Серия «Лондонский стимпанк», книга 1 4 страница

Блейд развернулся на пятках, О’Шей прижался к дымоходу. Дровосек закатил глаза и перепрыгнул через товарища, скользя по крутому склону крыши, пока не добрался до водосточного желоба. Вонзил крюк левой руки в черепицу и вовремя уцепился за крышу. В этом существе было больше металла, чем человеческой плоти. Дровосек появился на пороге дома Блейда лет десять назад, немой, весь покалеченный и готовый ради хозяина на все, пока тот дает приют и малышу, которого бродяга принес с собой. Ходили слухи, что Дровосек когда-то работал в угольных шахтах и заболел запылением легких. Однако как бедному шахтеру удалось наскрести нужную сумму на установку железного легкого и откуда у него столько шрамов, так и осталось неизвестным.

Блейд понятия не имел, где мех нашел Ларк. Она могла быть его ребенком или даже сестрой, но подробностей никто не знал.

Дровосек посмотрел на хозяина: молчаливый помощник многое умел выразить взглядом.

Блейд кивнул. Ларк тоже пошла на поиски, не желая оставаться в стороне. Мужчины могут о себе позаботиться, но упрямице всего четырнадцать. Ну или около того.

– Нам нужно перекумекать, – Блейд выудил из кармана свисток. Пронзительный свист отдался в его ушах, но ни Дровосек, ни О’Шей и глазом не моргнули.

Вдали раздался ответный свист, рассекая сгущающиеся сумерки.

– Вот так, парни, назад в логово.

* * *

По дороге в логово Блейд чувствовал наступление ночи, как она проникала в него до мозга костей. Волоски на макушке встали дыбом, и он тут же их пригладил. В последнее время заход солнца влиял на него все сильнее.

– Ты в порядке? – поинтересовался идущий рядом О’Шей.

– Счастлив, как шлюха с бутылкой джина, – вымученно улыбнувшись, ответил Блейд.

Уилл, Рип и Ларк дожидались их в логове. Рип, как обычно, терпеливо ворошил угли в камине, так что пламя отражалось в его зеленых глазах. Уилл вышагивал из угла в угол по гостиной, а Ларк сидела в кресле Блейда, положив ноги на скамеечку, и почесывала Кошака под подбородком.

– Брысь! – приказал Уилл, пиная ноги Ларк.

Девчонка нахально ухмыльнулась и пулей вылетела из гостиной.

– Ничо не нашли, тока вонь и мочу. Будто это чудище растворилось в воздухе, – проворчал Уилл.

– Он ушел под землю, как все подобные твари. – Блейд налил стакан крови и взболтал ее перед собой. Он намеренно не имел дел с осушителями, но находились те, кто предлагал ему кровь за монету или защиту. Нельзя слишком привыкать пить кровь прямо из вены, этот напиток хорош и холодным. – Первым делом они ныкаются в какой-нить дыре. Солнце вампиры ненавидят – больно жжется. Такшо он в темени. Бережется. Подвал. Старая фабрика. Завтра пошерстим подольше, проверим заброшенные склады у доков.

– А седня? – спросил Уилл.

– Пока он нажрался, выползет ток когда оголодает. У нас есть день-два, кажись. А завтра разнесете мое слово: трущобы на военном положении. Пусть считают, что мы на грани войны с Эшелоном. После заката шобы все по домам сидели.

– Людям это не понравится, – вставил Рип.

– Не колышет,– ответил Блейд, опустился в кресло и положил лодыжку левой ноги на колено. – Если кто вышкрябается на улицу, то мне ответит. И лучше б ему ответить чертовски складно.

– Так че нам делать? – спросил Рип, встав на колени и предлагая Кошаку кусок галеты, завалявшийся в кармане.

– Перекемарьте, – ответил Блейд. – Я на ночь послал патрули со свистками. Такшо особо не расслабляйтесь, парни, вдруг он выползет. Завтра нужны карты – пометим, где уже смотрели и прикинем, де он может ныкаться…

Уилл повернулся и втянул воздух.

– Кто-то идет.

Блейд внимательно посмотрел на карманные часы. Девять часов. Если это Онория, то она рано.

– Мисс Тодд, – неодобрительно морщась, сообщил Уилл.

Блейд положил часы назад в сюртук.

– Все вон. Ножи держите наготове. И чтоб ни баб, ни бухла.

– Босс, а тя это тож касается? – спросил ухмыляющийся О’Шей.

– Миз Тодд не таковская, шобы с ней мутить. И я не забыл про Викерса и потому ее позвал: надыть нам перетереть.

Теперь все услышали ее шаги и чуть позже краткий стук в дверь. Ларк заглянула, объявляя:

– Пришла миз Прайор. Пущай зайдет?

Блейда объял легкий порыв аромата Онории, напоминая о прошлой ночи. Кровь забурлила.

– Ага, и пусть жратвы чутка принесут. – Гостья, разумеется, голодна. – Пирог с почками и свежего хлеба, который Эсме испекла на обед. И чаю.

Леди ведь любят чай?

О’Шей тихонько хмыкнул и вышел вместе с остальными помощниками. В коридоре промелькнул ворох полосатых юбок, и каждый мужчина не преминул рассмотреть гостью. Онория изумилась, увидев их, и вежливо поздоровалась, а затем подняла взгляд на Блейда.

На мгновение он почувствовал, как воздух загустел, словно от одного из таинственных электрических разрядов, которые производил Эшелон. И хоть ее щечки запали и побледнели, в глазах светилось бунтарство. Онория пришла во всеоружии.

Блейд развернул мягкое кресло и подвинул поближе к камину. Хоть стояла осень, по ночам в воздухе уже чувствовался зимний мороз.

– Проходите, – позвал он, указывая на кресло.

Онория сняла перчатки, и Блейд, забирая у нее шляпку, притворился, что не заметил, какие они тоненькие и поношенные. Густые косы гостьи сплетались в корону на голове, а белые полосы темно-серого затейливого платья накладывались друг на друга причудливыми углами. Горло обхватывал кусок кружева, скрывая соблазнительную сонную артерию. Прикрыта с головы до ног. Блейд едва не расхохотался. Неужто Онория правда считала, что все пройдет так просто? Мисс Тодд напомнила ему подарок, которой не терпится развернуть. Начать с пуговиц на запястьях, прикоснуться холодными губами к мягкой коже, облизать бледные вены, чувствуя пульсацию крови под языком. И тут его фантазии унеслись ещё дальше. Не спеша ощупать кружево, отодвинуть его, открывая гладкую шею, прикоснуться губами к коже, ощущая соленый привкус. Его член затвердел от этой мысли.

Онория, скорее всего, стукнет его по носу сумкой, стоит ему лишь попытаться.

– Давайте сюды, – пробормотал он, касаясь ее пальцев и забирая сумочку. Мысленно он почувствовал это прикосновение и в иных, более сокрытых местах, но Онория, казалось, оставалась невозмутимой.

– Вы сама любезность. Что-то задумали? – спросила она, настороженно глядя на Блейда.

– А мож я по природе просто душка.

– Вряд ли. Вы чего-то от меня хотите.

И села в кресло, искоса посмотрев на хозяина.

– Жентельмен никогда не делится своими желаниями с дамой. Это невежливо, – заметил он.

Щечки Онории окрасились румянцем.

– Вы, разумеется, правы. Но джентльмен никогда бы вообще не заговорил о своих желаниях в беседе с дамой.

Блейд сел в кресло напротив и положил лодыжку одной ноги на колено другой. Сложил пальцы на животе и улыбнулся гостье:

– От ваших правил приличия попахивает средним классом, милашка.

Эшелон превыше всего ценил удовольствие. Словно наперекор знати, представители среднего и рабочего классов стали слегка консервативными: носили одежду обычных, заурядных цветов, сшитую из крепкой ткани, а дома вели себя благовоспитанно.

– А я как раз из среднего класса, – парировала Онория.

– А я из низов.

– Если вы о манерах, то согласна. – И оценивающе оглядела хозяина. – Ваши инстинкты очень напоминают представителей Эшелона, вы также имеете теоретическое понятие об этикете. Когда вас это устраивает. Думаю, что справлюсь с вашим обучением.

Взяв сумку на колени, Онория достала и разложила на столике рядом с собой ворох бумаг.

– Думаю, сначала нужно выяснить, что вам нужно. У меня нет ничего из того, что я использую у мистера Мейси, но, убеждена, что мы справимся. Основная трудность состоит в вашей речи. Я одолжила у брата книги… – Учительница вытащила и их, обращаясь с Блейдом как с обычным учеником. Он должен это понять. Онория взглянула на него из-под густых черных ресниц. – Вы вообще умеете читать?

– Немного, – признался Блейд. На подобное занятие у него не особо хватало времени: детство провел на улицах, а позднее оказался в трущобах. – Свое имя, даты, числа. Считаю сносно.

Онория сняла колпачок с ручки и что-то записала, а услышав стук в дверь, подняла голову.

– Войдите, – разрешил Блейд.

Ларк распахнула дверь и втолкнула старого автоматического робота. Тот, громыхая, поехал вперед со свистом, как у чайника, исходящим из системы вентиляции. Паровые клапаны подогревали ужин Онории в серебряной супнице. Заварник на подносе дернулся, стоило роботу резко двинуться вперед.

– Ни черта ж себе! Ты воскресила старушку Берти! – воскликнул Блейд.

В Логове не утруждали себя соблюдением условностей. Много лет назад этого робота украли, но из-за неисправной проводки так и не перепродали. Эсме или Ларк, по какой-то неведомой причине, видимо, достали старушку Берти из чулана. Девчушка остановила Берти, когда та уже собиралась переехать кресло Онории.

– Чертова железяка!

Учительница изумленно уставила на машину:

– Что это?

– Робот-помощник тыща восемьсот пятьдесят восьмого года. Ну или ржавая жестянка, способная затоптать вас, как стадо бегущих буйволов, – ответил Блейд.

– Да, но… – Онория мельком посмотрела на заварник, а потом на серебряную супницу уже с большим интересом. – Время ужина давно прошло, а вы не едите обычную пищу.

Блейд поднял крышку. Аромат горячего пирога с почками наполнил комнату. Хозяин специально махнул крышкой, направляя запах в сторону гостьи. Рядом стояла тарелочка с печеньем и имбирным кексом.

– Подумал, мож, вы голодная. У меня кухарка что надо.

– Это очень любезно с вашей стороны, но, уверяю, я не голодна. – И словно опровергая слова, желудок Онории заурчал, заставив ее покраснеть. – Не стоило себя утруждать.

– Чаю? – предложил Блейд.

Онория остановила его прикосновением ладони.

– Позвольте я сама. – Взяла пару чашек и элегантно налила чаю, глядя то на заварник, то на тарелку с пирогом с почками.

Блейд украдкой улыбнулся.

– Что-нибудь еще? – спросила Ларк, играя бровями.

– Иди спать, – пробормотал Блейд.

Ларк, облегченно выдохнув, оставила их одних. Робот дергался то вверх, то вниз, иногда выпуская облако пара.

– Я вам не умирающий с голоду котенок, найденный на пороге, – резко сказала Онория, жестом предложив сахар и сливки. – Вы же знаете, что я вижу вас насквозь?

Блейд отказался от предложенного и взял чашку чая и блюдце.

– Знать не знаю, об чем разговор.

– Вы меня откармливаете, как гусыню на Рождество. Я не буду это есть.

– Дык пусть простывает, мне плевать, но кухарка обидится.

Онория открыла и закрыла рот.

– Вы неисправимы. Я не смогу наслаждаться едой, зная, что брат и сестра дома, голодные…

– Дык возьмите им пирог, если так вам легше, – предложил хозяин.

Онория все еще выглядела сердитой, но жадно уставилась на еду.

«Вот бы она на меня так посмотрела», – подумал Блейд и поскреб подбородок.

И все же ее согласие взять тарелку и попробовать мясо вилочкой принесло какое-то странное наслаждение. Блейда вдруг охватило желание защитить гостью. Онория вряд ли примет такое внимание благосклонно, да и непонятно, откуда вдруг такой страстный порыв. После первой встречи Блейд уверился, что мисс Тодд способна плюнуть в лицо самому дьяволу. Кто-то должен присматривать за ней, но гордячка ни за что этого не допустит.

Когда Онория деликатно откусила пирог, ее взгляд смягчился от удовольствия, и она прошептала:

– Вкусно.

Блейд неловко дернулся, когда мисс Тодд языком слизала оставшуюся на губах крошку, и пробормотал:

– Ага.

Ему нравилось созерцать явно написанное на ее лице удовольствие. Момент чувственного наслаждения – и он стал его свидетелем.

Представил, чем еще порадует Онорию, и ее реакцию, такую же замечательную и непосредственную, как сейчас, когда красавица с закрытыми глазами наслаждается следующим кусочком.

Учительница мельком глянула в его сторону.

– Вы слишком пристально смотрите.

– Ниче не попишешь, вы для того сделаны.

На ее лице промелькнул испуг. Мисс Тодд повертела вилку.

– Такой комплимент несколько грубоват, но достаточно приятен. Но этим займемся потом, когда освоим элементарные правила.

– Я тока правду сказал. Взгляд не оторвать.

Она искоса посмотрела большими миндалевидными глазами.

– Это смущает. Вам бы понравилось, если бы я на вас пялилась?

Блейд развел руки в стороны:

– Смотрите, скока хотите, милашка.

Онория подцепила остаток пирога и осторожно сняла его с вилки красными, как вишни, губами. И, вызывающе сверкнув глазами, медленно осмотрела все его тело, сантиметр за сантиметром, словно пытаясь найти изъян. Неловкое чувство.

– Женщине не приличествует… так смотреть на мужчину, – сказала она, тревожно нахмурившись, и задержала взгляд на бедрах хозяина, словно завороженная.

Член Блейда тут же встал. «Слава богу, что кожаные штаны такие узкие», – подумал он, чувствуя ее принизывающий взгляд на этой части своего тела.

– Значит, вы никада не разглядывали мужчину?

– Конечно, нет.

Облегчение заполнило его грудь.

Онория покачала головой, будто проясняя мысли.

– Как вам так легко удается меня отвлечь? – Отставила пустую тарелку и вытащила листок бумаги из стопки. – Это алфавит. Нам с вами нужно по нему пройтись. Этим сегодня и займемся. Похоже, что уместные темы для разговора вам совершенно несвойственны.

Блейд не возражал. Онория положила листок на небольшой письменный стол между ними и подтянула кресло поближе. Ее ученик поставил кресло рядом, и когда Онория наклонилась, то плечи столкнулись.

Она отшатнулась от Блейда.

– Вы очень близко сидите.

– Я не вижу буквы. – И слегка прищурился.

– Вы же голубокровный! – У него должно быть сверхъественно идеальное зрение.

Поддразнивать Онорию оказалось забавнее, чем все остальное, что он обычно делал с женщинами, включая голых. Ее так легко смутить.

Онория отодвинула кресло и прижала верхний край листа чайной чашкой. На бумаге были изображены двадцать шесть квадратиков, заполненных крупными черными буквами. В таком виде Блейд мог узнать большую часть, но если буквы расположены в беспорядке, ему не всегда удавалось уловить смысл.

Онория указала на первую букву:

– Это «А» как «аэростат».

Блейду нравилось, как двигаются ее губы, выговаривая слова, как они влажно блестят, как двигается ее язык при произнесении гласных и согласных.

Мисс Тодд заставила ученика повторить звук, что у того идеально получилось. Дойдя до буквы «F», она нахмурилась и велела:

– Будьте внимательнее.

– Ага.

– Сосредоточьтесь на буквах, а не на… не на моих губах, – пояснила Онория.

– Я знаю буквы, когда они расположены вот так.

Онория вскинула бровь.

– Докажите.

– Чернил нету. Как ж докажу?

Потянувшись к креслу Онории, ученик нежно погладил ее руку.

Мисс Тодд попыталась высвободиться, но Блейд перевернул ее руку в своей, обнажил запястье и прошептал, изображая саму невинность:

– Придумал!

Кончиком пальца он вывел первую резкую линию буквы «А» на гладкой коже Онории. Намеренно коснулся легко, а мисс Тодд приоткрыла рот и беспомощно вздрогнула.

– Прекратите.

– «А» – как «ах», – Блейд вернулся к началу и начал осторожно выписывать следующую букву. – «B». – Перевел взгляд с ее шеи к груди, а потом наклонился ближе и тихим гипнотическим голосом продолжил c дьявольской улыбочкой: – «В» – как «взгляд».

Онория скосила глаза, разглядывая рот ученика. Она задышала с трудом и облизнула губы:

– Этого достаточно. – Но словам недоставало уверенности.

– «C» – как «сладость». – Еще один изгиб, намекающий на непристойность.

Господин медленно наклонился ниже, и его дыхание прошлось по шее учительницы.

Онория дрожала, кролик в капкане охотника, сознавая, что успокаивающие поглаживания опасны, но не понимая, почему. Блейд чувствовал ее внутреннюю борьбу; она с полным правом могла высвободиться и дать ему пощечину. Совершенно расслабившись, Онория хотела подождать и узнать, что еще он сделает. Любопытство ее погубит. Под чопорностью и плотно зашнурованным корсетом скрывалась страстная женщина. Но ее нельзя завоевать силой, лишь сладостным соблазном желания.

Блейд приподнял ее руку и прижался губами к тыльной стороне запястья. Онория резко вдохнула, а сердечко бешено заколотилось.

– «D» – как «дар», – прошептал Блейд, обдав ее кожу прохладным дыханием. – Моя любимая буква. – И стал выписывать изгиб буквы «D» языком на запястье Онории. С такого расстояния он почувствовал манящий аромат ее соблазнительного тела.

– Прекратите, – выдохнула Онория дрожащими губами. Она вся трепетала.

Блейд поднял глаза, продолжая выводить замысловатые контуры буквы «E», и встретился с ее расширенным и встревоженным взглядом. Блейд перестал «рисовать» и присосался к нежной коже в сладостной пародии на то, что сделал бы со вскрытой веной.

Это стало последней каплей: Онория с криком отпихнула Блейда, прижала руку к щеке и уставилась на ученика затуманенными страстью глазами. Она казалась уязвимой, и Блейд понял, что холодная маска безразличия, которую гостья часто надевала в его присутствии, спала. Онория нахмурилась и принялась тереть отметину на запястье. Она была недовольна тем, что голубокровный проник через ее эмоциональные барьеры, и никогда не забудет, с какой легкостью ему это удалось.

– Вы… – выкрикнула она, собирая бумаги и засовывая их в сумку. – Вы перешли черту! Это неприлично и недопустимо. Спокойной ночи.

– Вы забыли пирог для брата и сестры, – напомнил Блейд, когда она уже повернулась уходить.

Еще раз раздраженно зыркнув, Онория вернулась и аккуратно завернула пирог в салфетку.

– У вас есть два дня. Советую научиться сдержанности.

И с этими словами вышла, слыша его смех за спиной.

* * *

– Мисс Прайор, можно с вами поговорить?

Мистер Мейси, заламывая руки, стоял на пороге. Эту его привычку Онория втайне считала отвратительной.

Улыбнувшись, мисс Тодд поставила чашку чая и невольно потянула рукав платья, хотя знала, что проклятая отметина и так скрыта. Знак Блейда. Она все еще помнила прикосновение его губ к своей коже, как будто он вырезал это ощущение на ее теле. Сама мысль ее возмущала, – да, возмущала! – но избавиться от хозяина трущоб никак нельзя.

Ее записи, написанные тонким почерком механической машины по копированию писем, усеивали отполированную поверхность красно-коричневого секретарского стола. Онория только что закончила заниматься с мисс Ловетт, которая делала значительные успехи. Ученица теперь заикалась только при сильном волнении и могла по памяти назвать все Великие дома Эшелона: Мэллорин, Казавиан, Блайт, Ланнистер, Кейн, Гёте и Мориоч.

– Конечно, мистер Мейси, я только что смотрела мои записи, касающиеся мисс Ловетт. Поговаривают, что она привлекла внимание мистера Джорджа Фицуильяма из дома Ланнистера. Дальний родственник герцога, но для академии это большая удача, сэр.

– В самом деле.

Посерьезнев, он зашел в гостиную, где Онория проводила уроки, и очень осторожно закрыл за собой двери.

Онория почувствовала, что весь воздух вышел из легких, опустила перьевую ручку и разгладила юбки. Она всем сердцем чувствовала, что разговор сулит беду, а то и катастрофу.

Тем не менее сохранила улыбку на губах и предложила:

– Сэр, не хотите ли чаю?

Мистер Мейси сел в мягкое кресло. Робот с чайницей завис рядом, выпуская облачка пара из затвора на голове.

– Нет, благодарю. Боюсь, мисс Прайор, нам нужно серьезно поговорить.

– Простите, сэр, знаю, мое вчерашнее отсутствие непростительно. Обещаю, это не повторится. Болезнь Чарли застала меня врасплох. Я не…

– Это не касается болезни вашего брата, – возразил мистер Мейси, глядя водянистыми глазами сквозь очки с металлической оправой. – Сегодня утром меня заходил проведать дорогой друг мистер Бромли. Он утверждал, что видел, как вы проходили через Олдгейт три дня назад после работы, выходя из города.

Сердце Онории ушло в пятки, но ей удалось сохранить улыбку на лице.

– Боюсь, мне пришлось проверить некое несоответствие в вашей истории, мисс Прайор. – Мистер Мейси достал записку из кармана. – Я отправил телеграмму миссис Гримпторп в Оксфорде, на которую вы ссылались в рекомендациях. Ответ пришел днем. – Работодатель посмотрел на подчиненную. – Что вы можете сказать в свое оправдание?

О боже.

– Я никогда не давала вам повода сомневаться во мне, мистер Мейси, взяла только три отгула, ухаживая за Чарли, с тех пор, как начала работать на вас, а мои ученицы делают потрясающие успехи.

Мистер Мейси вытащил конверт из кармана и бросил на стол.

– Мне очень жаль, мисс Прайор, вы были образцовой служащей, но я не могу рисковать, держа в академии особу с темным прошлым. Как вы сами сказали, мисс Ловетт ведет переговоры о контракте трэли с домом Ланнистера. Тогда заведение Мейси станет Академией изящных искусств, и Эшелон чрезмерно заинтересуется нашей школой. Вы явно что-то скрываете, и с моей стороны было бы грубостью настаивать на ответе, но сам факт, что вы предоставили рекомендацию от несуществующей женщины, а также отсутствие акцента уроженки Оксфорда, – да, я тоже различаю акценты, – говорит мне, что наше сотрудничество продолжать нежелательно.

– Мистер Мейси, умоляю… – Что-то горячее скользнуло по ее щекам. Боже, она плачет? Онория прикоснулась к лицу пальцем в перчатке и уставилась на мокрое кружево. – Умоляю, не делайте этого, у меня есть младший брат и сестра. Они зависят от меня.

Мистер Мейси неловко пробормотал:

– Я написал вам замечательную рекомендацию и добавляю банковский чек с оплатой за следующие две недели.

Онория знала, когда битва проиграна. Решение работодатель принял еще до того, как войти к ней в кабинет. Она посмотрела на конверт. Две недели. А потом останется только скудное жалованье Лены. Этого недостаточно, но мистер Мейси, поймав ее на лжи, вообще не обязан был ничего давать.

Жаль, что Онория не сможет получить деньги по чеку, так как не рискнет показывать свое банковское удостоверение личности. А у мисс Прайор документов не было.

– Мне очень жаль. – Она в расстройстве опустила голову. – Я соберу свои вещи. Благодарю за… рекомендацию.

Мистер Мейси встал, очевидно стараясь поскорее покончить с неприятным делом.

– Вам вызвать паровой кэб?

Онория тихонько фыркнула. Пять шиллингов за проезд.

– Нет, нет, благодарю, сэр. – Встала, расправила юбки и почувствовала странное облегчение. Больше никаких язвительных замечаний от Лены насчет платьев, носимых Онорией с целью пустить пыль в глаза мистера Мейси. И не нужно выскальзывать тайком, делая вид, что едет на трамвае до Вест-Энда, ведь именно это место жительства указала работодателю.

Онория понимала, что скоро оцепенение спадет и сердце от страха уйдет в пятки. А в голове, как стервятники, начнут кружить вечные вопросы: «Где найти работу? Как прокормить семью? Чем платить за аренду? Как достать теплую одежду на зиму, которая вот-вот начнется?»

Но сейчас она не могла об этом думать, а только постепенно осознавать, что подбросила ей судьба на сей раз.

– Благодарю, сэр, – повторила Онория и вышла в коридор, чтобы забрать шляпку и ридикюль.

* * *

Оцепенение прошло даже раньше, чем хотелось бы. Стоило Онории выйти на улицу, сжимая в руке рекомендательное письмо, как холодный, промозглый ветер пробрал ее до костей. Казалось, что шляпка вот-вот слетит с головы, даже слезы на щеках высохли. Она не могла позволить себе плакать, от этого никакой пользы. Слезами делу не поможешь.

Только по ночам она не могла сдержать печали.

Дым навис над лондонскими крышами. Солнце доблестно пыталось пробиться сквозь тучи. Казалось, улица тянулась бесконечно, по ее бокам выстроился парад однообразных серых домов. Вечер еще не наступил. Трехколесные велосипеды и паровые повозки ехали по улице, и лишь парочка прохожих с любопытством уставилась на Онорию, застывшую у дверей.

Она сделала шаг вперед, а потом другой. За дверью академии Мейси не чувствовалось такого ветра, но теперь он проникал прямо через изношенные до нитки чулки и легкий розовато-лиловый плащ. Мисс Тодд топталась на тротуаре, не зная, что делать. Пойти домой? К Чарли? По крайней мере, теперь она сможет ухаживать за ним, не беспокоясь, что оставляет брата дома одного. Или пойти искать работу?

Она посмотрела на конверт.

Какую бы должность ни удалось получить обманом, этого недостаточно. Даже работа у Мейси не приносила нужных средств. Чарли необходима сытная еда, лекарства, чтобы снизить уровень вируса жажды, и доктор, не задающий вопросов и не стремящийся сообщить Эшелону о его состоянии. Онория изматывала себя, пытаясь притвориться, что сможет достать все необходимое, когда точно знала, что это невозможно. Мистер Мейси всего лишь заставил ее открыть глаза.

Ей нужно много денег, и продать можно только две ценности.

Вспомнив, как Блейд небрежно разбрасывался золотыми соверенами и шиллингами, Онория точно поняла, где достать средства. Но ее тошнило от такой расчетливости. Если выбрать этот путь, то дороги назад уже не будет. И жившая в глубине ее души частичка, которая принадлежала юной, наивной девчонке, грезящей о белом рыцаре, который умчит ее прочь, не хотела расставаться с принципами. Блейд был добр к ней, и пусть за его ухаживаниями стояли скрытые мотивы, она не могла удержаться от мечтаний.

Онория медленно пошла в сторону города. Она инстинктивно знала, куда идет, хоть мысленно и сопротивлялась. Это последний шанс. Опасный, ужасный выбор, ведь она рискует очутиться в недрах печально известных тюрем Эшелона ещё до заката, но попытаться стоило.

Если ее постигнет неудача… Ну что ж, тогда Онория похоронит мечты, соберет остатки гордости и придет к Блейду молить о том, чтобы стать его содержанкой.

* * *

На Онорию злобно уставился громадный металлический орел, расправивший крылья над полой стеклянной сферой, охранявшей ворота. В середине круглого механизма пульсировал электрический шар, время от времени выпускавший синюю молнию, поражающую внутреннюю поверхность стекла.

Мисс Тодд смотрела на искру, чувствуя, как вспотели ладони в изношенных кружевных перчатках. Засунув удостоверение личности в щель у ворот, она ждала, затаив дыхание, пока металлические зубцы опустятся в выемки в карточке. Аккумулированная молния засверкала, но не ударила. Выдохнув, Онория осторожно вошла в сад.

До Викерса покровителем отца был герцог Кейн. Онория выросла в этом доме и знала его почти так же хорошо, как сам хозяин.

Пройти в служебные помещения можно с черного хода. Онория кралась через заросли, прислушиваясь, нет ли поблизости служебного робота или гуляющих трэлей. Сады оказались не такими огромными, как ей запомнилось. В детстве они виделись бесконечными, с многочисленными тропками, где они с Леной бегали, и густой листвой, за которой можно спрятаться. Онория дошла до черного хода на кухню и открыла дверь. Разумеется, там никого не было. Здесь питались только трэли, и, по последним сведениям, у Лео их лишь трое.

Дом Кейна почти не изменился. Вот и проблема долголетия. По прошествии многих лет голубокровные не меняли ничего ни дома, ни в управлении страной. Принц-консорт правил уже сорок лет, но с тех пор, как он установил суровые законы, почти ничего не изменилось. Городские стены разделяли Эшелон и бедняков. Иными словами, у каждого свое место и своя задача.

Конечно, подобное правление не преуспело во Франции. Тамошняя инфицированная аристократия считала себя неуязвимой. И только когда большинство из них сложили головы на плахе революции, английские голубокровные перестали почивать на лаврах и занялись проблемой. Пусть люди и годны в основном только на роль трэлей, все же они могут представлять опасность.

И умный принц-консорт это понимал. Официально правила его красивая молодая жена, королева Александра, но всем было известно, кто на самом деле стоял у власти. Люди любили королеву, поэтому принц-консорт выставлял ее напоказ на улицах и собирал восторженные толпы под дворцовым балконом. На людях он пылинки сдувал с жены и изображал красивого голубокровного возлюбленного. И если глаза королевы остекленели, а кожа слишком побледнела, большинство обывателей считали это данью моде.

И, конечно, в случае беспорядков в дело вступал легион металлогвардейцев.

Онория проникла на нижние этажи, касаясь дорогих белых китайских обоев на стенах. Мраморные полы цвета слоновой кости с турецкой красной ковровой дорожкой посередине. Несколько раз мисс Тодд слышала тихий отчетливый шум служебного робота и пряталась в одной из комнат для гостей. Автоматизированные уборщики, может, и не умели справляться с незваными гостями, но были способны поднять тревогу.

Онория скользнула в закрытый лабиринт коридоров служебного крыла и поднялась на третий этаж. В библиотеке слышались голоса. Стараясь не наступать на скрипучие половицы, Онория пробралась в хозяйскую спальню.

Большую часть комнаты занимала громоздкая кровать с пологом на четырех столбиках, к которым были привязаны тяжелые занавески из красного бархата. Послеполуденное солнце отбрасывало сияющие квадратики на красные ковры.

Онория достала из ридикюля тяжелый пистолет. Не стоит рисковать. Отец говорил, что если ей когда-нибудь понадобиться помощь, то стоит прийти сюда, но Лео Бэрронс, которого она знала – мальчишка, подкладывавший лягушек ей за пазуху и обманом заставивший дотронуться до сферы с аккумулированной молнией, – уже вырос и изменился. Он теперь один из них.

Дата добавления: 2015-05-06