Тело- самый прекрасный объект потребления

В наборе потребления есть объект более прекрасный, более дра­гоценный, более яркий, чем все другие, более нагруженный коннота­циями, чем автомобиль, объект, который, однако, все их подытожи­вает: это - Тело. Его «новое открытие» после тысячелетней эры пу­ританства, произошедшее под знаком физического и сексуального освобождения, его вездесущность в рекламе, моде, массовой культу-Ре (и особенно женского тела, нужно бы понять почему), гигиени­ческий, диетический, терапевтический культ, которым его окружа­ют, навязчивость молодости, элегантности, мужественности или жен­ственности, ухода, режимов, жертвенных занятий, которые с ним связаны, миф Удовольствия, который его окутывает, - все сегодня

167свидетельствует, что тело стало объектом спасения. Оно буквально заменило собой душу в этой моральной и идеологической функции.

Пропаганда без устали нам напоминает в соответствии со слова­ми духовного гимна, что мы имеем только тело и что его нужно спа­сать. В течение веков стремились убедить людей, что они его не име­ли (впрочем, они в этом никогда не были по-настоящему убеждены), сегодня систематически стремятся их убедить, что они имеют тело. Здесь существует кое-что странное. Не представляет ли собою тело очевидность? Кажется, что нет: статус тела есть факт культуры. Од­нако, какая бы культура ни была, способ организации отношения к телу отражает способ организации отношения к вещам и социальные отношения. В капиталистическом обществе общий статус частной собственности применяется одинаково к телу, к социальной практи­ке, связанной с ним, и к умственному представлению, которое об этом имеют. В традиционном обществе, например, у крестьянина нет нар-циссической привязанности к своему телу, нет зрелищного его вос­приятия, а есть инструментально-магическое видение, порожденное процессом труда и отношением к природе.

Мы хотим показать, что современные структуры производства и потребления порождают у субъекта двойственную практику, связан­ную с разными (но глубоко взаимосвязанными) представлениями о своем собственном теле: представлением о нем как Капитале и как Фетише (или объекте потребления). В обоих случаях важно, что тело, далеко не отринутое и не упущенное, обдуманно вложено (в двух смыслах этого слова - в экономическом и психическом).

Тайные ключи вашего тела

Прекрасный пример этого нового управляемого присвоения тела нам дает журнал «Она» в статье, озаглавленной «Тайные ключи ва­шего тела - те, что открывают дорогу жизни без комплексов».

«Ваше тело есть одновременно ваша граница и ваше шестое чув­ство» - говорится в начале текста. Затем он делается серьезным, пред­ставляя романизированный психогенезис присвоения тела и его об­раза: «К шести месяцам вы начали понимать, еще очень смутно, что вы имеете особое тело». Намек на стадию зеркала («психологи назы­вают это...»), боязливый намек на эрогенные зоны («Фрейд говорит, что...») и переход к главному: «Вы хорошо себя чувствуете в вашей коже?» Тотчас о Б. Б.: она «хорошо себя чувствует в своей коже». «У нее все красиво - спина, шея, строение поясницы». «Секрет Б. Б.? Она действительно населяет свое тело. Она как маленькое животное, которое точно заполняет свое платье». (Она обитает в своем теле или в своем платье? Тело или платье является вторичной резиденцией?

Точнее говоря, она носит свое тело как платье, слово «обитать» от­сылает здесь к эффекту моды и коллекции, к игровому принципу, еще усиленному сравнением с маленьким животным.) Если некогда «душа окутывала тело», то сегодня кожа его окутывает, но не кожа как на­шествие наготы (и значит, желания): кожа как престижная одежда и вторичная резиденция, как знак и как отношение к моде (и стало быть, заменяющая платье без изменения смысла, что хорошо видно в со­временной эксплуатации наготы в театре и в других местах, где она появляется, вопреки фальшивой сексуальной патетике, как еще одна грань в парадигме модной одежды).

Вернемся к нашему тексту. «Нужно присутствовать в себе самом, научиться читать свое тело» (иначе вы анти-Б. Б.). «Растянитесь на земле, обработайте руки. И проведите очень медленно средним паль­цем правой руки невидимую линию, которая поднимается от безы­мянного пальца вдоль всей руки до вогнутости локтя, до подмышеч­ной впадины. Такая же линия существует на ваших ногах. Это линии чувствительности. Это ваша карта нежности. Существуют другие линии нежности: позвоночник, затылок, живот, плечи... Если вы их не знаете, тогда в вашем теле возникает торможение, как это проис­ходит в психике... Зоны тела, не соединенные с вашей чувствитель­ностью, не посещаемые вашей мыслью, - это неблагодарный мате­риал... Циркуляция там осуществляется плохо, в нем отсутствует тонус. Или еще: там определенно имеет тенденцию развиться цел-люлит (!)...» Иначе говоря: если вы не осуществляете служение телу, если вы грешите невниманием к нему, вы будете наказаны. Все, от чего вы страдаете, происходит в силу вашей преступной безответ­ственности в отношении самих себя (вашего собственного спасения). Особо следует избегать морального терроризма, который дурно воз­действует на «карту нежности» (и который эквивалентен пуритан­скому терроризму, разве что здесь не Бог вас наказывает, а ваше соб­ственное тело - инстанция на этот раз зловредная, регрессивная, мстя­щая за себя, если вы не нежны с ней). Видно, как этот дискурс под предлогом примирить каждого с его собственным телом вновь вво­дит между субъектом и телом, объективированным как угрожающий двойник, те же самые отношения, какие существуют в социальной жизни, те же самые детерминации, какие наблюдаются в социальных отношениях: шантаж, репрессии, синдром преследования, супружес­кий невроз (те же самые женщины, которые все это читают, прочтут несколькими страницами далее: «Если вы не нежны с вашим мужем, вы несете ответственность за крушение вашего брака»). Кроме этого скрытого терроризма, который в журнале «Она» адресуется особен­но женщинам, интересно предложение внедриться в ваше собствен­ное тело и нарциссически вложиться в него «изнутри» совсем не для того, чтобы его глубоко знать, а в соответствии с фетишистской и

зрелищной логикой, чтобы его конституировать внешне как более гладкий, более совершенный, более функциональный объект. Это нарциссическое отношение, причем нарциссизм тут направленный, поскольку он обращен к телу как к девственной и колонизованной территории, поскольку он «нежно» исследует тело как залежи, предназначенные к эксплуатации, чтобы заставить возникнуть из него видимые знаки счастья, здоровья, красоты, животности, тор­жествующей на рынке моды, это отношение, повторим, получает' свое мистическое выражение в следующих признаниях читатель­ницы: «Я открыла мое тело. Ощущение настигло меня во всей его чистоте». Еще лучше: «...Совершилось как бы объятие между моим телом и мной. Я стала его любить. И, любя его, я захотела заняться им с той же нежностью, какую я испытываю к своим де­тям». Примечательна эта регрессивная инволюция аффективнос-ти к телу-ребенку, телу-изящной вещице - неисчерпаемая мета­фора лелеемого пениса, убаюканного и... кастрированного. В этом смысле тело, ставшее самым прекрасным объектом заботы, моно­полизирует в свою пользу всю так называемую нормальную эф­фективность (в отношении других реальных личностей), не обре­тая тем не менее собственной ценности, так как в этом процессе аффективного отклонения любой другой объект может, согласно той же фетишистской логике, сыграть эту роль. Тело только са­мый прекрасный из этих объектов, которыми психически облада­ют, манипулируют, которые потребляют.

Но существенное заключается в том, что это нарциссическое реинвестирование, организованное как мистика освобождения и осуществления, фактически всегда является одновременно инвес­тированием действенного, конкурентного, экономического типа. Тело, «вновь присвоенное» таким образом, оказывается сразу в за­висимости от «капиталистических» целей; иначе говоря, если тело является объектом инвестиции, то для того, чтобы заставить его приносить доход. Это вновь освоенное тело не существует для ав­тономных целей субъекта, оно существует как реализация норма­тивного принципа наслаждения и гедонистической рентабельнос­ти, как принуждение к инструментальности, непосредственно ин­дексируемое в соответствии с кодом и нормами общества производства и регулируемого потребления. Иначе говоря, управ­ляют своим телом, устраивают его как вотчину, манипулируют им как одним из многих обозначений социального статуса. Женщина, слова которой приведены выше, говорит: «Заняться им с той же неж­ностью, какую она имеет к своим детям, - и тотчас добавляет: - Я начала посещать институт красоты... Мужчины, которые видели меня после этого кризиса, находили меня более счастливой, более краси­вой...» Окупившееся в качестве инструмента наслаждения и показа-

теля престижа тело оказывается тогда объектом работы инвестиро­вания (заботы, одержимости), каковая вопреки мифу освобождения, которым хотят ее прикрыть, представляет собой, конечно, деятель­ность более глубоко отчужденную, чем эксплуатация тела в качестве рабочей силы¹.

Дата добавления: 2015-05-06