Четверг. Мне все надоело. У меня депрессия

Среда

21:01

04:45

04:31

04:14

04:12

03:41

Вторник

Мне все надоело. У меня депрессия. Сижу на кухне, ем очищенную картофелину, сваренную в мундире, исмотрю вокно.

Да. Теперь есть окно, в которое видно весь город как на ладони. Ричи сделал портал на высоте в полутора ки­лометрах над городом. Так что видно все, словно дом па­рит над миром.

Тянет забраться на подоконник.

Забрался.

Картошка, кстати, несоленая.

Взялсоль.

Н‑да. О чем это я? Ах да. Отом, что меня все достало.

Эти люди... Я уже полгода кукую в образе человека и никак не могу превратиться обратно. С тех пор я узнал так много, что хочется завыть и, обидевшись на всех, уйти из дома. Это ужасно! И как люди только это терпят?

Вы спросите: в чем проблема? Меня больше никто не любит, вот в чем.

И да! Это проблема. Причем большая.

Я приведу пару примеров, чтобы отвлечь себя от гру­стных дум. Заодно подумаю, что делать дальше.

Примеры простые: ситуации и поведение человека и кота в них. Плюс реакция окружающих. Просто, не так ли?

Ситуация первая. Вы дремлете после прекрасной бес­соннойночи.

При этом люди, проходя мимо кота, – почешут его за ушком, погладят по пузику, дунут в носик и уйдут, оста­вив в покое.

Вас – стряхнут с кровати, дадут поручение, выставят на мороз, толком при этом не одев и сунув в руки сумки для продуктов. Сволочи.

Ситуация вторая. Вы украли сосиску.

Кота пожурят, шлепнут по заду. На крайний случай – запрут в кладовке, где есть мыши и теже самые сосиски.

Человеку этого не простят в принципе! Сумку в руки и дуй на рынок за новыми сосисками. Еще и в глаз дадут за то, что надкусил остальные продукты.

Ситуация третья. Ночь. Тишина. По комнате пробе­жаламышь.

Кот грациозно спрыгнет с кровати, загонит ее в угол, поймает и пойдет спать.

Человек с грохотом упадет с постели, заденет тумбоч­ку, врежет пяткой в челюсть спящему другу, с шипением понесется за мышью, воя от счастья. И... поймав желан­ный объект, получит в глаз и будет выставлен из спальни под крики и ругань товарищей.

Ситуация четвертая. Поход на рынок.

Раньше кавайные глазки срабатывали на продавцах, и вам пихали в зубы сосисочку, рыбку или еще чего. В крайнем случае, просто чесали за ухом. Но не теперь, когда вы стали человеком... Теперь, сколько ни пяльтесь, сколько ни мурлыкайте – все, чего дождетесь, крика: «Извращенец!» – Или строгого: «И давно он у вас так?»

А еще работать надо (вздох). И это самое ужасное. К примеру, теперь, если я весь день сплю, а ночью сижу на кухне, глядя в окно, – это больше никого не умиляет. Напротив, каждый считает своим долгом напомнить, что меня тут терпят, кормят, ухаживают, а я, зараза неблаго­дарная, не ценю.

Сволочи.

Короче, я так больше не могу. И сегодня я принял эпохальное решение: уйти из дома. Год почти закончил­ся, да и у Сая теперь столько друзей, что... я ему уже не нужен. Не то чтобы это меня радовало или огорчало, но все же грустно.

А? Куда пойду? Не знаю. Скорей всего, вообще уйду из города. И пусть им будет стыдно! Пусть. Вот поймут, какое сокровище потеряли, тогда и посмотрим, кто тут бездельник со стажем.

А на столе останется лежать сиротливый клочок бума­ги с корявой надписью: «Ушол ис дому. Ни вирнуся. Вашкот».

Ладно. Что толку переживать. Вещи я уже собрал. Взял деньги из коробочки...

Ачто? У Сая завтра зарплата, а мне жить на что‑то на­до. Хм. Надо приписать: «Деньги ни вирну». Чтобы не надеялись, что вернусь.

Чего еще‑то? Бронебойные штаны, теплая куртка, сумка с продуктами. Вроде собрал, что смог... О! Одеяло! Мне еще одеяло понадобится. К примеру, вон тот плед в рулон скатаю. И карта. Мне точно нужна карта. Надо у Ричи покопаться. Вроде бы в лаборатории была одна.

Вышел в коридор, поправил рюкзак, подошел к стол­бу. Задумался.

Высунул нос на улицу. Вьюга мстительно швырнула в лицо горсть снега и пару льдинок. Спускаюсь по шесту обратно, хожу по залу, вдумчиво чешу затылок.

Опрокинул стол, разбил пару чашек и взвыл страш­нымголосом.

Топот ног, кто‑то упал с кровати. Ребята выбежали из спальни. Стоят, щурятся, удивленно меня разглядывают.

– Ты чего? – Сай подошел первым, помогая заки­нуть сумку за спину.

– Ухожу. – Мрачно.

– Куда? Рано ж еще. То тебя из постели не вытолк­нешь, ато в полпятого ночи куда‑то бежишь. – Ричи яв­но не в духе, даже ночной колпак сполз набок.

Эльф чешет сеточку, которую ночью надевает на во­лосы.

– Я от вас ухожу. Вы меня не любите!

Тишина.

Сай беспомощно оглянулся на ребят.

– А стол ты навернул, чтобы мы тебе не мешали? – уточнил эльф, мрачнея на глазах.

– Я случайно. Не держите меня, я пошел.

Прохожу до столба, кладу на него руку, оглядываюсь.

Все смотрят мне вслед, ожидая дальнейших действий.

– Ну... всем пока?

– Так это...

Замираю, ожидая продолжения. Маг мнется.

– Ты надолго?

– Навсегда. – Патетически.

Стоим.

– И чего не лезешь? – Эльф.

– Жду, когда мне скажут хотя бы «пока».

Эльф фыркнул и ушел на кухню, начав греметь там, выдвигая ящики шкафов. Тоскливо смотрю на стол, на­чинаю карабкаться к выходу.

– Держите его, он все деньги спер!

Отчаянный крик с кухни едва не заставил меня рух­нуть на пол. Зато народ наконец‑то ломанулся останав­ливать, ругаясь, пихаясь и пытаясь сдернуть со столба. Отпихиваюсь ногами, убеждая, что они меня не остано­вят. Внутри... растет приятное чувство нужности и тепла.

Сдернули, отобрали деньги, провиант, дали по шее, усадили на кухне и налили горячего чая.

– И колбасу всю понадкусывал! – продолжал надры­ваться эльф, окопавшись в кладовке.

– Я определял, какая свежая.

– И какая? – Белокурая головка в сеточке на миг вы­сунулась из‑за двери.

– Та, что в рюкзаке.

– Гад. – Голова скрылась.

– Так чего случилось‑то, ты толком можешь расска­зать? – Сай сидел напротив и напряженно смотрел мне в глаза.

– Я – кот! – Старательно морщусь и отмахиваюсь. Дескать, ему не понять. Ричи ждет продолжения. – Я –кот.

– Японял.

– Ну вот. А вы... вы все обращаетесь со мной, как с человеком!

– И? – Все еще не понимая.

Вернулся эльф, сгрудил на стол кучу надкусанной ки­льбасы, самой большой палкой треснул меняполбу, про­шипев, что сволочь я, а не кот.

– Вот! Очем я и говорю. Мьпыей не лови, кильбасу не воруй, кошек не тронь, да еще и работать заставляете!

– И что?

Мрачно смотрю на Сая.

– Я кот. Существо, созданное для удовольствия и не­ги. Все мои проблемы должны заключаться только в том, как сходить в лоток поаккуратнее: подняв одну ногу или присев.

Все глубоко задумались.

– Так ты и так ничего не делаешь. Только лежишь и стонешь, – возмутился эльф.

Ричи на него шикнул.

– Гм. И ты... решил, что мы больше тебя... не лю­бим? – уточнил Сай.

– Да. – Хмуро.

– И поэтому ты нас обворовал, навернул стол и раз­будил среди ночи? Чтобы мы, значит, прониклись!

Эльфа насильно усадили на подоконник, сунули в ру­ки кружку с чаем и попросили заткнуться хоть на минуту. Тот попросил добавить в чай рома и только после этого замолчал, отпивая крепкий напиток и возмущенно на меня поглядывая.

– Так, короче. Давай я тебе кое‑что объясню.

Киваю, глядя на Сая. Ричи подлил мне в чай молока и ободряюще потрепал по голове.

– Тут никто тебя не хочет обидеть. Мы тебя все при­нимаем таким, какой ты есть, и ты – мой друг. Мой пер­вый друг, который смог превратить бесхребетного неу­дачника в человека. – Смущенно улыбаюсь. – И хотя у менятоже есть проблемы: грудь восьмого размера, толпы мужиков, которые тащатся от баб‑стражниц, но я не унываю и продолжаю надеяться на лучшее. Чего и тебе желаю. Тебя ведь никто не заставляет, никто не ругает и никуда не выгоняет. Я лично прибью каждого, кто что‑то имеет против моего друга. Ну, просто... любить взрослого мужика, валяющегося на диване, жрущего сосиски и протяжно вздыхающего с утра до вечера, как‑то... не по­лучается. Хочется пройти мимо, заехать в челюсть, пнуть под зад и дать стимул в жизни. – Мне ободряюще улыб­нулись. Ошарашенно молчу. – Но мы терпим. Терпим, так как знаем, что и тебе нелегко. То ты был белым, пу­шистым и мелким. А теперь... сил немерено, а вкалывать не хочется. Так?

Фыркаю.

– Сай хочет сказать, что мы тебя, конечно, любим, но на руках носить, пуская слюни от умиления, все равно не будем. Хоть каждую ночь поднимай криками: «Я ухо­жу!» – пояснил эльф, как раз допивший свой чай.

Обиженно соплю.

– Такчто или терпи, или пошли, я тебя в стражу при­строю. Можешь еще помогать Ричи вести хозяйство... Есть, конечно, и третий вариант. – Чувствую явный под­вох, но все равно жду продолжения. – Ты можешь про­должать бездельничать, а мы – продолжать тебя пинать, в надежде, что однажды ты все‑таки станешь человеком.

Вздыхаю, встаю и иду спать.

Ну их. Тоже мне, друзья называются. Хотя, конечно, приятно, чтоони меняне отпустили. Новсе равно! Обид­но, блин. Они ведь едва меня не потеряли.

Ладно. Я остаюсь, но пусть не думают, что это их заслуга. Просто мне нужно выполнить обещание, данное хозяину, и пробыть с Саем хотя бы год. Ато ведь загнется без меня парень, как есть пропадет.

Они стали как‑то подозрительно добрее ко мне. Никто не ругает, не просит подвинуться или сделать хоть что‑то. Все... словно обходят меня стороной, стараясь не лезть.

Удивлен и напуган. Пытаюсь получать кайф от ситуа­ции.

Ем кильбасу, запиваю молоком, смешанным с рассо­лом. По три часа сижу в ванной и... ничего! Словно меня и нет. Лишь изредка кто‑то поздоровается, скупо улыб­нется или уступит дорогу.

Бегу в лабораторию к Ричи, требую объяснений. Мне сказали, что Сай просил оставить меня в покое, пока он сам всех не прибил. Смущенно краснею, не зная, что и сказать. Маг продолжает эксперимент, обходя меня по дуге и бормоча себе под нос.

Мне доступно то, что недоступным было раньше. Я могу сидеть на столе. Часами смотреть в окно, флегма­тично пережевывая бутерброд. Кататься на люстре, спать днем и бедокурить ночью... не мыться, наконец.

Дата добавления: 2015-03-29