Лондон, 1873. 4 страница

– Есть что-то, о чем бы ты хотел ей написать?

– Сообщение?

Она остановилась перед камином, сложив руки за спиной. – Ты должен уйти куда-нибудь, Габриэль, если не хочешь, что бы я лично выставила тебя за дверь, с единственной зацепкой, к твоему сведению.

Выставит меня за дверь? Неужели эта ужасная женщина выставит его из Института? Он вспомнил то, о чем ему всегда говорил отец: Фейрчайлды не беспокоятся ни о ком, кроме себя и закона.

– Я…дом в Пимилико-…

– Консул в кратчайшее время будет проинформирован обо всем, что произошло в доме Лайтвудов. – сказала Шарлотта. – Обе ваши фамильные резиденции в Лондоне будут конфискованы именем Конклава, по крайнем мере до тех пор, пока не будут найдены хоть какие-нибудь подсказки, оставленные твоим отцом.

– Подсказки к чему?

– К планам твоего отца. – сказала она невозмутимо. – К его связи с Мортмейном, к его знаниям о планах Мортмейна. К адским механизмам.

– Я даже никогда не слышал о чёртовых адских механизмах, – запротестовал Габриэль, но тут же покраснел. Он выругался перед леди, что совершенно непозволительно. Не то, чтобы Шарлотта была похожа на любую другую леди…

– Я верю тебе, – сказала она. – Но я не знаю поверит ли тебе консул Вейланд, это решать тебе. Но если бы ты дал мне адреса…

– У меня ни одного нет, – сказал Габриель в отчаянии. – Куда вы думаете я мог пойти?

Она просто посмотрела на него, приподняв одну бровь.

– Я хочу остаться со своим братом, – сказал он наконец со злостью и раздраженностью в голосе, не уверенный что с этим делать.

– Но твой брат живет здесь, – сказала она. – И ты выразил очень ясно свои чувства и претензии к Институту. джем сказал мне, что ты веришь. Веришь в то, что мой отец довел твоего дядю до самоубийства. Это неправда, как ты знаешь, но я не жду, что ты поверишь в это. И поэтому мне интересно, почему ты хочешь остаться здесь.

– Институт является убежищем.

– Ваш отец планировал сделать его убежищем?

– Я не знаю! Я не знаю, что у него за план-что у них за план!

– Тогда почему ты пошел с ними? – ее голос был мягким, но беспощадным.

– Потому что это был мой отец! – закричал Габриель. Он отвернулся от Шарлотты, его дыхание стало прерывистым. Когда он осознал что он сделал, он обнял себя так крепко, словно это могло ему помочь успокоиться.

Воспоминания о нескольких прошедших неделях, воспоминания, которые Габриэль очень старался забыть, вырвались наружу: недели в доме после того, как слуги были отпущены, звуки, доносящиеся из верхних этажей, крики в ночи, кровь на лестнице утром. Отец в бреду, кричал из запертой библиотеки слова, по звучанию не похожие на родной язык. Создавалось впечатление, будто он не помнил и самого простого слова на английском…

– Если вы собираетесь меня выкинуть на улицу, – сказал Габриель, с каким-то отчаянием в голосе, – Сделайте это сейчас. Я не хочу думать, что у меня есть дом, когда его нет. Я не хочу думать, что увижусь с братом, когда я с ним не увижусь.

– Ты думаешь он не пойдет за тобой? Чтобы найти тебя, где бы ты не был?

– Я думаю, он уже доказал, что он беспокоится о большинстве, – сказал Габриель, – и меня среди них нет. – Он медленно выпрямился, разжимая руки.

– Выгоняйте меня, если хотите или оставьте. Я не буду вас умолять.

Шарлотта вздохнула.

– Ты и не должен. – сказала она. – Я никогда раньше не выгоняла тех, кто говорил мне, что им некуда идти, и я не буду начинать это сегодня. Я прошу тебя только об одном. Для того, чтобы разрешить кому-то поселиться в Институте, в самом сердце Анклава, мне необходимо убедиться в их добрых намерениях. Не заставляй меня пожалеть о том, что я тебе доверилась, Габриель Лайтвуд.

Библиотека была в тени. Тесса сидела на одном из окон в лучах света, идущими от затененных синих ламп. На ее коленях в течение нескольких часов лежала открытая книга, но она никак не могла на ней сконцентрироваться. Ее глаза были направлены на слова на страницах, но она не понимала их, и она останавливалась, чтобы вспомнить кто были эти герои, и для чего они делали, то что делали.

Она перечитывала середину пятой главы, когда услышала скрип половиц, подняв глаза, она обнаружила, что перед ней стоял Уилл, с мокрыми волосами и перчатками в руках.

– Уилл. – сказала Тесса, положив книгу на подоконник рядом с ней. – Ты напугал меня.

– Я не хотел тебя прерывать, – сказал он тихим голосом. – Если ты читаешь… – Он начал разворачиваться обратно.

– Нет, – сказала она, и он остановился, глядя на нее через плечо. – Я не могу сейчас раствориться в книге. Я не могу успокоиться, отвлекаясь от моих мыслей.

– Я тоже, – сказал он, уже полностью обернувшись. Его одежда была чистой, его коже без знаков, хотя она могла видеть бледно-розовые ссадины на шее, которые исчезали внизу под воротом рубашки, иратце сделало свое дело. – Есть новости о моем… Есть новости о Джеме?

– Изменений нет, – сказал он, хотя она догадывалась об этом. Если бы и были какие-то изменения, Уилл бы не был здесь сейчас. – Братья все еще не впускают никого в комнату, даже Шарлотту.

– Почему ты здесь? – продолжил он. – Сидишь в темноте?

– Бенедикт написал на стене своего кабинета, – сказала она тихим голосом. – Прежде, чем он превратился в это создание, я так думаю, или, когда он превращался в него. – Адские механизмы – безжалостны. Адские механизмы – не способны сожалеть. Адские механизмы – бесчисленны. Адские механизмы – никогда не остановятся.-

– Адские механизмы? Я предполагаю он имел ввиду механические создания Мортмейна. Не то чтобы мы их видели в течение нескольких месяцев.

– Но это не значит, что они не вернутся, – сказала Тесса. Она посмотрела вниз, на библиотечный стол. Верхний слой стола был поцарапан. Как часто, должно быть, Уилл и Джем сидели тут вместе, учились, выцарапывали свои инициалы. Как скучающие школьники, на поверхности стола, – Мое присутствие здесь очень опасно для вас.

– Тесса, мы уже говорили с тобой об этом. Ты не являешься опасностью. Да, ты та, кого хочет Мортмейн но если бы ты не была тут, в безопасности, он бы легко схватил тебя. И сколько всего он может уничтожить используя твою силу? Мы не знаем. Все, что мы знаем – так это то, что он хочет что-то от тебя, и твоя защита – в наших интересах. Это не самоотверженность. Нам. Сумереным Охотникам не свойственна самоотверженность.

Она посмотрела вверх на него:

– Я думаю, что вы очень самоотверженные.

На звук его протеста он ответила:

– Конечно, ты должен знать, что то, что вы делаете – достойно поражения. Существует холод в вашем отношении к верности, это правда. Мы – это пыль и тени. Но вы как герои античных времен, как Ахилес и Джейсон.

– Ахилес был убит отравленной стрелой, а Джейсон умер в одиночестве из-за своего гниющего корабля. Такова судьба героев. Ангел знает, поему кто-то хочет быть один.

Тесса посмотрела на него. Она увидела тени под его голубыми глазами, то, как его пальцы бессознательно теребили материал на его манжетах, как будто он не осознавал то, то он делает. Месяцы, подумала она. За последние месяцы они ни разу не оставались наедине так долго. Да и то, это были случайные встречи в коридорах, во дворе, неловкие любезности. Она скучала по его шуткам, по книгам, которые он обычно одалживал ей, во веселым искоркам в его глазах. Вспомнив о прежнем Уилле, она неосознанно заговорила:

– Я не могу забыть то, что ты сказал мне тогда, – произнесла она.

Он посмотрел на нее удивленно:

– Да? И что это такое?

– Что иногда, когда ты не можешь решить что тебе делать, ты представляешь себя героем книги, потому что легче решить то, как они поступили бы в данной ситуации.

– Да, – сказал Уилл. – Возможно, никто не может давать советов, относительно поисков счастья.

– Не счастье. Не совсем оно. Я хочу помочь – делать хорошие вещи, – она замолчала и вздохнула, – Я обратилась ко многим книгам, но даже и если в них были какие-нибудь намеки или указания, то я не нашла их. Ты говорил, что ты как Сидни Картон…

Уилл издал звук, и сел за стол на противоположной стороне от нее. Его ресницы были опущены, скрывая глаза.

– И я полагаю, что это напоминает большинство из нас, – сказала она, – Но я не хочу быть Люси Манетт, потому то она ничего не сделала для того, чтобы спасти Чарльза. Она позволила это сделать Сидни. И еще, она была жестока с ним.

– С Чарльзом? – спросил Уилл?

– С Сидни, – ответила Тесса, – Он хотел стать лучше, но она не помогла ему с этим.

– Она не могла. Она была помолвлена с Чарльзом Дарнеем.

– Это было не из-за доброты, – сказала Тесса.

Уилл встал со стула так же быстро, как и сел на него. Он наклонился вперед, поставив руки на стол. В свете синей лампы его глаза приобрели еще более синеватый оттенок.

– Иногда нужно выбирать между добротой и честностью, – сказал он, – Иногда эти две вещи несовместимы.

– Что лучше? – прошептала Тесса.

Рот Уилла скривился в горькой усмешке:

– Полагаю, это зависит от книги.

Тесса посмотрела на него:

– Ты знаешь это чувство, – сказала она, – Когда ты читаешь книгу, ты понимаешь, что произойдет трагедия; ты можешь чувствовать приближающийся холод и темноту, можешь видеть персонажей у себя в воображении, которые живут и дышат на этих страницах. Но ты привязан к истории, так как будто ты тащишь тяжелый груз и не можешь повернуть или отпустить его, – в его потемневших голубых глаза было понимание – Конечно, Уилл понимал – она поспешно продолжила говорить, – Я чувствую сейчас то же самое, но только это все происходит не с персонажами, а со мной, моими друзьями и компаньонами. Я не хочу сидеть на месте в то время, пока к нам приближается трагедия. Я хочу повернуть, вот только я должна узнать, как это сделать.

– Ты боишься за Джема, – сказал Уилл.

– Да, – сказала она. – Я боюсь и за тебя тоже.

– Нет, – хрипло сказал Уилл, – Не трать время на меня, Тесс.

Она не успела ответить, потому дверь библиотеки открылась и вошла Шарлотта. Она выглядела усталой и истощенной. Уилл быстро повернулся к ней.

– Как Джем? – спросил он.

– Он проснулся и может говорить, – сказала Шарлотта. – Молчаливые братья вернули его в стабильное состояние. У него прекратилось внутреннее кровотечение.

При упоминании о внутреннем кровотечении вид у Уилла был такой, словно он готов сейчас броситься с места. Тесса думала, что выглядит точно так же.

– Он может иметь посетителей, – продолжала Шарлотта, – На самом деле, он сам потребовал этого.

Уилл и Тесса переглянулись. Тесса знала, что они думают об одном и том же: кто будет его посетителем? Тесса была невестой Джема, но Уилл был его парабатаем, что само по себе было очень важным и священным. Когда Шарлотта заговорила, Уилл сделал шаг назад. Она звучала так, как будто устала от самых костей:

– Он зовет тебя, Уилл.

Уилл вздрогнул. Он бросил взгляд на Тессу.-Я..

Тесса не могла отрицать, что после слов Шарлотты она почувствовала всплеск удивления и ревности. Но она быстро отгородила от себя эти чувства. Она любила Джема достаточно, чтобы хотеть для него то, что он хотел для себя. У него были на то свои причины.

– Иди, – мягко сказала она, – Конечно, он хочет видеть тебя.

Уилл двинулся за Шарлоттой к двери. Но как только он прошел половину пут, он остановился, пересек комнату и подошел к Тессе.

– Тесса, – сказал он, – Не могла бы ты сделать кое-что для меня, пока я буду с Джемом?

Тесса посмотрела на него и сглотнула. Он был так близко. Очень близко: все линии, формы и углы лица Уилла заполнили ее поле зрение к тому моменту, как он заговорил.

– Да, конечно, – сказала она, – Что именно?

Кому: Эдмунду и Линетт Хэрондейл.

Равенскар Манор

Вест Ридинг, Йоркшир.

Дорогие Папа и Мама,

Я знаю, что поступила трусливо, когда ушла от вас рано утром до вашего пробуждения, оставив лишь одну записку. Я просто не могла бы смотреть на вас, зная, что я решаю сделать. И так же, я знаю, что я самая худшая из всех ваших непослушных дочерей.

Как я могу объяснить вам свое решение? Даже сейчас, оно кажется безумным. Каждый день безумнее предыдущего. Папа, вы были правы, когда говорили, что жизнь Сумеречного Охотника похожа на беспокойную мечту.

Сесилия перечеркнула все написанное пером, скомкала бумагу, и положила голову на стол.

Она начинала писать это письмо много раз, и до сих пор не пришла к версии, которая могла бы удовлетворить ее. Возможно, она не должна была это делать именно сейчас, пытаясь успокоить нервы, ведь она только что вернулась в Институт. Сейчас все беспокоились за Джема, да и Уилл едва ли заговорил с ней после того, как проверил ее раны в саду. Генри побежал к Шарлотте, Гидеон пошел у Габриэлю, и Сесилии пришлось подниматься одной по лестнице Института.

Она проскользнула в свою спальню, не потрудившись снять с себя свою одежду, и свернулась на мягкой кровати под балдахином. Поскольку она лежала среди теней, слыша слабые звуки Лондона, проходящего мимо снаружи, ее сердце сжало с внезапной, болезненной ностальгией.

Она думала о зеленых холмах Уэльса, ее матери и отце. И встав с кровати, натыкаясь подошла к столу, взяв ручку, бумагу и чернила, в поспешности окрасившие ее пальцы.

К ней до сих пор не пришли правильные слова. Она будто бы чувствовала кровью сожаление, и каждой порой своего тела одиночество. И все же она не смогла все это написать в правильной форме.

В этот момент раздался стук в дверь. Сесилия потянулась за книгой, лежащей на столе, открыла случайную страницу, как будто бы давно читала ее, и сказала:

– Входите.

Дверь распахнулась; это была Тесса, стоя нерешительно в дверном проеме. Она больше не носила свое испорченное подвенечное платье, а была в простом синем платье с ее двумя ожерельями, блестящими на ее шее: механический ангел и нефритовый кулон, который был ее свадебным подарком от Джема. Сесилия смотрела на Тессу любопытно.

Хотя обе девушки были дружны, они не были близки. Вокруг Тессы была определенная настороженность, Сесилия подозревала, что источником этой настороженности является она сама, хотя была не в состоянии доказать это. Сесилия знала, что Тесса могла изменять форму и превратиться в подобие какого-либо лица, и не могла избавиться от ощущения, что это противоестественно. Как вы можете знать чье-то истинное лицо, если они могут изменить его так же легко, как сменить платье?

– Да? – сказала Сесилия, – Мисс Грэй?

– Пожалуйста, называй меня Тессой, – сказала та, закрывая дверь за собой. Это был не первый раз, когда она просила Сесилию называть ее по имени, но из-за старой привычки, Сесилия никак не могла привыкнуть к этому, – Я пришла, чтобы узнать, как ты себя чувствуешь, и не нуждаешься ли ты в чем-нибудь.

– Ах. – сказала Сесилия с легким уколом разочарования. – У меня все в порядке.

Тесса прошла немного вперед. – Это – Большие надежды-?

– Да. – Сесилия не сказала, что видела, как Уилл читал это, и она взяла его, чтобы попытаться вникнуть в то, о чем он думает. До сих пор она была крайне растеряна. Пип был таким болезненным, а Эстелла такой ужасной, что ей хотелось встряхнуть ее.

– Эстелла, – сказала Тесса тихо. – До последнего часа своей жизни, вы не можете выбрать, но это остается частью характера, малой частью хорошего в вас и частью зла.

– Так ты запоминаешь отрывки из книг, как и Уилл? Или это просто любимая книга?

– У меня нет памяти Уилла. – сказала Тесса, пройдя еще немного вперед. – Или его руны памяти. Но я люблю эту книгу. – Ее серые глаза нашли лицо Сесилии.

– Почему ты все еще в этой одежде?

– Я думала пойти в тренировочную комнату, – сказала Сесилия. – Я поняла, что там мне думается лучше, и одни мысли не перебиваются другими.

– Больше тренировок? Сесилия, ты только что участвовала в сражении! – запротестовала Тесса. – Я знаю, что иногда недостаточно одного написания рун – прежде чем ты пойдешь на тренировку, мне следует позвать кого-то к тебе – Шарлотту или…

– Или Уилла? – выдавили Сесилия. – Если бы кто-то беспокоился, они бы уже пришли.

Тесса остановилась около кровати. – Ты не можешь думать, что Уилл не беспокоится за тебя.

– Его здесь нет, не так ли?

– Он послал меня, потому что он с Джемом – сказала Тесса, как будто это всё объясняло. Сесилия предположила, что так и есть. Она знала, что Уилл и Джем были не просто близкими друзьями, но и гораздо более того. Она читала о парабатаях в Кодексе, и знала, что такой связи не существовало между примитивными, что-то более близкое, чем братья, чем кровь. – Джем его парабатай. Он дал обет, что будет с ним в такие моменты.

– Он был бы там из-за обета или нет. Он был бы там из-за любого из вас. Но не для меня. чтобы посмотреть не нуждаюсь ли я в иратце.

– Сеси…, - начала Тесса. – Проклятие Уилла…

– Это не было настоящим проклятием!

– Ты знаешь, – сказала Тесса задумчиво, – В своем роде, оно было. Он считал, что никто не мог любить его, и что если он позволит им, это приведет к их смерти. Вот почему он оставил вас всех. Он оставил вас, чтобы держать в безопасности, и вот ты теперь с ним в безопасности. Он не может прийти и посмотреть на твои травмы, потому что для него это как если бы он сам нанес их.

– Я сама выбрала это. Жизнь Сумеречного охотника. И все это не только, чтобы быть с Уиллом.

– Я знаю это, – сказала Тесса. – Но я также сидела с Уиллом, когда он бредил из-за вампирской крови, задыхаясь святой водой, и я знаю имя, которое он называл. Это было твое имя.

Сесилия выглядела удивленной.

– Уилл звал меня?

– О, да. – Легкая улыбка коснулась края рта Тессы. – Он, конечно же, не сказал мне кто ты, когда я его спросила, и посмотрел на меня как на полубезумную… – она замолчала и отвернулась.

– Почему?

– Любопытство – произнесла Тесса, пожав плечами, несмотря на румянец на скулах. – Это моё главное искушение. В любом случае, он любит тебя. Я знаю, что с Уиллом все задом наперёд и вверх дном, но то, что его здесь нет, лишь ещё одно доказательство, того, как вы драгоценны для него. Он отталкивает всех, кого любит, и чем больше он вас любит, тем сильнее он будет стараться не показать это.

– Но нет никакого проклятия…

– Многолетние привычки быстро не исчезают, – сказала Тесса, и ее серые глаза были грустными. – Не делай ошибку, полагая, что он тебя не любит, так как он не играет в заботу, Сесилия. Ты можешь противостоять ему, если можешь, и требовать ответы, но не делай ошибки, отвернувшись от него, так как веришь в то, что он безнадежен. Потому что если ты сделаешь это, потом ты будешь сожалеть.

* * *

Кому: Членам Совета

От: Консула Джошуа Вайленда

Простите за задержку ответа, господа. Я хотел быть уверен, что не высказжу вам своё мнение в спешке, что мои слова будут обдуманы и аргументированы. Я боюсь, что не могу согласиться с вашими рекомендациями и принять Шарлотту Бранвелл, как своего приемника. Хотя она и обладает добрым сердцем, она слигком непостоянна, эмоциональная, пылкая и непокорная, чтобы занять должность консула. Как известно у представительниц прекрасного пола имеются свои слабые стороны, к сожалению она жертва их всех. Поэтому я не могу рекомендовать её. Я призываю вас рассмотреть ещё одну кандидатуру – моего племянника Джорджа Пенхаллоу, которому исполнится 25 в ноябре этого года, он прекрасный Сумеречный Охотник и честный молодой человек. Я считаю, что к него достаточно уверенности и силы характера, чтобы возглавить Сумеречных охотников в новом десятилетии.

Именем Разиэля,

Консул Джошуа Вайленд.

Глава 4. Быть мудрым и любить

Ведь быть разумным и влюбленным трудно

Ведь даже боги любят безрассудно!

Уильям Шекспир. Троил и Крессида

– Я думал, что ты, по крайней мере, сочинишь песню после всего случившегося, – сказал Джем.

Уилл удивленно посмотрел на своего парабатая. Джем, хоть и позвал Уилла, не был в хорошем расположении духа. Он спокойно сидел на краю кровати в чистой рубашке и штанах, при этом рубашка была свободной и делала его еще худощавей. На его ключицах были еще пятна от засохшей крови, как будто брутальное ожерелье.

– Сочинить песню о чем?

Рот Джема изогнулся.

– О нашей победе над червем? – спросил он. – После всех твоих шуточек…

– Последние несколько часов я не в настроении шутить, – сказал Уилл, его глаза метнулись на кровавые лохмотья, которые покрыли прикроватную тумбочку, потом на миску с розоватой жидкостью.

– Не переживай, Уилл! – сказал Джем. – Все суетятся надо мной, а я просто не выношу это; я позвал тебя, потому что – потому что, ты не стал бы. Ты заставляешь меня смеяться.

Уилл вскинул руки вверх. – так, ладно, – сказал он. – Как насчет этой?

– Поверь мне, я больше не тружусь напрасно,

Чтоб доказать, что демонический сифилис перекашивает мозг.

Так что жаль, что это не напрасно

То, что червь охваченный им был убит:

Поверить мне, должны вы соизволить.

Джем взорвался от смеха.

– Что ж это было ужасно.

– Это была импровизация!

– Уилл, есть такая вещь, как метрика стиха… – В один момент смех Джема обратился в новый приступ кашля. Уилл бросился вперед, когда Джем согнулся, его худые плечи вздымались. Кровь забрызгала все белое одеяло.

– Джем… – Рукой Джем указывал на шкатулку, лежащую на тумбочке. Уилл потянулся за ней; изысканно нарисованная на крыше женщина выливала воду из кувшина, была хорошо знакома ему. Он ненавидел ее. Он открыл шкатулку и остановился. То, что выглядело, как легкое напыление из серебристой сахарный пудры слегка покрывало деревянное дно. Возможно было больше, еще до того, как Безмолвный брат лечил Джема.; Уилл не знал. Он не знал, что должен хранить больше.

– Джем – произнес он подавленным голосом – это, что все?

Джем перестал кашлять. На его губах осталась кровь, а Уилл просто наблюдал, слишком потрясённый, чтобы двигаться, Джем поднял руку и рукавом вытер кровь с лица. Ткань мгновенно окрасилась алым. Он выглядел так, будто его лихорадило, его бледная кожа пылала, хотя он не проявлял никаких других признаков беспокойства.

– Уилл, – мягко сказал он.

– Два месяца назад… – начал Уилл, но понял что повысил голос, не без усилий сбавил тон. – Два месяца назад я купил достаточно Инь-Фень, его должно было хватить на год.

Во взгляде Джема была смесь вызова и тоски. – Я увеличил дозу.

– Увеличил? На сколько?

Теперь Джем не встречался с ним взглядом.

– Я принимаю в два, быть может в три раза больше.

– Но скорость, с которой ты принимаешь препарат связан с ухудшением здоровья, – сказал Уилл, и когда Джем ничего не ответил, голос Уилл повысился и дал трещину на одном единственном слове – Почему?

– Я не хочу жить неполноценной жизнью.

– Такими темпами ты не проживешь и половины оставшегося! – прокричал Уилл и глубоко вздохнул. Выражение лица Джема изменилось, и Уилл отшвырнул шкатулку обратно на тумбочку, пытаясь сдержать порыв и не ударить стену кулаком.

Джем сидел прямо со сверкающими глазами.

– Лучше полноценно жить, чем не умирать, – сказал он, – Посмотри на то, как ты живешь, Уилл. Ты горишь ярко, словно звезда. Когда я принимал маленькие дозы, то они помогали мне выживать, а не чувствовать себя хорошо. Небольшое увеличение дозы перед сражениями, возможно, давали мне немного больше энергии. Но все остальное в жизни было для меня серым.

– Ты изменил дозу сейчас? Это началось с момента помолвки? Это из-за Тесс?

– Ты не должен винить ее в этом. Это было мое решение. Она не знает об этом

– Она хочет, чтобы ты жил Джеймс.

– Я не буду жить! И Джем вскочил на ногах, его щеки покраснели, он был таким злым, каким Уилл его никогда не видел. – Я не буду жить, и я могу выбрать, быть лучшим для нее, чем я есть, гореть для нее так ярко, как я хочу, и в течение более короткого времени, чем обременять ее с кем-то только наполовину живим на более длительное время. Это мой выбор, Уильям, и ты не можешь ничего сделать для меня.

– Возможно могу. Я всегда был одним из тех, кто покупал тебе иньфен для тебя

Краски вернулись на лицо Джема. – Если ты не хочешь больше этого делать, то я куплю это сам. Я всегда был готов. Ты только сказал, что хотел быть тем, кто покупает это для меня. А так же вот это – Он сдернул кольцо семьи Кастарс и протянул Уиллу. – Возьми его.

Уилл посмотрел сначала на кольцо, а потом на лицо Джема. Через его ум прошли десятки ужасных слов или поступков, которые он мог бы сделать. Он не перестал быть тем, кем он был, когда думал, что проклят, так быстро. Он играл роль жестокого парня так долго, что притворство было у него на первом месте.

– Ты хочешь, чтобы на тебе женился? – спросил он наконец.

– Продай кольцо, – сказал Джем. – За деньги. Как я говорил, ты не должен был платить за мой наркотик. Я однажды заплатил за твой, как ты знаешь, и я помню то чувство. Это было не очень приятно.

Уилл вздрогнул и перевел взгляд на символ семьи Карстаирсов, который лежал в бледной, покрытой шрамами ладони Джема. Он протянул руку и спокойно закрыл ладонью кольцо.

– Когда ты стал таким безрассудным, а я таким осторожным? С каких пор я начал охранять тебя от тебя же самого? – его глаза начали искать лицо Джема, – Помоги мне понять тебя.

Джем стоял очень тихо. Затем сказал, – В начале, когда я понял, что влюбился в Тессу, я думал, что из-за любви мне становится лучше. У меня долго не было приступов. И когда я попросил ее выйти за меня замуж, я рассказал ей об этом. Что любовь исцеляет меня. После этого, когда возник новый приступ, я не мог ей рассказать об этом, чтобы она не подумала, что моя любовь к ней ослабла. Я принял больше наркотика, чтобы предотвратить новый приступ. Вскоре мне началось требоваться больше лекарства, чем раньше, чтобы просто быть на ногах в течение недели. Я не говорю о годах, Уилл. У меня нет даже месяцев. И я не хочу, чтобы Тесса узнала об этом. Пожалуйста, не рассказывай ей. Не только ради нее, но и ради меня.

Против своей воли Уилл начал понимать его; он бы тоже сделал все, подумал он, сказал бы любую ложь, взял бы на себя любой риск, чтобы Тесса любила его. Он сделал бы…

Почти все. Он никогда не смог бы предать Джема. Это единственная вещь, которую он не смог бы сделать. И сейчас Джем стоит рядом с ним, его руки лежат в руках Уилла, его глаза просят сострадания и понимания. И как Уилл мог не понимать его? Джем сейчас напомнил ему себя, стоящего в гостиной Магнуса, и умоляющего его отправить себя к демонам, а не жить час, или момент той жизни. которой он терпеть не мог.

– Что ж, раз ты умираешь во имя любви, тогда, – сказал наконец Уилл, и голос едва был слышим ему самому. – Умирай за любовь побыстрее. Есть вещи куда хуже, чтобы умереть.

Уилл отпустил руку Джема; Джем перевел вопрошающий взгляд от кольца к нему.

– Уилл…

– Я поеду к Уайтчепел, – сказал Уилл, – этой ночью. И привезу весь инь фэн, что есть, весь, что может тебе понадобится.

Джем покачал головой.

– Я не могу просить тебя делать что-либо, что идет вразрез с твоей совестью.

– Моя совесть… – прошептал Уилл, – Ты – моя совесть. И всегда ею был, Джеймс Карстаирс. Я сделаю это для тебя, но прежде возьму одно обещание.

– Какого рода обещание?

– Несколько лет назад ты попросил меня прекратить поиски лекарства для тебя, – сказал Уилл, – я хочу, чтобы ты освободил меня от этой просьбы. Освободи меня, чтобы хотя бы посмотреть. Освободи для поисков.

Джем посмотрел на него с некоторым удивлением.

– Что ж, когда я думаю, что прекрасно знаю тебя, ты снова меня удивляешь. Да, я освобожу тебя. Ищи. Делай, что должен. Я не могу сдерживать твои лучшие намерения – это будет только жестокостью – и если бы был на твоем месте, я сделал бы то же самое. Но ты знаешь это, не так ли?

– Знаю, – Уилл сделал шаг вперед. Он положил руки на плечи Джема, чувствуя их угловатость под своими ладонями, кости, как птичьи крылья.

– Это не пустые обещания, Джеймс. Поверь, нет никого, кто знал бы лучше, чем я, боль ложных надежд. Я буду искать. Если и есть что-то, что можно найти, я найду это. Но до тех пор, твоя жизнь принадлежит тебе и как ее прожить выбирай сам.

Невероятно, но Джем улыбнулся.

– Я знаю, – сказал он, – но очень любезно с твоей стороны напомнить это.

– Я ничто, если не сама любезность, – сказал Уилл. Его глаза изучали лицо Джема, знакомое, как свое собственное. – И проясним. Ты не оставишь меня. Не пока я жив.

Глаза Джема расширились, но он ничего не сказал. Нечего было говорить. Уилл опустил руки с плеч своего парабатая и повернулся к двери.

Сесилия стояла там же, где и днем раньше с ножом в правой руке. Она подняла его до уровня глаз и затем выпустила нож, позволяя ему лететь к цели. Он застрял в стене, в непосредственной близости от нарисованного круга.

Разговор с Тессой не успокоил ее нервы, а наоборот сделал хуже; она вдохнула, выбрасывая из головы огорчение из-за Тессы, которая заставила ее чувствовать себя едкой и тревожной. Как бы она не злилась на Уилла, она не могла понять, но чувствовала, что Тесса беспокоилась за него всем сердцем, и Сесилия хотела понять из-за чего. Как она могла защитить своего брата, когда не знала от чего его нужно защищать?

Извлеча нож, она подняла его до уровня плеч и вновь бросила. На сей раз он застрял еще дальше от круга, что заставило ее гневно вздохнуть.

Дата добавления: 2015-04-24