Шаг назад, еще один и еще… Я только что убила человека? Боже правый, вот это действительно… страшно

Сейчас… вот сейчас он скажет мне, что она мертва. Я же вижу, как торопливо скользят кончики его пальцев по ее посиневшей шее, как нетерпеливо разрывается заклинившая шнуровка на плаще, как он щупает пульс на запястье несчастной, и как расползается по ее тонкому пальчику алая струйка крови. Я вижу, как он сосредоточенно смотрит на Маю, на ее руку, лицо, и как в глазах его… в прищуренных красно-желтых глазах тлеет насильно потушенный гнев.

Ее не подняла вверх неведомая сила… Это была всего лишь моя рука. Та самая, на которой оставил синюю метку демон, и которую я в данный момент абсолютно не ощущала. Словно у меня и нет проклятой конечности, пальцы которой сжимают горло обмякшей девушки так, что ее вытянувшееся лицо меняет цвета как хамелеон: от бледности к серости, а затем и к прозрачной трупной синеве. Закатившиеся глаза бедняжки потускнели, а открытый рот перестал судорожно хватать воздух. И при всем при этом она даже не пыталась освободиться от опасной для ее жизни хватки. Ни сопротивления, ни крика… одно беспросветное удивление с переходом в глубокий обморок. Или… смерть? А я стояла напротив, вытянув орудие убийства, совсем недавно бывшее частью моего тела, и даже не чувствовала веса жертвы. Господи! Да мне ж по жизни и десяти килограмм без напряга не поднять было, не говоря уже о сорока, которые наверняка есть в Мае. А тут… жуткая реальность, слишком сильно смахивающая на кошмарный сон. Да что же это такое?!

Меня выдернуло из мысленной трясины так резко, что едва не снесло не только голову, но и все тело с насиженного места. Ринго, словно мягкая подушка, взмыл вверх от неожиданной встряски, да так и плюхнулся на землю, пребывая в блаженном состоянии сна. Жесткое пробуждение ознаменовалось шипяще-рычащими звуками и вытаращенными от удивления и недовольства оранжевыми глазищами, которые быстро исчезли из моего поля зрения, так как обзор перекрыла повисшая в воздухе фигура Маи, на мордашке которой отражалось не меньшее изумление, чем у зверька. А потом она почему-то начала сереть… и только спустя пару долгих секунд я осознала, что вообще происходит. Хотя понять, как именно это случилось, мне так и не удалось. Слишком быстро, слишком странно и… безумно страшно.

Ну, привет, моя очередная фантазия, — вот уж верно подмечено. А у кого еще могут быть лисьи уши, торчащие из копны серебристых волос? Капюшон девушка сняла и теперь полулежала-полусидела на каменной плите с непокрытой головой и выражением лица, полным почти детского восторга. Еще одна стукнутая на голову. И верно, что сестра по несчастью, или, может, по разуму? — С пробуждением, — сказала я и улыбнулась ей. Ответная улыбка порадовала меня двумя рядами заостренных, как у акулы, зубов, мелким жемчугом украшавших ее рот. Дааа… ну, надеюсь, она хотя бы не русалка, а то воды поблизости, вроде как, не наблюдается.

Умер, значит… Непостижимо. Погиб — воскрес. Бред какой-то, честное слово. Не мир, а засилье всевозможных ритуалов. Один другим погоняет. Бррр… Аж холодок по коже. Мой жених — мертвец. Бывший. Угу… карету мне, карету! Карету скорой помощи, пожалуйста, с ангелами в белых халатах. Все. Не могу больше. Это говорю я — тридцать девятая жена демона, невеста живого покойника и просто сильно контуженная на голову создательница фантомов. Н-да, вот до чего доводят молодую женщину одинокие ночи с пультом от телевизора и целым списком любимых фильмов ужасов.

Лу не было, Боргоф не возвращался (обиделся, наверное), Ринго умудрился задремать, чем снова напомнил мне соню в фиолетовом плаще, а я сидела и тупо смотрела на троих о чем-то спорящих мужчин, и в голове моей царила каша.

— Мррр-анта!, - раздалось рядом, вырвав меня из разоблачительных дум на тему собственного душевного здоровья. Повернувшись на звук приятного голоса, я столкнулась с дымчато-серыми глазами на заспанной мордашке и обреченно вздохнула:

Мая чуть поерзала, устраиваясь поудобней на каменной плите, и, как бы невзначай, придвинулась ближе. Она изучала меня с непосредственностью, присущей ребенку, и даже не пыталась отвернуться, когда наши взгляды встречались. Такая любознательная и милая девочка-лиса. Ага… Только руку в рот не клади, а то своими зубками она ее быстро отхватит. Впрочем, никакой настороженности это чудо ушастое у меня не вызывало. Ее чистый, как родниковая вода, взор был настолько искренним и доброжелательным, что ожидать подвоха казалось просто глупо. Да и не оставил бы крылатый Хранитель опасное существо рядом со мной. Не для того они меня столько времени разыскивали, чтоб скормить "русалке" с лисьими ушами. Девчонка моргнула, потерла кулачками глаза и снова подвинулась, оказавшись почти рядом со мной. Складки ее плаща соприкасались с моей одеждой, а серебряная солома взлохмаченных волос упала на обнаженное плечо, когда она, тихо замурлыкав, склонила к нему свою голову. Ринго недовольно завозился во сне, видимо, почуяв конкуренцию. Еще бы! Очередное жаждущее ласки чудо, которое непременно следует почесать за ушком. Благо дело эти самые ушки у нее большие и подвижные, не хуже чем у пригревшегося на моих коленях зверька. Точно! Одного поля ягоды, и стеснительность им обоим чужда. Но почему-то подобное совсем не напрягает.

Я осторожно потрепала девушку по волосам и… чуть почесала за ухом, продолжая другой рукой поглаживать спящий серый ком с длинным полосатым хвостом, свисающим вдоль моих ног. Довольное мурчание в унисон было мне вместо благодарности. Если еще и Боргоф припрется сюда за порцией ласки, я окончательно почувствую себя мамашей странного зверинца, и бывшая соня в нем будет далеко не самым понятным экземпляром. Разговаривает она, угу… все они тут разговаривают на своем тарабарском, а я, естественно, ни черта не понимаю. Хотя никто еще не отменял язык жестов и эмоции в глазах, а они порой бывают весьма красноречивы. Вот, к примеру, некоторые товарищи (с крыльями и без) сейчас ну оооочень красноречиво жестикулируют, совершенно не думая возвращаться к нам. Даже четэри эти двое в свою бурную дискуссию втянуть умудрились. Ну, что? Что можно так долго обсуждать? Как меня по кусочкам делить будут, что ли? Вдоль, поперек или по диагонали? Или у них оживленная (чересчур!) беседа с моей личности плавно перетекла на все разногласия, что были до и будут после? Вполне возможно. Только мне от этого не легче. Сижу тут, глажу двух чудиков и тихо дурею под их синхронное мурлыканье в ожидании Лу. Тоже мне, супруг… бросил молодую жену одну и свалил в свое загадочное Безмирье. Или с его долгожительством какие-то часы — просто песчинка в водовороте вечности? А я…

Складки фиолетового плаща покачивались после резких перемещений, случившихся несколько мгновений назад. Разум ничего толком не запечатлил, кроме полета Ринго и неожиданной судороги, прокатившейся по моему собственному телу. Как я оказалась на ногах, да еще и с придушенной девицей, тонкую шею которой держали мои пальцы, понятия не имею. Ее ноги болтались в нескольких сантиметрах над землей, а я продолжала стоять, тупо глядя на безвольное тело и не предпринимая никаких попыток что-то изменить. Шок, ужас, оцепенение… Все это сгинуло с тихим хрипом, вырвавшимся из горла девушки. Я словно очнулась от страшного сна и, повалив ее на стол, принялась отцеплять окаменевшие пальцы подконтрольной мне рукой. Резкая боль пронзила живую ладонь, взгляд невольно метнулся к "ужаленному" месту и… Я снова застыла, уставившись на полупрозрачного синего краба, оседлавшего мое запястье. Объемного и подвижного, словно призрачное животное. А потом… видение исчезло. Мая снова захрипела, а лицо ее исказила болезненная гримаса. То ли сознание к ней вернулось, то ли эти проявления возникли сами по себе, сигнализируя о критическом состоянии жертвы… не знаю. Сделав очередную попытку отодрать закостеневшие пальцы от шеи девушки, я потерпела новую неудачу и чуть не разрыдалась, понимая, что еще немного, и она умрет. Умрет от моей руки, которая не желает мне подчиняться, а нарисованный на ней краб еще и кусается, если ему мешают творить беспредел. Вот ведь… гадский демон и его не менее гадское художество! Что же делать?

Гениальное решение наконец-то посетило мою бедную голову, и… я заорала во всю силу своих легких "Помогите!" А затем посмотрела в сторону Хранителей и тихо заскулила, продолжая ногтями царапать собственную кожу, чтобы хоть как-то вернуть чувствительность плоти и разжать ладонь. Там… возле столба лежал на земле Смерть, а над ним, пытаясь привести в чувство, склонились оба его друга. Ну, все… теперь "русалка" точно не выживет, потому что помогать мне некому.

Меня все-таки услышали, несмотря на звуковую изоляцию. Хотя не услышать такой вопль сложно, да и щит магический, вероятней всего, был односторонним. Так или иначе, но глотать слезы, вою я с помеченной "живым" символом кистью, мне пришлось не долго. Стоило чужой ладони лечь на мое запястье, как неподдающаяся никаким "уговорам" хватка тут же разжалась, выпустив шею со сливово-черной россыпью синяков. Однако девушка, освобожденная от удушливых тисков, даже не шевельнулась, продолжая неподвижно лежать на холодном камне, хранившем следы Аваргалы. Она напоминала ритуальную жертву, вокруг безвольного тела которой расходились темные линии застывшего орнамента. Меня снова затрясло. Но теперь это была не судорога, а озноб. Вполне обычное явление для нервной перегрузки. На глаза накатывались новые волны слез, сердце бесновалось в груди, отсчитывая секунды приговору.

Не помню, как долго я пятилась, но в конечном итоге моя спина уперлась в прозрачную стену, ограничивающую площадку. От нее повеяло холодом и меня затрясло еще сильнее, чем раньше. Зубы начали отбивать чечетку, а руки, обнявшие плечи, заходили ходуном. Теперь они обе были мне послушны, вот только какой от этого толк? Арацельс продолжал водить пальцами над телом Маи, не обращая внимания на мои перемещения. Похожее занятие было и у Камы, только его пациентом являлся четэри, который, как и ушастая девчонка, не подавал никаких признаков жизни. И мне почему-то казалось, что и в его состоянии повинна я. И в том, что Ринго потирает ушибленный бок, обиженно поглядывая в мою сторону, и даже в непонятном поведении Боргофа, медитирующего рядом с телом рыжей. Я! Во всем виновата только я и моя проклятая рука с синим рисунком на запястье. Мне было так плохо, что слезы — обычно редкие гости на моем лице, продолжали бежать по щекам, а в груди черным комом зрело ощущение того, что я опасна для окружающих. От меня одни проблемы. А теперь и того хуже… трупы. Ну, или травмированные больные, по меньшей мере. Мая, Ринго, Смерть…

Первый Хранитель как-то очень быстро перестал хлопотать над девушкой (неужели поздно?) и, вскинув голову, посмотрел сначала на чернокрылого, а затем на меня. Такой мрачный-мрачный взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Ну, точно… поздно. Или все-таки нет? Я заглянула в его глаза и внутренне сжалась от эмоций, которые там плескались. Да и чего, собственно, я ожидала? Понимания, сочувствия? От кого? От мужчины, с которым у нас пары фраз без нервотрепки сказать друг другу не получается? А теперь… теперь он, вообще, на полном основании может свернуть мне шею, дабы избавить общество от угрозы в моем лице. И, судя по виду, с которым Арацельс отошел от стола и направился ко мне, именно так он и намерен поступить.

— Я… я не хотела. Она… рука… она сама… — мои сбивчивые попытки оправдаться зачахли на корню. Он приближался, я отступала, скользя полуобнаженной спиной по невидимой преграде магического купола. Волны холода разбегались по коже, да и на душе было не жарче. — Я, правда, не хотела! Это…

Слова застряли в горле, когда он резким движением оттащил меня от края площадки и, чуть развернув, привлек к себе, а потом, крепко сжав, проговорил куда-то в макушку:

Дата добавления: 2015-03-29