Определение права собственности

Содержание правомочий собственника

Понятие права собственности

Право собственности может быть рассмотрено в объективном и в субъективном смысле. В первом случае речь идет о юридичес­ком институте — совокупности правовых норм, значительная часть которых, имея гражданско-правовую природу, входит в подотрасль вещного права.

Однако в институт права собственности включаются не толь­ко гражданско-правовые нормы. Он охватывает все нормы права, закрепляющие (признающие), регулирующие и защищающие при­надлежность материальных благ конкретным лицам. К ним, следовательно, относятся не только соответствующие нормы граж­данского права, но и определенные предписания конституцион­ного и административно-правового характера, и даже некоторые уголовно-правовые правила, устанавливающие принадлежность имущества определенным лицам, закрепляющие за ними извест­ные возможности его использования и предусматривающие юри­дические способы охраны прав и интересов собственников. Иначе говоря, право собственности в объективном смысле представляет собой не гражданско-правовой, а комплексный (многоотраслевой) институт права, в котором, однако, преобладающее место занима­ют гражданско-правовые нормы. Эти последние в совокупности охватываются понятием права собственности как гражданско-пра­вового института, входящего в общую, единую систему граждан­ско-правовых норм.

В субъективном смысле право собственности, как и всякое субъ­ективное право, есть возможность определенного поведения, до­зволенного законом управомоченному лицу. С этой точки зрения оно представляет собой наиболее широкое по содержанию вещ­ное право, которое дает возможность своему обладателю — соб­ственнику, и только ему определять характер и направления ис­пользования принадлежащего ему имущества, осуществляя над ним полное хозяйственное господство.

В п. 1 ст. 209 ГК правомочия собственника раскрываются с помощью традиционной для русского гражданского права «триа­ды» правомочий: владения, пользования и распоряжения. Под правомочием владения понимается основанная на законе (т. е. юридически обеспеченная) возможность иметь у себя данное иму­щество, содержать его в своем хозяйстве (фактически обладать им, числить на своем балансе и т. п.). Правомочие пользования пред­ставляет собой основанную на законе возможность эксплуатации, хозяйственного или иного использования имущества путем извле­чения из него полезных свойств, его потребления. Оно тесно свя­зано с правомочием владения, ибо в большинстве случаев можно пользоваться имуществом, только фактически владея им. Право­мочие распоряжения означает аналогичную возможность опреде­ления юридической судьбы имущества путем изменения его при­надлежности, состояния или назначения (отчуждение по договору, передача по наследству, уничтожение и т. д.).

В своей совокупности названные правомочия исчерпывают все предоставленные собственнику возможности. Теоретические по­пытки дополнить эту «триаду» другими правомочиями, например правомочием управления, оказались безуспешными. При более тща­тельном рассмотрении такие «правомочия» оказываются не само­стоятельными возможностями, предоставляемыми собственнику, а лишь способами реализации уже имеющихся у него правомочий, т. е. формами осуществления субъективного права собственности.

У собственника одновременно концентрируются все три ука­занных правомочия. Но порознь, а иногда и все вместе они могут принадлежать и не собственнику, а иному законному владельцу имущества, например арендатору. Ведь последний не только вла­деет и пользуется имуществом собственника-арендодателя по до­говору с ним, но и вправе с его согласия сдать имущество в подна­ем (субаренду) другому лицу или, например, внести в имущество значительные улучшения, существенно изменив его первоначаль­ное состояние, т. е. в известных рамках распорядиться им. Следо­вательно, сама по себе «триада» правомочий еще недостаточна для характеристики прав собственника.

Более того, обозначение правомочий собственника как «триа­ды» возможностей свойственно лишь нашему национальному пра­вопорядку. Впервые оно было законодательно закреплено в 1832 г. в ст. 420 т. X ч. 1 Свода законов Российской империи, отку­да затем по традиции перешло и в Гражданские кодексы 1922 и 1964 гг., и в Основы гражданского законодательства 1961 и 1991 гг., и в ГК РФ. В зарубежном законодательстве имеются иные характеристики этого права. Так, согласно § 903 Германского граж­данского уложения собственник «может распоряжаться вещью по своему усмотрению и отстранять других от всякого воздействия на нее»; в соответствии со ст. 544 Французского гражданского кодекса собственник «пользуется и распоряжается вещами наибо­лее абсолютным образом»; в англо-американском праве, не знаю­щем в силу своего прецедентного характера легального (законо­дательного) определения права собственности, его исследователи насчитывают до 10—12 различных правомочий собственника, при­чем способных в разных сочетаниях одновременно находиться у различных лиц, и т. д.

Наконец, даже признание за собственником «триады право­мочий» не всегда свидетельствует о широте содержания предоставленных ему возможностей. Так, в соответствии с российским законодательством частный собственник не вправе использовать предоставленный ему земельных участок не по целевому назначе­нию или отчуждать его лицам, которые не смогут обеспечить про­должение такого использования (например, для сельскохозяйствен­ного производства). При несоблюдении экологических требований и нерациональном землепользовании он рискует вообще лишить­ся своего участка земли. Строго целевое назначение имеют также жилые помещения — жилые дома, квартиры и т. д. Поскольку жилые помещения предназначены лишь для проживания граждан, их использование в иных целях, в частности для размещения раз­личных контор (офисов), складов, производств и т. д., хотя бы и по воле или с согласия их собственника, допускается только после перевода этих помещений в нежилые в установленном законом порядке (п. 2 и 3 ст. 288 ГК). Ведь использование названных недвижимостей всегда так или иначе не только затрагивает интере­сы соседей или других окружающих собственника лиц, но и имеет большое социальное значение в условиях их сохраняющегося де­фицита. Поэтому установление целевого назначения для соответ­ствующих объектов и связанное с этим ограничение возможнос­тей их собственников служит обеспечению важного публичного интереса. При этом собственник вовсе не лишается своих право­мочий. Речь идет об установлении законом определенных границ содержания самого права собственности, которое в любом случае не может быть беспредельным.

Возможны и ограничения (пределы) осуществления права соб­ственности, предусмотренные законом или договором. Так, пра­ва приобретателя (собственника) недвижимого имущества (пла­тельщика ренты) по договору пожизненного содержания с иждивенцем (ст. 601 ГК) исключают для него возможность отчуж­дать или иным образом распоряжаться приобретенным в собствен­ность имуществом без согласия своего контрагента (получателя ренты). Это служит одной из гарантий интересов последнего на случай прекращения обязательства из-за серьезного нарушения своих обязанностей плательщиком ренты (ст. 604, 605 ГК). В та­кой же ситуации находится и залогодатель, остающийся собственником отданной в залог вещи, но по общему правилу лишен­ный возможности распоряжаться ею без согласия залогодержате­ля (п. 2 ст. 346 ГК).

Таким образом, сведение права собственности к абстрактной «триаде» правомочий владения, пользования и распоряжения и с этой точки зрения отнюдь не всегда характеризует реальное со­держание предоставляемых собственнику возможностей. Дело, следовательно, заключается не в количестве и не в названии пра­вомочий, а в той мере реальной юридической власти над своим имуществом, которая предоставляется и гарантируется собствен­нику действующим правопорядком. Так, ранее действовавший Гражданский кодекс 1964 г. в ст. 92 формально наделял одинако­выми правомочиями владения, пользования и распоряжения всех собственников, хотя по своему характеру и возможностям осущест­вления правомочия государства-собственника не шли ни в какое сравнение с правомочиями «личных собственников» — граждан, подвергнутыми многочисленным ограничениям.

С этой точки зрения главное, что характеризует правомочия собственника в российском гражданском праве, — это возможность осуществлять их по своему усмотрению (п. 2 ст. 209 ГК), т. е. само­му решать, что делать с принадлежащим имуществом, руководству­ясь исключительно собственными интересами, совершая в отно­шении этого имущества любые действия, не противоречащие, однако, закону и иным правовым актам и не нарушающие прав и законных интересов других лиц. В этом-то и состоит существо юридической власти собственника над своей вещью.

Важная особенность правомочий собственника заключается еще и в том, что они позволяют ему устранять, исключать всех дру­гих лиц от какого-либо воздействия на принадлежащее ему иму­щество, если на то нет его воли. В отличие от этого, правомочия иного законного владельца, даже одноименные с правомочиями собственника, не только не исключают прав на то же имущество самого собственника, но и возникают обычно по воле последнего и в предусмотренных им пределах, например по договору аренды.

Вместе с тем в отношениях собственности, как уже отмечалось, тесно переплетаются две их стороны: «благо» обладания имущес­твом и получения доходов от его использования и «бремя» несе­ния связанных с этим расходов, издержек и риска. Поэтому ст. 210 ГК специально подчеркивает необходимость для собствен­ника нести бремя содержания своего имущества, если только за­коном или договором это бремя или его часть не возложены на иное лицо (например, охрана сданного внаем имущества — на нанимателя, управление имуществом банкрота — на конкурсного управляющего и т. д.).

Собственник несет также риск случайной гибели или порчи своего имущества, т. е. его утраты или повреждения при отсутст­вии чьей-либо вины в этом (ст. 211 ГК). По сути, этот риск также составляет часть указанного выше бремени собственника. Пере­нос риска случайной гибели или порчи имущества на других лиц возможен по договору собственника с ними (например, по усло­виям конкретного арендного договора), а также в силу указания закона (в частности, такой риск может нести опекун как довери­тельный управляющий имуществом собственника-подопечного). Таким образом, можно сказать, что

право собственности как субъективное гражданское право есть закрепленная законом возможность лица по своему усмотрению владеть, пользоваться и распоряжаться принадлежащим ему имуществом, одновременно принимая на себя бремя и риск его содержания.

2.4. Проблема «доверительной» и «расщепленной собственности»

Собственник вправе передавать другим лицам свои права вла­дения, пользования и распоряжения принадлежащим ему имущес­твом, оставаясь его собственником (п. 2 ст. 209 ГК), например при сдаче этого имущества в аренду. На этом основана и предусмот­ренная п. 4 ст. 209 ГК возможность передать свое имущество в доверительное управление другому лицу, что, как подчеркивает закон, не влечет перехода к доверительному управляющему права собственности на переданное ему имущество (п. 1 ст. 1012 ГК). Доверительное управление является, таким образом, способом осуществления собственником принадлежащих ему правомочий, одной из форм реализации правомочия распоряжения, по вовсе не установлением нового права собственности на данное иму­щество.

Институт доверительного управления, предусмотренный ГК РФ, не имеет ничего общего с институтом «доверительной соб­ственности» («траста»), который пытались внедрить в отечествен­ное гражданское законодательство под влиянием совершенно чуж­дых ему англо-американских подходов. При доверительном управлении, например, опекуном имуществом своего подопечно­го (ст. 38 ГК) или исполнителем завещания (душеприказчиком) имуществом, составляющим наследственную массу, такой управ­ляющий использует чужое имущество, не становясь его собствен­ником и не в своих интересах, а в интересах собственника (подо­печного) или иных выгодоприобретателей (наследников). Данная ситуация может возникнуть как по указанию закона, так и по до­говору собственника с доверительным управляющим, например поручающим ему за вознаграждение использование своих ценных бумаг для получения соответствующего дохода (ст. 1012—1026 ГК). Управляющий, которому собственник доверил свое имущество, приобретает возможность владеть, пользоваться и даже распоря­жаться им, в том числе участвовать с этим имуществом в граждан­ском обороте от своего имени, но не в своих интересах.

В отличие от этого траст (англ, trust — доверие) — сложная система отношений, при которой учредитель траста — собствен­ник (сеттлор) наделяет своими правами управляющего (трасти), который, выступая в имущественном обороте в роли собственни­ка, должен отдавать полученный доход выгодоприобретателю (бе­нефициару), действуя в его интересах (собственник-учредитель и выгодоприобретатель-бенефициар могут и совпадать в одном лице). При этом считается, что каждый из названных участников отношений траста в определенном объеме имеет правомочия соб­ственника, т. е. каждый из них является субъектом права собствен­ности. Такая ситуация возможна потому, что в англо-американс­ком праве, как уже отмечалось, имеется свой, особый подход к содержанию и осуществлению правомочий собственности.

Взаимоотношения учредителя траста и управляющего предпо­лагают высокую степень доверия, отвечающего неким представлениям о справедливости (equity), которыми руководствуются суды при разрешении возникающих споров и которые только и дают возможность должным образом проконтролировать действия управляющего-траста. Такие представления о справедливости вы­работаны особой ветвью прецедентного права — «правом спра­ведливости» (law of equity), обычно противопоставляемого «обще­му праву» (common law). Деления права на «общее право» и «право справедливости» не знает ни один правопорядок континенталь­ной Европы, включая и российский, тогда как англо-американско­му праву, в свою очередь, неизвестно деление прав на вещные и обязательственные.

При оценке юридической конструкции траста с привычных континентальному правопорядку подходов неизбежно складыва­ется парадоксальная ситуация. Ни один из участников отношений траста не обладает всей совокупностью правомочий собственни­ка, но каждый из них сохраняет у себя какую-то их часть. Получа­ется, что единое право собственности как бы «расщепляется» меж­ду несколькими субъектами и потому невозможно сказать, кто же из них все-таки является собственником переданного «в траст» имущества. В англо-американской системе такая ситуация не по­рождает противоречий, ибо там право собственности, состоя из дюжины различных правомочий (элементов), способно в разно­образных сочетаниях дать до полутора тысяч вариантов вполне самостоятельных прав собственности. Эти сложные построения, основанные на многовековых традициях прецедентного права и уходящие корнями в феодальный правопорядок, совершенно чуж­ды континентальной правовой системе.

Одним из ее основных постулатов является невозможность установления двух одинаковых прав собственности на одно и то же имущество. Право собственности в его континентальном, в том числе российском, понимании невозможно «расщепить»: оно либо полностью сохраняется за собственником, либо полностью утра­чивается им. При всяком ином подходе возникает неразрешимая коллизия прав собственников, каждый из которых желает распо­рядиться своим имуществом по своему усмотрению. Поэтому пе­редача собственником части или даже всех своих правомочий другому лицу, в том числе управляющему, сама по себе не ведет к утрате им права собственности хотя бы только потому, что оно не исчерпывается этими правомочиями (в данном случае их «триа­дой»). Такая передача в действительности представляет собой спо­соб осуществления правомочий собственника, а не способ отчуж­дения принадлежащих ему прав или имущества.

В практическом же плане заимствование института «траста» в отсутствие «права справедливости» привело бы к полной бескон­трольности управляющего в его отношениях с собственником— учредителем траста, в том числе выступающим в роли выгодоприобретателя. Ведь «доверительность» отношений в российском праве означает лишь возможность их безмотивного расторжения в любой момент без возмещения причиненных этим убытков (на­пример, в такой фидуциарной сделке, как договор поручения). Очевидно, что для не обладающего необходимой компетентностью собственника, вступающего в данные отношения с целью переда­чи своего имущества или его части в управление профессиональ­ному предпринимателю, такие последствия «доверительности», как и обязанности управляющего по периодическому предоставлению отчетов, не дают никаких серьезных гарантий соблюдения его имущественных интересов. Ясно, какими негативными последстви­ями для экономики могло бы обернуться у нас широкое распрост­ранение траста, задумывавшегося для более эффективного управ­ления государственным и муниципальным имуществом путем передачи его частным управляющим.

Именно поэтому заведомо неудачными оказались все попытки ввести в отечественный правопорядок как конструкцию «расщеп­ленной собственности» (предлагавшуюся для квалификации прав на государственное имущество, закрепленное за государственны­ми предприятиями), так и институт траста. Российский закон впол­не обоснованно рассматривал и рассматривает правомочия госу­дарственных и муниципальных предприятий на закрепленное за ними имущество как ограниченное вещное право, а доверитель­ное управление (но не доверительную собственность) — как ин­ститут обязательственного, а не вещного права.

Основания приобретения права соб­ственности называются также титулами собственности. Титульное владение — это владение вещью, основанное на каком-либо праве (правовом основании, или титуле), вытекающем из соответствую­щего юридического факта, например право собственности, осно­ванное на договоре купли-продажи вещи или на переходе ее в порядке наследования. В отличие от этого беститульное (факти­ческое) владение не опирается на какое-либо правовое основание, хотя при установленных законом условиях и оно может влечь определенные правовые последствия.

Титулы собственности могут приобретаться различными спо­собами, которые традиционно подразделяются на две группы:

• первоначальные, т. е. не зависящие от прав предшествующего соб­ственника на данную вещь (включая и случаи, когда такого собствен­ника ранее вообще не имелось), и

• производные, при которых право собственности на вещь возникает по воле предшествующего собственника (чаще всего — по договору с ним).

К первоначальным способам приобретения права собственнос­ти относятся:

• создание (изготовление) новой вещи, на которую ранее не было и не могло быть установлено ничьего права собственности; переработка и сбор или добыча общедоступных для этих целей вещей;

• при определенных условиях — самовольная постройка;

• приобретение права собственности на бесхозяйное имущество, в том числе на имущество, от которого собственник отказался или на кото­рое утратил право.

К производным способам приобретения права собственности относится приобретение этого права:

• на основании договора или иной сделки об отчуждении вещи;

• в порядке наследования после смерти гражданина;

• в порядке правопреемства при реорганизации юридического лица.

Практическое значение такого разграничения состоит в том, что при производных способах приобретения права собственнос­ти на вещь помимо согласия (воли) собственника необходимо также учитывать возможность наличия на эту же вещь прав других лиц — несобственников (например, залогодержателя, арендато­ра, субъекта ограниченного вещного права). Эти права обычно не утрачиваются при смене собственника вещи, переходящей к ново­му владельцу, как бы обременяя его имущество. В этом отноше­нии действует прямо не выраженное, но подразумеваемое зако­ном старое правило, берущее начало в римском частном праве:

никто не может передать другому больше прав на вещь, чем име­ет сам (nemo plus juris ad alienum transferre potest, quam ipso ha-bet).

Понятно, что на первоначального приобретателя вещи ника­кие ограничения подобного рода распространяться не могут.

Таким образом, различие первоначальных и производных спо­собов приобретения права собственности, по сути, сводится к от­сутствию или наличию правопреемства, т. е. преемства прав и обя­занностей владельцев вещи. В свою очередь, это обстоятельство делает возможным различие понятий «основания возникновения права собственности»(т. е. титулов собственности, или правопорождающих юридических фактов) и «способы приобретения пра­ва собственности» (т. е. правоотношений, возникших на основе соответствующих юридических фактов).

Многие способы возникновения права собственности могут использоваться любыми субъектами гражданского права. Поэто­му они называются общими или общегражданскими способами при­обретения права собственности. Таковы, например, правоотноше­ния, возникающие на основе различных сделок. Имеются, однако, и специальные способы возникновения этого права, которые могут использоваться лишь строго определенными субъектами.

Так, реквизиция, конфискация, национализация могут служить основанием возникновения только государственной собственнос­ти, а сбор налогов и пошлин — также и муниципальной собствен­ности, ибо для всех других собственников они являются способа­ми прекращения их права на соответствующее имущество. В соответствии с п. 4 ст. 218 ГК гражданин как член потребительско­го кооператива, полностью внесший паевой взнос за предостав­ленный ему кооперативом объект (жилую квартиру, гараж, дачу и т. п.), становится собственником такого имущества (при этом его право собственности как право на недвижимость подлежит обязательной государственной регистрации). По существу, речь здесь идет об обязательном выкупе имущества, который является спо­собом приобретения права собственности только для граждан — членов потребительских кооперативов.

Дата добавления: 2015-04-29