Что же такое демократия?

Для того, чтобы страна могла быть действительно свободной, все население ее должно состоять из философов, а правители должны быть богатыми.

Наполеон

Постарайтесь разбогатеть, и вы станете избирателями.

Франсуа Гизо, премьер‑министр Франции

Все знают, что демократия – это хорошо, а отсутствие ее – это плохо. Еще все знают, что в России демократии всегда не хватало, а вот в Британии и в США ее, наоборот, всегда было много.

Просто завались.

И если вам поцарапали машину или за любимым сортом колбасы выстроилась длинная очередь, если вас обобрал гаишник или нахамили в жэке, то народ разводит руками: ну что поделаешь?!. Рассея‑матушка… Это вам не Европа, понимаешь. Тут вам никто 300 лет каждый день газон у дома не стрижет.

Но что такое демократия? Первое из наиболее известных определений дал еще Аристотель (384–322 гг. до н. э.), и обычно его используют до сих пор.

Аристотель говорил о шести способах правления. Три способа одинаково хорошие. Это монархия, аристократия и демократия. Три способа одинаково плохие: тирания, олигархия и охлократия.

Аристотель.

Автор замечательных рассуждений о демократии, аристократии и охлократии. Очень современно звучит.

Три первые способа хороши потому, что они законные. Монарха или выбрал народ, или он родился старшим сыном монарха, когда‑то выбранного народом. Хотя его лично уже никто не избирал, но в начале всех начал, пусть много поколений назад, его власть предполагалась быть исходящей от народа. И для монарха не зазорно посему обратиться к народу в каком‑то очень важном случае. Сходится народное собрание и вместе с монархом решает общую проблему.

Аристократия – власть богатых, умных, образованных. Они правят с согласия всего народа. Народ поручает им править и чаще всего уже не сходится на площадь для народных собраний.

По крайней мере, по пустякам. Он согласен с правлением лучших.

А вот при демократии все граждане регулярно сходятся на площади для народного собрания. И дискутируют. Они коллективно принимают решения и выбирают должностных лиц в государстве для управления от имени народного собрания.

Три плохих способа правления плохи потому, что они, по рассуждению Аристотеля, незаконны и нарушают нравственные законы.

При тирании тиран захватывает власть силой и правит, опираясь на силу. Демократическая процедура постоянно прерывалась, к власти тираны приходили часто, особенно в эпоху разного рода экономических катаклизмов.

Однако слово «тиран» на греческом не несет негатива, оно означает не более чем «хозяин», «лидер». Это сейчас оно отрицательно заряженное, а тогда значило как бы «национальный лидер». Вот так еретически выскажемся. При этом тираны себя очень часто показывали способными правителями. Приходя к власти в периоды кризиса и народного недовольства, они должны были проводить необходимые реформы. И что любопытно, при тиранах люди начинали, как правило, жить легче. Однако потом тиран надоедал, его свергали и опять возвращались к демократии. В общем, ничего нового. История в миллионный раз повторяется. Единственное отличие тирана от царя в понимании древних греков состояло в том, что тиран не имеет наследственного или религиозного права на трон, он как бы самозванец. Интересно, кстати, когда окружение Сталина называло его уважительно «Хозяин», знало ли оно, что обзывает его в глаза тираном? Почему‑то мне кажется, что нет.

При олигархии власть захватывают немногие, опять же силой, не имея на это никакого морального права. Самый худший вид олигархии – плутократия, то есть власть денег. Плутократы подкупают народ, тем самым развращая его.

При охлократии власть принадлежит не достойным людям, а сброду. Охлос – это неорганизованная, дикая толпа. Демократию строят люди, имеющие собственность и работу. Социально и экономически состоятельные. Стоит допустить до политических процессов несостоятельных и безответственных, тут и демократии конец, все сметает волна безответственных решений, принимаемых безответственными людьми.

Как видно, для Аристотеля нравственность и законность – основа представлений о государственном устройстве. «Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший свое завершение, – совершеннейшее из живых существ и, наоборот, человек, живущий вне закона и права, – наихудший из всех, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие – умственную и нравственную силу, а ими вполне можно пользоваться в обратную сторону».

Аристотель не считал демократию лучшей формой правления.

Сам он, по нашим представлениям, – придворный: происходил из семьи врачей при дворе македонских царей. В 37 лет Аристотель оставил Афины. По его мнению, демократия в Афинах на глазах вырождалась в охлократию.

Античная демократия – это своего рода строй‑предшественник для современных убежденных демократов. Но это мнение скорее идеологическое, чем научное.

Вы спросите: почему? Очень просто: потому что античная демократия была совершенно иной, чем сейчас.

Она была НЕПОСРЕДСТВЕННОЙ. Это означает, что гражданин сам приходил на площадь народного собрания и сам напрямую выбирал должностных лиц.

Греки жили маленькими общинами – полисами. Правила жизни в полисе назывались политией, откуда и пошло слово «политика». Численность граждан полиса колебалась в пределах нескольких тысяч человек. Древнегреческий город – это, конечно, звучит гордо. Красиво. Но по нашим представлениям, это село.

Такой большой аул. Граждане лично знали друг друга и как соседи, и как участники общих дел. Они понимали, кого имеет смысл выбирать.

Это был очень маленький мир. Весь полуостров Пелопоннес – 21,4 тыс. квадратных километров, где все множество греческих государств находилось на территории в два с лишним раза меньшей, чем Московская область (47 тыс. кв. км).

Средний город‑государство занимал площадь не более 200 кв. км.

При этом каждый полис рассматривал жителей других городов, хотя они и говорили на одном языке, как иностранцев. В каждом было свое правительство, свои праздники помимо общенациональных, свои традиции, коалиции этих городов или сами по себе постоянно воевали друг с другом. И вообще если посмотреть на Грецию того времени, то получался как бы современный мир в миниатюре.

Только два города‑государства – Спарта и Афины – контролировали более‑менее значительную территорию, ну не совсем смехотворную по российским меркам. Их можно было считать современными великими державами. Мир был биполярным. Территория Афин и подчиненной им области Аттика составляла 3 тыс. кв. км. Это небольшой район Московской области. А территория крупного государства Спарты – это Лаконика и Мессиния, две области в период расцвета – была около 10 тыс. кв. км.

Пятая часть Московской области, 2–3 района.

В Спарте была довольно своеобразная экономика, и спартанцы пытались по‑своему противостоять мировым экономическим кризисам той эпохи. Если мы примем условно Грецию за мир – то там регулярно случались свои «мировые кризисы». И девальвация, и инфляция, и маржин‑колы – все это присутствовало. То с нежданным избытком серебряных денег, когда открыли серебряные рудники на севере Греции. То со сложностью курса золото‑серебро. Ну и так далее. Так вот, спартанцы со свойственным им радикализмом, по‑своему пытались бороться с последствиями «общемирового» (то есть общегреческого) кризиса. Во время очередного катаклизма, связанного как раз со спекулятивным обменным курсом золото‑серебро‑зерно, правительство Спарты запретило использовать на территории Лаконики золотые и серебряные монеты и ввело свои собственные деньги, строго неконвертируемые – из железа. Довольно тяжелые монеты были, размером с небольшой блин для штанги, и нигде, кроме Спарты, естественно, к оплате не принимались, но спартанцы считали, что вся эта роскошь, все эти афинские штучки им ни к чему.

А главная добродетель – это умеренность и аккуратность. Ну и орднунг превыше всего.

Спартанское умение кратко и остроумно говорить вошло в анналы мировой культуры. Ну, про «со щитом или на щите» – это всем известно, это мы еще в школе учили. Приведу два чуть менее известных изречения спартанцев, на мой взгляд совершенно гениальных.

Спарта была единственной частью Греции, которую формально не завоевал Александр Македонский. Не то чтобы не мог, просто не видел в этом необходимости. Неохота было ему возиться. В свое время еще его отец Филипп II пытался завоевать Спарту, но передумал, восхищенный мужеством спартанцев. Так вот, хотя Александр Спарту не завоевал, он потребовал, чтобы там, как и везде, его признали живым богом. Богов тогда было много, и все греческие города единогласно, в едином порыве и конституционным большинством голосов провозгласили его «живым богом». Когда это требование дошло до Спарты, спартанцы ответили снисходительно: «Пусть Александр, сын Филиппа, будет живым богом, если он того хочет». Остроумно. Иронично. С издевкой… Но вроде как согласились! Понятно, что, провозглашая себя живым богом, Александр подразумевал, что он сын Зевса или как минимум какого‑нибудь Амона в Египте, но никак не сын смертного Филиппа, о чем ему спартанцы и напомнили. Кстати, именно Филиппу, выдающемуся правителю и полководцу, на 99 % обязан своими последующими успехами Александр Македонский, на его плечах он реально воздвиг свою империю. Так вот, лет за 10 до описанного мной выше эпизода Филипп, захватив контроль над всей Грецией, этим мини‑миром, послал письмо‑угрозу, письмо‑ультиматум и в Спарту, в котором предупредил: «Если я войду в Лаконику, я сравняю Спарту с землей». Спартанцы ответили одним словом – на мой взгляд, самое гениальное дипломатическое письмо всех времен и народов. Итак, Филипп: «Если я войду в Лаконику, я сравняю Спарту с землей». Ответ спартанцев: «Если».

Говорят, что Филипп был настолько восхищен гордостью Спарты, фактически беззащитной на тот момент – она не могла выставить сильного войска, что покинул Пелопоннес и оставил спартанцев в покое.

Нигде в мире позитивные мифы о самих себе не станут отрицать, только у нас любят в этом покопаться. Тут нельзя не вспомнить классический миф про триста спартанцев. Про них написано бесчисленное множество книг и снята масса фильмов, начиная с пеплумов 50‑х и заканчивая недавним детищем Голливуда – чудовищным гротескным полумультиком «300», ориентированным, видимо, на гомосексуальную аудиторию.

На самом деле никаких трехсот спартанцев не было. Был отряд, возглавляемый спартанским царем Леонидом, который действительно перегородил Фермопильское ущелье. Против него было выставлено отнюдь не миллион человек. Это смешно, таких армий тогда вообще не могло быть – народонаселение Древнего Мира не позволяло. Персидская армия насчитывала по разным оценкам не более 100 тысяч воинов. Что тоже гигантская армия по тем временам… Но не миллион. Спартанцев тоже, как я подчеркнул, было не 300, а несколько тысяч.

300 – это личная гвардия, охрана царя Леонида. С ними было достаточно большое число других спартанских воинов, а также около 13 тысяч греков‑союзников. Все равно численное преимущество – подавляющее, многократное – было на стороне персов.

А суть‑то легенды заключается не в том, как изображают сейчас, что 300 человек выдерживали натиск миллиона в этом узком проходе – а он действительно узкий, несколько сот метров между горами и кромкой моря. Суть подвига в другом. Когда, перебив заслоны, персы по горным тропам обошли греков и возникла угроза захода в тыл и окружения, Леонид понял, что ситуация безвыходная. И он отпустил оставшихся в живых союзников, а их было несколько тысяч. А сам вместе со своими гвардейцами остался на поле боя, обрекая себя на смерть. Как настоящие спартанцы, они не могли уйти с поражением и предпочли умереть с честью. Со щитом или на щите.

Так и родилась легенда о 300 спартанцах.

В общем, мифов много, а земли мало. То же касается населения. В период своего максимального расцвета Афины имели не более 100 тыс. свободных граждан. При этом только часть из них обладала политическими правами – 20–30 тысяч. Остальные были свободными, но без избирательных прав.

И это в период максимального расцвета! Кроме того, в Афинах и в Аттике проживало еще большое количество рабов – по разным оценкам, до 400 тысяч. Приблизительно по 4 раба на каждого свободного гражданина, впрочем, их там особо никто и не считал.

Для философов того времени – Аристотеля, Платона – даже подобная численность населения представлялась громадной.

И совершенно неуправляемой. Они полагали, что чистая демократия возможна только в небольшом городе‑полисе численностью до 10 тысяч граждан. И действительно, большинство городов Греции насчитывало тогда гораздо меньше 10 тысяч граждан, гораздо.

Правда, в Афинах в пору их расцвета число граждан достигло 40 тысяч… И демократическая система тут же перестала работать, мнения стали формировать профессиональные болтуны‑демагоги.

Правда, тогда в этом греческом слове не было ничего отрицательного. И самый, наверное, знаменитый из древнегреческих политиков – Перикл официально считался лучшим демагогом.

Древнегреческая демократия перестала быть эффективной с ростом населения.

Еще хуже получилось в Риме. Сами римляне считали, что демократия установилась у них в 510 году до н. э. Но в результате вся власть сосредоточилась в руках примерно тысячи богатых семейств. Фактически Римская республика превратилась в олигархию. Жаль, нет до сих пор ни одного государства с таким официальным названием. Его предшественником мог бы считаться сам Древний Рим!

Дата добавления: 2015-03-29