В области глубинной психологии 3 страница

м цинизмом - при мнимой или действительной попытке партнера отказаться от взаимоотношений с шизоидом. При знакомстве с шизоидами важно знать, что их агрессивность может иметь значение "рекламы" - привлекать внимание к их нежеланию утратить свою особость и самостоятельность. Агрессивность возникает тем легче, чем больше окружающие проявляют по отношению к шизоидам симпатии и других позитивных чувств. В основе этого лежит огромная пропасть в межчеловеческих контактах и связанная с этим неуверенность, широко распространенная среди шизоидов. Из психотерапевтических работ нам известно, что если в течение длительного времени поддерживать с шизоидами постоянные контакты, исполненные симпатии и доброжелательности, пропасть в их межперсональных связях постепенно заполняется, что дает возможность для интеграции их агрессивности и адекватного общения с ними.

_ Биографические основы

При осмысливании развития шизоидной личности мы приходим к предположению о том, что сверхценный страх перед самоотдачей соответствует акценту на угрозу собственной личности, на способ самосохранения. Конституциональные особенности шизоида свидетельствуют о предрасположенности к ранимости, хрупкости, большой душевной чувствительности, лабильности. В качестве самозащиты предлагается соблюдение дистанции между шизоидом и его окружением, так как психическая близость, по аналогии с радаром, "громко сигнализирует" о повышенной душевной проницаемости. Таким образом, соблюдение дистанции необходимо для жизни шизоида и его существования в мире. Дистанция служит ему источником безопасности и защиты, делает взаимоотношения с другими умеренно враждебными и лишенными соревновательности. Его склонности и предрасположенность уподобляют шизоида открытой системе, человеку, "лишенному кожи" (hautlos), что вызывает потребность в ограничении и частичной замкнутости, чтобы не утонуть в изобилии окружающих раздражителей. Мы принимаем во внимание не только конституциональные факторы в узком смысле этого слова, имеющие соматическое происхождение, но также и в равной степени широко известные пусковые факторы внешней среды. Они связаны с соматическими и другими существенными механизмами, через которые проходит ребенок в начале своих взаимоотношений с родителями, с их ожиданиями, представлениями и разочарованиями, особенно исходящими от матери. Эти разочарования связаны не только с тем, что мать имеет нежелательную для шизоида половую принадлежность, но и с другими психическими чертами, которые тяжело даются матери, но дают шизоиду необходимую для него близость и тепло, без чего он чувствует себя нежеланным и даже лишним. В добавление к этим конституциональным аспектам развитие личности и, вместе с тем, собственно предрасположение проявляется в том, что в качестве важнейших пусковых механизмов развития шизоидной личности присоединяются факторы окружающей среды. Чтобы лучше понять это, мы должны представить себе ситуацию, в которой находится ребенок после рождения и в течение первых недель своей жизни. В противоположность другим существам, ребенок после рождения на протяжении длительного периода беспомощен и полностью зависим от своего окружения. Адольф Портман говорит об этой взаимосвязи как о врожденном качестве людей. В связи с тем, что ребенок всегда относится с доверием к окружающему его миру, исходя из того, что мир должен пробуждать его доверие, предполагается, что окружающая среда по своей сути с самого начала соответствует потребностям ребенка. Маленький ребенок нуждается в атмосфере, которую можно определить как безопасность, чувство открытости, уюта и комфорта, как существование в колыбели соответствующих жизненных условий. Эта "райская" фаза сама собой предполагает переживание исполнения потребностей. Исходя из этого любой выход из такого первичного доверия связан с опасностью для жизни без страха и обречен на пол ное поражение. У нас иногда странным образом сохраняется бессознательное представление об этом периоде детства, когда требуется выполнение определенных жизненных условий. В большинстве же случаев способность к дифференциации и восприятию в грудном возрасте скрыта от нас также, как и влияние на нас внешних условий в этот период жизни. Очень впечатляющим в этом плане является изучение новорожденных швейцарским детским врачом Штирниманом. Приведем несколько цитат из его книги "Психология новорожденных детей": "В абсолютно серьезных книгах... поддерживается мнение о том, что восприятие боли у детей до 6 недель исключено... То, что это не так, я наблюдал при инъекциях: при повторной инъекции новорожденные начинают плакать уже при проведении предварительной дезинфекции". И о памяти: "...Они (новорожденные) имеют предродовые воспоминания: по данным наблюдений ночных сестер, дети домохозяек часто бодрствуют до по луночи и при этом не плачут, тогда как дети женщин, работающих в булочной, утром от 2 до 3 часов стано вятся беспокойными. Таким образом, рабочий ритм и ночной покой матери перед рождением ребенка отражаются на обычной смене ритма активности и покоя после рождения ребенка". Эти факты много раз со всей очевидностью подтверждались исследованиями, и на основании этих и других наблюдений Штирнимана мы можем с уверенностью сделать вывод о том, что восприятия, представления и чувствительность новорожденных по-прежнему недооцениваются. Квалифицированный уход за грудным ребенком, кормление и гигиена казались нам в течение длительного времени самым главным элементом, полностью удовлетворяющим его потребности. Добросовестные исследования раннего детства, прежде всего проведенные с помощью психоанализа 3. Фрейдом и его учениками, дали нам дополнительное понимание поведения ребенка. Мы благодарны им за знания о значении первых впечатлений и процесса питания, а также о значении первых недель жизни для формирования личности ребенка Правда, еще Гете (беседа с Кнебелем в 1810 г.) имел подобные представления, когда говорил: новное зло для нас заключается в том, что первые шаги по воспитанию так неумелы. А ведь именно в этот период формируются основы характера, вся сущность будущего человека". Такие интуитивные представления остаются, однако, единичными и не влекут за собой необходимых последствий. Ныне мы знаем, что первое окружение ребенка помимо естественного ухода за ним должно включать в себя эмоциональное тепло, симпатию, соответствующее соотношение покоя и стимулов, истинную стабильность его жизненного пространства, на что он реагирует открытостью и доверием. Особое значение для ребенка имеет переживание удовлетворения от нежного обращения с его телом, от соматической близости. Если ребенок вспоминает об этом раннем периоде как о времени отчужденности, заброшенности и пустоты или прошедшем чрезвычайно быстро и перенасыщенном впечатлениями, то это сопровождается страхом. Доверие и расположенность к миру в этом случае сменяется недоверием и подозрительностью. Таким же образом воздействует на ребенка пустота мира, которую он переживает, будучи на длительное время предоставлен самому себе; при большом количестве раздражителей, быстрой их смене или большой интенсивности, что шизоидизирует его. Таким образом, первый страх нарушает его обращенность к миру и возвращает ребенка к самому себе. Рене Шпитц в своих исследованиях детей из детских домов показал, что ребенок, который на протяжении первых недель жизни бьы оторван от матери или очень рано лишился материнского тепла, имеет очень тяжелые, вплоть до невозместимых, нарушения в развитии, несмотря на самое лучшее питание и безупречные гигиенические условия, которые он имеет в детском доме, где одна детская медсестра обслуживает десять детей. Все дети, запущенные с раннего возраста или испуганные обилием раздражителей, обнаруживают, как минимум, задержку, односторонность, отставание или несоответствие возрасту и незрелость в своем развитии. В связи с тем, что они испытывают недостаточность или отсутствие необходимых жизненных условий, эти дети в течение длительного времени испытывают страхи, соответствующие более раннему периоду развития. Особенно легко наступает такая ранняя шизоидизация у детей, с самого начала их жизни нелюбимых и нежеланных, рано оторвавшихся от родителей вследствие длительного содержания в клинике из-за болезни или рано лишившихся матери. В равной степени это относится к матерям, не любящим своих детей или равнодушным к ним, а также к юным матерям, недостаточно зрелым для материнства, к так называемым детям из "золотой клетки", которые часто лишены способности любить и характеризуются как "равнодушные личности", а также к таким матерям, которые не имеют достаточно времени, чтобы заниматься своими детьми, так как вскоре после родов вынуждены вновь приступать к работе и предоставлять ребенка самому себе, не имея возможности дать ему то, в чем он нуждается. Кроме недостаточности любовного внимания в раннем детстве, в качестве другого источника шизоидного развития личности выступает избыток раздражении, наступающий тогда, когда матери не предоставляют ребенку необходимого покоя и не испытывают чуткости к его потребностям. Это, быть может,кажется очевидным и потому описано лишь приблизительно:

для ориентации в потребностях маленького ребенка совершенно необходима стабильность в окружающей его среде. Постепенный рост доверия ребенка включает в себя доверие к нему, и, таким образом, доверие есть база для развития доверчивости, способности к интимности. Ребенок не может переработать частую смену лица, осуществляющего связь с ним и уход за ним, частую смену обстановки и обилие впечатлений (например, длительный громкий шум от включенного радио или телевизора, яркое освещение в часы, когда наступает время сна, частые беспокоящие ребенка раздражения и т. д.). Такая нестабильность окружения ребенка и беспокойство его матери одновременно обрушиваются на него, отвергая при этом его потребность в покое и исключительности. При этом затрудняется обслуживание ребенка и развитие его собственных импульсов, что приводит к тому, что ребенок отказывается от ухода за ним, замыкается, испытывает страх, перевозбужцается. Кроме того, такие средовые факторы приводят к чрезмерной требовательности и, вследствие этого, шизоидизации ребенка, так как ему не представляются возможности для органичного, гармоничного развития. Создаются условия, при которых ребенок принужден лавировать между трудностями в своем развитии и незрелостью, что делает его неподготовленным к тяготам реальной жизни. Он должен таким образом чувствовать настроение и понимать ситуацию, чтобы снять напряженность и уменьшить изменчивость гнетущей его атмосферы, для чего он нередко принимает на себя роль родителей, поскольку не находит у них никакой поддержки. Этому обычно предшествует чрезмерная требовательность родителей, из-за которой он берет на себя роль взрослого, который должен думать, быть посредником, понимать и сглаживать конфликты и в глазах которого посторонние живут гораздо более естественной, натуральной жизнью, чем он сам. Их обделили в детстве или их сущностные корни недоразвиты, их безопасность и их жизненное самоощущение покоятся на хрупкой основе. Мир так устроен, что мы одерживаем победу над драконом, проникшим в наше естество, оставаясь при этом невредимыми, несмотря на свою незащищенность и уязвимость. Что же делает нас невредимыми? Очевидно, что если такая защищенность недостижима, то следует существовать в этом мире анонимно, надевая на себя шапку-невидимку. Эта шапка-невидимка - тот гладкий и чистый фасад, за который никто не может проникнуть, и посторонние не знают, что происходит за этим фасадом. Насколько соответствующие чувства не удается скрыть, настолько развивается способность сознательно ими управлять, дозировать их. Рефлекторно или путем сознательного обучения эти чувства допускаются или отменяются, но ни в коем случае не оставляются на произвол судьбы в случае, если они могут представлять опасность для личности шизоида. Когда подруга одной юной пациентки сообщила ей о том, что родители той жаловались ей на холодность и враждебность дочери, девушка, немного подумав, сказала: "Хорошо, я выключу свою ненависть", после чего ее поведение по отношению к родителям стало еще более отстраненным и независимым. Мы присоединяемся к мнению о том, что взрослые имеют определенную границу толерантности в отношении внешних впечатлений. Так, из опросов людей в разных странах известно, что они уменьшают шум или выключают свет, для того чтобы создать соответствующие условия для сна; длительное одиночество или пребывание в темноте вызывают аналогичные действия по преодолению этих превышающих толерантность человека факторов. Естественно, что границы толерантности для маленького ребенка значительно уже. Для развития личности имеет особое значение то, вскармливается ли ребенок грудью или искусственно питается из бутылочки. Постоянный возврат к матери, их взаимная интимная радость при кормлении грудью не только дает ребенку возможность постепенно знакомиться с персоной, которая надежно обеспечивает удовлетворение его потребностей, но является первым уроком человека в обретении им надежды, благодарности и любви. Ребенка, находящегося на искусственном вскармливании ("бутылочное дитя", "Flaschenkind"), всегда окружают меняющиеся персоны, которые могут по-разному относиться к ребенку, что, по меньшей мере, затрудняет его развитие. Это приостанавливает комплексный процесс развития, затрудняя развитие чувства интенсивной привязанности к человеку, как это бывает при грудном вскармливании. Когда в становлении шизоидной личности мы в качестве одной из самых распространенных характеристик определяем недостаток связей, мы должны представить это и как утрату детской интимности между матерью и ребенком. Во всяком случае, следствием описанных расстройств является то, что в самом начале своей жизни ребенок вынужден обороняться или защищаться от окружающего его мира, в противном случае его ждет разочарование. Если вовне он не находит для себя адекватного партнера, то ухватывается за самого себя, обретая партнера в себе самом. При этом реализуемые им шаги от себя к другому недостаточны. В его дальнейшем развитии, если оно не корригируется опытом, возникает описанная выше пропасть, склонность к независимости и эгоцентризму, фиксация на связи с самим собой. Очевидно, что шизоидное развитие личности зависит от большого числа факторов внешней среды. Мы должны здесь также понять, что поколение, которое в раннем детстве пережило войну, подверглось воздействию упомянутых выше неблагоприятных средовых факторов (беспокойство в первые недели жизни вследствие ночных бомбардировок, вынужденного бегства, разрыва семейных связей, лишения родины и т. д.). Это поколение часто обнаруживает шизоидные черты: неприязнь к семейным связям, склонность к участию в таких организациях и мероприятиях, при которых переживания остаются анонимными, необязательность в связях с противоположным полом могут быть отнесены к проявлениям этих характерологических черт. Половина проблем, возникающих у этого поколения в пубер-тате и требующих применения силы, связаны с этими обстоятельствами. Некоторые процессы в современном искусстве, которые мы называем "утратой основ", также можно охарактеризовать как проявление шизоидных черт. Шизоидное искусство потрясает, но часто и отталкивает. После исполнения произведения Фюрмайстера и Визенгюттера "Метамузыка" исполнители-оркестранты часто чувствуют себя больными. Общая ситуация, в которой оказываются люди западного мира, вызывает шизоидизацию: мир становится все менее безопасным; несмотря на комфорт, окружающий нас, мы постоянно испытываем опасность; наше восприятие жизни оказывается изменчивым вследствие перенасыщенности раздражителями, с которыми мы сталкиваемся и от которых не можем отгородиться; призрак возможной войны и осознание того, что мы сами подвергаем себя риску тотального уничтожения, опасное влияние техники и достижений науки на окружающую среду и биологическое развитие создают чувство экзистенциальной угрозы, которое, как нам известно, играет большую роль в становлении шизоидных черт характера. В качестве противостояния этой угрозе увеличивается склонность к йоге, медитационным упражнениям, а также в потребности погружения в мир внутренних переживаний, которое достигается с помощью наркотиков; возникло движение хиппи с сознательным отказом от техники и цивилизации, чье неконтролируемое господство становится для нас все более сомнительным. Господство природы, время и пространство преодолевает техника. Условия жизни, в которых мы боремся за наше существование, угрожают нашим душевным качествам и делают жалкими наши усилия, так что мы можем говорить о шизофреническом процессе, который поражает все западное общество. Недостаток безопасности в раннем детстве является одновременно пусковым механизмом развития шизоидной личностной структуры, так же как и влияние окружающей среды. Несомненным также является дородовое, внутриматочное влияние материнского организма, хотя оно до сих пор мало исследовано. Как показал Штирниман в упомянутой выше книге, способность слышать у ребенка развита еще до рождения: на экране рентгеновского аппарата видно, как вздрагивает плод при громком звучании автомобильного сигнала. Возможно, что эмоциональные и аффективные переживания матери, изменяющие ее привычные установки, касающиеся беременности и ребенка, каждое состояние, угрожающее безопасности матер

и, распространяется и на ее тело, вынашивающее ребенка. И если мать вместо доброжелательности и одобрения, которые должны лежать в основе отношения к ней, встречает враждебность, отрицательные или ненавистнические установки, то это отражается и на ее будущем ребенке.

Примеры шизоидных переживаний

Один талантливый, но очень своеобразный и малоконтактный музыкант жил в очень тяжелых финансовых условиях. При посредничестве своего знакомого он получил хорошо оплачиваемое место, соответствующее его интересам, что означало для него существенную помощь. В день, когда он должен был прийти на новое место и выразить свое согласие на новую работу, он засомневался в принятии решения и утратил свой шанс. Для себя он аргументировал такое поведение тем, что его друг своим предложением продемонстрировал свое превосходство и, использовав бросающееся в глаза плачевное положение нашего музыканта, быть может, даже руководствовался гомосексуальными мотивами. Вместо того чтобы принять доброжелательное предложение, он испытывал страх стать обязанным своему другу и быть зависимым от него. Он должен был самому себе объяс нять, что его друг руководствовался сомнительными мотивами. Более глубокое объяснение этого малопонятного поведения заключается в том, что музыкант подвергал своего друга своеобразному испытанию: если такое мое поведение его не испугает, то это означает, что он не оставит меня в беде и его намерения достаточно серьезны. Это делает более понятным тот порочный круг, ту безысходность, которая приносит новый опыт человеку: кто может дать гарантию, что можно верить симпатии данного человека? И, с другой стороны, кто готов отказаться от такого рода требований и полностью понять первоосновы и обусловленность каждого конкретного поступка? На эти вопросы не может ответить ни один мудрец во всем мире. Ситуация для этого человека тем более осложнялась, что он желал, чтобы знакомый не оставлял его, несмотря на такое поведение. В одном случае он должен корригировать свое мнение относительно этого человека и вынужден ему доверять, к чему он вряд ли стремится. В другом случае его мнение о том, что этот человек недостоин доверия, подкрепляются, и он остается в гордом одиночестве со своим презрением к людям, что удобно для него. Этот музыкант часто менял подруг, которых оставлял под различными предлогами - у одной ему не нравились манеры, у другой - ножки, у третьей - уровень образования: с ней не о чем было говорить, - каждый раз обосновывая свой страх перед связью, а также потребность в защите. Когда ему намекали, что у него есть внебрачные дети, он всячески увертывался от такого рода напоминаний и намеков как от проявления назойливости. Вот другой пример такого рода личностной структуры. Один мужчина, достигнув среднего возраста, по-прежнему мучительно переживал свое аутсайдерство. Он испытывал чувство, что никому не нужен, что посторонние либо отвергают его, либо насмехаются над ним. Он страдал от этого, такое чувство делало его неуверенным, наносило ущерб его карьере, он ощущал, что люди враждебно к нему относятся, их присутствие создает "внешнюю тяжесть и преграду" для его действий, а его ответные реакции по типу рокового или порочного круга лишь затрудняют его общение с окружающими. Его поведение отличалось порывистостью, казалось совершенно немотивированным и грубым, ироничным и оскорбительным по отношению к начальнику, резким и необоснованным по отношению к коллегам, его одежда и образ жизни так отличались от общепринятых, то большинство сторонилось его и предпочитало не иметь с ним ничего общего Увеличивающееся дистанцирование и одиночество такой человек проецирует на окружающих и, в особенности, чаще всего на тех, кто ищет взаимности или заботится о нем. С другой стороны, окружающие склонны бессознательно проецировать на него часть своих душевных проблем, связанных с проявлениями враждебности, непривычности и неинтегрированности. Постепенно он все больше и больше становится белой вороной и козлом отпущения для коллектива, в котором живет и работает. Ему непонятно, почему большинство коллег так неприветливы, хотя он прилагает усилия, чтобы понять причину такого отчуждения. У него создается впечатление, что о нем распространяются слухи - может быть, о том, что у него "не все в порядке с головой", возможно, о его сексуальной неполноценности или политической неблагонадежности. Короче говоря, его подозревают в чем-то, о чем он не знает. Он бессознательно проецирует на людей свои собственные непереработанные проблемы. Никто из посторонних об этом не высказывается, он испытывает только возрастающее, непонятное для него дистанцирование от других, он воспринимает их недоверчивые взгляды или понимающее перемигивание друг с другом, значение которого он не может понять. Короче говоря, с обеих сторон возникает такое раскручивание ситуации, такой заколдованный круг возрастающего непонимания, который невозможно разорвать. Биографические основы другого шизоида я хочу обрисовать более широко, исходя из того, что ростки будущих трудностей в контактах имеются у каждого шизоида, хотя он не может самостоятельно увидеть и правильно оценить их, воспринимая как загадочные и фатальные. Он происходит из необычной семьи. Его отец был писателем, описывающим путешествия, очень известным во время раннего детства своего единственного сына. Он зарабатывал много денег и жил на широкую ногу в атмосфере шумного праздника. Его мать целиком вошла в эту великосветскую жизнь и не уделяла своему ребенку достаточно времени и внимания, не проявляя по отношению к нему ни глубокого понимания, ни подлинного интереса и любви С раннего возраста он находился на попечении няни, а затем за ним ухаживал чернокожий слуга. Он вспоминал позднее, что оба относились к нему доброжелательно. Когда ему исполнилось пять лет, родители развелись, и с тех пор трудно было говорить о постоянном и устойчивом окружении ребенка, так как родители, придерживаясь новомодных представлений о свободе, много раз меняли партнеров. Он оставался с отцом, и ему сначала без всяких комментариев сообщили, что его мама "будет отсутствовать длительное время". Вскоре после этого к нему на короткое время заглянула мать Лишь позднее он узнал, что она около двух лет лечилась в нервной клинике от душевного заболевания. Мы можем, следовательно, предполагать, что с тех пор она не была психически здоровой. Отец после развода женился на сестре матери. Это был его третий брак. Мачеха ненавидела свою сестру, которая была привязана к своему прежнему дому. Позже, когда нашему пациенту исполнилось 15 лет, мачеха покончила с собой. Вскоре его отец женился в четвертый раз. В такой среде рос господин X. Он всегда чувствовал себя лишним ("как пятое колесо в телеге"), никто всерьез не заботился о нем, никому по-настоящему не было до него дела, он рано испытал чувство, что никому не нужен, является помехой и, в конечном счете, нежеланным. Все это усиливалось следующими обстоятельствами. родительский дом располагался за чертой города на холме, в малонаселенной местности, вследствие чего подросток не имел товарищей для совместных игр и времяпрепровождения. Отец, человек очень своеобразный, много пил и придерживался особого жизненного стгиля: он превратил день в ночь, работал только по ночам, так как в это время никто не мог ему мешать, и спал днем, так что сын почти никогда не попадался ему на глаза; кроме того, он неделями путешествовал. Он пренебрегал сложившимися в обществе порядками, считая, что они созданы для дураков и слабоумных. Когда, сын достиг школьного возраста, он не был послан в школу - родители предпочли частное образование в виде менявшихся домашних учителей. Лишь в 10 лет начался процесс систематического обучения в школе. Проблема контактов возникла после следующей малоудивительной истории. Он не имел буквально никакого опыта общения со сверстниками, так как никогда не бывал в их обществе. С чувством неуверенности искал он такую роль в классе, чтобы с ее помощью укрыться и защитить себя. Так вышло, что в некоторых ситуациях он непроизвольно выглядел комично, что вызывало симпатию и доброжелательный смех сверстников, так он впервые выступил в роли классного клоуна. Позднее за ним закрепилось прозвище "полоумный". Он привлекал к себе симпатии своих товарищей тем, что по любому поводу иронизировал, высмеивал учителей, оставаясь равнодушным к предостережениям и наказаниям; он часто прогуливал и отлынивал от занятий. Его отец воспринимал такое поведение скорее с удовольствием, что расценивалось как проявление столь редкой со стороны о

тца симпатии - отец был горд тем, что его сын, так же как и он сам, уклоняется от соблюдения общепринятого порядка. Дружеский контакт, столь желательный для него, не был продолжительным, так как посторонние воспринимали его, несмотря на интерес к нему, как забавного аутсайдера. С 12 лет началось то, что он позднее стал называть "большой болезнью", - скудость и блеклость чувств, предрасположенность к болезням. Он связывал это с тем, что мачеха освободила его от всяких физических усилий и занятий спортом из-за якобы "больного сердца и потому, что он слишком быстро рос". В результате, между прочим, выяснилось, что он не способен к нормально му физическому развитию, что его телесные недостатки не дают ему возможности чувствовать себя здоровым и естественным. Возникла характерная связь между его заторможенностью и телесной неловкостью, что затруд няло возможные контакты, телесную близость и здоро вое соперничество со сверстниками. Мачеха, скрывая за чрезмерной заботливостью антипатию, таскала его от одного врача к другому. Он должен был длительное время безо всяких на то оснований лежать в постели. Врачи принимали участие в этой игре и в конце концов диагностировали у него латентный туберкулез легких. Вследствие этого он более двух лет был ограничен пределами своей комнаты и длительное время проводил в постели. В этот период он перечитал множество книг без всякого выбора, все, что попадалось под руку из богатой отцовской библиотеки. Однажды во время лечения он очень метко сформулировал свои особенности: "Я эмоционально на 10 лет моложе, чем интеллектуально", - и это типичное характеризующее шизоидов изречение. "Я не знаю, присуща ли мне гетеро-или гомосексуальность" - вот другое определение, данное им самому себе и являющееся выражением неуверенности в своей половой восприимчивости После 14 лет он снова стал посещать школу, и эта вторая попытка в отношении установления контактов была столь же несчастливой, как и первая. Два года изоляции без партнера в период пубертата, когда он переживал свое отторжение от сверстников и был предоставлен собственной фантазии, само собой разумеется, отбросили назад его эмоциональное развитие и усугубили трудности в общении. Снова он чувствовал себя среди других инородным телом - он пришел как новичок в классный коллектив, отношения в котором складывались годами. На вопрос в анкете, касающийся выбора желательной в будущем профессии, 15- летний юноша ответил: "профессиональный курильщик". Не стоит обижаться на эту самоиронию, а нужно видеть за ней не только беспомощность и тяжелое положение подростка, но и сигнал бедствия, обращенный к окружению. В школьные годы он встречал различные общества и товарищества, но чувствовал себя полностью несостоятельным для вступления в них, хотя и предпринимал мужественные попытки проявить себя и не уступать сверстникам. Желание быть таким же, как и другие, послужило основанием для того, чтобы добровольно пойти на службу в армию, где он прослыл чудаком из-за своей неловкости и был предметом добродушных насмешек. После армии он продолжил обучение, изучая историю, языки и литературу. После окончания обучения он избрал специальность учителя и зарекомендовал себя весьма сведущим специалистом, странным и замкнутым, чей кругозор ограничивался книгами и домом. Ученики ценили его глубокие познания и снисходительно относились к его слабостям. В 24 года он женился (правильней было бы сказать-"его женили"). Жена очень быстро поняла, что книги и процесс обучения интересуют его гораздо больше, чем она. Он не понимал, что предоставлял ей все возможности для измены, но, с другой стороны, был разочарован тем, как убог ее духовный мир, узки и ограниченны ее интересы. Вскоре этот юный брак распался из-за взаимной измены. С его стороны это были гомосексуальные переживания, сопровождавшиеся тяжелым чувством вины и идеями преследования в рамках пограничных реакций, потребовавших психотерапевтического лечения. Приведенная биография содержит некоторые типичные основы жизненной истории шизоидного развития: полная оторванность от реальной жизни, эмоциональная неразвитость, нерегулярная и неправильная связь с личностями, от которых ребенок зависит с самого начала своего существования, дефицит телесной близости и понимания со стороны тех, кто заботится о ребенке. Отстраненность или отказ взрослых от руководства ребенком, состояние одиночества при прохождении существенных ступеней развития, недостаток контактов и общих со сверстниками переживаний, слабая взаимосвязь с группой, с обществом, неудовлетворительные условия для развития эмоциональности и доверительности - все это создает пропасть между шизоидами и окружающими их людьми, дефицит практического жизненного опыта, что всегда вызывает замкнутость на себе самом и снижение внешней реактивности и вынуждает таких людей исполнять роль аутсайдеров. Эти качества являются основой для возникновения одной из основных форм страха - страха перед самоотдачей и близостью, служащего источником для соответствующего импульса повышения самооценки и автаркии (самоудовлетворенности) как единственной возможности самосохранения. Таким образом, собственное одиночество по необходимости становится для шизоида единственным мерилом добродетели. Это может достигать экстремальных форм в виде ожесточенной враждебности ко всеми ко всему, презрения к людям, цинизма и нигилизма. Между тем, за этим отрицанием и попыткой укрыться от страха может стоять глубокое стремление к близости, доверию, любви и взаимности. Мы должны также понять, что такого рода развитие может легко привести к асоциальным и криминальным действиям, которые иногда становятся разрешающим внутренний конфликт механизмом. Рост поведенческих отклонений шизоидов от первоначальной недоверчивости через уклончивость, индифферентность и холодность к ненависти и презрению к людям является в большинстве случаев реакцией на опыт взаимоотношений шизоидов с окружающим миром, т. е. следствием описанного выше порочного круга. Вот еще один короткий пример самоописания недостаточности эмоциональных контактов и попытки заменить их рациональным путем, метко описанный одним шизоидным пациентом, который сказал: "У меня такое впечатление, что если другие дают реакцию на что-то, исходя из своих чувств, то у меня этот процесс носит расщепленный характер". Исключительность данного описания состоит в том, что шизоид свою неспособность к эмоциональным связям заменяет рациональным бодрствованием и радароподобной чувствительностью смысловых и мыслительных органов, что он называет "процессом расщепления". Трудности и конфликты, которые шизоиды не могут преодолеть, переводятся в соматические симптомы; при этом соответствующая проблематика, относящаяся к органам чувств и органам, осуществляющим контакты, заменяется на признаки поражения кожи и дыхания в форме экзематозных и астмоидных расстройств, иногда встречающихся уже в раннем возрасте. Кожа есть орган, отграничивающий нас от внешнего мира, и если внешний мир вызывает беспокойство, отражающее у шизоидов трудности их контактов, то это проявляется в преходящих кровотечениях, псориазе, потливости и пр.

Дата добавления: 2014-12-27