Часть I три брата Трейзиора 2 страница

ГЛАВА 2

Час спустя на железном стуле для испытаний сидел Ереми Веленс. Откуда-то издалека доносилось бормотание:
- Состояние психики, точка три девять…
- Психический срез, точка ноль два…
- Сообразительность, точка девять четыре…
И так далее и тому подобное.
Каким образом этот щенок из высокого уровня с таким замысловатым именем оказался на блок-посту гарнизона? К тому же, почему-то среди членов банды Доркаса, или это только показалось? Его он очень хорошо запомнил. Радость Ереми, связанная с тем, что его подвергли испытаниям в присутствии космического десантника, была неполной из-за горечи воспоминаний, навеянных этим парнем из высших слоев. Он вместе с другими бандитами из привилегированного общества попирал закон. Это они схватили раненого кузена Якоби и обрекли его на жуткую, мучительную смерть, да еще потешались и куражились при этом. В паре с негодяем из поденщиков, словно между Якоби и этим паразитом из нижнего города не было никакой разницы, в то время как Якоби все время помогал сдерживать атаки этих грязных подонков. Ради кого? Да ради этих же мерзавцев из высшего уровня!
Интересно, а как в толпу потенциальных новобранцев попал тот подонщик? Его лицо с вытатуированным пауком Ереми тоже видел в ту роковую ночь и хорошо запомнил.
Пока пучками тока стимулировали нервы и связки Ереми, руны на его щеке жестоко чесались. Он беззвучно молился Императору. Его семья относилась к числу набожных. На заводе по производству карбюраторов для наземных поездов, где они жили вместе с девятью десятками других семейств технов, у них в каждой жилой каморке перед драгоценной полихромовой иконкой мерцала электросвеча. Жилые отсеки тянулись вдоль бесконечного ряда грязных, провонявших машинным маслом токарных, фрезерных и шлифовальных станков. Пол грязным снегом устилала серебристая стружка. Ереми наизусть знал катехизис Императорского культа; он служил краеугольным камнем его веры. Суть его веры сводилась к тому, что высоко-высоко над муравейником Трейзиор, над миром Некромонда, за его худосочным солнцем есть кто-то, кто взирает на человечество из божественного далека, тот, кто однажды спас галактику от ужасного потрясения, и чей непостижимый разум внимательно за всем наблюдает, анализирует и всегда остается начеку. Устрашающий искупительный Бог-отец всего Сущего.
Веленсы всю жизнь безвылазно прожили на своем заводе, столь важном для благосостояния Трейзиора, торговля и пути сообщения которого так часто становятся жертвами нашествий злобных кочевников. Многие из них даже подверглись хирургическим операциям, чтобы с большим искусством и сноровкой выполнять свою работу. Там они трудились и принимали пищу, молились и спали, растили своих детей и лелеяли свой арсенал, состоявший из лучеметов и тяжелого короткоствольного оружия, с помощью которого защищали свой дом и домочадцев, свой образ жизни от чуждых им семейных кланов, от тех, кто не приносил клятву верности лорду Спинозе. А также против бесчинствующих мародеров нижнего города, от которого завод Веленсов отделяло не такое уж большое расстояние.
Как хотелось вырваться из тьмы и запустения, царивших внизу! Заводом по производству карбюраторов клан Веленсов владел на протяжении пятнадцати поколений, и никто еще ни разу не проявлял желания и способностей подняться на Трейзиоре на ступеньку выше. Отец Ереми, бывало, говорил: «Это Его воля, чтобы мы оставались верными своему месту, где нам ничто не угрожает. Таким образом обеспечивается безопасность всего нашего муравейника». Его воля. Тот, о ком шла речь, представлял собой аморфное соединение далекого Бога-отца всего Сущего и лорда Хелмора, династического имперского командующего, скрывавшегося за стенами своего дворца на центральном шпиле Палатина. Он был подобен огромному пауку, дергавшему за нити Некромонда и прислушивавшемуся к тому, как они поют. И лорд Спиноза из Оберона тоже входил в число его подчиненных.
Его воля - их воля. Их воля - его воля.
Но тогда почему эта воля позволила вспыхнуть вооруженным беспорядкам на промышленной территории низких уровней? Почему она позволяет кочевникам нападать на наземные поезда, подонщикам нападать на технов, а щенкам из верхних уровней спускаться вниз и вести себя столь непотребным образом?
Поблекшие от времени три шпиля Трейзи-ора вздымались, пронзая мрачные тучи из глубоких завалов высушенных промышленных отходов. Трейзиор находился южнее гряды ме-гаскопления Палатина. Между тем никому из Веленсов никогда не будет позволено проникнуть в центральный Дворцовый муравейник. Никогда не поднимутся они выше той ниши, которую занимают на Трейзиоре.
Ереми не разрешат даже подняться на шпиль внутри Трейзиора, чтобы униженно о чем-то попросить лорда Спинозу. Почему все так устроено? Вопрос, который мог бы показаться наивным, но совсем не детским, потому что дети в целом безропотно принимают то, что им дано. Если они родились в таком окружении, как могут они мечтать о других условиях?
В отличие от Трейзиора, некоторые из го-роподобных сталагмитов Некромонда не имели какой-либо связи с соседями, и от всего остального мира их отделяли непроходимые металлические дюны мерцающего отчаяния, моря призрачных химических отходов. На одну из таких пустошей и смотрел Трейзиор, выполняя роль стража южных границ мегаскопления Палатина. Со своей стороны, Трейзиор тоже являлся частью мегакомплекса муравейников, сгрудившихся плотной толпой в зараженной местности. Комплекс этот соединялся посредством транспортных тоннелей, поддерживаемых пилонами или канатами. Каждому, кто когда-либо смотрел с массивной защитной раковины Трейзиора в северном направлении, казалось, что гигантский паук, вскормленный злобой, свил свою паутину и протянул нити от муравейника к муравейнику, отложив в каждом из владений миллиарды яиц.
Паук и его паутина были действенными символами Некромонда. На тайном языке знаков семейства Веленсов рука, имитирующая паука, имела множество значений. Поэтому парень с вытатуированным на лице пауком так сильно разозлил Ереми, которому такая татуировка представлялась насмешкой.
Но еще большую ярость вызвал тот парень из высшего слоя с безукоризненными чертами наглого лица…
То трагическое происшествие у теплового колодца заставило Ереми молиться о том, чтобы не остаться жить на прежнем месте… что он приложит все усилия, какими бы тщетными они ни казались, чтобы только изменить существующий порядок. Что еще оставалось ему делать, как не молиться далекому, едва вообразимому Императору? Богу на Земле, Великому. Богу-отцу всего Сущего.

* * *

И молитва его как будто была услышана, и словно в ответ на нее в группу Веленсов прибыли представители Планетарной охраны. Но, как это всегда бывает, когда молитва услышана, не обошлось и без причин для горести, поскольку банда Веленсов оставалась без лучших молодых бойцов.
Неужели теперь случилось такое, что его горячая молитва, обращенная к Богу-отцу всего Сущего, начала претворяться в жизнь?
- Отношение соматической упругости, точка восемь пять, - объявил в завершение оператор, обслуживающий железный стул.
Проволочная клетка раскрылась, шлем поднялся. Перед Ереми, словно живая колонна, вырос огромный десантник. В своей униформе он выглядел более внушительным, чем любой из разношерстных солдат планетарных войск. Чтобы свалить его с места, оказалось бы маловато и дюжины солдат, если бы только они рискнули пойти на такой опасный эксперимент.
Для Ереми космические десантники до настоящего момента представлялись чуть ли не мифическими существами. Хотя в жизни он ими никогда не интересовался, тем не менее, слышал от старших домочадцев, что в одном из шпилей Палатина Космический десант содержал крепость-монастырь. Несколько веков назад на Некромонде приземлился пиратский корабль космических кочевников. Звали их орки. Вступив в союз с местными племенами, эти кровожадные чужаки захватили одно из дальних скоплений муравейников. Не менее десяти Веленсов входило в число воинов, мобилизованных из отрядов всех муравейников, которые совместно с солдатами планетарных военных сил прокладывали путь по пепловой пустоши, чтобы прогнать непрошеных гостей и очистить место от следов их пребывания. Воинство возглавлял отряд Космического десанта. Но разоренные муравейники с тех пор так и стояли брошенные, похожие на разбитые черепа.
Лишь один из Веленсов вернулся домой, и то только для того, чтобы умереть от ядов, которыми надышался во время дальнего марш-броска. Этот эпизод стал частью семейного предания, передаваемого из поколения в поколение, так же как и мнение, что лучшего места для существования, чем Трейзиор, нет.
Прибывшие на Некромонд по приглашению предков нынешнего лорда Хелмора космические десантники устроили на Палатине укрепленную базу, которая существует и поныне.
- Ереми Веленс, - сказал десантник, - как зовут Императора?
- Бога-отца всего Сущего? - прошептал Ереми, все еще преследуемый воспоминаниями о последних минутах жизни несчастного Якоби у теплового колодца. - Сила духа: вот имя Бога-отца. Высшая сила духа.
- Хороший ответ на непростой вопрос. Почтительный ответ. Сильный ответ.
- Тогда почему, сэр, по его воле мы живем в нашем муравейнике, обложенные со всех сторон врагами? Сверху и снизу? Почему Воля не порождает более сильный Закон?
Десантник посмотрел на Ереми с новым интересом.
- Потому, Ереми, что так устроена галактика в целом. Как сверху, так и снизу! Враг поджидает нас повсюду. Неприятели и предатели. Чудо состоит в том, что в миллионе миров его Воля все же главенствует. И будет главенствовать. и впредь, упрямо преодолевая все препоны! Смерть и кровь. Это единственный закон Вселенной.
Ереми подумал о лорде Хелморе, дергающем за веревочки своей паутины, растянутой по всему Некромонду. Повелителю Империи следовало опасаться только действительно внушительных ос, которые стремились разорвать эту паутину, а мириады клещей, готовых вгрызться друг в друга, не представляли для него опасности.
По Божественному разумению Императора миры были всего лишь простыми клещами… Перед мысленным взором Ереми открывалась зияющая чернотой бездна.
- Сможешь ли ты всецело покориться Ему, Ереми Белене, чтобы нести миру Его волю? - спросил десантник.

* * *

- Состояние психики, точка четыре девять…
- Отношение интеллекта Хаббарт/Ницше, точка восемь восемь…
Бифф Тандриш вслушивался в замысловатые слова, не испытывая ни малейшего страха. Непонятные заклинания не производили на него никакого впечатления и не означали ровным счетом ничего. Важным в его жизни была лишь татуировка паука, навеки связавшая его с родной бандой.
Сколько это «навеки» могло продлиться в подземелье нижнего города? Двадцать лет, в лучшем случае, тридцать. Потом наступит смерть. Причиной ее станет изнурительная болезнь, которая унесла жизни его помойных родителей, все существование которых заключалось в копании в мусорных отбросах. Смерть подстерегала обитателей нижнего города также в схватках с бандами себе подобных или с парнями сверху. Те, другие, были лучше вооружены, но им мозгов не хватало, чтобы ориентироваться в его родном подземелье…
Похоже, никто кроме Биффа не умел размышлять по-настоящему.
Скажем, он не набросился на того сосунка с гладким лицом, который сидел в большой комнате. Это был тот самый сосунок, с которого он когда-то сорвал маску. Тот еще обжег лазером руку Биффа, а его кореша - беднягу Чокнутого - обрекли на адскую смерть. Будь на его месте Олухи или Балбесы, они непременно кинулись бы на него и отомстили за Чокнутого. Но Бифф сидел и размышлял.
К тому же нельзя забывать, что ни Олухи, ни Балбесы не могли бы сидеть вот так, сложив руки, в комнате среди солдат и других своих врагов…
Потому что все свое время они проводят, роясь в отбросах, участвуя в стычках и церемониях скарификации, да изредка, когда есть настроение, могут подергаться вместе, а размышлять им некогда. В стычках и потасовках Паучьим Глоткам нет равных. Стоит только вспомнить, как они залегли в засаду, как лихо потом напали на технарей, которые сами на них охотились и не ожидали внезапной атаки. Так что еще неизвестно, кто на кого охотится.
Но они никогда не загадывали наперед. Они не умели размышлять отвлеченно.
Бифф в этом отношении не походил на них. Не раз его кореша из Паучьих Глоток из-за этого вздрючивали его; конечно, не так, как они могли бы вздрючить Бешеного Пса или Лицо со Шрамом, конечно, если бы им подвернулась такая возможность. Может, и вправду Бифф был мутантом. Слишком уж много думал, и мысли у него были какие-то чудные. А совсем недавно одному из корешей из Паучьих Глоток он сказал: «Никакие мы не помой-щики, и плевать, что нас так прозвали. Мы отряд подземного города, понятно? Мы честные и справедливые».
Пройдет время, не так уж много, каких-нибудь несколько лет, и он непременно станет главарем Паучьих Глоток, потому что он башковитый. Они этого не знают. Кто он для них? Желторотый птенец. Но он-то знает.
Паучьи Глотки наберут силу и поднимутся, как пена поднимается в канаве дерьма.
Но ждать столько лет Бифф не мог, потому что в любую минуту его может подстеречь смерть.
Смерть ничего не значила для него.
Значило действие.
И так он думал и думал, напрягая мозги. Обо всем на свете, что только знал, а знал он не много. Но он знал, что знает мало, а это уже само по себе имело значение.
Однажды Паучьи Глотки поймали технаря, чтобы немого позабавиться с ним. Так вот, тот технарь разбирался в их жаргоне. Это он кричал, что всех его братьев по банде взяли в солдаты и что сборный пункт у крепостных ворот, откуда в пустошь уходят наземные поезда. Он пригрозил, что его родственнички этого дела так не оставят, если технарю сделают очень больно; грозил, что тогда их всех истребят.
Да ничего подобного они не сделали бы. Потому что одну вещь он знал наверняка: ни один солдат в здравом уме не сунется в подземный город, конечно, если его не принудят.
Но зато теперь он понял, как сделаться солдатом. Солдаты сами по себе не размножаются. Они не были каким-то особым видом, как мутанты.
Именно по этой причине Бифф почти буквально понял сардонический совет Лександро, брошенный Ереми: «Продирайся наверх».
И он удрал, и без посторонней помощи карабкался наверх, преодолевая уровень за уровнем, через гремящие, дымящие, гудящие заводские территории, хотя путь этот был отнюдь не легок. Он пробрался в шахту и примостился снаружи рельсового подъемника. Так и провисел на нем над бездной, пока кабина не вынесла его наверх. Он проползал по Лабиринтам и прокрадывался по широким Магистралям под высокими сводами, с завистью любуясь слабым свечением, сочившимся с концов стекловолокониых кабелей, которые несли в муравейник жалкое воспоминание о призрачном дневном свете.
Он не представлял себе, куда идти, но у него хорошо было развито инстинктивное чувство направления. Поломав голову, он сообразил, что ворота должны находиться как можно дальше от теплового корыта. Потом он заметил солдат и тайком пошел по их следам, но это не осталось незамеченным. Ему повезло, ему неслыханно повезло. Что одинокий подонщик мог делать на высоких уровнях? Может быть, он шпионил? Может быть, шайки подонщиков объединились и теперь замышляли набег на высшие уровни. Вот что, по всей вероятности, решили солдаты. И они не прикончили Биффа на месте, потому что он не оказал им сопротивления, а притащили на допрос…
- Бифф Тандриш, - произнес громадный детина в желтой с синем форме. Но так как дальше тот заговорил странными словами, Бифф практически не понимал его. Бифф покачал головой, отчего бусинки в его волосах загремели, как погремушки. Он ответил на жаргоне подонщиков, медленно произнося слова, чтобы показать, что ни черта не понимает.
Громила кивнул. Тотчас появился солдат, который все и перевел. При этом он бросал на Биффа свирепые взгляды, свидетельствовавшие об открытой враждебности.
- Большой человек говорит, чтобы ты назвал имя Императора.
Бифф напряг мозги. Соображал он быстро. Император, он и есть Император, что тут скажешь. Техны боготворили Императора. Даже подонщики иногда клялись его именем. Редко, но клялись, в большинстве случаев они просто ругались. Император был богом мегабоссов.
Все же кто он такой? Где находится Император?
Повсюду и нигде..
Где-то.
Не здесь.
Не в Трейзиоре.
Возможно, где-то далеко отсюда.
Возможно, Император даже дальше, чем Бифф мог себе представить. И даже еще больше, еще больше.
Какие большие вещи известны Биффу?
Он уставился громиле прямо в глаза и смело сказал:
- Имя Императора - Болыпе-чем-ты-сам. Имя Императора - Смерть.
Смысл сказанного громила, похоже, понял еще до того, как солдат успел перевести. На его губах промелькнула едва заметная улыбка.

* * *

Трое ребят сидели в комнате, залитой светом круглых светильников. На стене висел ковер, изображавший поход через пустошь, имевший место три века назад. Для Биффа тут же находился солдат-переводчик, которому, по-видимому, это не очень нравилось, потому что со стороны могло показаться, что он - слуга по-донщика. Ереми и Бифф таращили друг на друга глаза, и на Лександро тоже. В памяти у всех еще жило воспоминание об их прежней встрече, имевшей такой трагический исход; Лександро же в присутствии этих двоих… своих товарищей… напустил на себя презрительный вид.
Правда, когда вошел космический десантник, Лександро уже не испытывал чувства превосходства.
Сержант космического десанта Хаззи Рорк остался доволен проделанной в тот день работой. Воспользовавшись ситуацией, когда армия набирала рекрутов, он не терял времени даром и был вознагражден сторицей.
Имперские Кулаки осуществляли набор курсантов в основном из двух сталагмитных миров. Одним была ледяная планета Инуит, где пещерные города, разместившиеся в сталагмитах, как соты в улье, вздымались над поверхностью планеты на десяток километров. Внизу лежал панцирь из льда, сковавший космическое тело броней толщиной еще в три километра. Вторым был Некромонд, отравленная пустыня. Обычно космическому десанту требовалось не слишком много новобранцев: полностью укомплектованный отряд Космического Десанта насчитывал всего тысячу боеспособных воинов, которые могли прожить три сотни лет, а то и больше. Потеря одного из них была настоящей трагедией. Но еще и триумфом, потому что не было смерти более благословенной, чем смерть в бою во имя священного дела Императора. И такие трагические триумфы вызывали необходимость пополнять число воинов.
С этой целью Имперские Кулаки просматривали записи судебных заседаний и криминальных расследований, объектами внимания закона в которых были подростки. В них они искали особый сплав находчивости, отваги и силы воли. Однако часто случалось так, что подходящий кандидат к тому времени, когда Кулаки узнавали о его существовании, уже получил по заслугам и кончал жизнь в газовой камере или был умерщвлен при помощи разрывной пули. Парней такого плана нужно было подбирать в довольно раннем возрасте, поскольку формирование тела нужно начинать вскоре после начала полового созревания. Восемнадцатилетние ребята для таких преобразований уже совершенно не годились. Конечно, из них можно было бы сделать могучих солдат, но среди сверхлюдей, которыми были десантники, они казались бы низкорослыми карликами.
Имелась и вторая проблема: многие из отобранных кандидатов не выдерживали тех или иных диагностических тестов…
Но эта троица к их числу не относилась. Только не они. Эти парни далеко пойдут.
Теперь предстояло приучить их к дисциплине: отучить убивать друг друга, что, похоже, у них в крови.
- Лександро Д'Аркебуз, - произнес Хаззи Рорк, - Ереми Белене, Бифф Тандриш: ваш муравейник называется Трейзиор, что означает «Три Сестры», и назван он так из-за своих трех вершин. Кем бы вы ни были раньше, отныне вы будете тремя братьями. В группе других братьев. Начиная с этого момента если кто-то из вас набросится на одного из братьев, не получив приказа сделать это от своего командира, обидчик попадет в рабство и его отдадут в наши лаборатории для проведения хирургических экспериментов, где он будет оставаться до конца своих дней. Это вы хорошо усвоили?
Лександро и Ереми кивнули, а Бифф, услышав перевод, нахмурился. Лоб его покрылся морщинами, когда он попытался вникнуть в смысл сказанного.
Пробормотав быструю литанию, Хаззи Рорк включил проектор, в прорезь под чистым полотном мерцающего экрана вставил медальон с записанной информацией.
Монотонное поле расцвело живой картиной. Подросток с нежной розовой кожей был заключен в стальную раму механизма, голыми оставались только кисти его рук. Расширенные зрачки казались лазорево-мраморными. Перед ним стоял сосуд с прозрачной жидкостью. В нем лежала сложная головоломка из соединенных вместе колец. Руки механической рамы, схватив его ладони, опустили их в жидкость, которая зашипела и задымилась. На экране крупным планом демонстрировались его пришедшие в движение гибкие пальцы. Звуковое сопровождение отсутствовало.
- Это кислота, - объяснил Хаззи Рорк. - Кольца сделаны из нержавеющего адамантия. Непослушного парня напичкали экспериментальным лекарством, хотя острота его тактильных ощущений полностью сохранена. Он не может выдернуть руки до тех пор, пока не расцепит кольца.
Некоторое время они еще продолжали наблюдать за испытанием, потом десантник спросил:
- Как вы считаете, нужно ли теперь вынимать руки, когда мяса на костях уже нет? Это третья попытка испытуемого. Он уже дважды подвергался искусственному восстановлению плоти, которую заменили псевдотканью.
Рорк нажал на кнопку с вырезанным на ней черепом. Экран померк, из прорези внизу выскочил медальон с записью.
- Я все понял, - сказал Бифф. - И усвоил.
- Теперь вы всецело находитесь в моем распоряжении и под моим наблюдением, - сообщил им Рорк. - Сейчас по глубокому тоннелю для военного транспорта мы отправимся во Дворцовый муравейник, туда, где расположена наша крепость-монастырь. На орбиту вас и других новобранцев доставит транспортное судно. Оттуда на базу Имперских Кулаков мы попадем на корабле для бросков.
С этими словами десантник сжал кулак, который по размеру едва ли не равнялся голове любого из набранных им ребят, хотя, может быть, это было и не совсем так.
- Как мы можем стать таким, как вы, сэр? - несколько нерешительно спросил Лександро.
- Вот что запомни, Д'Аркебуз. Отныне новоиспеченный кадет не станет первым обращаться ни к одному из Имперских Кулаков. Заговорить с ним он может только тогда, когда тот сам обратится к кадету. Наказанием за первое нарушение будет одна минута в нервопер-чатке, Д'Аркебуз. Переведи это, хотя бы приблизительно, солдат! Что такое нервоперчатка, Д'Аркебуз?
- Сэр, готовящийся к вступлению в кадеты ответа на этот вопрос не знает.
- Правильно ответил, кадет.
Десантник выждал какое-то время, словно приглашал высказаться двух других своих подопечных, но ни один из них не рискнул.
Лександро, Ереми и Бифф молча обменялись взглядами. Три брата Трейзиора.

ГЛАВА 3

Лександро полагал, что родная база Имперских Кулаков находится на какой-то планете. Может быть, там будет нестерпимо жарко, чтобы испытать их характер; может быть, планета будет покрыта глянцем ледникового панциря. А может статься, их встретят непроходимые джунгли…
Но не исключал он и другой возможности. База могла оказаться каким-то огромным искусственным спутником, луной из пласталя на орбите одной из планет. Религиозные видеоклипы давали волю воображению.
Однако ничего подобного в реальности не было.
Во всяком случае, в реальности Имперских Кулаков…
Лександро стоял в обсерватории корвета и смотрел в четырехлистник окна. Корабль, казалось, медленно плыл в чернильной пустоте, вдали от звезд, пустоте более черной и более отрешенной от всего мира, чем само одиночество. Впереди он видел огромного левиафана, который как будто был высечен из льда искусной рукой мастера, с плавниками и перепончатыми крыльями и высокими башнями, вершины которых были связаны летящими контрфорсами.
Палуба длинного двора выступала вперед наподобие зазубренного широкого клинка. Его черными зазубринами были бронированные крейсеры и транспортные суда, рядом с которыми корвет с новобранцами представлялся козявкой. Напрягая зрение, он пытался рассмотреть детали. Рядом с большими кораблями он заметил личинки судов помельче, едва различимые невооруженным глазом.
- Попробуй линзы, - услышал он рядом насмешливо-обворожительный голос.
Голос Веленса.
У узорчатых иллюминаторов собралось не меньше десятка рекрутов из различных муравейников Некромонда, и теперь они с любопытством пялились наружу. К этому времени Лександро уже мог говорить с любым из них, независимо от их происхождения и местожительства. Родной диалект не имел значения. Все кадеты прошли курс скоростного обучения классическому варианту имперского готического языка в гипнокабине. Даже бывший подонщик Бифф Тандриш, и тот овладел правильной речью и мог бегло изъясняться на правильном языке, хотя в его случае значение слов временами расходилось с их произношением. Слова порой срывались с его языка бессмысленным потоком. Создавалось впечатление, что количество усвоенных слов превосходило количество их значений. Но, надо отдать ему должное, бывший подонщик горел желанием восполнить этот пробел.
- Линза увеличивает предметы, Д'Аркебуз.
Покровительственные нотки в голосе бывшего техна отсутствовали. Веленс приблизился к Лександро и протянул ему окуляры.
- Я это знаю. Спасибо… брат.
Произнося последнее слово, Лександро позволил себе легкий налет сарказма.
Благодаря окулярам Лександро теперь мог различать бойницы, казалось, бросавшие вызов самому космосу, разноцветные стекла крытых галерей, военные знамена, цветами выросшие на шпилях вершин и застывшие в пустоте пространства. Он видел, какой огромной была эта летающая крепость-монастырь Имперских Кулаков, в пределах которой ему предстояло провести ближайшие несколько лет.
- Размеры в космосе обманчивы, - заметил Веленс.
- Что ты говоришь? - протянул Лександро. Сидевший в нем бес превосходства заставил его добавить: - Бьюсь об заклад, что эта крепость много больше, чем весь тепловой колодец старого доброго Трейзиора.
Бывший техн вспыхнул, но, справившись с негодованием, холодно улыбнулся:
- Нет, тебе не спровоцировать меня, брат. Я не стану связываться с тобой, если ты на это надеешься. Но я позабочусь о том, чтобы тебе не пришло в голову обидеть брата Тандриша таким же образом. Вдруг он более импульсивный и не сможет сдержаться. Хотя не исключена возможность, что я ошибаюсь. Меня удивляет его природный ум. Он слишком сообразителен для подонщика. Если тебе взбредет в голову попытаться спровоцировать его, последствия могут оказаться для тебя весьма печальными и неожиданными. Ненависть и позор может снискать тот брат, который попробует так подло уничтожить другого брата.
Лександро зевнул.
- Скажи, во время тестирования какой у тебя был уровень состояния психики?
- Возможно, - продолжал Белене непринужденно, - что таким поведением ты просто маскируешь свою внутреннюю убогость.
- Белене, если мне захочется выслушать нравоучение, я обращусь к капеллану.
- И он ответит тебе, что каждый из нас, будущих десантников, - один на миллион, один на миллиард - за исключением того, кто ставит себя выше остальных братьев, а таких, как этот, еще меньше.
- Ты наверно входишь в один из революционных культов?
В этот момент прозвучал сигнал, призывающий к молитве. Новобранцы поспешили в судовую часовню. Там, перед озаренной внутренним светом позолоченной иконой с изображением Императора тлели благовония. Тут же стояла алебастровая статуя Рогала Дорна, примарха Имперских Кулаков. Скульптура была исполнена из белейшего алебастра, чтобы подчеркнуть его чистоту.
Капеллан в одном из сражений получил такие увечья, что теперь только одним был полезен братству - тем, что сопровождал молодых новобранцев и пробуждал в них благочестивые помыслы. Тело у него ниже пояса отсугствовало. Обрубок торса был помещен на кибернетическую тележку с многочисленными тихо урчащими трубками и трубочками. Управлял он ею единственной уцелевшей рукой. Вместо второй руки у него был инкрустированный серебром и бронзой протез из пласталя, снабженный сервомоторами. Обрамленные золоченой бронзой сапфировые линзы служили ему глазами. Когда он смотрел на кого-то, казалось, что линзы эти го-товы пронзить человека насквозь, сорвав с него не только одежды, но и живую плоть. Под его пристальным взглядом человек чувствовал себя голым.
С первого момента путешествия капеллан обратил парней с Некромонда в истинную веру, в которой большое место уделялось обожествлению Рогала Дорна, собственные гены которого в семени, воспроизводимом из поколения в поколение в имплантированных прогеноидных железах Имперских Кулаков, превратят новообращенных кадетов в десантников, настоящих десантников братства.
Братство Первого Поколения. Это братство преданно защищало Императорский Дворец на Земле от бесчинств и извращенной ярости Гора, поднявшего восстание. Капеллан продемонстрировал слушателям голограмму Колонны Славы из радужного металла, вознесшуюся на полукилометровую высоту недалеко от тронного зала самого Императора, с вмонтированными в нее доспехами десантников, которые положили свои жизни там, а также во время телепортационно-го штурма боевого крейсера Гора девять тысяч лет тому назад. Внутри разбитых доспехов виднелись кости, внутри раскрошенных шлемов - зияющие пустотами глазниц усмехающиеся черепа. Можно ли мечтать о более прекрасной гробнице для космического десантника?
Такова была их традиция, которая существовала на протяжении уже десяти тысячелетий.
Теперь, когда дорвет находился в пределах прямой радиосвязи родной базы, к новобранцам для последней службы и вознесения хвалы господу присоединился освободившийся от корабельных обязанностей Астропат судна. Выходцы с Некромонда с любопытством взирали на тщедушную фигуру этого слепого человека, плоть которого была невесомой и прозрачной, как у алебастрового идола примарха, но он обладал способностью телепатически общаться с дальними звездами и даже мог напрямую обратиться к самому Императору, если бы такая необходимость вдруг возникла.
- Возрадуйтесь, - пропел капеллан. - Сегодня с нами Глас Императора. Возрадуйтесь, ибо сегодня мы возвращаемся в нашу священную крепость. Где бы во Вселенной мы ни находились, трансформированное тело десантника является храмом, в котором хранится святое причастие Рогала Дорна; в скором времени и вас ждет такое же преобразование.
Да, подумал Лександро, еще до того, как он полностью приобретет новый статус, тело его станет вместилищем для многих чудесных органов. Во всяком случае, так им рассказывал капеллан, именно за счет этого обычный человек с хорошими задатками становится непобедимым исполином, имя которому - космический десантник.
На самом деле, чтобы стать могущественным, тело десантника должно включать в себя - как там сказано в литании? - вторичное сердце, оссмодуль, бископ; гемостамен, орган Ларрамен и ухо Лаймена… Нет, он забыл правильную последовательность имплантаций.

Дата добавления: 2015-05-06