогичные им слова "всякий", "нигде", "иногда", "встречается", "бывает" и т.п. В обычном языке кванторы чаще всего отсутствуют,и их роль выполняют артикли и окончания.

Все атрибутивные суждения могут быть сведены к четырем разновидностям.

Все S суть Р.

Некоторые S суть Р.

Ни одно S не суть Р.

Некоторые S не суть Р.

Это деление основывается на качественной и количественной характеристике суждений. По количеству суждения подразделяются на общие и частные. Общие сужденияговорят обо всех предметах данного класса. Если суждение говорит о некоторых (не обо всех) предметах данного класса, оно называется частным. Суждение является частным, если существует хотя бы один объект, к которому не относится данное суждение, говорящее об объектах класса, к которому принадлежит данный объект. Пример общего суждения - "Все реки текут", пример частного суждения - "Некоторые реки впадают в моря". Общие суждения содержат в себе такие слова, как: "все", "ни один", "каждый", "никто". Частные суждения содержат в себе такие слова, как: "некоторые", "большинство", "почти все". Слово "некоторые" обозначает любое число предметов, кроме "все": "один", "немного", "много", даже "все, кроме одного", но применение его ограничено:оно может применяться только тогда, когда имеется хотя бы один предмет, к которому может быть отнесено некоторое свойство, зафиксированное в суждении, и только тогда, когда имеется хотя бы один предмет данного класса, к которому не может быть отнесено некоторое свойство, зафиксированное в суждении как принадлежащее предметам данного класса. Если в суждении в качестве субъекта фигурирует единичное понятие, например личное имя, то это суждение рассматривается как общее, соответствующее формуле "Все S суть Р". В этом случае считается, что мы имеем дело с классом предметов, состоящим только из одного предмета. Например, "Сократ был мудрый человек" или "Луна является спутником Земли"полагают, что понятия "Сократ" и "Луна" являются классами, состоящими только из одного предмета, и к понятиям, входящим в их состав, могут быть присоединены слова "все" или "каждый".

Дата добавления: 2014-12-27