Экологические факторы, определяющие скорость эволюции 1 страница

Мы только что отметили большое значение наличия свободных пространств и экологических ниш для прогрессивной эволюции иммигрантов. Это значение видно совершенно ясно на многих примерах распространения и адаптивной радиации животных, попадающих в силу случайного заноса па новые острова со свободными жизненными ресурсами. Эндемические Drepanididae Гавайских островов насчитывают около 40 различных видов (в 19 родах), происходящих от одного занесенного сюда из Америки вида вьюрков, близкого к нашему обыкновенному щеглу (Carduelis, Fringillidae). Среди них имеются плодоядные птицы с короткими и толстыми клювами, насекомоядные с тонкими клювами, а также птицы с длинными клювами, приспособленными для вытаскивания насекомых из щелей в коре деревьев, и даже птицы, питающиеся нектаром цветов и обладающие трубчатыми языками (Mordvilko, 1937). Эта богатая адаптивная радиация форм была возможна лишь потому, что первые иммигранты встретили на Гавайских островах большое количество подходящих экологических ниш, совершенно свободных от каких-либо конкурентов.

В масштабе геологического времени такие свободные пространства создаются появлением новых островов или новых водоемов, т. е. в результате геологических процессов. Подобные местные изменения всегда связаны с заметными эволюционными преобразованиями. Их масштаб, однако, в общем невелик, и новые формы сохраняют обычно лишь скромное значение локальных форм. Некоторые геологические процессы ведут, однако, к гораздо более существенным перераспределениям суши и морей, к возникновению горных хребтов и значительным изменениям климата на огромных пространствах земной поверхности.

Такие изменения неуклонно преобразовывали всех обитателей земного шара — прежде всего его флору, а затем и фауну. Можно отметить в особенности три значительные смены климатов земного шара, совпадающие с основными горообразовательными процессами. Эпоха возникновения каледонских горных кряжей, падающая на середину силура (между ордовиком и верхним силуром), начинает значительный период господства теплого и влажного климата, способствовавшего (особенно в каменном угле) распространению и процветанию наземных споровых растений, в том числе древовидных плауновых, хвощей, папоротников и первых наземных позвоночных — стегоцефалов. Последовавшая затем, на грани пермского периода, эпоха возникновения герцинских горных кряжей сопровождалась новой сменой климатов. Более сухой климат держался затем с некоторыми колебаниями в течение всего мезозоя. Он способствовал возникновению и распространению голосеменных растений (саговниковых и хвойных) и рептилий. Наконец, новая эпоха альпийского горообразования, приведшая к возникновению всех крупных современных горных цепей, вводит землю в новый период более теплого и мягкого климата — третичный период, в течение которого достигают своего полного расцвета разнообразнейшая флора покрытосеменных растений и фауна высших позвоночных — птиц и млекопитающих. Менее значительные изменения происходили и на грани других геологических периодов.

А. ЗНАЧЕНИЕ ВНЕШНИХ ФАКТОРОВ

Роль внешних факторов в эволюции организмов выступает в высшей степени ясно. Некоторые геологические переходы вносили подлинную революцию в мир органических существ. Таков упомянутый переход во время пермского периода и, быть мояжет, еще более резкий переход от мезозоя к новому времени — кенозою.

Не следует, однако, думать, что само изменение климата вызывает появление новых форм организмов: что некоторое осушение поверхности земли само по себе привело к образованию наземных растений и животных, что некоторое охлаждение вызвало развитие млекопитающих и т. п. Мы знаем, что и в прошлое, и в настоящее время представители многих групп процветают в самых различных климатических зонах, а образование совершенно новых форм (классов, отрядов, семейств) всегда вело к их широкому распространению как горизонтальному, так и вертикальному. Мы знаем, что препятствием для расселения организмов являются обычно не климатические условия, а естественные преграды, оказывающиеся непреодолимыми для данного вида растений или животных. Однако приспособление растений и животных к местным условиям существования включает, конечно, и приспособление к условиям физического окружения, в том числе и к особенностям климата. Виды имеют обыкновенно ограниченное и характерное для них распространение. Поэтому изменения климата вносят всегда значительные изменения в распределение тех или иных представителей растительного и животного мира. Осушение известной территории ведет к изменению состава и к общему отступанию лесов, к распространению степей и пустынь вместе с характерными для них представителями фауны. Опускание суши или понижение средней температуры вносят иные изменения. Изменения климата всегда связаны с широкой миграцией организмов и крупными преобразованиями в составе флоры и фауны данной территории. Это предполагает и постоянное смешение пришлого элемента с коренным населением данной местности. При этом столкновении местных форм с иммигрантами происходит изменение, натурализация и распространение одних, к данным условиям более приспособленных форм, и вытеснение других, оказавшихся здесь менее успешными конкурентами. Это постоянное столкновение различных организмов между собой, столкновение целых флор и фаун приобретало особую остроту в результате геологических процессов, связанных с горообразованием и перераспределением суши и водных пространств (разделение и соединение материков и морей). Для каждого конкретного организма изменялось не только физическое его окружение, изменялся комплекс организмов (биоценоз), с которым он связан как непосредственной пищевой связью (пищевой материал, с одной стороны, и хищники и паразиты — с другой), так и различными формами конкуренции и другими косвенными зависимостями. Это изменение биотических факторов среды являлось решающим для существования тех или иных форм жизни, оно непосредственно определяло преобразование организмов и, в частности, влияло на темп их эволюции.

Трудно себе представить более решительное преобразование населения земной коры, чем та удивительная пертурбация, которая произошла в начале нашей эры. Внешним толчком для этой пертурбации послужили, очевидно, интенсивные горообразовательные процессы, приведшие к созданию грандиозной системы современных горных цепей — Альпийской системы (Пиренеи, Альпы, Апеннины, Карпаты, Кавказ) в Европе, Тянь-Шаня и Гималаев в Азии, Андов и Кордильеров — в Америке. С этим были связаны и изменения в распределении (связях) материков, в направлении морских и воздушных течений и изменения в климате всех континентов. И, однако, решающее значение для преобразования фаун имели лишь последовавшие за этим перемены в распределении и составе растительного покрова, которые и привели к не менее значительным изменениям в распределении и составе животного населения суши. Изменения коснулись, конечно, и фауны морей; однако эти перемены далеко не имели столь бурного характера (вымирание аммонитов и распространение двужаберных головоногих, вымирание «гаиоидов» и распространение костистых рыб). Между тем, в эволюции наземной флоры и фауны нас поражает именно темп этих изменений, с поразительной стремительностью преобразовавший все население суши, весь его облик. Изменение касается именно не только отдельных «руководящих» форм, не только массового появления тех или иных характерных представителей, как это было на грани многих других геологических эпох. Изменение имеет характер действительно всеобщего преобразования: полное господство на суше переходит к совершенно новым формам — к покрытосеменным растениям, с одной стороны, и к высшим насекомым, к птицам и млекопитающим — с другой. Эти формы появились раньше. Покрытосеменные появляются в мелу или в юре. Птицы возникли в юре. Млекопитающие — даже еще раньше — в предшествующей эре (в перми). Все они не играли, однако, тогда никакой роли. Это были ничем не выделяющиеся представители органического мира того времени, несколько аберрантные формы, в которых никак нельзя было бы предугадать родоначальников грядущего многообразия высших цветковых растений и высших позвоночных животных (как мы теперь не можем сказать, вытеснят ли когда-либо потомки летучих мышей птиц, а потомки дельфинов — рыб, или что воздушные просторы и воды океанов будут заселены принципиально новыми формами — потомками каких-либо нынешних беспозвоночных).

Размножение покрытосеменных растений и непосредственно связанное с ним распространение перепончатокрылых и чешуекрылых насекомых, а также птиц и млекопитающих, начинается в мелу, но приводит лишь в третичном периоде к появлению невероятного разнообразия форм. Представители других типов и классов растительного и животного царств не исчезли, но они отошли на задний план. Низшие животные являются теперь в основном скорее кормовой базой для существования костистых рыб, птиц и млекопитающих. Но даже это требует оговорки — и в качестве кормовой базы высших животных основная роль принадлежит именно высшим цветковым растениям и высшим беспозвоночным — насекомым. Представители более древних групп играют решительно подчиненную роль во всех отношениях. Они мало заметны. Общий тон жизни, его видимую характеристику дают именно костистые рыбы в воде, высшие цветковые растения на суше, а также, в особенности, птицы и млекопитающие в наземной фауне. Все они принадлежат, однако, только нашей эре и имеют самое недавнее происхождение. Они развились с поразительной, совершенно беспрецедентной скоростью. При этом поражает не только многообразие вновь возникших форм, по и масштаб эволюционных преобразований. Если первое указывает на благоприятные (климатические, а следовательно и пищевые) условия, которые создались в данную эпоху для уже ранее возникших форм, то второе, очевидно, объясняется не так просто. Вероятно, основные предпосылки для быстрой эволюции высших растений, птиц и особенно млекопитающих заключаются уже в быстром размножении исходных форм на обширных пространствах суши с разнообразными условиями существования и в беспредельном стремлении каждой формы к захвату новых территорий, т. е. в основных факторах эволюции, выдвинутых теорией Ч, Дарвина. Размножение птиц и млекопитающих определяется освобождением жизненной территории от уже полностью побежденных и окончательно вымирающих рептилий. Однако вряд ли это одно объясняет масштаб эволюционных преобразований.

Отмечая здесь значение геологических преобразований, связанных с гибелью одних организмов и освобождением мест для распространения других, мы не упускаем, однако, из внимания и других факторов, определяющих эволюцию одних организмов и гибель других. Мы должны учесть всю сложность конкретных условий борьбы за существование и различное положение организмов в этой борьбе.

В качестве первого условия, благоприятствующего быстрой эволюции, мы отмечаем наличие свободных пространств для расселения и свободных экологических ниш для пропитания и размножения организмов. Кроме условий питания, мы должны именно учитывать и условия размножения, определяемые также и степенью защищенности организма от врагов, т. е., выражаясь более общо, мы должны считаться с положением организма в конкретных биоценозах, с его местом в пищевых взаимоотношениях.

Вспомним соображения Уортингтоыа (1940) по поводу дивергенции рыб в африканских озерах. Здесь богатая радиация форм связывается с отсутствием активных хищников, т. е. с малым истреблением. Контраст между различными озерами поразительный. В особенности значительна экологическая дивергенция рыб рода Haplochromis в озере Виктория в связи с приспособлением к различному питанию — от планктоноядных форм с небольшими ртами и маленькими, тонкими зубами и кончая хищниками с большими ртами и зубами. Имеются и виды, питающиеся моллюсками и вооруженные большими зубами с плоскими коронками, приспособленными для раздробления раковин. Здесь представители одного рода овладели экологическими нишами, занимаемыми обычно в менее изолированных водоемах по меньшей мере представителями различных семейств. Этой радиации форм явно способствовало свободное размножение и интенсивная взаимная конкуренция, как один из важнейших факторов дарвиновского расхождения признаков.

То же самое относится, очевидно, к радиации бычков в Байкале. Несомненно, они попали здесь в благоприятные условия питания, при отсутствии активных хищников сильно размножились и под влиянием взаимной конкуренции распределились по различным экологическим нишам.

Однако уже факт богатейшей радиации бокоплавов в том же Байкале показывает, что условием дивергентной эволюции является не столько отсутствие хищников, сколько достаточно успешная защита от этих хищников. Бокоплавы служат основным пищевым материалом для целого ряда рыб, в том числе и для байкальских бычков. Однако взрослые бокоплавы довольно хорошо защищаются, зарываясь в ил и песок, прячась между гальками и камнями, а также в зарослях растений. Кроме того, они защищены и довольно крепким хитиновым панцирем, особенно более крупные формы. Поэтому рыбами поедается главным образом их молодь, что, при большой плодовитости бокоплавов, не мещает их интенсивному размножению и не устраняет активной конкуренции взрослого населения.

Свободная индивидуальная конкуренция (активное соревнование, связанное с косвенной элиминацией) является одним из основных факторов эволюции. Она определяется интенсивностью размножения и, следовательно, не столько плодовитостью (которая при интенсивном истреблении вела бы лишь к размножению хищников), сколько малой потребляемостью данного организма. Поэтому конкуренция наиболее интенсивна между особями тех видов, которые занимают высшие звенья в цепях питания. С одной стороны, они обеспечены пищевым материалом, и, с другой стороны, не имеют постоянных врагов. Однако вместе с тем активная конкуренция за пищу ведет к пищевой специализации, к уменьшению плодовитости и утрате пластичности (Шмальгаузен, 1939а). Пищевая специализация означает также неразрывную связанность и зависимость от низших звеньев того же пищевого ряда. Это ограничивает возможность перехода в иную среду и ставит организм перед опасностью вымирания при появлении новых конкурентов.

Положение организма в средних и особенно в низших звеньях цепей питания не связано с этими опасностями крайней специализации, так как при большой их потребляемости (организмами высших звеньев) даже высокая плодовитость не может привести к вытекающей из «перенаселения» активной внутривидовой конкуренции.

С другой стороны, однако, условия для дивергенции таких организмов далеко не всегда благоприятны. Если особи определенного вида подвергаются интенсивному истреблению со стороны мощных хищников (например, планктонные рачки — рыбами), то эта истребляемость теряет избирательный характер. Элиминация приобретает значение общего, неизбирательного уничтожения, которое ведет только к повышению плодовитости (Шмальгаузен, 1939а). Поэтому организмы, занимающие низшие звенья в цепях питания, обычно не имеют перспектив дивергентной эволюции в данном конкретном местообитании. Это не означает ни остановки эволюции, ни прекращения видовой дифференциации, так как в различных, более или менее изолированных, популяциях (например, планктонные организмы в разных водоемах) эволюция может идти в различных направлениях и вести к образованию локальных форм (географическая дифференциация); однако масштаб этой эволюции и ее темпы в этом случае весьма ограниченны. С другой стороны, такие организмы сохраняют значительную пластичность и могут при высокой их плодовитости быстро пойти по пути прогрессивной и дивергентной эволюции в случае отсутствия активных хищников и возникновения благоприятных условий для их размножения (гаммариды Байкала). Здесь приходится учитывать именно не только формальное положение организма к цепях питания, но уровень и характер его защищенности. Огромное значение имеет в этих случаях активность организма как и добывании пищевого материала, так и в его защите от хищников. Кроме того, возможность перехода в другую нишу, в иной биотоп, в условия, быть может, большей защищенности от врагов, определяется также уровнем индивидуальной приспособляемости организма.

В. АКТИВНОСТЬ И ПРИСПОСОБЛЯЕМОСТЬ ОРГАНИЗМА

Эффективность естественного отбора определяется конкретным положением организма в окружающей его среде, т. е. не только интенсивностью его элиминации, а следовательно плодовитостью, скоростью созревания и смены поколений данного организма, но и характером его элиминации (в особенности, различной по разным возрастам) и активностью самого организма в борьбе за жизнь и за сохранность своего потомства.

Особое значение в этом взаимодействии между организмом и средой имеет, с одной стороны, активность и мощность агрессивных факторов среды (в первую очередь — других организмов, т. е. хищников и паразитов) и, с другой стороны, степень активности самого организма в защите своей жизни и жизни своего потомства. Здесь возможны следующие основные комбинации.

а. Беззащитность организма перед мощными агрессорами. Если организм является практически совершенно беззащитным перед лицом суровых физических факторов данного климата и в особенности по отношению к хищникам, использующим данную форму в качестве пищевого материала, то элиминация оказывается общей, т. е. неизбирательной. Гибнут любые особи, попадающие в сферу влияния данного фактора (засухи, холода, хищника). В этом случае происходит чисто статистический отбор по переживающему потомству на повышение плодовитости, ускорение жизненного цикла, раннее созревание. Это, в свою очередь, нередко связано с измельчанием и недоразвитием (катаморфоз, Шмальга-узен, 1939а). Картину такой полной беспомощности являют прежде всего планктонные организмы перед лицом планктоноядных животных. В значительной степени это касается и большинства насекомых, совершенно беззащитных перед лицом насекомоядных позвоночных и, в особенности, перед многочисленными паразитами. Такие организмы не имеют никаких перспектив прогрессивной эволюции, т. е. подъема организации, до тех пор, пока они продолжают занимать то нее место в экономии природы. Это не означает отсутствия пластичности. Наоборот, они могут быть весьма изменчивыми и могут очень быстро идти по пути дивергенции (алломорфоз), вырабатывая множество частных приспособлений к использованию того или иного пищевого материала, к парению в воде и т. п. Однако они не могут коренным образом изменить своей организации. Только выход из данной обстановки в иную может изменить это положение. Этот выход, впрочем, крайне затруднен и практически возможен в этом случае только для тех организмов, которые связаны с данной средой не на всех стадиях своей индивидуальной жизни. Если, например, в планктоне живет только личинка, а взрослое животное ведет донный образ жизни, то ускорение созревания может, в конце концов, привести к выпадению планктонной фазы развития (многие ракообразные). То же самое касается, конечно, и смены поколений, например, у кишечнополостных. Данные палеонтологии показывают поразительный консерватизм таких незащищенных организмов. Свободно живущие бактерии (не патогенные), очевидно, чрезвычайно консервативны — железные и известковые бактерии известны из альгонкских отложений в Сев. Америке. То же самое касается некоторых сииезеленых водорослей. Диатомовые водоросли, по-видимому, не менее консервативны. Хотя из палеозоя известны лишь сомнительные их остатки, однако это, очевидно, объясняется относительно легкой растворяемостью кремнезема. Радиолярии известны уже из докембрийских отложений и относятся при этом частью ж ныне живущим семействам и даже родам. Отпечатки медуз известны из кембрия. Из червей планктонные щетинкочелюстные известны в отпечатках в среднем кембрии (Amiskwia sagittijormis), а свободно живущие аннелиды были обильно представлены уже в силуре (многочисленные остатки их челюстей — «конодонты»). Интересно, что даже из среднего кембрия (Canadia spinosa и С. setigera) и из девона (Protonympha) известны отпечатки червей, в высшей степени напоминающих современную Aphrodite. Из силура Финляндии и девона Нью-Йорка известны черви, близкие к современным Eunice (Eunicites) и Phyllodoce (Palaeochaeta). Очень большое значение, в качестве основной пищи рыб, имеют, как известно, низшие ракообразные. Их консерватизм поразителен. Уже из кембрия известны отпечатки рачков, удивительно сходных с современными жаброногими (Branchipus и др.). Морские представители современного рода Estheria встречаются, начиная с девона. Многочисленные Ostra-coda известны, начиная с кембрия.

Все это создает картину почти полного застоя эволюции мало защищенных форм. Можно, однако, привести и другие формы ракообразных, защищенные более мощными панцирями или ведущие более скрытую жизнь, которые испытали значительные преобразования (Trilobitae, Decapoda, Palaeostraca). О них речь будет далее. Из наземных членистоногих весьма плодовитой и мало защищенной группой в настоящее время являются насекомые. Их эволюция развернулась позднее, когда суша впервые была завоевана сосудистыми растениями, именно только в девоне (Арterygota). Исключительно благоприятные условия и отсутствие врагов привели к быстрой радиации их форм. Однако уже в конце девона у них появились и враги — стегоцефалы. Насекомые спасались от мало подвижных хищников прыжками, перешедшими в полет. Жертвами стегоцефалов оставались, однако, личиночные стадии насекомых. Это привело к продлению жизни и увеличению размеров насекомых. Появились крупные формы с размахом крыльев до 75 см (стрекоза Meganeuron monyi из каменного угля). Однако появление гораздо более подвижных рептилий, а позднее— птерозавров, и, наконец, начиная с юры — птиц, окончательно поставило насекомых в положение жертвы. Насекомые (так же как и пауки) измельчали и частью перешли к скрытой жизни. Однако и это не спасает их от нападений многочисленных паразитов (обычно — насекомых же). Несомненно, что все почти основные отряды насекомых сформировались еще в палеозое. В каменном угле имеются очень многочисленные формы (более 400 видов) с признаками прямокрылых, стрекоз, поденок. Местами находили огромное количество очень крупных тараканов (Aphthoroblattina johnsoni в Пенсильвании). В перми появляются сетчатокрылые, полужесткокрылые и, наконец, жуки, как первые насекомые с полным превращением. В мезозое, начиная с юры, появляются и высшие формы — двукрылые, перепончатокрылые и бабочки.

Прогрессивная эволюция насекомых была обеспечена в известной степени лишь для форм, более защищенных пассивными средствами защиты — скрытой жизнью и толстым хитиновым панцирем (жуки) или особой активностью и наиболее совершенным полетом (двукрылые, перепончатокрылые, бабочки). В основном, начиная с мезозоя, насекомые уже не меняли своей организации, что, впрочем, не мешает интенсивной дивергенции частных форм приспособления у организмов, вполне процветающих на своей скромной жизненной арене.

б. Пассивные формы защиты. Пассивные средства защиты имеют довольно относительное значение. Неподвижность и сидячий образ жизни, развитие панцирей и защитных окрасок хотя и приводят к снижению потребляемости в период выработки этих приспособлений, но ведут и к эволюции агрессоров — к развитию средств для разыскания своих жертв и преодоления их средств защиты (органы чувств, дробящие зубы и т. п.). Такие относительно защищенные организмы оказываются по характеру своей приспособленности исключительно тесно связанными с определенной обстановкой, и это еще более поддерживает их консерватизм. Наконец, защищенной оказывается обычно лишь взрослая особь. Личинка и молодь, как правило, совершенно беззащитны и подвержены интенсивной общей элиминации (т. е. неизбирательному истреблению). В этом положении находятся собственно все почти растительные организмы по отношению к животным. Эволюция мира растений шла в общем гораздо медленнее, чем эволюция животного мира. Она поддерживалась, однако, активными формами взаимной борьбы за свет, за воду и минеральные вещества, которые определили эволюцию семенных растений.

Многие беспозвоночные защищены известковыми или кремневыми панцирями, иногда довольно значительной мощности. Если это связано с общей малой активностью организма, то такие организмы остаются на известном уровне организации в течение долгих геологических периодов. Это, конечно, не исключает возможности богатой дивергенции форм, продолжающейся иногда и до настоящего времени. Мы отмечаем лишь остановку на известном уровне организации.

Таковы из простейших — фораминиферы, которые поражают нас исключительной древностью своих форм. Не только семейства, но и некоторые роды сохранились почти без изменения от начала палеозоя до настоящего времени. Можно сослаться на Textularia, живущую с кембрия доныне, Nodosaria — с силура доныне, Sacca-mina, известную начиная с каменного угля, Spiroloculina, встречающуюся начиная с перми, или Cristellaria и Globigerina, весьма распространенные с триаса до настоящего времени.

Чрезвычайно консервативны губки, основные группы которых сформировались еще в кембрии. Весьма стойкими в перспективе геологического времени оказались и кишечнополостные. Сидячая жизнь, скелетные образования и стрекательные клетки дают им известную защиту. Стадия свободно плавающей личинки, а также и медузоидиое поколение подвержены, очевидно, значительной общей элиминации, которая компенсируется отчасти плодовитостью, и в особенности, вегетативными формами размножения. Последние не всегда способствуют эволюции. В результате гидрополипы оказались чрезвычайно консервативными. Campanularia известны с кембрия доныне, Tubularia — с силура доныне, Hydro-corallina — с триаса. Более прогрессивными оказались Anthozoa, не имеющие планктонного медузоидного поколения и более защищенные активными средствами — стрекательными клетками и аконциями. Все же восьмилучевые кораллы известны с силура, а шестилучевые — с триаса.

И среди аннелид известны пассивно защищенные формы — трубчатники. Некоторые современные их представители, как Serpula, Spirorbis, встречаются — в виде остатков известковых трубок— уже начиная с силура.

Исключительно консервативны мшанки (Ceriopora — с силура доныне) и плеченогие. Пассивная защита взрослого организма, его общая пассивность и общая элиминация свободно плавающих в планктоне личинок не способствовали прогрессивной эволюции брахиопод. Некоторые роды, как беззамковые Lingula, Discina, Crania, а также замковые Rhynchonella живут почти без изменения с силура до настоящего времени.

Из ракообразных наиболее защищены и вместе с тем наиболее пассивны усоногие раки. Время образования уооногих раков неизвестно, однако никаких перспектив прогрессивной эволюции они, очевидно, не имеют.

Амфиподы ведут в общем довольно скрытый образ жизни — они прячутся в грунте и в водорослях. Весьма поучительно сравнение эволюции гладких и вооруженных форм бокоплавов Байкала. Первые составляют основную пищу бычков, между тем как вторые поедаются ими только в молодом возрасте. Мощные панцири взрослых особей служат у них вполне эффективными средствами защиты. Они оказываются относительно консервативными формами, в то время как гладкие формы показывают очень интенсивную экологическую радиацию (Базикалова, Талиев, 1948).

Десятиногие раки защищены прочным панцирем и ведут в большинстве достаточно скрытую донную жизнь, часто обладают защитной окраской, иногда спасаются также благодаря способности к автотомии; их личиночное развитие значительно сокращается и переходит в прямое. Элиминация их, очевидно, менее интенсивна, чем у других раков. Однако высшие раки обладают и наибольшей активностью. Это определило их положение как относительно прогрессивной группы. Типичные декаподы известны все же с перми, когда уже произошло и расхождение длиннохвостых раков и крабов.

Интересна судьба иглокожих. Древнейшие их представители были формами, защищенными кожным известковым скелетом, с одной стороны и прикрепленным неподвижным образом жизни — с другой. Вместе с тем они обладали совершенно незащищенными личинками, свободно плавающими в планктоне и несомненно подвергавшимися массовому уничтожению. Огромная плодовитость все же не могла бы вывести эти палеозойские формы на путь прогрессивной эволюции, если бы не радикальное изменение их положения в окружающей среде. Иглокожие перешли вновь к свободной, значительно более активной жизни. Позднее всего это произошло с морскими лилиями, где результаты освобождения еще не успели сказаться. С другой стороны, морские звезды и морские ежи, освободившиеся уже в начале палеозоя, дали начало достаточному разнообразию вполне процветающих современных форм. Масштаб этой эволюции все же очень скромный.

Еще показательнее судьба моллюсков. Все главные их подразделения вполне дифференцировались еще в начале палеозоя. Они защищены скелетными образованиями и отличаются весьма малой активностью. Истребляемость их во взрослом состоянии, быть может, и невелика, но по отношению к моллюскоядным животным (скаты, некоторые акулы, цельноголовые рыбы и др.) она имеет, очевидно, неизбирательный характер. Моллюски также весьма консервативны. В палеозое известны не только представители современных отрядов и семейств, но даже иногда и представители современных родов. Из брюхоногих виды Pleurotomaria и Patella известны начиная с кембрия; из них Patella — сидячая и хорошо защищенная форма, очень обыкновенна и в настоящее время. Виды Turbo и Trochus встречаются с силура доныне. Из пластинчатожаберных виды Nucula, Lucina и Avicula известны с силура, виды устриц Ostrea — с девона, виды Pecten и Lima — с каменного угля, Spondylus — с перми, a Trigonia и Unio — с триаса. Легочные известны с силура, современный род Limnaeus — с юры. Scaphopoda, ведущие скрытый образ жизни (зарывающиеся в песок), также мало изменили свою организацию: современный род Dentalium известен уже с силура.

Дата добавления: 2015-05-06