Достижения Александра

Во время болезни мысли Александра чаще всего обращались к проблемам, которые волновали его больше всего, – войне и религии. Он был несравненным воином, полководцем и стратегом. «В области войны, – говорит Арриан, – не было ничего неподвластного Александру». Если он планировал включить цивилизованные берега Средиземного моря в состав своей империи (возможно, такие планы у него имелись), то в этом намерении не было ничего неосуществимого. Человек, который к 32 годам покорил все народы от Адриатики до Инда, вполне мог завоевать Карфаген и Рим. Разумеется, он не знал, насколько обширны на самом деле населенные области земли, и поэтому вполне мог мечтать о «всемирной империи». Прожив еще тридцать лет, он мог бы создать империю, в которой Македония и Греция занимали бы центральное, а не периферийное положение.

В любом случае он не прекратил бы вести войны и исследовать воды океана. Как говорил Арриан, его жажда завоеваний была ненасытна.

В качестве государственного деятеля он также не знал себе равных. Ни один человек в истории не обладал достаточной силой, чтобы, завоевав такие обширные земли, превратить их в единое и умиротворенное государство. Александром двигали высокие идеалы – он стремился привести своих подданных к религиозной свободе, расовой терпимости, политическому согласию, экономическому процветанию и мирной жизни. В целом он вел войны гораздо гуманнее, чем его современники, но порой проявлял не меньшую жестокость – например в Фивах, Тире, Газе и в брахманских областях Индии, – когда считал ее необходимой для достижения своих целей. Он поднялся над национализмом Исократа и Аристотеля в своем уважении к религиозным обрядам, социальным обычаям и политическим правам всех своих подданных, которых ни один губернатор не имел права подвергать преследованиям, пока они признавали Александра как своего царя. С другой стороны, он не пытался бороться с национальными различиями и сливать все народы воедино. Равноправие македонян и персов в управлении империей, браке и на войне диктовалось политическими и военными, а не философскими или религиозными соображениями. Впоследствии оно осуществлялось лишь у индоевропейских народов на более высоком уровне социального развития. Семьдесят городов, которые Александр основал или собирался основать, служили той же цели: как центры греко‑македонской культуры они должны были распространять новый образ жизни в образовании, экономике и военной подготовке среди высших слоев местных сообществ. Экономические меры Александра, касающиеся выпуска монеты, торговли, установления морских путей и разработки естественных ресурсов вдохнули новую жизнь и принесли процветание народам Средиземноморья и Востока. С правления Александра начинается новая эпоха, которая была бы намного богаче, если бы он не умер так рано и оставил бы наследника.

На Александре держалась вся империя. Решая задачи по ее управлению, он опирался на услуги и верность гетайров и своего окружения – македонян, греков и персов. При Филиппе и Александре македоняне проходили обучение как царские пажи и конные гетайры, готовясь на должности полководцев, финансистов и администраторов; при дворе Александра, в Македонии и новых городах было воспитано новое поколение. После смерти Александра многим гетайрам предстояло продемонстрировать силу воли и задатки лидеров, но при его жизни они во всем подчинялись его власти. Александр мгновенно понял основы управления империей, до которых Римская республика дошла лишь после нескольких поколений гражданских войн: ответственность за покоренные народы и уважение к их обычаям; разделение гражданской, военной и финансовой власти в провинциальных администрациях; включение представителей других национальностей в правящий и военный классы; борьба с разбойниками, пиратами и гражданскими войнами и защита границ армией, в которую включены вспомогательные контингенты других национальностей в качестве параллельных формирований либо в составе кадровой имперской армии; процветание, основанное на экономическом планировании сухопутной и морской коммерции; право каждого подданного обратиться к самому царю. Александр занимал много должностей и выступал как представитель нескольких народов[73]. Он был пожизненным гегемоном Греческой лиги и в этом качестве пользовался «божескими почестями»; наследным царем Македонии, подчиняющимся македонскому народному собранию; фараоном Египта, сыном Амона‑Ра; царем Вавилона по милости Ахура‑Мазды; царем Персии, наследником Дария; сюзереном вассальных царств от Иллирии до Индии; союзником Кирены, царей Кипра, Фарасмана и многих других. Но все эти должности объединялись магнетической личностью их владельца. Александра с большим основанием можно назвать сердцем его империи, чем Августа – сердцем Римской империи.

Как человек Александр обладал многими чертами, которыми обладал и его отец: личной храбростью, талантами полководца, быстротой решений, понятливостью и глубокой верой. От матери Олимпиады он унаследовал более сильное властолюбие и более страстную натуру, чем у Филиппа. Источником вдохновения для него являлся героический век. В детстве он подражал своему предку Ахиллу; возмужав, принес жертву Приаму и возложил венок на могилу Ахилла и во всех своих кампаниях не расставался с «Илиадой». Как и Филипп, он почитал Геракла, предка Аргеадов, который совершил все свои подвиги на благо человечеству. Александр в течение всей жизни приносил жертвы Гераклу и назвал в честь него единственного сына и по крайней мере два города. Его вера в греческие мифы была личная и очень непосредственная. Он жил так же, как жили Ахилл и Геракл, – храбро, своевольно, страстно и великодушно – и, как они, старался заслужить «людскую славу» доблестью на войне и трудами ради человечества. Когда офицеры Александра однажды стали настаивать, чтобы он не шел в бой впереди своих людей, «его воинский дух и жажда к славе» привели его в ярость, и он похвалил беотийского солдата, заметившего, что человек рожден для благородных деяний и для страданий, сопутствующих этим деяниям. Именно такое восприятие жизни, основанное на сильных и прямолинейных чувствах, заставляло его шагать со своими людьми по Гедросийской пустыне, плакать при встрече с Неархом и во время примирения после бунта, отчаянно горевать по Гефестиону и думать о своих солдатах на смертном одре. Подобно Ахиллу, Александр под влиянием страстей также совершал ужасные поступки – убил Клита и приказал убить Пармениона, а у Гифасиса и в Описе предавался затворничеству. Однако именно эти свойства пробуждали в нем воинскую доблесть и завоевали ему любовь подчиненных.

Многие азиаты при жизни Александра считали его богом на земле, а впоследствии их вера в его божественное происхождение и способности эпического героя привела к появлению «Романа об Александре», следы которого сохранились в мусульманском герое Искандере Дулькарнайне («Александре Двурогом») и в изображении Александра на албанских монетах. Трагедия его жизни была в том, что немногие македоняне одобряли его государственные идеалы, а триумф в том, что он заставил их подчиняться своей воле. Он обладал греческим разумом в своей любви к греческой культуре, своих смелых размышлениях и поразительной многосторонности. Возможно, его разум сформировался под влиянием Аристотеля, когда Александр был 15‑летним мальчиком, но он быстро перерос учение великого философа. Темперамент Александра с его страстями, великодушием и податливостью «сильным желаниям» (pothos) был македонский. Его власть основывалась на вере, питавшейся из греческих и македонских источников. И здоровым, и больным, он приносил жертвы богам Греции и Македонии. Он верил в свое божественное происхождение с обеих сторон: от Геракла, сына Зевса, и Ахилла, сына Фетиды. Возможно, его вера получила подтверждение в храме Зевса Амона, так как впоследствии он проявлял к этому храму особое внимание, а его друзья считали, что он желал быть похороненным там, а не в македонских Эгах. Возможно, в 324 г. он полагал, что своими деяниями оправдал притязания на родство с Ахиллом и Гераклом, и поэтому требовал от греков признания, которое могли дать лишь они, воздав ему «божественные почести» как греку.

Два раза в своей жизни Александр раскрывал смысл своей веры. Во время битвы при Гавгамеле, обращаясь к греческим войскам, он поднял к небесам правую руку и вознес богам молитву: если он вправду потомок Зевса, то они должны помочь грекам. В Описе, устроив пир в честь примирения, он призывал македонских и персидских вождей считать всю обитаемую землю своей родиной и всех хороших людей своими родственниками. Ибо сам он, сказал Александр, послан богами как правитель и посредник для всего мира, чтобы перемешать, как в круговой чаше, жизни людей и их дела. Его вера, несомненно, была подобна вере «божественного Одиссея, который был как отец для всех подвластных ему народов». Такая вера бессмертна.

Глава 6

Раскол империи и оккупация Греции Антипатром (323–321)

Дата добавления: 2015-03-29