Эдвин Лефевр 17 страница

В словарное определение термина «манипуляция» входит корнер. Но корнер может быть достигнут в результате как манипуляций, так и конкурентных закупок. Примером последнего является корнер акций Северной Тихоокеанской железной дороги, возникший 9 мая 1901 года. К нему никто не стремился, и, кстати говоря, из-за него все участники потеряли и в деньгах и в престиже. Он возник вполне самопроизвольно.

Строго говоря, среди знаменитых корнеров было очень мало таких, которые бы принесли выгоду своим создателям. Оба гарлемских корнера, организованных коммодором Вандербильтом, принесли большие деньги, но старик заслужил эти миллионы, которые он сумел выбить из вороватых и нечистоплотных членов городских советов, пытавшихся его обставить. Джей Голд, с другой стороны, остался в проигрыше со своим северо-западным корнером. Дьякон С. В. Уайт сделал миллионы на своем корнере с акциями компании «Лакавонна», а Джим Кин потерял миллион в сделке с акциями дороги «Ганнибал и Святой Джо». Нужно понимать, что финансовый успех любого корнера требует, чтобы накопленные активы были проданы по более высокой цене, а для этого нужен достаточно сильный спрос, что бывает далеко не всегда.

Меня когда-то занимал вопрос, почему полвека назад корнеры были так популярны среди крупных биржевиков. Это были очень талантливые и опытные люди, обладавшие широким кругозором и не склонные по-детски верить в человеколюбие своих коллег. При этом они с поразительной регулярностью позволяли себя нагреть. Знающий старый брокер как-то объяснил мне, что в 1860-х и 1870-х годах предметом честолюбивых мечтаний всех крупных биржевиков было организовать корнер. Во многих случаях это было просто делом чести и тщеславия, в других - мести и сведения личных счетов. В любом случае иметь репутацию мужчины, который подмял под себя рынок тех или иных акций, было признанием его ума, крутизны и умения играть по-крупному. Такой человек получал право на уважение. Он принимал восхваления окружающих как нечто должное. Создателей корнеров привлекало нечто существенно большее, чем деньги. Таким способом хладнокровные биржевики добивались самоутверждения.

В те дни среди биржевиков сожрать ближнего считалось делом приятным и радостным. Я уже отмечал, что мне не раз удавалось избегать ловушек не благодаря мистическому умению слышать внутренний голос биржевого телеграфа, а потому, что я могу определить момент, когда характер скупки акций изменяется, и тут я сразу перестаю играть на понижение. Это знание я получаю с помощью простых испытаний рынка, которые, скорее всего, использовали и в старину. Старина Даниил Дрю достаточно регулярно выжимал деньги из зеленых игроков, заставляя их сильно переплачивать за акции Эри, которые они ему же сбывали без покрытия. Точно то же самое, и на тех же акциях Эри, с ним проделал коммодор Вандербильт, и, когда Дрю запросил пощады, коммодор глумливо процитировал ему собственное, Великого Медведя, бессмертное двустишие:

Кто продает не свое, вот те и ну,

Либо сам выкупает, либо идет в тюрьму.

Уолл-стрит очень мало помнит о биржевике, который более тридцати лет был одним из столпов биржи. Чуть ли не самым вечным итогом его жизни стало выражение «разводнение акций».

Эдисон Г. Джером весной 1863 года был признан руководителем биржевого совета. Мне говорили, что его рекомендации - что, когда и как покупать или продавать - считались столь же надежными, как счет в банке. По любому счету он был выдающимся биржевиком и заработал миллионы. Его щедрость граничила с расточительностью, и люди биржи в нем души не чаяли - до тех пор, пока Генри Кип, известный как Уильям Молчун, не выжал из него все миллионы на корнере с акциями Старой Южной железной дороги. Этот Кип, кстати, был шурином губернатора Росуэлла П. Флауера.

В старину манипулирование в ходе организации корнера сводилось преимущественно к тому, чтобы скрыть свое намерение скупить большинство акций от тех, кого заманивали в продажу без покрытия. Так что главной целью здесь были коллеги биржевики, а не посторонняя публика, которая избегает участия в продаже без покрытия. Причины, побуждавшие этих искушенных профессионалов играть на понижение, были совершенно теми же, что и в наши дни. Если не считать продаж вероломных городских политиканов, попавшихся в гарлемский корнер коммодора Вандербильта, все остальные известные мне случаи продажи акций без покрытия имели причиной завышенные цены. Причем цену они считали завышенной только потому, что никогда прежде эти акции не стоили так дорого, а если цена слишком высока, чтобы покупать акции, значит, она в самый раз, чтобы их продавать. Звучит чертовски современно. Все они думали о цене, а коммодор думал о ценности! Ветераны биржи рассказывали мне, что, когда в те времена хотели подчеркнуть крайнюю нищету кого-либо, люди говорили: «Он продает Гарлем!»

Много лет назад мне случилось разговаривать с бывшим брокером Джея Голда. Он клялся и божился, что мистер Голд был не только на редкость своеобразным человеком - это о нем Даниил Дрю с чувством потаенного ужаса заметил: «Его прикосновение несет смерть!», но он был на две головы выше всех других манипуляторов. Нужно было быть настоящим финансовым колдуном, чтобы делать то, что делал он, и здесь не может быть никаких сомнений. Даже сквозь толщу лет я, знающий о нем только понаслышке, ясно понимаю, что у него был дар приспосабливаться к новым условиям, а это ценное и редкое свойство. Он с легкостью менял свои методы нападения и защиты, потому что его больше интересовала собственность, а не спекуляция акциями. Он был скорее инвестором, а не спекулянтом. Он одним из первых понял, что действительно большие деньги дает владение железными дорогами, а не прокручивание их ценных бумаг на бирже. Естественно, он использовал рынок акций. Но мне кажется, что он делал это только потому, что это был самый легкий и быстрый путь к легким и быстрым миллионам, а ему постоянно было нужно много миллионов. Это так же как с Коллисом П. Хантингтоном, который всегда был в стесненных обстоятельствах, потому что ему всегда было нужно на двадцать-тридцать миллионов больше, чем соглашались дать банкиры. Иметь великую цель и не иметь денег - это сердечная тоска, но с деньгами - это возможность великих свершений. А это уже власть. Власть приносит деньги, и могущество растет, и это открывает путь к новым свершениям. И так далее, и так далее.

К манипулированию прибегали, естественно, и фигуры не столь крупные и величественные. И таких было в изобилии. Помню историю о нравах и манерах начала 1860-х годов, которую мне рассказал как-то старый брокер.

- Впервые я повидал Уолл-стрит еще в детстве. У моего отца там были дела, и он по каким-то причинам взял меня с собой. Мы спустились вниз по Бродвею и свернули на Уолл-стрит. Когда мы дошли по Уолл-стрит до угла с улицей Нассау, кажется, до того угла, где теперь стоит здание Банковской трастовой компании, я увидел толпу, следовавшую за двумя мужчинами. Первый из них, пытаясь выглядеть невозмутимым, двигался на восток. За ним двигался другой, с разгоряченным покрасневшим лицом, размахивая рукой, в которой он держал шляпу, а другой, с направленным в небо указательным пальцем, потрясал над головой. Его голос мог бы перекрыть любой оркестр: «Шейлок! [Шейлок - имя безжалостного ростовщика у Шекспира.] Шейлок! Что стоят деньги? Шейлок!» Из окон вдоль улицы свешивались головы любопытных. В те дни еще не было небоскребов, но я был уверен, что зеваки со второго и третьего этажей вот-вот свалятся на землю. Отец спросил у кого-то, в чем дело, и ему что-то, чего я не расслышал, ответили. Все мое внимание было направлено на то, чтобы не выпустить руку отца и не потеряться в толпе. Толпа все увеличивалась, как всегда бывает с уличной толпой во время скандалов, и мне было крайне неуютно. Со всех сторон спешили насладиться зрелищем люди с горящими от любопытства глазами. Когда мы наконец выбрались из толкучки, отец объяснил мне, что тот, кто выкрикивал «Шейлок!», был такой-то. Я забыл имя, но помню, что это был крупнейший биржевик того времени, который умудрялся выигрывать - и терять - больше денег, чем любой другой человек на Уолл-стрит, за исключением Якова Литтла. Я запомнил имя мистера Литтла [Литтл - по-английски «маленький, малыш».], потому что мне показалось забавным, что так зовут довольно крупного мужчину. Другой мужчина, которого называли Шейлок, тоже был знаменитым дельцом. Его имени я не помню. Но помню, что он был длинный, худой и очень бледный. В те дни был такой трюк с деньгами. Собиралась компания деляг и запирала деньги, то есть они брали их взаймы, чтобы затруднить всем остальным в торговом зале биржи доступ к кредитным деньгам. Они просто брали в долг и получали счет. Деньги они на самом деле даже не получали на руки и никуда не вкладывали. Конечно, это были не очень честные финты, все эти махинации.

Я согласился со стариком. Такого рода махинациями в наше время уже не занимаются.

Глава 20

Мне самому не довелось быть знакомым ни с одним из великих манипуляторов, о которых до сих пор судачат на Уолл-стрит. Я говорю не о лидерах биржи, а о манипуляторах. Все они сошли со сцены еще до меня, хотя, когда я впервые явился в Нью-Йорк, Джеймс Р. Кин, величайший из них, был еще активен. Но я тогда был еще просто юнцом, который думал только о том, как повторить в почтенной брокерской конторе свой успех, которого я добился в игорных притонах своего родного города. К тому же в то время Кин был занят акциями «Юнайтед стейтс стил» - настоящий шедевр в ряду его манипуляций, а у меня еще не было ни опыта, ни знаний, ни понимания роли и значения манипуляций, да, вообще говоря, меня тогда все это мало интересовало. Думаю, что в то время я должен был представлять себе это дело как своего рода благообразно завуалированную игру в наперсток, вульгарной формой которой были трюки, которые пытались со мной разыгрывать в игорных домах. Все, что мне приходилось слышать об этом позднее, большей частью представляло собой смесь предположений и догадок, но без малейших признаков разумного анализа.

Многие из хорошо знавших его говорили мне, что Кин был самым крутым и блестящим среди всех биржевиков, когда-либо работавших на Уолл-стрит. Такая оценка многого стоит, потому что эта улица видала великих торговцев. Сейчас их имена совершенно забыты, но когда-то они царили - халифы на час! Из тьмы неизвестности их поднимала в зенит финансовой славы лента биржевого телеграфа, но эта полоска бумаги была недостаточно прочной опорой, чтобы они могли продержаться наверху достаточно долго и запечатлеться в исторических хрониках. Как бы то ни было, Кин был лучшим манипулятором своих дней, и это были долгие и восхитительные дни.

Свое знание игры, опыт и талант он использовал, к примеру, продавая свои услуги братьям Хавмайер, по заказу которых он создал рынок сахарных акций. Видимо, он перед тем потерпел неудачу, иначе бы он смог играть на собственные деньги, а он был азартный игрок! В этот раз ему повезло. Сахарные акции стали фаворитами торгов, и продавать их было легко. После этого успеха его стали время от времени приглашать для управления пулами. Мне рассказывали, что в таких операциях он никогда не просил и не принимал гонорара; он платил за акции наравне с другими членами пула. При этом он целиком отвечал за поведение акций на рынке. Его часто обвиняли в вероломстве, причем обвинения приходили с обеих сторон. Его вражда с кликой Уитни-Райана имела причиной как раз такие обвинения. Манипулятору легко попасть в ситуацию, когда его партнеры перестают ему верить. Они не способны видеть ситуацию его глазами. Это я знаю по собственному опыту.

Приходится только сожалеть, что Кин не оставил подробного описания своей крупнейшей операции - чрезвычайно удачных манипуляций с рынком акций «ЮС стил» весной 1901 года. Насколько я понимаю, у Кина никогда не было разговоров об этом с Дж. П. Морганом. Фирма Моргана действовала через брокеров «Тэлбот Д.Тейлор и К°», в конторе которых Кин устроил себе штаб-квартиру. Тэлбот Д.Тейлор был зятем Кина. Лично я уверен, что для Кина главным результатом было удовлетворение, которое он получал от работы на бирже. Хорошо известно, что в ту весну он заработал миллионы на рынке, который возник благодаря его усилиям. Он говорил моему другу, что тогда он, действуя на открытом рынке от имени синдиката по размещению акций, продал более семисот пятидесяти тысяч акций. Очень недурно, если учесть две вещи. Это были новые для рынка акции, выпущенные корпорацией, капитал которой в то время превышал весь государственный долг Соединенных Штатов. И второе. Такие крупные дельцы, как Д. Г. Рейд, У. Б. Лидс, братья Моор, Генри Фипс, Г. X. Фрик, и другие стальные магнаты продали публике сотни тысяч акций в то же самое время, когда Кин трудился над созданием рынка для этих акций.

Общие условия, конечно, были благоприятны для него. Его успех стал возможен в том числе благодаря атмосфере воодушевления и неограниченной финансовой поддержке. Это был не просто большой рынок быков. Нет, это был настоящий бум и такое состояние умов, которое вряд ли мы увидим еще когда-либо. Паника, созданная жутким избытком предложения акций на рынке, пришла позднее, когда акции «ЮС стил», которые Кин в 1901 году поднял до 55, шли по 10 в 1903-м и по 8 3/4 в 1904-м.

Мы не в состоянии проанализировать блистательные манипулятивные операции Кина: он не оставил ни дневников, ни мемуаров. Было бы интересно, к примеру, узнать, как он работал с акциями «Объединенной меди». Г.Г.Роджерс и Уильям Рокфеллер пытались всучить рынку избыток своих акций этой компании и потерпели неудачу. Наконец они решили попросить Кина о помощи, и он согласился. Нужно представить себе, что в свое время Роджерс был на Уолл-стрит одним из самых талантливых дельцов, а Уильям Рокфеллер был самым крутым спекулянтом из группы «Стандард ойл». У них был солидный опыт игры на рынке акций, и они обладали достаточным престижем и практически безграничными ресурсами. И все-таки им пришлось обратиться за помощью к Кину. Я имею в виду, что бывают ситуации, когда без помощи специалиста не обойтись. Крупнейшие капиталисты Америки пытались распродать широко разрекламированные акции и не могли этого сделать без солидных потерь в деньгах и престиже. Роджерс и Рокфеллер оказались достаточно разумными людьми, чтобы понять, что помочь им может только Кин.

Кин сразу принялся за работу. Был рынок быков, и он быстро продал двести пятьдесят тысяч медных примерно по номиналу. После того как он разместил этот инсайдерский пакет, спрос не ослаб и курс поднялся еще примерно на десять пунктов. Когда инсайдеры увидели, с какой охотой публика приняла эти акции, им загорелось поднять курс дальше. Рассказывают, что Роджерс уговаривал Кина сыграть на повышение курса. Трудно поверить, что Роджерс намеревался таким образом сбыть акции Кину. Он был достаточно хитер и опытен, чтобы понимать, что Кин не какой-нибудь ягненок. Кин работал как всегда, то есть максимальные продажи на откате после большого подъема. При этом его тактические шаги зависели прежде всего от его собственных потребностей и от быстро меняющейся рыночной ситуации. На рынке акций, как на войне, важно помнить о различии между стратегией и тактикой.

Один из близких к Кину людей - великолепный, кстати, рыбак - как-то рассказал мне, что в ходе этой операции по размещению акций «Объединенной меди» Кину случалось оставаться почти без акций, тех самых, которые он должен был покупать ради поднятия курса; тогда на другой день он их скупал тысячами и через день опять продавал. После этого он на время уходил с рынка, чтобы посмотреть, как он будет действовать сам по себе, и чтобы приучить его к самостоятельности. Когда же дело дошло до действительного размещения акций, он сделал все как обычно, то есть продал их на движении вниз. Публика в целом всегда высматривает взлеты курсов, а к тому же при движении вниз рынок всегда расширяется за счет играющих на понижение.

Один из самых близких к нему в тот период людей рассказывал мне, что после того, как Кин сбыл акции Роджерса-Рокфеллера примерно за двадцать или двадцать пять миллионов живыми деньгами, Роджерс прислал ему чек на двести тысяч долларов. Это как в анекдоте про жену миллионера, которая потеряла в оперном театре «Метрополитен» стотысячное жемчужное колье и в награду уборщице, которая его нашла и возвратила, дает пятьдесят центов. Кин отослал чек обратно с вежливой запиской, что он не брокер и что он будет рад при случае быть полезным. Эти мальчики чек оставили у себя и ответили письмом, что были бы счастливы еще раз когда-нибудь с ним поработать. Вскоре после этого Роджерс дал Кину дружеский совет покупать медные акции по 130!

Блистательным дельцом был Джеймс Р. Кин! Его личный секретарь рассказывал мне, что, когда у него все получалось на рынке удачно, он бывал раздражительным, и это проявлялось в саркастических высказываниях, надолго запоминавшихся слушателями. Но когда ему не везло, его не покидало хорошее настроение - очень воспитанный, обаятельный и остроумный светский человек.

Он в высшей степени обладал теми свойствами ума, которые неотделимы от хорошего спекулянта. То, что он никогда не спорил с биржевым телеграфом, это понятно само собой. Он был совершенно бесстрашен, но при этом никакой опрометчивости. Обнаружив свою ошибку, он без колебаний менял курс.

По сравнению с его временами правила фондовой биржи очень изменились, а контроль за соблюдением правил стал намного более строгим, появилось много новых налогов на операции с акциями и на прибыль, так что можно было бы сказать, что и сама игра стала совершенно иной. Приносившие ему прибыль тактические приемы и уловки больше не работают. К тому же со всех сторон твердят, что моральный уровень Уолл-стрит неизмеримо вырос с тех пор. Но можно с уверенностью утверждать, что Кин был бы великим манипулятором в любой момент нашей финансовой истории, поскольку он был великим биржевым дельцом и превосходным мастером спекуляции. Он достиг только того, что позволило ему время. Но и в 1922 году он имел бы не меньший успех, чем в 1901 или в 1876 году, когда он из Калифорнии перебрался в Нью-Йорк и за два года сделал девять миллионов долларов. Некоторые люди всегда движутся быстрее толпы, и они обречены на лидерство - как бы ни менялась толпа.

Впрочем, изменения были куда менее радикальными, чем можно было бы вообразить. Вознаграждение уже не столь велико, потому что в этом деле уже нет новизны, а за обычное много не платят. В некоторых отношениях манипулировать сейчас легче, чем прежде, в других - намного сложнее, чем во времена Кина.

Реклама - это, разумеется, искусство, а манипулирование - это искусство рекламировать посредством биржевого телеграфа. Его лента должна рассказывать читателям то, что хочет сообщить им манипулятор. Чем правдивей эта история, тем она убедительней, а значит, тем успешней реклама. Сегодня манипулятор, к примеру, должен добиться не только того, чтобы акции выглядели сильными, но и того, чтобы они действительно были сильными. Следовательно, манипуляция должна опираться на здравые принципы торговли. Это и было сильной стороной операций Кина; он был непревзойденным мастером торговли.

Слово «манипулятор» приобрело в наши дни уничижительное значение. Оно нуждается в замене. Я не вижу ничего таинственного или порочного в самом процессе, когда речь идет о необходимости разместить на рынке кучу акций, если, разумеется, при этом публику не обманывают. Первыми покупателями манипулятора являются, в силу необходимости, спекулянты. Он обращается к людям, жаждущим большой прибыли, а потому готовым принять повышенный уровень риска. Мне несимпатичны люди, которые идут на риск и тем не менее винят других в том, что не сумели быстро сделать деньги. Когда такой выигрывает, он на всех смотрит как на придурков. Но когда он проигрывает, вокруг только жулье, поганые манипуляторы! В таких ситуациях это слово звучит как обвинение в игре краплеными картами. Но это несправедливо.

Обычной целью манипулятора является повышение ликвидности акций, то есть нужно добиться того, чтобы можно было в любое время сбывать сравнительно небольшие пакеты акций по равной цене. Из-за изменения общего состояния рынка может случиться так, что будет невозможно разместить новый выпуск акций без чрезмерного снижения цены и прибыли. Тогда пул может обратиться к профессионалу, в надежде, что его опыт и мастерство помогут ему осуществить отступление с минимальными потерями.

Я здесь не говорю о манипуляциях, имеющих целью скупку акций по дешевке, для приобретения, к примеру, контроля над компанией. В наши дни такое случается не часто.

Когда Джей Голд захотел упрочить свой контроль над Объединенной Западной железной дорогой и для этой цели решил купить большой пакет ее акций, Вашингтон Е.Коннор, которого годами никто не видел в торговом зале биржи, неожиданно сам появился у стойки, где торгуют этими акциями. Он начал требовать акции Объединенной Западной. Биржевики страшно веселились над его тупой уверенностью, что они так уж просты, и любезнейшим образом продали ему все акции, которые он пожелал купить. Это был слишком жалкий трюк! Думать, что можно вздуть цену, действуя так, как если бы мистер Голд и в самом деле собирался купить Объединенную Западную! Можно ли это назвать манипулированием? И да, и нет.

В большинстве случаев целью манипулирования является публичное размещение акций по наилучшей возможной цене. Это вопрос не только продажи, но и распределения. С любой точки зрения лучше, когда акции принадлежат тысячам акционеров, а не одному. Так что манипулятор должен стремиться не только к наилучшей цене, но и к самому выгодному распределению.

Нет никакого смысла в установлении чрезмерно высокой начальной цены, по которой невозможно сбыть акции публике. Только неопытные манипуляторы пытаются осуществить размещение по наивысшей цене и терпят неудачу. Ветераны смотрят на такие операции с усмешкой и приговаривают, что можно пригнать лошадь к водопою, но нельзя заставить ее пить. Тоже мне, умники! Хорошо бы не забывать правило, отлично известное Кину и его предшественникам: курс акций поднимают на максимально возможный уровень, а продают выпуск на откате.

Начнем-ка сначала. Представим себе, что есть синдикат, взявшийся разместить выпуск акций, или пул, или просто человек, владеющий пакетом акций, которые он хочет продать по наилучшей цене. Пусть это будут акции, привычно торгуемые на Нью-йоркской фондовой бирже. Продавать их лучше всего на открытом рынке, а лучшим покупателем, следовательно, является публика. Он доверил продажу этого пакета какому-то человеку, который и попытался сбыть их через биржу, но не сумел. Вскоре он начинает понимать, что для этого дела нужен кто-то более опытный и лучше владеющий делом, чем он сам. Все вокруг указывают ему на нескольких человек, которые в прошлом успешно проводили такие операции, и он решает воспользоваться их профессиональными навыками. И он обратится к ним за помощью, как любой больной человек обращается к доктору.

Предположим, что он услышал обо мне как о достаточно грамотном спекулянте. Скорее всего, он сначала разузнает обо мне все, что можно. Затем он договорится о встрече и явится ко мне.

Очень вероятно, что я знаю, что это за акции и чего от них можно ожидать. В конце концов, именно это и есть мое дело. Так я зарабатываю на жизнь. Мой посетитель рассказывает мне о своей ситуации и просит моего участия в деле.

Теперь мой черед говорить. Я выспрошу его обо всем, что считаю нужным для ясного понимания того, чего от меня ждут. Я определю стоимость и оценю рыночный потенциал этих акций. Именно это плюс понимание текущей рыночной ситуации поможет мне оценить шансы операции на успех.

Если полученная мной картина кажется благоприятной, я принимаю предложение и сообщаю свои условия. Если он их принимает - величину гонорара и все остальное, я сразу же принимаюсь за работу.

Обычным условием является предоставление мне колл-опциона [Право покупки акций по определенной цене до истечения установленного срока.]. на пакет акций. Самым справедливым условием я считаю группу корректируемых колл-опционов. Начальная цена бывает чуть ниже текущей рыночной, а потом постепенно поднимается. Пусть, к примеру, речь идет о пакете в сто тысяч акций с текущей ценой 40. На несколько тысяч акций я беру колл-опцион по цене 35, на другие несколько тысяч - по 37, затем по 40, 45 и так далее до 75 или 80.

Если в результате моей профессиональной деятельности - манипулирования рынком - цена растет и при наивысшей цене сохраняется достаточный спрос на акции, я, конечно, исполняю колл-опционы. Делаю деньги я, но делают деньги и мои клиенты. Так и должно быть. Если мои услуги чего-то стоят, они должны получить свои деньги. Бывают, конечно, случаи, когда все кончается чистыми убытками, но такое бывает редко, поскольку я не берусь за работу, если не вижу возможности получить прибыль. В этом году я потерпел неудачу в паре сделок и прибыли не имел. Для этого были причины, разумеется, и я, быть может, ниже об этом расскажу.

Чтобы поднять курс акций, нужно сначала оповестить публику, что их курс растет. Довольно глупо звучит, не так ли? Но если чуть подумать, то это уже не кажется полной глупостью. Самый эффективный способ оповестить публику о своих благородных намерениях - сделать акции сильными и активными. В конце концов, лучшим в мире каналом информации является биржевой телеграф, а лучшим носителем рекламы - его лента. Мне не нужно распространять среди моих клиентов рекламные буклеты и другие издания. Мне не нужно рассказывать газетчикам о том, как хороши мои акции, и мне не нужно, чтобы в финансовых обзорах писали о блестящих перспективах компании. Я не нуждаюсь ни в чьем содействии. Всех своих целей я достигаю тем, что делаю акции активными. Когда акции активны, немедленно возникает спрос на объяснения, и уж все необходимые объяснения газетчики находят сами, без малейшего моего участия.

Тем, кто работает в торговом зале биржи, активности больше чем достаточно. Они будут покупать и продавать любые акции по любой цене, если для них есть достаточный рынок. Если рынок акций активен, они будут покупать тысячи акций, и их совокупный спрос может быть очень значительным. В силу такого порядка вещей именно они являются первыми покупателями манипулятора. По мере роста курса они будут следовать за тобой; именно они являются бесценными помощниками на всех этапах операции по размещению акций. Насколько я понимаю, Джеймс Р. Кин обычно привлекал к делу самых активных из тех, кто работает в торговом зале биржи, чтобы, с одной стороны, скрыть источник манипуляций и при этом иметь возможность опереться на помощь лучших распространителей слухов и рекомендаций. Он часто предоставлял им право купить акции, так сказать, устный колл-опцион, по цене выше текущей рыночной, так чтобы они немножко поработали, прежде чем получат возможность зарабатывать. У него они отрабатывали свою прибыль. Лично я, чтобы заручиться содействием профессионалов, ограничивался одним - делал акции активными. Биржевики большего и не просят. Стоит помнить, что те, кто работает в торговом зале биржи, покупают акции только для того, чтобы с выгодой их продать. Они не требуют большой прибыли, но прибыль должна быть быстрой.

Чтобы привлечь к акциям внимание спекулянтов, я делаю их активными. Я их покупаю и продаю, а остальные втягиваются в это. Если в ходе операции ты контролируешь достаточно большой пакет акций, не нужно особенно напирать на продажи. Доминировать должны покупки, а уж публика пойдет следом, и не столько за манипулятором, сколько за специалистами из торгового зала биржи. А они включаются в игру в качестве покупателей. Я чувствую этот крайне необходимый спрос, иными словами, я продаю больше акций, чем покупаю. Если спрос достаточен, он поглотит больше акций, чем мне пришлось накопить на первых этапах операции, и тогда я продаю без покрытия - в техническом смысле. Иными словами, я продаю больше акций, чем имею сам. Для меня эта операция совершенно безопасна, так как на самом деле мои продажи прикрыты принадлежащими мне колл-опционами. Если, конечно, спрос слабеет, акции перестают расти и приходится выжидать.

Как происходит, что акции перестают расти? Выдается вялый денек. Может быть, на рынке в целом возобладала ситуация отката, а может, какой-нибудь остроглазый специалист из торгового зала биржи почувствовал, что на мои акции нет приличного спроса, и тогда он продает их, а его коллеги следуют за ним. Независимо от причины мои акции начинают падать. Тогда я начинаю их покупать. Я оказываю им поддержку, которая должна быть у акций, если кто-то заботится об их судьбе. Более того, я могу их поддерживать, не накапливая, то есть не увеличивая своего запаса акций, которые мне придется потом продать. И я делаю это, не сокращая своих финансовых ресурсов. На самом деле я при этом покрываю сделки по продаже без покрытия, которые я заключил при более высоких ценах, когда мне это позволял спрос со стороны публики и/или специалистов. Всегда полезно дать понять биржевикам - и публике в целом, что при падении цен на эти акции есть спрос. Это предотвращает дерзкие продажи без покрытия со стороны профессионалов рынка и сброс акций испуганной публикой, а такого рода продажи приходится обычно наблюдать, когда акции делаются все слабее и слабее, а это происходит всегда, когда акции лишены поддержки. Эти мои покупки для покрытия образуют то, что я называю процессом стабилизации.

Когда рынок расширяется, я продаю акции по мере их роста, но никогда в таких объемах, которые могут прервать рост. Все это строго подчинено моим планам стабилизации. Совершенно понятно, что чем больше акций я продам по мере разумного и упорядоченного роста, тем привлекательнее они станут для консервативных спекулянтов, которых на рынке всегда больше, чем нагловатых специалистов из торгового зала биржи, и тем большую поддержку я смогу оказать акциям в неизбежные дни слабости рынка. Если на мне постоянно висят продажи без покрытия, я всегда в состоянии без риска для себя поддержать акции. Как правило, я начинаю продавать по цене, дающей прибыль. Но нередко я продаю и без прибыли, просто чтобы создать или увеличить то, что можно назвать гарантированным спросом. Ведь моя цель не только в том, чтобы вздуть цену или продать для клиента большой пакет акций; я должен сделать деньги и для себя. Вот почему я никогда не прошу, чтобы клиенты финансировали мои операции. Мой гонорар зависит от моего успеха.

Дата добавления: 2015-04-25