Лев Николаевич Толстой 2 страница

Пьер Безухов - компанейская душа, и его дебоширства, кутежи вместе с офицерами показывают, что он вовсе не печется о карьере. Не печется Пьер и о наследстве, оно ему просто достается. Он никогда не жаждал личной славы. Пьер попадает к масонам, поначалу его привлекают идеи братства, строгие ритуалы. Но вскоре он уличает масонство в лицемерии, в неправдоподобности их «братства». (Это соответствует встрече князя Андрея со Сперанским.)

Женившись на Элен Курагиной, Пьер Безухов, как и Андрей Болконский, пытается уладить свои деревенские дела, построить мужикам школы, больницы. Но, как и князь Андрей, он разочаровывается в этой деятельности (главным образом из-за своей непрактичности): управляющие разворовывали отпускаемые им деньги, и толку никакого не получалось.

Наконец, Безухов, как и Болконский, оказывается на Бородинском поле: хочет своими глазами увидеть сражение. Оно и ужасает его кровопролитием, и восхищает как подвиг народа, защищающего отечество. Пьер хочет внести свою лепту в победу: замышляет убить Наполеона. Однако он был пойман вместе с «поджигателями» Москвы и чуть не расстрелян с ними. Великолепной иллюстрацией к известному уже нам тезису о «разуме», которым нельзя руководствоваться, является сцена допроса пленного Безухова жестоким маршалом Даву. По «разуму» он должен был Безухова расстрелять, но, встретившись с ним глазами, принимает другое решение: милует. Тут безмолвно заговорило чувство, душа. Человек с человеком сошлись без «политики» и вражды воюющих сторон. Добро и сердце перевесили.

Образ Пьера Безухова возник рано в замыслах писателя, он вырос из образа того вернувшегося из ссылки декабриста, о котором Толстой намеревался написать роман. А в «Войне и мире» о «декабризме» Пьера говорится в финальных главах. В процессе работы над романом из сложно задуманного образа Пьера Безухова выделился образ Андрея Болконского, сначала довольно эпизодический - молодого удачливого офицера, который должен был «красиво умереть» в сражении под Шенграбеном. Таким он первоначально мелькнул в сознании Толстого. Затем образ Болконского сильно усложнился, и отсюда некое «двойничество» его по отношению к Пьеру Безухову, отсюда их внутренняя связь, параллелизм в исканиях. Пьер Безухов Мысленно постоянно находится перед глазами читателя, хотя редко появляется на страницах романа. Его масонство, бонапартизм - черты чисто декабристские (многие из декабристов прошли через эти увлечения). Потом в сознании Пьера произошла переоценка Наполеона. Он стремится слиться с народом. Толстой привносит в образ Пьера идеи 60-х годов в своем толковании. Пьер Безухое выглядит более глубоким по духовным исканиям, чем самые передовые люди периода Отечественной войны 1812 года и декабристского движения: те больше были энтузиастами, просветителями, рационалистами. Пьер хочет не отстать от народа. Он все время находится не с регулярными войсками, а среди ополченцев, партизан, пленных.

Велика роль и других действующих лиц, которые так или иначе оказываются вовлеченными в события и соприкасаются с судьбами главных героев. Прежде всего это Наташа Ростова. Главное в Наташе - ее одаренность, жизнелюбие, ее добрая, самоотверженная душа, обращенная к людям, дар сострадания ко всем, подлинная народность ее миропонимания. Непосредственность не раз ставила ее на край гибели. Она по-детски полюбила совсем не того человека, который мог бы ее понять: карьериста Бориса Друбецкого. Ее жизнь сердцем делала маловероятным счастливый финал ее отношений с князем Андреем. С первых объяснений он пугал ее своими холодно-умными, непонятными речами, и Наташа чувствовала себя в растерянности, словно в полусне. И такая жизнь не могла взорваться мгновенным увлечением другим человеком, каким оказался Анатоль Курагин, сумевший наобещать ей всего, чего жаждала ее молодость...

В самом начале работы Толстого над романом Наташе предназначалась роль той «русской женщины», которая может пойти за мужем-декабристом в Сибирь. Толстой знал о подвиге княгини М.Н. Волконской, княгини Е.И. Трубецкой, которых воспоет позднее А.Н. Некрасов в поэме «Русские женщины». Писатель и старался найти задатки этого подвига в изначальных моральных качествах своей героини. Наташа - одаренная натура, всеми любима, непосредственна в чувствах, проста и женственна, правдива, - во всем воплощение народных традиций, несмотря на барское воспитание. Ее заботливая душа целиком растворилась в тревогах 1812 года, в общей беде народа и его подвиге. Особенно раскрылись душевные качества Наташи в ухаживании за ранеными, за умирающим князем Андреем. Ростовы опоздали с выездом из Москвы, и Наташа настояла, чтобы флигель и половина дома были предоставлены для раненых солдат. Всю себя отдавала Наташа этому делу, нигде, ни в чем не подчеркивая своих заслуг, не говоря громких фраз о патриотизме и долге.

В исследовательской литературе встречается неверное толкование завершающих сцен романа, где Наташа изображена среди забот о детях, о муже. Делается вывод, будто она «опустилась» до уровня бытовых интересов, стала «самкой-матерью», вследствие чего ее образ блекнет. Нет, Толстой изобразил «обыкновенную женщину», отсчитал, что сферы семьи, материнства весьма важны. Это главное для женщины, здесь истинное ее призвание, ее поприще для подвига, имеющего свою поэтическую и гражданскую стороны. Наташа не «пустоцвет», как Соня, воспитывавшаяся в доме Ростовых. Наташа вполне проявила себя в служении отчизне именно как чуткая, сострадательная женщина. И она никогда не дрогнет, пойдет на великое страдание, самопожертвование. Ведь она догадывается о деле, которому Пьер посвятил себя, она одобряет его устремления: «Яркий, блестящий, радостный свет лился потоком из ее преобразившегося лица», с замиранием сердца прислушивалась она к рассказам Пьера о петербургских делах. Его речи о тайном обществе раскрывали перед ней новый для нее мир, и она готова верить, что мысль Пьера - великая мысль. И она готова последовать за ним повсюду.

Множество других колоритных образов группируется по семейно-родственным признакам. Вот перед нами все Болконские: генерал-аншеф в отставке, князь Николай Болконский, доживающий век в Лысых Горах, его дочь княжна Марья, религиозная и кроткая, терпящая деспотизм отца. Или все Ростовы: родители, их дети, домашние. Все Курагины: князь Василий, его дочь Элен, сыновья Ипполит и Анатоль. Выдержан общий тон в раскрытии родовых и неродовых связей между героями. Мы сразу чувствуем, что, например, Соня, воспитывавшаяся у Ростовых, - человек «иного корня». «Иного корня» оказывается и князь Василий, приехавший к старику Болконскому сватать сына Анатоля за княжну Марью. Но есть дистанция между лицами и внутри одного рода. Андрей Болконский не является полным повторением своего отца. Одарена незаурядными качествами Наташа Ростова, но весьма ординарны ее мать и отец. Талантлив Петя Ростов, но Николай Ростов - «средний человек», правда, не без способностей и привлекательных черт.

Прочие герои связаны с главными деловыми, светскими, личными отношениями. Многочисленные образы-скрепы объединяют этот сонм героев в подвижную, внутренне динамичную систему. Вспомним мальчиков: Петя Ростов - юная, безвинная жертва жестокой войны 1812 года, и Николенька Болконский - может быть, намечающаяся жертва трагических событий 1825 года. Кроме того, есть и такие перекрещивающиеся связи, как сватовство Андрея Болконского к Наташе Ростовой, а затем сватовство и женитьба Николая Ростова на Марье Волконской. За Наташу чуть не посватался Денисов, Наташей заинтересовался и Анатоль Курагин.

В отличие от Достоевского, Толстой доброжелательно относился к ординарности и считал, что такого рода люди весьма полезны, например, на войне: «мы не должны думать», «мой долг повиноваться...». Таких людей - огромное множество: Николай Ростов в меру умен, в меру чувствителен, у него маленькая дружба, маленькая интрига, это рядовой помещик, рядовой офицер. Обожает царя, как все, играет в карты, как все, бьет приказчика, как били слуг тогда все. Но он чужд высокомерия, злобы. Ждать яркого поступка от него не следует. Но он «по-рыцарски» послужил «даме», княжне Марье, во время Богучаровского бунта. Впрочем, относительно образа Николая Ростова в науке существуют разные мнения: положительный он или отрицательный? По-видимому, вслед за Толстым так и должна остаться двойственность в его оценке. Мы с замиранием сердца сочувствуем Николаю Ростову, когда он проигрывает в карты Долохову более сорока тысяч рублей. Он во многом непосредствен, как в сестра Наташа, он брезгливо относится к карьеризму Друбецкого, блюдет законы офицерской чести. Но он монархист, жестокий помещик, неодобрительно относится к рассказам Пьера Безухова о его петербургских встречах с заговорщиками. С доносом на Безухова Ростов, конечно, не поедет, тем более что это касалось бы и судьбы Наташи. Но окажись Ростов с артиллерией Николая I вблизи Сенатской площади, он, без сомнения, по команде, стрелял бы картечью в мятежников.

Важное значение для понимания хода и смысла событий имеет военно-историческая концепция Толстого. Он решительно выступил против официальной историографии, особенно французской и польской, апологетически превозносившей Наполеона. Толстой его развенчивает. Эпоха Пушкина и Лермонтова по-своему еще боготворила Наполеона, но в описании московского пожара в «Былом и думах» Герцена Толстой уже мог встретить скептическую оценку Наполеона. Толстой прав в главном: Наполеон - агрессор, он напал на Россию, жег села и города, истреблял людей, грабил и уничтожал великие культурные ценности, выпускал фальшивые ассигнации, хотел взорвать Кремль.

Развенчанию Наполеона в «Войне и мире» способствовало убеждение Толстого, что нет величия там, где нет простоты, добра и правды. Спорная мысль о несовершенстве «разума» получила в обрисовке образа Наполеона своеобразное и блестящее воплощение. Чуждый благородных душевных движений, обуреваемый честолюбивыми замыслами установления мирового господства, Наполеон предстает человеком холодного расчета, претенциозным до карикатурности. С современной точки зрения, Наполеон - двойственная фигура. Он - душитель французской революции, реставратор абсолютизма, император Франции. В то же время Наполеон не мог повернуть колесо истории вспять; он наследовал созданную революцией массовую армию, ее энтузиазм, фактически был орудием пришедшей к власти во Франции крупной буржуазии. И если своими подходами он помогал расчищать «авгиевы конюшни» феодальной Европы, то одновременно и нес народам порабощение, что вызывало решительный отпор. Со стороны русских война 1812 года была оборонительная, справедливая: речь шла о спасении России от иноземного ига.

Но в системе толстовских доказательств отрицательного значения Наполеона были свои изъяны. Суть дела не в том, что Наполеон - воплощение «порочного разума». Шаржированное изображение его самонадеянных диспозиций, полководческих распоряжений, будто бы не учитывавших каких-то стихийных процессов в ходе войны, малоубедительно в романе. Наполеон был выдающимся полководцем и умел принимать гениальные решения. Он проиграл войну с Россией потому, что вел несправедливую войну.

Кутузов изображен как антипод Наполеона. Он руководствуется не «разумом», а каким-то внутренним голосом, подсказывающим не принимать никаких волевых решений. Хорошо только то, полагал Толстой, что осуществляется действиями огромного большинства людей, а не отдельных личностей. Толстовская оценка Кутузова внешне совпадает с исторической оценкой его роли в Отечественной войне, однако она не совпадает с оценкой значения его как полководца. Кутузов принимал разумные решения, противопоставлял свою волю, стратегию и тактику воле, стратегии и тактике Наполеона. Кутузов «спал» на тех военных советах, где господствовали никчемные генералы вроде Войротера, Бенигсена или Пфуля, но он умел вовремя выслать Багратиона с четырьмя тысячами русских солдат, чтобы в арьергардных боях сдержать наступление всей французской армии. Он один мог принять решение дать бой у Бородина, оставить Москву, спасти армию и сделать знаменитый марш по Калужской дороге на Тарутино, чтобы собраться с силами и вынудить Наполеона оставить Москву и отправиться по старой разоренной дороге.

Нередко в научной литературе говорят о фаталистическом взгляде Толстого на историю: чему быть, того не миновать. Но это глубокое заблуждение. Он хотел опровергнуть официальную историографию, слишком восхвалявшую царей, полководцев и забывавшую о народе. Толстой хотел оспорить и господствовавшие волюнтаристские концепции, преувеличивавшие роль личности в истории. Он открыто объявлял себя противником и гегелевского детерминизма, его учения об исторической необходимости, которая прокладывает себе путь через массу случайностей. Верное понимание этого вопроса предполагает реальные усилия людей, которые творят свою историю. Грех объективистского истолкования «необходимости», как известно, свойствен и Гегелю. Гегель - идеалист, и сама «необходимость» у него не реальный исторический процесс, а процесс по произволению «высшего разума». Толстой борется с рационализмом во всех его формах, но то, что он предлагает как теоретик, тоже принять нельзя. Необходимость событий он объясняет стихийными, «роевыми» устремлениями человеческих множеств. Война Наполеона против России объясняется тем, что народы Запада хлынули на Восток. Конечно, не ошибками дипломатов объясняется война. Но! должны же были быть какие-то общие и частные причины, чтобы народы «хлынули», чтобы тысячи малых воль принимали то ила иное направление.

Конечно, только Николаю Ростову мог казаться грандиозной фигурой Александр I, которого он пожирал глазами в строю на смотре в Ольмюце и готов был прикрыть собой в последовавшем Аустерлицком бегстве. Конечно, Тушины, Тимохины, Болконские дрались, понимая свою задачу. Безымянные солдаты, которые сооружали укрепленный вал, не покидали позиций, стояли у лафетов, палили из пушек по врагу, рубились с конницей врага, - все они истинные герои, и исполняли свой долг, от них зависела победа. Их воли сплачивались распоряжениями, приказами. Если каждый был преисполнен сознания цели и необходимости своих усилий, то ведь эта общая цель и витала над каждым из них как общее мнение, практическая задача момента. Солдат всегда должен понимать свой маневр.

Как художник, показывая справедливую войну со стороны русских, Толстой великолепно раскрывал тот детерминизм, против которого ополчался теоретически. Всю первую часть заняла у него экспозиция, расстановка героев. Настоящий разворот военно-исторические события получили во второй части. Тут вступает в свои права эпопея: герои сливаются с тем делом, которым занята вся народная масса. Народ - главный герой, и добродетель каждого из героев офицеров отныне измеряется степенью слияния его с народом.

Народ, солдаты, Кутузов, его ближайшее окружение как образы проходят определенные ступени своего развития. Вот смотр под Браунау: кивера, кирасы, ранцы, штыки, лица с широкими скулами, ввалившимися щеками, беззаботные и усталые. Смотр на марше, но армия еще не в деле. Аустерлиц - поражение, нерасторопность командования, предательство союзников-австрийцев, слабое сознание армией целей войны, чужая земля.... Кутузов был прав во всех тревожных предположениях, но его не послушались. Русские дрались отчаянно, но потерпели поражение. И вот Смоленск, Бородино - все резко меняется. У Смоленска, с возгласа купца Ферапонтова: «Решилась! Расея!» - начинается народная война. Тысячи костров на Бородинском поле в ночь перед сражением напоминают огни родной Москвы. Бородино дано автором как бы с птичьего полета, с уточнениями дислокации войск (в первом издании романа была приложена карта), а также глазами Кутузова, Болконского, Безухова, Тимохина. В разных ракурсах рисуется битва, но сражающиеся «один конец сделать хотят».

Москва отвернулась от Наполеона, не приняла его «великодушия», депутации не явились. Наполеон вступил в покинутый жителями огромный город. Русская армия, подобно отбежавшему охотнику, ждала, как проявит себя подбитый зверь. Армия готовилась к проведению второго этапа кампании. Началась народная, партизанская война. Кутузов верно предрек судьбу завоевателей: «Будут же они лошадиное мясо жрать...». В словах Тихона Щербатого точно передается ненависть к «шаромыжникам», «мародерам». Вилами и топорами казнили пришельцев крестьяне по деревням. Как вихрь, налетали отряды Давыдова, Дорохова, Фигнера, Сеславина и... Денисова. У Толстого вымышленные и исторические герои настолько сливаются, что между ними почти невозможно провести различий. Толстой показал не только историческую необходимость, которая руководила русскими людьми в борьбе с нашествием «двунадесяти языков», но и полное право народа на «противление злу» в войне, когда на карту поставлена жизнь нации.

Толстой создал произведение не только огромной изобразительной мощи, гуманистического пафоса, но и особенное по жанру, не укладывающееся в представление о романе историческом, романе бытовом, романе социальном. В его романе-эпопее есть все эти элементы, и слияние их оказалось столь грандиозным и органичным, что «Война и мир» до сих пор остается одним из величайших произведений мировой литературы.

Второй великий роман Толстого - «Анна Каренина» (1873 - 1877) - также имел сложную творческую историю. В основу его положена «мысль семейная» - таково признание самого Толстого. Но «мысль семейная» - в его предыдущих произведениях получала весьма двойственное освещение. В комедии «Зараженное семейство» эта мысль явно приобретала полемический, «антинигилистический» характер в духе дискредитации идей романа Чернышевского «Что делать?». В романе «Семейное счастье» (1859) есть уже некоторые элементы сюжета будущего романа, но эмансипаторские стремления героини угасают: героиня примиряется с мужем на чувстве любви к детям («и к отцу моих детей»), что делает ее счастливой «совершенно иначе». Суждения Толстого об эмансипации почти всегда отзывались своеобразным консерватизмом, «мужицким взглядом», бесцеремонным осуждением всяких попыток «сломать» семью, изменить понимание главного долга женщины - рожать и воспитывать детей. С едким сарказмом Толстой говорил о романах Жорж Санд, о русских подражателях ее, о тех курсистках, которые знают дифференциалы, а ребенка держать на руках не умеют.

Первоначально и «Анна Каренина» задумана как роман о замужней, «потерявшей себя» женщине из высшего общества. Толстой хотел сделать героиню жалкой. В начальных редакциях героиня еще слабо напоминала Анну из окончательного текста. В героине (Толстой называл ее то Татьяной Сергеевной Ставрович, то Анастасией Аркадьевной Пушкиной) преобладало чувственное начало; она бравировала в обществе своей неверностью мужу, была женщиной дурного вкуса, бездушной кокеткой, ханжой в религиозных вопросах. Роман начинался со сцены в салоне княгини Тверской: общество злословило по поводу героини, и не без оснований. Героиня была внешне непривлекательной, подчеркивались ее вульгарные манеры. В высказываниях Толстого этой поры не раз проскальзывала мысль, что «женский вопрос» должен решаться по старинным заповедям, и никакого общественного, социального значения он не имеет и связывать его с другими злободневными вопросами нет никаких оснований. Но жизнь доказывала Толстому, что «женский вопрос» часть большого целого, требующего коренного пересмотра.

Толстой не мог не видеть, что все лучшие русские и западноевропейские романы на общественные темы содержат в себе суждения о семейных взаимоотношениях. Семья - главная ячейка общества, через изображение которой все события, чувства и помыслы получают интерес и художественную достоверность.

Женитьба и яснополянский уклад семейной жизни, в котором особое значение приобрели вопросы воспитания детей, помощь жены мужу-писателю в его труде, педагогические опыты в крестьянской школе помогли Толстому по-новому взглянуть на проблему эмансипации. И как художник Толстой с годами все более уходил в «мысль семейную», прокладывая новые пути в ее решении. Ему бросалось в глаза то обстоятельство, что ранее романисты показывали лишь первоначальные этапы любовной связи, до брака, а между тем в полную мощь «мысль семейная» развертывается именно во взаимоотношениях героев после женитьбы - мужа и жены в семье, когда их чувства проходят серьезные испытания.

Началом работы над «Анной Карениной» обычно считается свидетельство С.А. Толстой в письме к Т.А. Кузминской от 19-20 марта 1873 года: «Вчера Левочка вдруг неожиданно начал писать роман из современной жизни. Сюжет романа - неверная жена и вся драма, происшедшая от этого». Но для самого Толстого эта драма была уже не только «семейной»: он видел ее связь со многими другими сторонами русской действительности. В работе над романом происходило идейное переосмысление его проблематики. Она начинала увязываться Толстым с вопросом о бедственном положении народа (эти размышления целиком будут отнесены в романе к образу Левина), с критикой устоев частнособственнического общества, половинчатых пореформенных нововведений, мировых посредников, нисколько не облегчавших положения народа, критики государственного аппарата, мертвой буквы законопроектов (образ Каренина), деградирующего дворянства, погрязшего в мелких, эгоистических расчетах (образ губернского предводителя дворянства Свияжского и его конкурентов), омертвевшей, схоластической науки, не способной подняться до народных интересов (образ Кознышева). Если поставить прямой вопрос, о чем говорится в «Анне Карениной», то окажется, что не только о «неверной жене» и ее драме, приведшей к трагической развязке, здесь говорится о всей русской жизни 70-х годов. О том, как оскудевший, вечно в долгах Рюрикович, князь и камергер Степан Аркадьич Облонский два часа вынужден сидеть в приемной «у еврея Болгаринова» в надежде заполучить выгодное «место члена от комиссии соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог и банковых учреждений». О том, как преуспевший какой-нибудь «ташкентец» Серпуховской, нахватавший чинов и орденов, появляется снова в Петербурге в качестве соблазнительного примера карьеры и наживы для постегавших от него соучеников по корпусу. О том, как в кликушеско-мистическом кривляний, охватившем петербургский свет, теряли голову власть имущие (графиня Лидия Ивановна и ее причет). Роман получался с острыми социальными проблемами, которые вбирали в себя и объясняли личную трагедию Анны Карениной. Ее трагедия оказывалась частью более широкой трагедии русской жизни. Ее любовная история и параллельно развивающаяся любовная история Левина и Кити оказывались пронизанными этими «общими вопросами», которые вовсе не выглядели как нечто чужеродное в сердечных делах героев. Мы видим, что даже Вронский, живший интересами только своего полка, решавший все вопросы в духе аристократического «кодекса чести», в меру своих сил занимается практической деятельностью. В своем имении он совершенно по-современному строил скотные дворы, больницу, школу и многое заводил на английский лад, стал проявлять интерес даже к дворянским выборам в губернии. Разве можно сказать, что все эти привходящие мотивы не имели отношения к его чувствам, к течению его романа с Анной?

И Анна, наделенная победительной красотой и очарованием, знавшая свою силу, также духовно растет; Толстой говорит о широком круге ее чтения, о ее здравых суждениях об искусстве, архитектуре, литературе, об ее интересе к исследованиям И. Тэна, о ее педагогических способностях, о ее попытках писать детские книги. Разве можно сказать, что весь этот круг интересов Анны не имеет отношения к течению ее романа с Вронским? Кстати, Анна, разбирающаяся в интегралах, все же умеет держать на руках детей! Вспомним о ее нежной привязанности к сыну Сереже... Все духовное нисколько не убивает в ней материнства.

Точно так же и духовный склад Левина, восторженно, беззаветно влюбленного в Кити, неизмеримо шире, чем только любовь к женщине. Он постоянно занят хозяйственными делами в деревне, задумывает написать труд на тему о значении работника в его отношении к земле. У Левина, столь неуклюжего в светских компаниях, обо всем есть свое мнение, свое саркастическое неприятие пореформенного либерализма, свое отношение к поповской религии, к высшим вопросам бытия. И через все это проходят его нежные чувства к Кити, все это определяет резкие перепады в их взаимоотношениях.

И даже Кити, образ которой замыслен как символ непосредственной, чистой любви, беззаветной верности мужу и детям, Кити тоже уготовано некоторое духовное самовоспитание, когда она на курорте, в Содене, познает лицемерие филантропии мадам Шталь и пытается постичь философию жизни: что «самое важное», в чем истинная добродетель? В замужестве она пытается постичь мудреные проекты Левина.

Почти полное оцепенение Каренина от разразившейся над ним беды опять же объясняется общей психической конституцией этого человека, его привычкой иметь дело с бюрократическими отражениями жизни, с циркулярами и проектами; все его поведение в создавшейся ситуации выдавало в нем человека буквы и формы, выхолощенного рационалиста.

И наоборот: самые противоположные, казалось бы, люди - Левин и Анна - душевно сблизились в конце романа, отбросив все соображения о «правилах и приличиях», именно потому, что каждый из них в другом открыл богатое внутреннее содержание. Анна нашла в Левине собеседника, с которым легко и свободно велся «приятный, полный содержания разговор» по широчайшему кругу вопросов. А в ней Левин открыл кроме ума, грации и красоты, важнейшее в его глазах качество - правдивость. И он, так строго осуждавший Анну, теперь оправдывал ее и «жалел и боялся, что Вронский не вполне понимал ее».

Таким образом, «мысль семейная» вбирала в себя все богатство индивидуальных характеристик героев, все контрасты российской жизни. И тема эмансипации получала такое достоверное подтверждение своего права на жизнь, что «Анна Каренина» оказалась самым ярким романом в мировой литературе на эту тему. Проблема эмансипации приобретала не умозрительно-дидактический характер, как у Жорж Санд и отчасти у Чернышевского, а обоснована ходом жизни, всеми вопросами, которые подымал Толстой.

Сила романа заключалась еще и в том, что «мысль семейная» оказалась глубоко разработанной психологически. И сцепление сюжетных компонентов сделано так искусно, что достигается полная иллюзия жизни. Толстой писал в 1878 году, что гордится архитектоникой «Анны Карениной»: «...Своды сведены так, что нельзя и заметить, где замок. И об этом я более всего старался. Связь постройки сделана не на фабуле и не на отношениях (знакомстве) лиц, а на внутренней связи». А перед тем, в 1876 году, он писал, что даже самое верное суждение о его романе не есть вся правда о нем: «....Если близорукие критики думают, что я хотел описывать только то, что мне нравится, как обедает Облонский и какие плечи у Карениной, то они ошибаются. Во всем, почти во реем, что я писал, мною руководила потребность собрания мыслей, сцепленных между собою, для выражения себя, но каждая мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается, когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу этого сцепления непосредственно словами никак нельзя; а можно только посредственно - словами описывая образы, действия, положения». Толстой намекает на сцепление, которое существует в самой природе вещей; оно схватывается мыслью художника и передается посредством слова лишь частично. Это объективное сцепление вещей ведет за собой художника и заставляет его иногда открывать такие истины, которые он своей мыслью перед тем не охватывал. Именно это и подразумевает Толстой, когда касается одного из эпизодов творческой истории «Анны Карениной»: «Глава о том, как Вронский принял свою роль после свиданья с мужем, была у меня давно написана. Я стал поправлять ее и совершенно для меня неожиданно, но несомненно, Вронский стал стреляться. Теперь же для дальнейшего оказывается, что это было органически необходимо».

Роман построен на параллельном развитии двух любовных линий: Вронский - Анна, Левин - Кити. Роман называется «Анна Каренина». К Левину и Кити у Толстого, это весьма заметно, особенное пристрастие, а линии Вронский - Анна глав посвящено меньше. Почти вся заключительная, восьмая, часть романа посвящена Левину: он читает Шопенгауэра, Хомякова, ищет ответы на вечные вопросы, проникается сознанием необходимости добра во всем мире. Остальные главы восьмой части посвящены Кознышеву, рассуждениям о войне в Сербии, а об уезжающем на фронт Вронском, о погибшей Анне лишь упоминается в разговорах. Тогда почему роман не назван «Левин» или «Кити»? В чем же преимущество линии Вронский - Анна и почему роман так назван? Попытаемся ответить на этот вопрос.

Много глав посвящено семействам Облонских, Щербацких, салону княгини Тверской, полковым друзьям Вронского, Каренину. Принцип классификации глав у нас до некоторой степени условный. Иногда трудно определить, кому преимущественно посвящена глава: содержание некоторых из них «смешанное». Облонский приезжает в деревню к Левину поохотиться - и мы относим сцены охоты к линии Левина, а когда Стива Облонский, пригласив к себе на обед Каренина, уже находящегося в ссоре с Анной, уговаривает его пожалеть Анну, дать ей развод, мы эти главы относим к Облонским. Наши расчеты приблизительны, но они, мы надеемся, любопытны. Во многих главах наблюдается, если можно так выразиться, диффузия содержания, и она готовит «замки», которыми гордился Толстой, создает то «сцепление» лиц, событий, настроений, которое оказывается выше авторских мыслей и восходит к логике природы.

Дата добавления: 2014-12-27