Лондон, 1873. 13 страница. Джем выглядел пораженным

Джем выглядел пораженным. – Мне так жаль, Уилл. Очень, очень жаль. Жаль, что я не знал-

Уилл плюхнулся в кресло. – Что бы ты сделал?-

“Я мог бы отменить помолвку – “

И разбить оба ваших сердца? Какую бы это принесло мне пользу? Вы так же дороги для меня, как и половина моей души, Джем. Я не смог бы быть счастливым, в то время как Вы были несчастливы. И Тесса – она любит тебя. Каким ужасным монстром я был бы, восхищаясь заставляя мучаться двух человек, которых я люблю больше всего в мире, мог ли я быть удовлетворен, зная, что, если Тесса не могла бы быть моей, она не смогла бы быть ничьей? ”

“Но ты – мой парабатай. Если ты страдаешь от боли, я хочу уменьшить ее…-

– Это-, - сказал Уилл, – это единственная вещь, которую ты не можешь сделать для меня удобной-

Джем покачал головой. – Но как я мог не заметить? Я говорил тебе, я увидел, что стены вокруг твоего сердца сломаны. Я думал…я думал, что я знал почему; я говорил тебе, я всегда знал, что ты нес бремя, и я знал, что ты пошел в гости к Магнусу. Я думал, что, возможно, вы использовали его магию, чтобы освободить тебя от воображаемой вины. Если бы я когда-либо знал, что это из-за Тессы, ты должен знать, Уилл, она бы никогда не узнала о моих чувствах. -

– Как ты мог так подумать? – Хотя Уилл был несчастен, он чувствовал себя свободно, как будто тяжелое бремя скинул с себя. – Я сделал все, что мог, чтобы скрывать и отрицать это. Ты…ты никогда не скрывал своих чувств. Оглядываясь назад, это ясно и просто, и все же я никогда не видел их. Я был удивлен, когда Тесса сказала мне, что вы были помолвлены. Ты всегда был источником в моей жизни таких хороших вещей, Джеймс. Я никогда не думал, что ты будешь источником боли, и таким образом, нет, я никогда не думал о твоих чувствах вообще. И именно поэтому я была так слеп –.

Джем закрыл глаза. На веках, похожих на пергамент, залегли тени. – Меня огорчает твоя боль-, сказал он. – Но я рад, что ты любишь её.-

– Ты рад?-

“Это все облегчает,” сказал Джем. “Чтобы попросить, тебя сделать то, что я хочу: чтобы ты оставил меня и пошел за Тессой. ”

– Сейчас? Вот так? -

Невероятно, но Джем улыбнулся. – Разве это не то, что ты делал, когда я поймал тебя за руку?-

– Но… Я не знал, что ты пришел в сознание. Это другое. Я не могу оставить тебя так, не один на один с тем, что должно…

Джем поднял руку, и на мгновение Уилл подумал, что он собирался взять руку Уилла, но вместо этого он схватился за материал рукава своего друга. – Ты – мой парабатай- сказал он. – Ты говорил, что я могу просить тебя обо всем-

– Но я поклялся остаться с тобой. ‘Если что-то кроме смерти не разлучит тебя и меня –’”

– Смерть разлучит нас-.

– Ты же знаешь, что слова клятвы из куда более длинного отрывка, – сказал Уилл. – Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдёшь, туда и я пойду.-

Джем закричал изо всех оставшихся у него сил.

– Ты не можешь идти туда, куда я иду! Не этого я хочу для тебя!

“И при этом я не могу уйти и оставить тебя умирать!”

Уилл сказал это, сказал слово, признавая возможность. Умереть.

– Кому еще можно доверить это? Глаза Джема были яркими, лихорадочными, почти дикими.

– Ты думаешь, я не знаю, что, если ты не отправишься за ней, то никто не пойдет? Ты думаешь, меня не убивает, то, что я не могу пойти сам или, по крайней мере, пойти с тобой? Он наклонился к Уиллу. Его кожа была такой же бледной, как матовое стекло абажура, и подобно лампе, свет, казалось, сияет через него из какого-то внутреннего источника. Он провел руками по одеялу.

– Возьми мои руки, Уилл.

Уилл тупо накрыл своими руками руки Джема. Он представил себе, как он почувствовал вспышку боли в руне парабатая на своей груди, как если бы он не знал и предупреждал его о приходе боли, боль настолько велика, он не мог себе представить, что он мог вынести это и выжить. Джем – мой великий грех, сказал он Магнусу, и это, сейчас, было наказание за это. Он думал, что потеря Тессы была его искуплением, он не думал о том, как это будет, когда он потеряет их обоих.

– Уилл- сказал Джем. – Все эти годы я пытался дать тебе то, что ты не мог себе дать –.

Руки Уилла сжались на руках Джема, которые были тонкими, как прутики. – И что же это?-

– Веру, – сказал Джем. – Что ты лучше, чем ты думал. Прощение, что не нужно всегда себя наказывать Я всегда любил тебя, Уилл, что бы ты не делал. И теперь мне нужно, чтобы ты сделал для меня то, чего я не могу сделать сам. Чтобы ты был моими глазами, когда у меня их не станет. Чтобы ты был моими руками, когда я не смогу использовать собственные. Чтобы ты был моим сердцем, когда мое перестанет биться.

– Нет- горячо сказал Уилл. – Нет, нет, нет. Не я буду это делать. Твои глаза будут видеть, руки будут чувствовать, сердце будет продолжать биться. -

“А если нет, Уилл?“

– Если бы я мог разорваться надвое, я бы сделал это – чтобы одна половина могла остаться с тобой, а другая половина последовала бы за Тессой –

– Половины тебя было бы недостаточно для нас обоих, – сказал Джем.

– Нет никого, кому я мог бы доверить пойти за ней, никого, кому хотелось отдать свою жизнь, как хотел бы я, чтобы спасти ее. Я бы попросил тебя осуществить эту миссию, даже если бы я не знал о твоих чувствах, но, будучи уверен, что ты ее любишь, как и я, – Уилл, я тебе доверяю больше всех, и верю в тебя больше всех, прежде всего, зная, что, как всегда, твое сердце является побратимом с моим в этом деле. Wo men shi jie bai xiong di – мы были больше, чем братья, Уилл. Соверши это путешествие, и ты сделаешь это не только для себя, но для нас обоих.

– Я не могу оставить тебя одного умирать- прошептал Уилл, зная, что проиграл; мужество покинуло его.

Джем коснулся руны парабатая на плече, через тонкую ткань ночной рубашки.

– Я не одинок, – сказал он. – Где бы мы ни находились, мы едины.

Уилл медленно поднялся на ноги. Он не мог поверить, что он делает, то, что он делает, но было ясно, что он должен, ясно как серебряный ободок вокруг черного глаза Джема.

– Если существует жизнь после этого, – сказал он, – позволь мне встретиться с тобой там, Джеймс Карстаирс.

Там будут другие жизни. Джем протянул руку, и на мгновение они пожали друг другу руки, как они делали это во время их ритуала парабатаев, потянувшись через одинаковые кольца огня, чтобы их пальцы переплелись друг с другом. “Мир как колесо, – сказал он. “Когда мы поднимаемся или падаем, мы делаем это вместе.

Уилл крепче сжал Джема за руку.

– Ну, тогда, – сказал он сдавленным голосом, – поскольку ты говоришь, что там будет другая жизнь для меня, давай молиться, чтобы я не сделал колоссальный беспорядок из нее, как я уже сделал это с одной.

Джем улыбнулся ему, той улыбкой, которая всегда, даже в мрачные для Уилла дни, его успокаивала.

– Я думаю, что для тебя есть надежда еще, Уилл Херондейл.

– Я попытаюсь узнать, что такое иметь надежду, если нет тебя, который мне всегда на неё указывал.

– Тесса, – сказал Джем. – Она знает отчаяние, также как и надежду. Вы можете научить друг друга. Найти ее, Уилл, и скажи ей, что я любил ее всегда. Благословение мое на все, что ценно, на вас обоих.

Их глаза встретились и остановились. Уилл не мог заставить себя сказать – до свидания- или сказать все, что угодно. Он только сжал руку Джема в последний раз и выпустил ее, а затем повернулся и вышел за дверь.

Лошади были в конюшне позади Института – территории Сирила в дневное время, куда остальные из них обычно не захаживали. Конюшня была когда-то приходским домом с неровными каменными полами, всегда тщательно подметёнными. Стойла выстроились вдоль стен, хотя заняты были всего два: одно Балиосом, второе – Ксантосом, оба часто спали, слегка помахивая хвостами на манер сказочных лошадок. Их кормушки были наполнены свежим сеном, а сияющая сбруя, развешенная вдоль стен, была отполирована до абсолютного совершенства. Уилл решил, что если он вернётся из своей миссии живым, то обязательно скажет Шарлотте, что Сирил превосходно выполняет свою работу.

Уилл разбудил Балиоса мягким шёпотом и вывел его из стойла. Он научился седлать лошадей, когда был ещё совсем мальчиком прежде, чем пришёл в Институт, поэтому он сейчас обдумывал, как он это сделает, подтянуть стремена, проверить седло с обеих сторон, тщательно закрепить подпругу под Балиосом.

В Институте он никому не оставил ни записки, ни сообщения. Джем скажет им, куда он ушёл. Уилл понял, что на этот раз слова, в которых он больше всего нуждался, и которые обычно так легко находил, куда-то разбежались. Он не вполне себе представлял, что, возможно, он прощается навсегда, поэтому просто прокручивал раз за разом, что упаковано в сумки: снаряжение, чистая рубашка и воротничок (кто знает, когда он может понадобиться, чтобы выглядеть как джентльмен?), два стеле, всё оружие, которое может пригодиться, хлеб, сыр, сушёные фрукты и деньги примитивных.

Когда Уилл закреплял подпругу, Балиос поднял голову и заржал. Уилл резко обернулся. Тоненькая женская фигурка стояла в дверном проёме конюшни. Пока Уилл её рассматривал, она подняла правую руки и в ней вспыхнул ведьмин свет, освещая её лицо.

Это была Сесилия, одетая в синий бархатный плащ, ее темные волосы свободно струились вдоль лица. Ее голые ноги выглядывали из-под подола плаща. Он выпрямился. – Cecси, что ты здесь делаешь?-

Она сделала шаг вперед, потом остановилась на пороге, глядя вниз на свои голые ноги. – Я могла бы спросить тебя о том же.-

– Мне нравится разговаривать с лошадьми ночью. Они – хорошая компания. А тебе не следует быть снаружи в ночной рубашке. В этих местах бродят Лайтвуды. -

– Очень смешно. Куда ты идешь, Уилл? Если собираешься искать инь фень, возьми меня с собой –.

– Я не собираюсь искать инь фень-

В её голубых глазах появилось понимание. – Ты отправляешься за Тессой. Ты собираешься в Кадар Идрис –.

Уилл кивнул.

– Возьми меня- сказала она. – Возьми меня с собой, Уилл.-

Уилл не мог на нее смотреть, он пошел взять удила и уздечку, хотя его руки дрожали, когда он взял их и повернулся к Балиосу. – Я не могу взять тебя с собой. Ты не можешь ездить на Ксантосе – у тебя нет подготовки – а обычная лошадь только замедлила бы наше путешествие-.

– Ту карету везут автоматы. Ты не можешь надеяться догнать их –

– А я и не надеюсь. Балиос, возможно, и самый быстрый конь в Англии, но он должен отдыхать и спать. Я уже смирился с этим. Я не догоню Тессу на дороге. Я могу только надеяться, что приду в Кадар Идриса не слишком поздно. -

– Тогда позволь мне ехать с тобой и не волнуйся, если ты опередишь меня-

– Будьте разумной, Cecси!-

– Разумной? – вспыхнула она. – Всё, что я понимаю, так это то, что мой брат снова меня покидает! Это длилось годы, Уилл! Годы и я приехала в Лондон, чтобы найти тебя, и теперь, когда мы снова вместе, ты уезжаешь!

Балиос беспокойно зашевелился, когда Уилл положил ему в рот удила и просовывал уздечку, чтобы закрепить её над головой. Балиос не любил крики. Уилл успокаивающе положил руку ему на шею.

– Уилл-. В голосе Сесилии прозвучала угроза. – Посмотри на меня, или я пойду и разбужу всех и остановлю тебя, клянусь, что так и сделаю-.

Уилл прислонился головой к шее лошади и закрыл глаза. Он чувствовал запах сена и лошадей, и ткани, и пота, и немного сладкого запаха дыма, который все еще цеплялся за его одежду, от огня из комнаты Джема.

– Сесили, – сказал он.

– Мне нужно знать, что ты здесь и в безопасности на сколько это возможно, иначе я не смогу уехать. Я не могу бояться за Тессу впереди на дороге, и за тебя позади меня, страх сломает меня. Уже слишком много тех, кого я люблю, в опасности.

Наступило долгое молчание. Уилл мог слышать, как бьется сердце Балиоса под его ухом, но ничего больше. Он гадал, если Сесили ушла, ушла, прежде, чем заговорил, возможно, чтобы разбудить домашних. Он поднял голову.

Но нет, Сесили все еще стояла там, где она была с колдовским огнем в ее руке.

– Тесса сказала, что ты позвал меня как-то раз, – сказала она. – Когда ты был болен… Почему меня, Уилл?

– Сесили. Слово было мягким выдохом.

– За годы ты была моим – моим талисманом. Я думал, что я убил Эллу. Я покинул Уэльс, чтобы уберечь тебя. Пока я мог представить, что вы процветаете и счастливы и в порядке, это стоило боли разлуки по тебе, маме и отцу.

– Я никогда не понимала, почему ты ушел, – ответила Сесили. И я думала, что Сумеречные охотники монстры. Я не могла понять, почему ты пришел сюда, и я думала – я всегда считала, – что, когда я буду достаточно взрослой, я бы приехала, и притворилась, что я хотела быть сама стать Сумеречным охотником, пока я не смогу убедить тебя вернуться домой. Когда я узнала о проклятии, я не знала, что теперь и думать. Я поняла, зачем ты пришел, но не почему ты остался.

– Джем-

– Но даже если он умрет, – сказала она, и он вздрогнул, – ты не вернешься домой к маме и папе, не так ли? Ты целиком и полностью Сумеречный охотник. Каким отец никогда не был. Вот почему ты так упрямился, чтобы написать им. Ты не знаешь, как попросить у них прощения и сказать, что ты не вернешься домой.

– Я не могу вернуться домой, Сесилия и это больше не мой дом. Я – Сумеречный Охотник. Это у меня в крови. -

– Ты знаешь, что я твоя сестра, не так ли? – Сказала она. – Это и в моей крови тоже-

– Ты сказала, что притворялась. Мгновение он изучал ее лицо, затем медленно произнес: – Но ты не притворялась, верно? Я видел тебя, как ты тренировалась, как сражалась. Ты почувствуешь это, как почувствовал я. Как-будто пол института является первой, по-настоящему твердой почвой под ногами. Как если бы ты нашла место, которому принадлежишь. Ты – сумеречный охотник.

Сесилия ничего не сказала.

Уилл почувствовал, как его рот изгибается в кривой усмешке. – Я рад, – сказал он. – Рад, что будет Herondale в институте, даже если я… ”

– Даже если ты не вернёшься? Уилл, позволь мне пойти с тобой, позволь мне помочь тебе-

– Нет, Сесили. Разве не достаточно того, что я принимаю, что ты выбираешь эту жизнь, жизнь, полную борьбы и опасностей, хотя я всегда хотел большей безопасности для тебя? Нет, я не могу позволить тебе пойти со мной, даже если ты возненавидишь меня за это.

Сесили вздохнула. – Не так драматично, Уилл. Всегда ли ты должен настаивать, что люди тебя ненавидят, когда это очевидно не так?

– Я драматичный, – сказал Уилл. Если бы я не был Сумеречным охотником, у меня бы было будущее на сцене. Я не сомневаюсь, что был бы встречен бурными аплодисментами.

Сесили не нашла это забавным. Уилл полагал, что не может ее винить. “Я не заинтересована твоим исполнением, Гамлет, – сказала она. – Если ты не позволишь мне пойти с тобой, то обещай мне, что, если ты пойдешь сейчас – обещай, что ты вернешься?

– Я не могу обещать этого- сказал Уилл. – Но если я смогу вернуться к тебе, я это сделаю. А если я вернусь, я напишу матери и отцу. Это я могу обещать. -

– Нет, – сказал Сесили. – Никаких писем. Обещай мне, что если ты вернешься, ты отправишься к маме и папе со мной, и скажешь им, почему ты ушел, и что ты не винишь их, и что ты любишь их по-прежнему. Я не прошу тебя поехать домой, чтобы остаться. Ни ты, ни я никогда не сможем вернуться домой, чтобы остаться, но, чтобы немного их успокоить будет достаточно. Не говори мне, что это против правил, Уилл, потому что я слишком хорошо знаю, что тебе нравится их нарушать.

– Видишь? – спросил Уилл. – Ты все-таки немного знаешь своего брата после всего. Я даю тебе слово, что, если все эти условия будут выполнены, я сделаю, как ты просишь.

Ее плечи и лицо расслабились. Она казалась маленькой и беззащитной с ее проходящим гневом, хотя он знал, что она такой не была.

– И Сеси, – тихо сказал он, – прежде чем я уйду, я хочу дать тебе еще одну вещь.”

Он сунул руку под рубашку и поднял над головой ожерелье, которое Магнус дал ему. Оно качнулось, мерцая насыщенным рубиново-красным в тусклом свете конюшни.

– Твоё женское ожерелье? – спросила Сесилия. – Ну, признаюсь, оно тебе не идёт.-

Он шагнул к Сесили и опустил сверкающую цепь на ее темную голову. Рубин упал к ее горлу, как если бы оно было сделано для нее. Она смотрела на него серьезными глазами.

– Носи его всегда. Оно предупредит тебя, когда демоны будут рядом, – сказал Уилл. Оно поможет сохранить тебя в безопасности, которой я хочу для тебя, и поможет тебе стать воином, которым ты хочешь стать.

Она положила руку на его щеку.

– Береги себя, Уилл. Я буду скучать по тебе.

– А я по тебе, – сказал он. Не глядя на нее, он повернулся к Балиосу и вскарабкался в седло. Она отступила назад, когда он пришпорил лошадь к двери конюшни и, наклонив голову против ветра, галопом поскакал в ночь.

Вырываясь из снов о крови и металлических чудовищах, Тесса проснулась, дыша с трудом.

Она лежала, согнувшись, как ребенок на сиденье большой кареты, окна которой были полностью закрыты толстыми бархатными шторами. Сиденье было жестким и неудобным, с пружинами, норовящими проткнуть ее бока через материал ее платья, которое само было порвано и покрыто пятнами. Ее волосы упали и повисли вялыми прядями около ее лица. Напротив нее, сжавшись в противоположном углу кареты, сидела неподвижная фигура, в полностью покрытом густой черной шерстью дорожном плаще, ее капюшон был низко опущен. Больше никого в карете не было.

Тесса попытался подняться, борясь с приступом головокружения и тошноты. Она положила руки на живот и попыталась глубоко вздохнуть, но зловонный воздух внутри кареты мало что сделал, чтобы успокоить желудок. Она прижала руки к груди, чувствуя, как пот стекает за лиф ее платья.

– Ты же не собираешься болеть, не так ли? – Спросил хриплый голос. – У хлороформа есть такой побочный эффект, иногда.

Лицо под капюшоном скрипнуло к ней, и Тесса увидела лицо миссис Блэк. Она была слишком потрясена на ступеньках института, чтобы действительно изучить лицо ее прежней тюремщицы, но теперь, когда она видела его вблизи, она вздрогнула. Кожа имела зеленоватый оттенок, глаза были испещрены черными прожилками, губы обвисли, показывая серый язык.

– Куда вы меня везете? – потребовала Тесса. Это было первой вещью, о которой спрашивали героини готических романов, когда их похищали, и это всегда раздражало ее, но теперь она поняла, что в этом на самом деле был смысл. В этой ситуации первое, что вы хотели знать, куда тебя везут.

– К Мортмейну- сказала миссис Блэк. – И это вся информация, которую ты от меня получишь, девочка. Мне дали строгие инструкции –.

Не было ничего, чего Тесса не ожидала, но это сжало ее грудь и перехватило дыхание в любом случае. Повинуясь порыву, она уклонилась от миссис Блэк и отдернула занавеску на ее окне.

Снаружи было темно, с наполовину скрытой луной. Местность была холмистой и угловатой, без крупинки света было видно, что здесь поселок. Черные груды камней, усеянных по земле. Тесса потянула, так незаметно, как только она могла, за ручку двери и проверила ее; она была заперта.

“Не беспокойся,” сказала Темная Сестра. “Ты не сможешь открыть дверь, и если бы ты сбежала, я поймал бы тебя. Сейчас я намного быстрее, чем ты помнишь.”

– Вот, значит, как Вы исчезли на лестнице? – потребовала Тесса. Тогда в Институте?

Миссис Блэк снисходительно улыбнулась. Исчезла для Ваших глаз. Я всего лишь быстро двинулась, а потом вернулась. Мортмейн дал мне этот дар.”

– Вот почему вы делаете это? – Тесса сплюнула. Благодарность Мормейну? Он никогда не думал о вас. Он послал Джема и Уилла, чтобы убить вас, когда он думал, что Вы собираетесь встать у него на пути.

Как только она произнесла имена Джема и Уилла, она побелела от воспоминаний. Она была похищена в то время как Сумеречные охотники отчаянно сражаясь за свою жизнь на ступенях Института. Продержались ли они против автоматов? Были ли у них были раненные, или, не дай Бог, убитые? Но, конечно, она будет знать, сможет почувствовать, если что-то подобное случилось с Джемом или Уиллом? Она ощущала их обоих так, как кусочки своего сердца.

– Нет, – сказала миссис Блэк. Чтобы ответить на этот вопрос в ваших глазах, Вы бы не знали, если кто-либо из них погиб, те двое симпатичных Сумеречных охотника, которые Вам так сильно нравятся. Так люди всегда представляют, но не существует магических уз, как связь парабатаев, это всего лишь причудливая фантазия. Когда я уходила, они сражались за свои жизни.

– Она улыбнулась, и ее зубы вспыхнули, металлические в полумраке. Если бы я не имела указаний от Мортмейна привезти вас к нему живой и невредимой, я бы оставила тебя там, где бы тебя нарезали соломкой.

“Почему он хочет, чтобы вы доставили меня ему целой?-

– Вы и ваши вопросы. Я почти забыла о том, как раздражающе это было. Есть некая информация, которую он хочет, и только вы можете предоставить ее ему. И он все еще хочет жениться на тебе. Тем он глупее. Дьявол его забери, вот, что я думаю; Я получу от него, то что хочу и уйду.

– Нет ничего, из того что я знаю, что могло бы заинтересовать Мортмейна!

Миссис Блэк фыркнула.

– Вы так молоды и глупы. Вы не человек, Мисс Грей, и существует малая вероятность, что Вы понимаете, на что Вы способны. Мы могли бы научить Вас большему, но Вы были непокорны. Вы найдете Мортмейна менее снисходительным наставником.

– Снисходительны? – огрызнулась Тесса. – Вы били меня до крови.

– Есть вещи и похуже, чем физическая боль, мисс Грей. У Мортмейна мало сострадания -

– Точно-. Тесса наклонилась вперед, ее механический ангел ускорил свое биение под лифом ее платья. “Почему вы делаете то, что он просит? Вы знаете, что не можете доверять ему, вы знаете, что он с радостью бы уничтожил вас…-

– Мне нужно то, что он может дать мне, – сказала миссис Блэк. – И я буду делать то, что я должна делать, чтобы получить это.-

– И что же это? – спросила Тесса.

Она услышала, как г-жа Блэк рассмеялась, а затем Темная Сестра откинула капюшон и открепила воротник своего плаща.

Тесса читал в книгах по истории о головах на пиках вдоль Лондонского моста, но она никогда не представлял себе, как ужасающие это будет выглядеть. Очевидно, что разложение миссис Блэк, после того, как ее голову отрубили, не остановилось, рваная серая кожа свисала вниз вокруг металлического гвоздя, который пронзил ее череп. У нее не было тела, только гладкий столб металла, из которого торчали две костлявые шарнирные руки. Серые лайковые перчатки, покрывающие какой-то вид рук, выпирали с концов и добавили последнее жуткое прикосновение.

Тесса закричала.

Глава 12. Призраки на дороге

О, столь прекрасная, сколь дружелюбная! Скажи мне,

Слишком сильно любить в раю – преступленье?

Иметь сердце нежное или твердое слишком,

Играть роль любовницы иль страдать католицизмом?

Неужто нет возражденья яркого в небе,

Для великих мыслителей или умерших с честью?

– Александр Поуп, – Элегия памяти несчастной леди-

Уилл стоял на гребне невысокого холма, сжав руки в карманах, нетерпеливо оглядывая безмятежную сельскую местность Бедфордшира.

От Лондона до Великой северной дороги он скакал во весь опор, со всей скоростью, на которую он и Балиос были способны. Поскольку он выехал незадолго до рассвета, улицы на пути через Излингтон, Холлоуэй и Хайгейт были практически пусты. Он встретил несколько телег уличных торговцев и одного или двух пешеходов. Больше же ничего не привлекло его внимание. А поскольку Балиос не уставал так, как обычные лошади, Уилл скоро был за пределами Барнета и смог припустить галопом через Саюз Маймс и Лондон-Колни.

Уилл любил скакать галопом – плашмя на спине лошади, с ветром в волосах, и копыта Балиоса взрывают дорогу под ним. Теперь, когда он покинул Лондон, он почувствовал одновременно разрывающую боль и странную свободу. Было странно чувствовать и то, и другое одновременно, но он ничего не мог с этим поделать. Рядом с Колни были пруды; он остановился набрать воды для Балиоса, прежде чем пуститься в дальнейший путь.

Сейчас, почти в тридцати милях к северу от Лондона, он не мог вспомнить путь, по которому он приехал в Институт несколько лет назад. Он проехал на одной из лошадей его отца часть пути от Уэльса, но продал ее в Стаффордшире, когда он осознал, что у него не было денег на дорожные пошлины. Теперь он знал, что он получил очень низкую цену, ему потребовались усилия, чтобы попрощаться с Hengroen, лошадью, на которой он учился верховой езде, и еще больше усилий, чтобы с трудом пройти остальные мили до Лондона пешком. К тому времени, когда он попал в Институт, его ноги были окровавлены и его руки тоже, когда он упал по дороге и ободрал их.

Он посмотрел на свои руки с воспоминанием о тех руках, возложенных на его. Тонкие руки с длинными пальцами – у всех Херондейлов такие. Джем всегда говорил, что стыдно не иметь даже малости музыкального таланта, потому как его руки могли играть на фортепиано. Мысль о Джеме пронзила как укол иглы; Уилл прогнал воспоминание и снова повернулся к Балиосу. Он остановился здесь не только из-за воды для лошади, но и покормить его горстью овса – хорошо для скорости и выносливости – и дать ему отдохнуть. Он часто слышал о кавалерии, которая скакала на лошадях, пока они не умирали, но даже с отчаянием, с каким он хотел добраться до Тессы, он представить себе не мог сделать что-то настолько жесткое.

Там была пробка; повозки на дороге, ломовые лошади вагонами пивоваренного завода, молочные фургоны, даже странный автобус на конной тяге. В самом деле, разве все эти люди должны быть здесь в середине среды, загромождая дороги? По крайней мере, не было никаких разбойников; железные дороги, платные дороги, и надлежащая полиция положила конец разбойникам десятилетия назад. Уиллу бы очень не хотелось тратить время, убивая кого-либо.

Он обогнул Сент- Олбанс, не утруждая себя остановкой на обед, он торопился успеть до улицы Вотлинг – древней Римской дороги, которая теперь разделена по Роксетер, с одной стороны пересекая Шотландию и с другой, разрезая Англию в порту Холихед в Уэльсе. Там были призраки на дороге – Уилл уловил шепот старого Англо-саксонского на ветру, называя дорогу W?celinga Str?t, и говоря о последнем бое войск Бодичи, которые были разбиты римлянами на этой дороге много лет назад.

Теперь, с руками в карманах, глядя на сельскую местность – было уже три часа, и небо уже начало темнеть, что означало, что Уиллу скоро придется подумать о ночлеге, и найти гостиницу, чтобы остановиться, дать отдохнуть своему коню, и поспать – он не мог вспомнить, когда он сказал Тессе, что Бодичи доказали, что женщины могут быть воинами тоже. Он не сказал ей тогда, что он читал ее письма, что он уже любил воина в ее душе, скрытого за этими спокойными серыми глазами.

Он вспомнил сон, который он видел уже, голубое небо и Тесса, сидящая рядом с ним на зеленом холме. Ты всегда будешь первой в моем сердце. Лютая ярость расцвела в его душе. Как смеет Мортмейн прикоснуться к ней. Она была одной из них. Она не принадлежала Уиллу – она была слишком сама по себе, чтобы принадлежать кому-либо, даже Джему, но она принадлежала к ним, и он безмолвно проклял Консула за то, что он этого не видит.

Он должен найти ее. Он должен найти ее и вернуть ее домой, даже если она никогда не любила его, все было бы в порядке, он бы сделал это для нее, и для себя. Он повернулся к Балиосу, который злобно смотрел на него. Уилл вскарабкался в седло.

– Пошли, старина, – сказал он. – Солнце садится, и мы должны добраться до деревни Хоклифф к наступлению ночи, потому похоже, что пойдет дождь. Он вонзил каблуки в бока лошади, и Балиос, как если бы он понял слова всадника, взлетел с места как выстрел.

– Он отправился в Уэльс один? – потребовала Шарлотта. – Как ты мог позволить ему сделать что-то такое – такое глупое?-

Магнус пожал плечами.

– Это не моя обязанность на данный момент, и никогда не будет моей обязанностью, управлять своенравным Сумеречным охотником. В самом деле, я не знаю в чем я виноват. Я провел ночь в библиотеке, ожидая, что Уилл придет и расскажет мне, чего он никогда не делал. В конце концов я заснул в разделе Бешенство и Ликантропия. Вулси может при случае укусить и я этим обеспокоен.

Никто не отреагировал на эту информацию, хотя Шарлотта выглядела еще более расстроенной, чем когда-либо. Это был спокойный завтрак как это бывало, с некоторыми отсутствующими за столом. В отсутствии Уилла не было ничего удивительного. Они предположили, что он был у парабатая. Так оно и было, пока Сирил не ворвался, запыхавшийся и взволнованный, чтобы сообщить, что Балиос исчез из его стойла и сигнал тревоги был поднят.

Обыск Института привел к Магнусу Бейну, спящему в углу библиотеки. Шарлотта потрясла его, чтобы разбудить. На вопрос, куда мог отправиться Уилл, Магнус ответил вполне откровенно, что он полагает, что Уилл уже уехал в Уэльс, с целью узнать местонахождение Тессы и вернуть ее обратно в институт, то ли хитростью, то ли силой. Эта информация, к его удивлению, бросила Шарлотту в панику, и она созвала совещание в библиотеке, на которое всем Сумеречным охотникам Института, исключая Джема, было приказано явиться – даже Гидеону, который пришел, прихрамывая и тяжело опираясь на палку.

– Кто-нибудь знает, когда ушел Уилл? – требовательно спросила Шарлотта, стоя во главе длинного стола, вокруг которого сидели остальные.

Сесилия, скромно сложив руки перед собой, вдруг очень заинтересовалась узором ковра.

Дата добавления: 2015-04-24