Воды-коровы

В связи с этим хочется обратить внимание на очень распространенную мифологему, хотя и довольно странную на первый взгляд, — в ней явственно просматривается отождествление крупных копытных животных с водами, причем как с земными (морем, озером, рекой), так и с дождевыми. Наиболее ярко она выражена в «Ригведе» (I.32) в описании победы Индры над Вритрой и освобождении космических Вод: «...Как мычащие коровы, вырвались воды на волю и напрямик поспешили к морю...» (по другим вариантам, освобождаются именно коровы из пещер Валы; коров в Индии также считали «матерями человечества»)²⁵⁷. Образ «великой коровы в воде» Метуэр был зафиксирован в Древнем Египте уже в III тыс. до н. э.; ее двойником считают некую корову, вставшую из воды и превратившуюся в небо, на которой по одному мифу бог Ра поднимается из первичного океана (эта корова отождествляется иногда с Нут, и само имя Нут, по мнению некоторых исследователей, связано с именем океана Нун)²⁵⁸. В европейских сказках бык-помощник выпивает целое море, а потом изрыгает его обратно²⁵⁹ (в китайской и австралийской мифологии имеется аналогичный сюжет о лягушке, производящей этим потоп²⁶⁰). «Водяной бык», изрыгающий потоки воды, известен также в наскальной живописи и мифологии бушменов (изобразительно ему близки мотивы на армянских вишапах)²⁶¹. По мифу африканского племени шиллук первые люди появились из тыквы, которую вынесла вышедшая из воды белая (либо светло-серая) корова²⁶². У индейцев като (Северная Калифорния) Вселенная представлялась огромным рогатым животным, плывущим в мировом океане²⁶³.

Широта распространения мифологических сюжетов о водяных крупных рогатых животных просто удивительна, причем нередко эти сюжеты связаны с мифическим началом мира, временами предков и становления человеческого коллектива. Так, в Северной Африке пастухи фульбе считали, что коровы пришли к людям из болотистого водоема во времена предков, в честь чего ежегодно устраивался большой праздник, а у борора четыре рода связывались с четырьмя мастями быков, которых их предок разделил между своими четырьмя сыновьями²⁶⁴. У бантуязычных народов известны легенды о появлении первых коров из озера или из раскрывающейся скалы²⁶⁵ (обратим внимание на это тождество, малопонятное на первый взгляд, но вполне объяснимое в свете рассматриваемой концепции). По легенде народности кати в Северной Кафиристане человек, у которого ежедневно исчезало в озере по корове, нырнув в это озеро, наткнулся там на стену, где был разложен навоз (!); в озере он встретил много людей и божественного судью, а вернулся оттуда с дарами через водопад²⁶⁶.

У сибирских народов «водяными» животными оказываются те же, в образе которых представлялась земля или мир. Так, в эпосе саяно-алтайских тюрков Сивый (Синий) Бык называется «хозяином Синего моря», он выходит из моря или из озера, а Черный Бык — из пучины великой реки²⁶⁷ (как указывалось выше, они являются также хозяевами земли или Алтая). У урмийских эвенков имеется вариант мифа о небесной охоте, по которому чудесная лосиха убежала от охотника в море (ср. близкий вариант мифа об Орионе) и осталась там, превратившись в мамонта²⁶⁸ (интересно, что ханты считали, будто мамонт образуется из старого оленя, залегающего в болото, потом он проваливается под землю и ходит по нижнему миру; кроме названия «земляной бык», он имел наименование и «водяной зверь»)²⁶⁹.Олень-лось Калир, который, по представлению эвенков, был «велик, как сама земля» и являлся стражем родовой реки, объединяющей все три мира и уходящей в нижний, имел также признаки и водного животного — рыбий хвост²⁷⁰ (мифические олень-рыба и кони с рыбьими хвостами известны и в нартском эпосе²⁷¹). Трансформация такого образа, как Калир, представляется более или менее очевидной — животное-мир со временем превращается либо в стража одной из частей мира с гиперболизацией характерных для этой функции черт, либо в поддержку мира или земли²⁷². Соответственно, такое животное сохраняет лишь какое-то отношение к подземным живительным водам (выходит из них, ныряет или плавает в них, сторожит и т. п.), в то время как раньше они, видимо, мыслились внутри него (так, например, у одного из племен полуострова Малакка существовала уверенность, что земля под ногами людей не прочна, так как она «не более чем кожа, протянутая над бездной вод» ²⁷³.Близка семантика и русской загадки о небе, земле, лесе и лешем: «Поле водочное, огород кожаный, овцы аржанские, пастух уховский»²⁷⁴.

У русских была очень распространена легенда о коровах водяного либо лешего, живущих в озере или реке — часто это четыре бурых, иногда — черных коровы, они периодически выходят на остров или берег, а человеку, поймавшему хоть одну из них, такая корова приносит богатство. Подобные легенды бытовали в основном на Русском Севере, где их порою помнят до сих пор (так, в 1994 г. в ходе экспедиции в Вохомском р-не Костромской обл. нами был записан вариант этой легенды²⁷⁵). По верованиям германцев, водяной в виде дикого быка выходит из болота или моря, чтобы оплодотворять коров²⁷⁶. В Кирилловском уезде Новгородской губ. встречались предания и о быках «особой породы», выходивших из Вещозера ежегодно 8 сентября (Рождество Богородицы) для жертвоприношения одного из них, и о коровах, появлявшихся из озер Святое, Березина или даже из-под земли²⁷⁷. Эти предания являются вариантами распространенных на Русском Севере легенд о выходящих из леса с той же целью оленях или ланях, и характерно, что во многих местностях они связаны с днями, посвященными Богоматери — ее Успением или Рождеством²⁷⁸. Сопоставимы с ними и античные легенды, по которым жертвенная корова порой добровольно вплавь добирается до места своего жертвоприношения, и предания адыгских народов о «самоидущей корове», которая также сама приходила на заклание каждый год²⁷⁹. При анализе близких легенд у балканских славян о водяном быке (морском, озерном) Л. Раденкович приходит к выводу, что первоначально в нем представлялся образ родоначальника племени, его защитник и покровитель²⁸⁰.

Черты предка, соотнесенность с изначальной землей-островом просматриваются и в образе златорогой чудо-турицы из зачина былины о Василии Игнатьевиче, а ее туры-сыновья также «водяные»:

«Да уж как плыли туры черес окиан-море,

Выплывали туры да на Буян остроф,

Они шли по Буяну, славну острову.

Им настрецю турица златорогая,

Златорогая им турица одношорсная,

Уж как та ихна матушка родимая» ²⁸¹.

Былинная чародейка Марина посылает туров к морю, или «к турецкому морю», а порою тур в былинах прямо назван «морским», что вызывало удивление исследователей фольклора²⁸². Малопонятным представлялся и образ плавающего по морю оленя, встречающийся в русском, польском, сербском и болгарском фольклоре, а также отождествление в старинной песне оленя с Дунаем²⁸³.

Эта странная связь копытных животных с водой может быть обусловлена двумя основными факторами, если исходить из концепции зооморфной модели земли и мира. С одной стороны, изначальная земля представлялась лежащей на водах океана — отсюда достаточно логичен и образ земли-животного среди вод (ср. с болгарским наименованием племенного быка буяк ²⁸⁴ название о-ва Буяна); с другой — подземные воды мыслились как бы внутренней жидкостью животного-земли, а для образа животного-вселенной такая ассоциация вполне органична и в отношении наземных, и даже небесных вод. Контаминация понятий «внутреннее-внешнее», по-видимому, во многом способствовала рождению мифологических образов морских или водяных крупных копытных, а также появлению представлений о некоем мифическом море, не то подземном, не то очень далеком. Остаточная символика подобного комплекса обнаруживается, к примеру, в образе властителя моря Посейдона, который в прототипе был связан с землей, земной влагой и плодородием, но также и с образом быка²⁸⁵. Сравнительно-этимологический анализ слов в индоевропейских языках выявляет связь понятий моря, бездны, пустоты с образом коровы, причем бездна соотносится также с творением, гармонией, вселенским порядком²⁸⁶. Первозданный океан, или «воды» в древнеиндийской литературе неоднократно именуются матерями (ср. выше о коровах как «матерях человечества»), женами, «потому что от этих вод рождается вселенная», они зачали ее (или землю) «как своего первого зародыша», и этот зародыш, изначальный холм рисуется покоящимся на них (иногда — в виде белого лепестка лотоса)²⁸⁷. Хотя здесь просматривается некоторое противоречие, в том числе отмечаемое Кейпером («С другой стороны, землю представляли себе как вместилище, заключающее в себе подземные воды»²⁸⁸), оно, по-видимому, как-то снималось мифологическим сознанием (ср. возникшее в кон. XIX в. представление русских крестьян о плавающей по воде земле как шаре, также наполненном водой²⁸⁹).

Дата добавления: 2015-05-06