Четверг. Въезжаем в следующую деревушку, рассчитывая на ночлег, еду и кров

23:58

23:32

14:32

12:15

Среда

9:20

Въезжаем в следующую деревушку, рассчитывая на ночлег, еду и кров. Сай подмигнул мне и сказал, что я не­плохо сижу в седле.

Ага. В седле Кофа, держась за него руками и изо всех сил стараясь не сползать по крупу лошади назад. Терпеть не могу человеческий вид! Вот терпеть не могу. И чего люди в этом находят? Лысый, страшный, постоянно должен работать, вообще всем что‑то должен и... Кошмар в общем и в целом.

Хочу быть котом! Скорее бы Сай снял свое прокля­тие – заявлюсь к магу и все ему выскажу. Пущай возвра­щает мой пушистый облик навсегда.

...Ну, если вкратце, мы посетили еще три деревни. В каждой из них нас достаточно холодно встречали, стре­мились тут же выгнать на кладбище и не платить, не кор­мить и вообще не пускать на порог.

Спасал всех я. Заходил в дом, льстил хозяйке, делал жалобное личико, мурлыкал, убеждал, раздавал компли­менты и вообще вел себя самым наглым образом.

Обычно женщины краснели, смущались и улыбались, а мужики довольно поглаживали бороды в ответ на льстивый комплимент: «По хате сразу видно, какой от­личный хозяин здесь живет. Не вы ли это? Так силищей и веет, аж сдувает».

Крестьяне в принципе люди простые, а если им еще и пару медяков показать – остывают, успокаиваются и со­глашаются, что про некромантов все это брехня, а на са­мом деле эти хлюпики корову‑то не завалят, не то что ко­ня необъезженного усмирить. Только и годны, что трупы добивать.

Так что впускали, кормили и даже платили.

Ребята были в шоке, Сай назвал меня «сокровищем» и перестал заставлять работать, перекинув все хлопоты на эльфа. Тот возмущался, отбивался, но делал, с мучениче­ским вздохом и обещанием потом страшно мне ото­мстить. Ну‑ну. Жду и верю.

Коф во всем этом никак не участвовал, но упорно не любил отпускать меня от себя надолго, часто таская за собой за руку и не вникая в мои вопли: «Я и так идти мо­гу». Странный он... Но эльф предположил, что у парня наверняка с детства тоже не было ни одного близкого су­щества, вот и привязался с непривычки.

Ну... что делать. Ладно. Мне в принципе он не казался ни страшным, ни жутким. Да и жалко его немного было.

Такая силища – и ни одного друга. Страшно, наверное, так жить.

– Сай.

– А? – Запивая пирог компотом и отмахиваясь от му­хи, сонно жужжащей под потолком.

– А давай его оставим?

– Кого?

– Кофа.

Соком подавились, долго кашляя и едва не рухнув на пол.

– А?!

– А что такого? Он хороший парень и тоже одинок. Как и ты когда‑то.

– Это не значит, что я собираю всех одиночек под од­ной крышей, причем из чистой жалости. – Фыркнув, па­рень отодвинул кувшин и недовольно на меня посмот­рел. – Он некромант, ты это понимаешь? Он и должен быть одинок.

– Я так не считаю. Да и потом... Только представь, как круто будет иметь личного некроманта!

– Меня из стражи выпрут.

– Тебя и так выпрут, как только узнают, что ты не ба­ба.

Скрип зубами, возмущенное лицо друга.

– И потом. Мы же можем не говорить, что он некро­мант. Маг изменит ему внешность...

– Маг может изменить пол! Но не внешность.

Зря я надавил на любимую мозоль.

– Ну и пусть!

– Предлагаешь превратить его в девочку, отправить в стражу и устроить восстание нежити в городе?

– Нет. – Встаю и нервно начинаю ходить по комнате, не подозревая о том, что Коф сидит сейчас в соседней комнате и внимательно нас слушает. – Предлагаю дать человеку шанс. Мы с магом раза три обнаруживали тре­щины в крыше, и если бы вовремя их не латали, давно были бы похоронены в руинах дома; как считаешь, поче­му нам так не везло?

– Это не одно и то же!

– А вот и да!

– Кот.

Фыркаю и сажусь.

– Он пугает одним взглядом, понимаешь? У него словно на лбу написано: я некромант, кто не спрятался – я не виноват.

Жуть какая.

– Он хоть раз сделал что‑то, что позволило в нем усо­мниться?

– Ну... – Мучительное раздумье. – Нет.

– Вот! А если что, тебя проклятие защитит.

– А эльфа? А мага?

– А маг что‑нибудь придумает. Он ради своей безо­пасности чего только не выдумывает, потому‑то наш дом все еще цел, несмотря на твое проклятие.

– Черт.

Радостно улыбаюсь, чувствуя, что почти победил.

– Ладно, уговорил. Но только если этот некромант выкинет хоть что‑либо подозрительное до той поры, по­ка мы не вернемся домой, считай, что я против.

Киваю и радостно уматываю в спальню. Да кто бы спорил! Я только за.

А вообще если кто спросит, чего я так распереживался из‑за этого некроманта, скажу только, что... он меня лю­бит. И заботится, когда я в облике кота. А коты такое чув­ствуют и не забывают. Мы только выглядим расчетливы­ми эгоистами, независимыми до кончика ушей. На са­мом деле нормальный кот всю жизнь будет искать тех, кто обеспечит ему максимальный комфорт, и коты редко ошибаются в своем выборе. Хотя... это вроде бы не иск­лючает того, что мы – эгоисты.

Да... правда, была одна проблема. Когда эльф узнал о решении Сая, едва не умер от ужаса и тут же бросился к парню со своими контраргументами и криком: «Вы еще бы вампира притащили! Они тоже страшно одинокие и в гробах спят!»

Но Сай был непоколебим и упорно стоял на своем, так что через какое‑то время эльф сдался.

Ну а Коф промолчал в ответ на мои радостные вопли и всего один раз кивнул. Я так и не понял: рад он или нет. Впрочем, это неважно. Важно то, что мне опять надо за­бираться на эту лошадь, сползая каждые пять метров пу­ти по крупу назад, и приготовился к долгому изнуритель­ному путешествию еще через два города к конечному пункту маршрута – городу Алда. Где и должно будет за­вершиться наше ненормальное задание.

– Вы чьих будете‑то? – Деревенский староста сплю­нул на землю, шумно прочистил нос.

– Свои мы, – говорю я, так как остальные нервно оглядываются на толпу крестьян с вилами и косами, взявших нас в окружение.

– Свои? А некромансер? Кто из вас некромансер?

– Я. – Кофа никто не успел заткнуть.

– Кхргм! – сложно выругался староста. – Ты, зна­чится...

Мы, кажется, все разом решили, что его сейчас убьют.

– И чего пришел?!

– Вот королевская грамота. Мне велено упокоить здешнее кладбище.

Грамоту недоверчиво взяли, повертели в руках. Еще раз сплюнули, прочистили нос.

– Ну чего там? – Народ заволновался, всем было ин­тересно.

– Писано... что и впрямь... это. Король! – Староста радостно ткнул пальцем в единственную закорючку, ко­торую признал: подпись в виде короны.

Удивленный шепоток, неуверенное:

– А может, ну и ладно тогда... пущай упокаивают? А то энти зомби, как вчера Заикину корову утащили, так ее и не видали. Кажную ночь шастають! Спасу нет ника­кого.

– Тихо!

Все притихли. Старосту туг явно уважают.

– Кхм. Ладно, некромансер! Упокаивай. А только знай, что ни еды, ни воды, ни шиша тебе здесь не будет! Сразу дуй на кладбище и сиди там. Потом, как всех зом­бяков упокоишь, свалишь огородами. Понял?

– Да.

– Вот и ладненько...

– А только упокаивать кладбище я тогда не буду. Сра­зу пойду дальше.

Шок в глазах аудитории.

– Шо это? – Мужик все еще сжимал грамоту, но смотрелся при этом презабавно. Словно табуретка не со­чла милостью, когда на нее сели, и укусила хозяина за пя­тую точку.

– Мне и моим спутникам...

– Друзьям... – шиплю, стараясь не переставать улы­баться.

– Я ему не друг. – Эльф отошел на шаг назад и задрал нос повыше.

Сай мудро промолчал.

– Мне и моим друзьям, – поправился Коф, – нужен ночлег, еда и вода. А также золотой в качестве уплаты за упокоение кладбища.

Нас окружила зловещая тишина. Люди думали.

– Как некромансеры‑то обнаглели, – посетовала старушка из задних рядов. – В мои‑то времена: вилами, да на костер. А этот просит еще чего‑то. Кошмар. Вот ра­ньше...

Дальше ее увели, дабы не сболтнула что лишнее. Уже при слове «костер» Коф сильно помрачнел.

– Вали отседова. – Грамоту вернули, староста набы­чился и подтянул ремень. – Сами управимся. Небось не дурней тебя.

– Сами так сами. Всего доброго.

Коф молча пошел прямо на ряд из вил, но те разо­шлись в стороны, подрагивая от страха в руках крестьян, и пропустили нас дальше.

– Это чего... он уходить, што ль? – За спиной нарас­тал гомон.

Мы старались не оглядываться.

– А корова как же? Заикина‑то. А сеять как весной будем?

– Люди! А куда он побег? Шо, упокаивать не будут?

– Это некромант или не некромант? Вот ты мне ска­жи...

– Вернуть гада! Пущай работает!

– А потом на костер!

– Да окстись ты. В наше время уже не на костер, а на кол сажают.

– Во‑во, и я о том же. На кол! А кол на кладбище по­ставить. Вот пущай оттуда всех зомбяков и распугивает.

– Как пугало, што ль?

– Ага. Оно самое. Все лежать будут! И ни один гад не полезет.

– А шо? Ни шо так. Мне шо кажется? Оно... вроде как и так... а могёт и получиться...

– Бежим. – Это у меня нервы не выдержали.

– Если побежим – точно прибьют, – просветил Сай.

– Вот влипли‑то.

– Так, стоять! – Мы остановились. Когда надо, у ста­росты мог быть на редкость звучный голос. – Куда со­брались?

– Вы передумали и решили заплатить? – Коф был са­ма невозмутимость.

Староста закряхтел.

– Хватит с вас и серебрушки. – Вздох народа, под­тверждавший, что и это уже слишком хорошая цена за работу некромансера.

– Золотой.

Еще более тяжелый вздох. Кто‑то снова начал выска­зываться по поводу кола. Но староста махнул рукой, и умника заткнули.

– Ладно. Пошли в дом, тогда поговорим. Чего здесь стоять лясы точить?

Задумчиво оглядываемся. Коф стоит в позе сфинкса, увидевшего Клеопатру, не оборачивается то есть.

– Так чего? Идете али как? – Нетерпеливо.

– Идем. – После паузы.

И мы пошли. Чему лично я был очень рад, так как черт его знает: а может, они здесь друзей некромансера тоже на колья сажают. А меня нельзя на кол. Меня вообще то­лько на ручки можно.

В избе было светло и чисто. Дети спрятались с бабуш­кой за занавеской в боковой комнатке, какая‑то девица, вроде бы дочь старосты, гремела чугунками у печи, соби­рая на стол. Я еще на входе поймал ее заинтересованный взгляд и вежливо улыбнулся. Красная как рак, она тут же отвернулась, махнув косой.

– Так это... – Староста сел и чинно предложил сесть нам. Напротив, значит. – Золотой – многовато будет. Селяне не поймут.

– Меньше не возьму.

– Серебрушка не так плохо. Кладбище у нас более или менее спокойное, никто сильно из могил не прет.

Холодный взгляд в ответ.

– Вот вчерась, к примеру. Три зомбяка в деревню пришли. И ничего! Баба Вася одному из них сковородкой челюсть снесла, да и убегла. Корову, правда, увести не успела, так что пропала корова. Заикина была...

– Вы уверены, что нам стоит оставаться здесь и даль­ше?

Староста заткнулся и с крайним неодобрением по­смотрел на некроманта.

– Молодой исчо, непуганый. А и ладно! Черт его зна­ет, когда нового некромансера к нам в глухомань занесет. Даю золотой!

Вздохи за занавеской и за окном.

– Сейчас.

Пауза повисла аж на пять минут. На стол успели на­крыть и даже вручить каждому по тарелке.

– А чего это сейчас?! А ежели обдуришь и сбежишь с ним? А ежели...

– Слово некроманта. Не сбегу.

Короче, после еще получасового спора, доводов и контрдоводов в пользу кола и костра вместо ночлега и пива... нам выдали золотой, обругали последними слова­ми, накормили и отвели на кладбище. Меня, кстати, по­целовали. На прощание прижали в темном углу к огром­ной мягкой груди и чмокнули в нос. Видимо, промахну­лись. Ну и ладно. Я был даже немного рад, что вызываю такие теплые чувства, и пообещал выжить, вернуться и рассказать о подвиге. А на стыдливый вопрос: «А замуж возьмешь?» – предпочел туманно не отвечать, спеша смыться поскорее.

Замуж. Я кот, а не человек, и замуж вообще не собира­юсь... жениться, кстати, тоже.

На погост нас провожала вся деревня. С шутками, прибаутками, песнями и выкрикиванием лозунгов на­род довел нас до хилой покосившейся оградки, и мы обозрели освещенные зимним солнцем ряды покосив­шихся крестов. Кое‑где снег был разрыт, и была видна земля. Видно, зомби второпях не успели толком само­закопаться и оставили все как есть. Таких могил было большинство, но некроманта это вроде не испугало. Он стоял гордо и одиноко посреди небольших холмиков, черный плащ развевался за его спиной, а в черных гла­зах читалась умная, но непонятная мысль. Все смотре­ли на него с любопытством, переходящим в восхище­ние или ненависть. Я не смотрел вообще, мне было плохо, переел картошки.

Осмотрели кладбище и вернулись в хату старосты. Легли спать перед ночным мероприятием. Всех уложили в горнице, спали по двое на одной лавке. Мне было неу­добно. Но я так устал после наших заездов по лесам, да еще и на крупе коня, что спал без задних лап, пихаясь во сне и разглядывая сны, в которых лично разгонял толпы нечисти грязными вилами.

Собираемся.

Меня затащили в темный угол, всего обцеловали, повесили на шею веревку с камнем, на котором было выдолблено чье‑то лицо и гневно поднятый вверх па­лец. Благодарю, улыбаюсь, пытаюсь отказаться от по­дарка.

Куда там. Мне еще и оберегов в карманы насовали, за­ставили съесть что‑то вроде чеснока и, крепко прижав к груди, пообещали мысленно быть рядом.

Я прямо тронут такой заботой. Это ж надо... Я так кра­сив?

Минут пять потом крутился у потрескавшегося зерка­льца в сенях, пытаясь понять, каким именно местом так сражаю наповал местных красавиц. Эльф хмуро пояс­нил, что не местом, а глазами.

– Такие красивые? – С гордостью.

– Такие тупые. Сразу видно, легкая добыча.

Я прямо‑таки обиделся. Ничего он не понимает. Вон до сих пор один бегает. А я уже почти с девушкой! Была бы она еще кошкой, цены б ей не было.

Стоим на кладбище, спрятавшись за самым большим крестом. Некромант где‑то в центре колдует, попросив ему не мешать и если что – бежать отсюда, а не лезть со своей горе‑помощью. Мы клятвенно пообещали. Даже я. А что? Если человек просит.

Дата добавления: 2015-03-29