Цели, причины и последствия колонизации

Основывая колонии, греческие полисы каждый раз руководствовались разными целями. Например, греческие товары поставлялись в западные страны – Сицилию, Этрурию и Францию – еще до того, как туда прибыли первые колонисты. Если вспомнить о плаваниях Колея и фокейцев в испанский Тартесс, можно предположить, что перевозка этих товаров осуществлялась и греческими купцами. Несомненно, что ради торговли, особенно металлами, были основаны колонии в Синопе и Трапезунте на Черном море, на Искье и в Кумах в Италии и в Наксии и Сиракузах на Сицилии. С торговли взимали пошлины, и, кроме того, на ней наживались пираты. Мегаряне на Сицилии и книдяне на Липарских островах выбирали именно места, удобные для пиратства, да и знаменитые рейды фокейских кораблей в Адриатическое море и на Запад были не только исследовательскими, но и пиратскими. Взимание пошлин с транзитных грузов, вероятно, имелось в виду мегарянами, поселившимися на подступах к Босфору, эретрийцами, а позже коринфянами, оккупировавшими Керкиру и соседнее побережье материка, и халкидянами, избравшими для поселения Питекузы, Кумы, Занклу и Регий, так как у себя на родине Мегара и Коринф наживались на транзитной торговле через Истм, а Халкида и Эретрия контролировали пролив Эврипос. Разумеется, всем колониям требовалась земля, чтобы обеспечивать себя продовольствием. Некоторые государства желали лишь забрать в свои руки особо плодородные земли или рыболовные угодья. Так, эолийцы в Херсонесе, элейцы в Эпире и ахейцы в Италии занимались преимущественно сельским хозяйством. Более мелкие милетские и фокейские колонии на Черном море, Пропонтиде и в Лионском заливе, вероятно, были привлечены туда богатыми уловами тунца.

К эмиграции колонистов подталкивали иногда личные обстоятельства, а иногда общие условия жизни на родине. Бедность погнала Архилоха на Тасос. Колонизации Кирены и Регия предшествовали засуха на Фере и голод в Халкиде. В метрополиях постоянно ощущалась сильная нехватка плодородных земель, причем она обострялась в условиях стабильности, приводивших к росту рождаемости; избыточное население искало выход не только в колонизации, но и на военной службе, а позже участвуя в завоеваниях. Так, надежда владеть землей побуждала эпикоев отправляться в уже созданную колонию: та укреплялась за счет новых поселенцев, которые, в свою очередь, становились владельцами ценной собственности. Гнали колонистов в путь и политические пертурбации: мессенийцы отправились в Регий, а родные сыновья (Partheniai) – в Тарент вследствие Мессенийской войны, фокейцы же присоединились к жителям Алалии после разрушения Фокеи. Но это были лишь частные причины для колониальных предприятий; они действовали и в другие столетия, но не приводили к колонизации.

Великий век колонизации был порождением общих, а не частных причин. Как мы уже видели, греческий мир не только достиг стабильности, но и создал новую политическую форму – многообразные полисы, проявлявшие чрезвычайную энергию и организационные способности. Этому фактору поразительная экспансия Коринфа, Мегары, Милета или Фокеи обязана не меньше, чем завоевания Спарты в южном Пелопоннесе. Без сомнения, эти полисы привлекали для заселения своих колоний людские ресурсы других государств; но именно они инициировали, организовывали и контролировали создание новой колонии. Мерой подавляющего превосходства дорийских полисов может служить то, что именно они основали самые сильные колонии, такие, как Сиракузы, Тарент, Керкиру, Византий и Кирену. Другой важный фактор был внешним по отношению к греческим государствам. Мир внешнего Средиземноморья в период 750–550 гг. был слабо организован в сравнении с греческим сообществом полисов. Местные племена запада и севера отставали в политическом развитии. С греками были сопоставимы лишь финикийцы и этруски; и, объединяясь, они ставили предел греческой экспансии. На Востоке, где переход от бронзового века к железному происходил не столь катастрофически – в южной Малой Азии, Сирии, Кипре, Палестине и Египте, – не появилось практически ни одной греческой колонии. Здесь греков приглашали селиться в Навкратисе и Посейдионе, потому что они были сведущи в торговле и военном ремесле, которые в других странах являлись для этого народа средствами приобретения или захвата владений и повсеместного основания колоний.

Коренные жители иногда приветствовали первопроходцев и давали им в жены местных женщин. Но после того как колония была основана, она расширялась силой оружия и становилась нетерпима к другим народам. Подкрепления обычно вызывали из метрополии. Смешанные колонии греков и туземцев встречались редко. Они попадались на кромке ионийской колонизации, например, таковыми были Круны и Бизона в южной России и некоторые небольшие поселения в Халкидике. Дорийские колонисты нередко низводили коренных жителей до положения сервов и периэков; в Сиракузах, Византии и Гераклее Понтийской колонисты владели сервами, а в Регии и Кирене сформировалась система периэков. С повышением благосостояния в собственности колонистов оказывалось все больше рабов, зачастую происходивших из коренного населения. Но в любом случае греческие колонии сильно влияли на жизнь и культуру окружающих народов. Греческое искусство и греческие изобретения постепенно распространились по Южной Европе от Испании до южной России, получая признание даже у зрелой цивилизации этрусков. Например, племена Италии взяли на вооружение алфавит в его халкидской форме, а народы Франции научились разводить оливки и виноград. Подобные влияния распространялись по торговым путям, которые уходили в глубь материка от греческих колоний на береговой полосе.

Сами же греки почти ничего не перенимали у коренных народов. На Сицилии и в Италии колонисты стали пользоваться местной системой мер и весов, а религиозные представления фракийцев и скифов, возможнно, упрочили культы Ареса и Зевса, например в Томах и Ольвии. Но в целом близкое знакомство с варварами лишь укрепляло уверенность греков в своем превосходстве; и эта уверенность способствовала некоей солидарности разбросанных по огромным территориям полисов. Более важным был импульс, сообщенный греческой, и особенно ионийской, мысли непосредственными контактами с самыми разнообразными культурами. Нигде это не проступает с такой очевидностью, как в истории Геродота, который унаследовал и передал нам опыт колонизационного периода. Но самым важным аспектом была торговая экспансия, заложившая экономическую основу для второго расцвета средиземноморской цивилизации. Как и в позднебронзовом веке, эгейские купцы снова выменивали олово из Британии, янтарь с Балтийского моря и золото с Урала. Но были и существенные различия. Устойчивое сообщение с Черным морем и налаживание связей с Францией и Испанией привели на юге к относительному упадку Египта. Основные торговые пути отныне проходили вдоль северных берегов и островов Средиземного моря. Таким образом, вплоть до греко‑македонских завоеваний на Востоке центр тяжести товаропотоков был прочно закреплен на Греческом полуострове, особенно в той его точке, где узкий Истмийский перешеек отделяет друг от друга Саронический и Коринфский заливы.

Гоплиты в бою. С аттической чернофигурной вазы. Ок. 575–550 гг. (видны две ручки с внутренней стороны щита)

Глава 3

Развитие торговли в греческих государствах (ок. 750–550)

Дата добавления: 2015-03-29